Для этого потребовалось достаточно много времени и терпения, и, хотя Эннис удалось убедить мисс Фарлоу в том, что над ней ни в коем случае не нависает опасность увольнения, примириться с пребыванием в доме Люсиллы она отказывалась.
– Мне она не по душе, кузина, – внушительным тоном заявила мисс Фарлоу. – И ты должна простить меня, но я весьма удивлена тем, что ты предложила кров и дом какой-то проходимке. Обычно ты проявляешь гораздо больше здравого смысла! И ты еще об этом пожалеешь, помяни мое слово!
– Если это случится, Мария, то ты сможешь утешить себя тем, что ты меня предупреждала! Но почему я не могу выручить эту девочку, которая попала в беду?
– Я уверена, – мрачно заявила мисс Фарлоу, – что вся история, которую она тебе рассказала, – выдумка от начала до конца. Очень ловкая молодая особа. А выражение ее лица иначе как нахальным не назовешь! Я, конечно, старомодна, но подобное поведение не соответствует моему представлению о приличиях. Более того, я уверена, что дорогому сэру Джоффри это тоже не понравится.
– Это еще мягко сказано, – заметила Эннис. – Но я надеюсь, брат не настолько глуп, чтобы называть Люсиллу нахальной!
Мисс Фарлоу, сжавшись под гневным взглядом Эннис, принялась бормотать извинения вперемежку с оправданиями. Эннис прервала ее излияния и посоветовала подняться в свою комнату, дабы заняться распаковкой сундука.
Глава 2
После того как мисс Уичвуд сменила свой дорожный костюм на одно из простых батистовых платьев, которые она надевала, когда собиралась провести вечер дома у камина, и выслушала мнение Джерби по поводу своего своенравного и неблагоразумного поступка, а также узнала, что сказал бы ее папа, будь он жив, она подошла к двери розовой спальни и постучала. Услышав приглашение войти, она открыла дверь и увидела свою протеже в очаровательном платье из муслина с узором из веточек, которое лишь слегка помялось, будучи упакованным в портплед. Темные кудри девушки были тщательно расчесаны и уложены в стиле Сафо. Мисс Уичвуд подумала, что эта прическа не только очень идет Люсилле, но и подчеркивает ее юный возраст. Шею девушки обвивала жемчужная нить. Это скромное ожерелье было единственным украшением гостьи, но мисс Уичвуд даже не пришла в голову мысль о том, что отсутствие безделушек является признаком бедности, – жемчуг бы настоящим, а само ожерелье – именно тем украшением, которое лучше всего подходило юной девушке. То же можно было сказать и о платье с высокой талией и пышными рукавами. Его изысканная простота свидетельствовала о том, что сшито оно руками первоклассной модистки. А шаль, которую Люсилла собиралась накинуть на плечи, сотканная из нориджского шелка, обошлась тому, кто ее купил, никак не дешевле пятидесяти гиней. Было ясно, что неизвестная тетушка Люсиллы обладала немалыми средствами, отличным вкусом и не жалела ни того ни другого на одежду своей племянницы. Стало ясно и то, что столь модно одетая девушка, явно рожденная для независимой и богатой жизни, не может понравиться миссис Нибли.
Люсилла извинилась за то, что ее платье безобразно помялось.
– Дело в том, мэм, что я никогда не умела хорошо упаковывать вещи.
– Думаю, раньше вы вообще этого не делали, не так ли?
– Да. Но я не могла попросить горничную, ведь она сразу же бросилась бы к тетушке. Это, – горько вздохнула Люсилла, – самое плохое в слугах, которые знают нас с самого детства!
– Совершенно с вами согласна! – кивнула Эннис. – Я сама страдаю от таких слуг, очень хорошо вас понимаю. А теперь скажите мне, под каким именем вас представлять в обществе?
– Может быть, назваться мисс Смит, – произнесла Люсилла с сомнением в голосе, – или… предположим, Браун? Каким-нибудь совсем заурядным именем!
– О, я не стала бы выбирать что-нибудь настолько ординарное! – возразила Эннис, покачав головой. – Вам такое имя не пойдет!
– Не пойдет, и я убеждена, что очень скоро просто возненавижу его, – наивно согласилась Люсилла. Поколебавшись мгновение, она продолжила: – Пожалуй, я оставлю собственную фамилию. Не хочу показаться дурно воспитанной, вы ведь обиделись, когда я запретила Найниэну назвать себя. Понимаете, боялась, что вы можете сообщить моему ужасному дядюшке, – но это только потому, что я не знала вас, не знала, как вы добры. Итак, я хочу сказать вам, мэм, что моя фамилия – Карлтонн, и она пишется с двумя «н» в конце! – добросовестно уточнила она.
– Постараюсь не сообщать о второй «н» ни одной живой душе, – с серьезным видом пообещала Эннис. – Любой человек может иметь фамилию Карлтонн и с дополнительной «н», но пусть это будет вашей тайной. А теперь, когда мы решили эту проблему, давайте спустимся в гостиную и подождем там мистера Элмора!
– Если он вообще приедет! – безнадежно вздохнула Люсилла. – Не то чтобы это было так важно, если не считать угрызений совести. В конце концов, я вовсе не виновата в том, что он за мной увязался. Но я никогда себе не прощу, если он попадет в неприятную историю. Нельзя было бросать его на произвол судьбы.
– Почему же бросать? – возразила Эннис. – Мы оставили его в восьми милях от Бата, а не в центре пустыни. Даже если он не сможет нанять какой-нибудь экипаж, ничего страшного – это расстояние можно легко пройти пешком.
– Нет, – вздохнула Люсилла. – Он считает это ниже своего достоинства. Я, честно говоря, уверена, что все это вздор, но вот он так не считает. Я очень привязана к нему, мэм, потому что я знаю его всю свою жизнь, но я не могу отрицать, что ему, к сожалению, не хватает… смелости! По правде говоря, он просто трусишка, мэм!
– Вы к нему слишком суровы! – возразила мисс Уичвуд, провожая Люсиллу в гостиную. – Помочь вам совершить задуманное – это поступок смелого человека, и вы должны со мной согласиться.
Люсилла нахмурилась, обдумывая услышанное, а затем попыталась, хотя и не очень успешно, объяснить обстоятельства, которые привели мистера Элмора к этому, наверное, единственному приключению в его безупречной жизни.
– Он не сделал бы этого, если бы не был уверен, что лорд Айверли одобрит его поступок, – сказала она. – Хотя я уверена, что лорд Айверли наверняка обвинит его в том, что он меня не остановил. Но будет очень несправедливо ругать бедного Найниэна! Как он может ожидать от Найниэна решительных поступков, если всегда воспитывал его как образец послушания! Найниэн всегда поступает так, как требует лорд Айверли. Даже когда делает мне предложение, чего ему совершенно не хочется! Я лично не верю, что лорд Айверли умрет от сердечного приступа, если Найниэн не подчинится ему в чем-то, но леди Айверли поддерживает у Найниэна уверенность, что его священным долгом является ни в коем случае не волновать отца. И я могу сказать о Найниэне вот что: у него очень доброе сердце, и, кроме того, он очень любит лорда Айверли и прекрасно понимает, что такое сыновний долг. Уверена, он готов сделать все возможное, лишь бы не свести своего отца в могилу!
Мисс Уичвуд удивленно спросила:
– Разве лорд Айверли… я так поняла, что он – отец Найниэна… очень старый человек?
– О, вовсе нет! – ответила Люсилла. – Моему отцу сейчас было бы столько же лет, сколько лорду Айверли. Папа погиб, когда мне было всего семь лет. Его убили при Корунне, и лорд Айверли – только тогда он был не лордом Айверли, а мистером Уильямом Элмором, ведь старый лорд был еще жив… но сейчас речь не о том, – привез клинок моего отца, его часы, дневник, последнее письмо, адресованное моей матери. Говорят, что он так и не смог оправиться после смерти моего отца. Они были очень близкими друзьями, понимаете? Еще с того времени, когда учились в Хэрроу, а потом они поступили в один полк и никогда не расставались до самой папиной смерти! Я прекрасно понимаю, что это очень трогательная история, потому что я вовсе не бессердечная, что бы ни говорила моя тетушка Клара! Но я не понимаю, почему мы с Найниэном должны обвенчаться только из-за того, что наши отцы когда-то давно приняли идиотское решение поженить нас!
– Это действительно кажется мне неразумным, – согласилась мисс Уичвуд.
– И вот еще что. Женившись на моей маме, папа купил дом у самых ворот «Чартли-Плейс», мы с Найниэном росли вместе и были очень хорошими друзьями. Поэтому лорд Айверли убежден, что мы просто созданы друг для друга! Да, кроме того, Найниэн очень неудачно влюбился в какую-то женщину, которая совершенно не понравилась лорду и леди Айверли, хотя я совершенно не представляю почему, ведь они даже ни разу ее не видели! Наверное, они считают, что она слишком стара для Найниэна. Должна признаться, и мне кажется странным, что он волочится за дамой, которой уже почти тридцать лет, если не больше!
Это обстоятельство вовсе не показалось странным мисс Уичвуд, но ее действительно удивило, что Айверли придают такое значение обычной юношеской влюбленности, которая обычно очень быстро проходит. Улыбнувшись, она сказала:
– Наверное, это действительно кажется вам странным, Люсилла, но молодые люди очень часто влюбляются в женщин, которые старше их. Это ненадолго, и Айверли нет никакой необходимости так из-за этого волноваться.
– О нет, конечно нет! – согласилась Люсилла. – Да он ведь уже однажды был отчаянно влюблен в девушку, когда учился на первом курсе в Оксфорде, а ведь тогда даже я сообразила, что та девушка совершенно ему не пара! К счастью, он разлюбил ее прежде, чем Айверли об этом узнали, поэтому они не устроили тогда никакого скандала. Но на этот раз нашелся какой-то досужий сплетник, который написал им письмо об отношении Найниэна к этой леди из Лондона. В результате лорд Айверли начал осыпать Найниэна обвинениями, а леди Айверли принялась умолять его не… не ускорять кончину своего отца, упорствуя… упорствуя в своем ухаживании и…
– Боже мой! – импульсивно воскликнула мисс Уичвуд. – Что за пара идиотов! Они заслуживают того, чтобы Найниэн немедленно женился на этой нежелательной женщине! – Она тут же спохватилась и сказала: – Мне не следовало этого говорить, но у меня такой своенравный язык! Забудьте это! Права ли я в своем предположении, что «Чартли-Плейс» находится неподалеку, к северу от Сейлсбери? Вы сейчас живете там?
– Нет, сейчас нет. Я жила там до смерти мамы три года назад, но с тех пор я живу в Челтнеме с моими тетей и дядей, а дом, который принадлежит мне, был сдан совершенно чужим людям.
Это признание привело мисс Уичвуд в некоторое замешательство. Слова, сказанные девушкой, были печальными, но произнесены они были тоном вовсе не печальным. Эннис осторожно продолжила разговор:
– Без сомнения, для вас, должно быть, очень тяжело видеть, как в вашем доме живут чужие люди?
– О, вовсе нет! – весело ответила Люсилла. – Это очень приятные люди, они платят за аренду хорошие деньги и содержат усадьбу в отличном состоянии. Я была бы счастлива жить в Челтнеме, если бы только моя тетушка водила меня на ассамблеи и в театр, но она говорит, что я слишком молода для этого, и это неприлично – ходить на балы и приемы до выхода в свет. Но при этом она не считает меня слишком молодой, чтобы выйти замуж! Именно для этого, – добавила она, и ее глаза загорелись от гнева, – она и привезла меня в «Чартли-Плейс»! – Она замолчала и глубоко задышала от негодования. – Мисс Уичвуд! – воскликнула она. – Возможно ли быть настолько… настолько безмозглым, чтобы думать, что Найниэн, будучи влюбленным в другую женщину, будет испытывать хоть малейшее желание сделать мне предложение? И что я буду настолько любезна с ним и приму его предложение? Но они все так думают – все!
Она покраснела от возмущения, и прошло минуты две, прежде чем она смогла снова взять себя в руки. В конце концов ей это удалось, и она сдавленным голосом сказала:
– Я думала, что соглашусь вернуться к Айверли только в том случае, если Найниэн сможет… отстоять свое мнение, даже если у него не хватает смелости, чтобы в мое отсутствие заявить отцу, будто он не хочет жениться на мне!
Изумленная, мисс Уичвуд спросила:
– Должна ли я понимать, что он сказал своему отцу, будто готов сделать вам предложение? Если это так, то…
– Это не так! – отрезала Люсилла. – Я не знаю, что он сказал лорду Айверли, но мне он сообщил, что было бы неразумно провоцировать ссору. И что для нас будет лучше, если мы сделаем вид, будто помолвлены, и доверимся Провидению, которое спасет нас прежде, чем узы, связывающие нас, станут неразрывными. Но я не верю в Провидение, мэм, и я чувствовала себя так, будто бы… будто бы я запуталась в какой-то сети! И единственное, что мне пришло в голову, – это бегство. Понимаете ли, теперь, после смерти моего доброго дяди, мне не к кому обратиться!..
Мисс Уичвуд озадаченно спросила:
– Так он уже умер? Прошу прощения, но мне показалось, что вы сказали, что ваш дядя, вероятнее всего, приедет разыскивать вас, если только его смогут убедить тронуться с места!
Люсилла непонимающе посмотрела на нее, а затем презрительно рассмеялась.
– Не этот дядя, мэм! Другой! – ответила она.
– Другой? Ну, конечно же! Глупо было бы с моей стороны полагать, что у вас только один дядя! Пожалуйста, расскажите мне об этом ужасном дяде, чтобы я снова их не спутала! Был ли ваш добрый дядя его братом?
– О нет! Мой дядя Эйбел был братом мамы! А мой дядя Оливер Карлтонн – старший брат папы, – хотя он всего на три года его старше! Он и мой дядя Эйбел были назначены моими опекунами, но они, естественно, не должны были воспитывать меня, пока мама была жива. Тогда они занимались только моим состоянием.
– У вас есть состояние? – спросила мисс Уичвуд.
– Ну, думаю, что да, потому что тетушка Клара постоянно твердит мне, что я должна опасаться охотников за приданым, но мне порой кажется, что все мое состояние принадлежит вовсе не мне, а моему дяде Оливеру, потому что мне не позволено тратить его! Он посылает тетушке Кларе деньги на мое содержание, а она дает мне совсем немного денег – только на булавки, а когда я написала ему, что я достаточно взрослая, чтобы самой покупать себе платья, он прислал мне очень неприятный ответ, в котором отказался изменить этот порядок! Сколько я к нему ни обращалась, он всегда пишет мне, что моя тетя знает лучше, что мне надо, и я должна поступать так, как она мне велит! Он – самый эгоистичный тип в мире, и у него нет ни капли привязанности ко мне. Вы только представьте себе, мэм, у него в Лондоне огромный дом, и он ни разу не пригласил меня в гости! Ни единого разу! А когда я однажды спросила его, не хотел бы он взять меня жить к себе и позволить мне вести его хозяйство, он в самой грубой форме ответил, что совершенно этого не хочет!
– Это, безусловно, невежливо с его стороны, но, может быть, он посчитал вас слишком молодой, чтобы вести хозяйство. Я так понимаю, что он не женат?
– Бог мой, конечно же нет! – сказала Люсилла. – И это говорит о многом, не так ли?
– Увы, все это весьма неприятно, – согласилась Эннис.
– И более того, его манеры просто ужасны – по правде говоря, он очень высокомерен и совершенно не затрудняет себя вежливостью по отношению к окружающим и обращается со всеми с таким безразличием, что хочется просто… просто стукнуть его!
В этот момент дворецкий объявил о прибытии мистера Элмора, что было воспринято с радостным облегчением.
Молодой человек был явно рассержен и, бросив лишь один яростный взгляд на Люсиллу, принялся извиняться перед хозяйкой за то, что вынужден был предстать перед ней в сапогах и бриджах.
– Из-за той спешки, с которой я собирался в дорогу, у меня просто не было времени, чтобы упаковать свои вещи, мэм, – сказал он. – Мне остается только просить у вас прощения за то, что я так одет! А также за то, что я так поздно приехал! Меня задержала необходимость пополнить свои финансовые ресурсы, потому что те деньги, которые у меня были с собой, мне пришлось потратить еще до приезда в Бат!
– Я знала, что мне не следовало тебя оставлять, Найниэн! – воскликнула Люсилла голосом, полным раскаяния. – Мне очень жаль, Найниэн, но почему же ты не сказал мне, что у тебя закончились деньги? У меня с собой куча денег, и, если бы ты только сказал мне, я бы тут же отдала тебе свой кошелек!
Мистер Элмор с отвращением в голосе пояснил, что, слава богу, он обошелся. Ему пришлось «положить часы на полку», но это гораздо лучше, чем «развязать кошелек у друга детства». Эта фраза оставила в полной растерянности мисс Уичвуд, которая обратилась к нему с вопросом, собирается ли он остаться в Бате или вернуться к родителям.
– Я, конечно, должен вернуться, – обеспокоенно ответил он, – потому что родителям неизвестно, где я, и, боюсь, мой отец может заболеть от беспокойства. Я никогда не прощу себе, если из-за меня с ним случится сердечный приступ.
– Я так поняла, что здоровье вашего отца нельзя назвать очень крепким, – сказала мисс Уичвуд, – и поэтому очень важно, чтобы он не оставался в неведении относительно вашего местонахождения ни на мгновение дольше, чем это необходимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Мне она не по душе, кузина, – внушительным тоном заявила мисс Фарлоу. – И ты должна простить меня, но я весьма удивлена тем, что ты предложила кров и дом какой-то проходимке. Обычно ты проявляешь гораздо больше здравого смысла! И ты еще об этом пожалеешь, помяни мое слово!
– Если это случится, Мария, то ты сможешь утешить себя тем, что ты меня предупреждала! Но почему я не могу выручить эту девочку, которая попала в беду?
– Я уверена, – мрачно заявила мисс Фарлоу, – что вся история, которую она тебе рассказала, – выдумка от начала до конца. Очень ловкая молодая особа. А выражение ее лица иначе как нахальным не назовешь! Я, конечно, старомодна, но подобное поведение не соответствует моему представлению о приличиях. Более того, я уверена, что дорогому сэру Джоффри это тоже не понравится.
– Это еще мягко сказано, – заметила Эннис. – Но я надеюсь, брат не настолько глуп, чтобы называть Люсиллу нахальной!
Мисс Фарлоу, сжавшись под гневным взглядом Эннис, принялась бормотать извинения вперемежку с оправданиями. Эннис прервала ее излияния и посоветовала подняться в свою комнату, дабы заняться распаковкой сундука.
Глава 2
После того как мисс Уичвуд сменила свой дорожный костюм на одно из простых батистовых платьев, которые она надевала, когда собиралась провести вечер дома у камина, и выслушала мнение Джерби по поводу своего своенравного и неблагоразумного поступка, а также узнала, что сказал бы ее папа, будь он жив, она подошла к двери розовой спальни и постучала. Услышав приглашение войти, она открыла дверь и увидела свою протеже в очаровательном платье из муслина с узором из веточек, которое лишь слегка помялось, будучи упакованным в портплед. Темные кудри девушки были тщательно расчесаны и уложены в стиле Сафо. Мисс Уичвуд подумала, что эта прическа не только очень идет Люсилле, но и подчеркивает ее юный возраст. Шею девушки обвивала жемчужная нить. Это скромное ожерелье было единственным украшением гостьи, но мисс Уичвуд даже не пришла в голову мысль о том, что отсутствие безделушек является признаком бедности, – жемчуг бы настоящим, а само ожерелье – именно тем украшением, которое лучше всего подходило юной девушке. То же можно было сказать и о платье с высокой талией и пышными рукавами. Его изысканная простота свидетельствовала о том, что сшито оно руками первоклассной модистки. А шаль, которую Люсилла собиралась накинуть на плечи, сотканная из нориджского шелка, обошлась тому, кто ее купил, никак не дешевле пятидесяти гиней. Было ясно, что неизвестная тетушка Люсиллы обладала немалыми средствами, отличным вкусом и не жалела ни того ни другого на одежду своей племянницы. Стало ясно и то, что столь модно одетая девушка, явно рожденная для независимой и богатой жизни, не может понравиться миссис Нибли.
Люсилла извинилась за то, что ее платье безобразно помялось.
– Дело в том, мэм, что я никогда не умела хорошо упаковывать вещи.
– Думаю, раньше вы вообще этого не делали, не так ли?
– Да. Но я не могла попросить горничную, ведь она сразу же бросилась бы к тетушке. Это, – горько вздохнула Люсилла, – самое плохое в слугах, которые знают нас с самого детства!
– Совершенно с вами согласна! – кивнула Эннис. – Я сама страдаю от таких слуг, очень хорошо вас понимаю. А теперь скажите мне, под каким именем вас представлять в обществе?
– Может быть, назваться мисс Смит, – произнесла Люсилла с сомнением в голосе, – или… предположим, Браун? Каким-нибудь совсем заурядным именем!
– О, я не стала бы выбирать что-нибудь настолько ординарное! – возразила Эннис, покачав головой. – Вам такое имя не пойдет!
– Не пойдет, и я убеждена, что очень скоро просто возненавижу его, – наивно согласилась Люсилла. Поколебавшись мгновение, она продолжила: – Пожалуй, я оставлю собственную фамилию. Не хочу показаться дурно воспитанной, вы ведь обиделись, когда я запретила Найниэну назвать себя. Понимаете, боялась, что вы можете сообщить моему ужасному дядюшке, – но это только потому, что я не знала вас, не знала, как вы добры. Итак, я хочу сказать вам, мэм, что моя фамилия – Карлтонн, и она пишется с двумя «н» в конце! – добросовестно уточнила она.
– Постараюсь не сообщать о второй «н» ни одной живой душе, – с серьезным видом пообещала Эннис. – Любой человек может иметь фамилию Карлтонн и с дополнительной «н», но пусть это будет вашей тайной. А теперь, когда мы решили эту проблему, давайте спустимся в гостиную и подождем там мистера Элмора!
– Если он вообще приедет! – безнадежно вздохнула Люсилла. – Не то чтобы это было так важно, если не считать угрызений совести. В конце концов, я вовсе не виновата в том, что он за мной увязался. Но я никогда себе не прощу, если он попадет в неприятную историю. Нельзя было бросать его на произвол судьбы.
– Почему же бросать? – возразила Эннис. – Мы оставили его в восьми милях от Бата, а не в центре пустыни. Даже если он не сможет нанять какой-нибудь экипаж, ничего страшного – это расстояние можно легко пройти пешком.
– Нет, – вздохнула Люсилла. – Он считает это ниже своего достоинства. Я, честно говоря, уверена, что все это вздор, но вот он так не считает. Я очень привязана к нему, мэм, потому что я знаю его всю свою жизнь, но я не могу отрицать, что ему, к сожалению, не хватает… смелости! По правде говоря, он просто трусишка, мэм!
– Вы к нему слишком суровы! – возразила мисс Уичвуд, провожая Люсиллу в гостиную. – Помочь вам совершить задуманное – это поступок смелого человека, и вы должны со мной согласиться.
Люсилла нахмурилась, обдумывая услышанное, а затем попыталась, хотя и не очень успешно, объяснить обстоятельства, которые привели мистера Элмора к этому, наверное, единственному приключению в его безупречной жизни.
– Он не сделал бы этого, если бы не был уверен, что лорд Айверли одобрит его поступок, – сказала она. – Хотя я уверена, что лорд Айверли наверняка обвинит его в том, что он меня не остановил. Но будет очень несправедливо ругать бедного Найниэна! Как он может ожидать от Найниэна решительных поступков, если всегда воспитывал его как образец послушания! Найниэн всегда поступает так, как требует лорд Айверли. Даже когда делает мне предложение, чего ему совершенно не хочется! Я лично не верю, что лорд Айверли умрет от сердечного приступа, если Найниэн не подчинится ему в чем-то, но леди Айверли поддерживает у Найниэна уверенность, что его священным долгом является ни в коем случае не волновать отца. И я могу сказать о Найниэне вот что: у него очень доброе сердце, и, кроме того, он очень любит лорда Айверли и прекрасно понимает, что такое сыновний долг. Уверена, он готов сделать все возможное, лишь бы не свести своего отца в могилу!
Мисс Уичвуд удивленно спросила:
– Разве лорд Айверли… я так поняла, что он – отец Найниэна… очень старый человек?
– О, вовсе нет! – ответила Люсилла. – Моему отцу сейчас было бы столько же лет, сколько лорду Айверли. Папа погиб, когда мне было всего семь лет. Его убили при Корунне, и лорд Айверли – только тогда он был не лордом Айверли, а мистером Уильямом Элмором, ведь старый лорд был еще жив… но сейчас речь не о том, – привез клинок моего отца, его часы, дневник, последнее письмо, адресованное моей матери. Говорят, что он так и не смог оправиться после смерти моего отца. Они были очень близкими друзьями, понимаете? Еще с того времени, когда учились в Хэрроу, а потом они поступили в один полк и никогда не расставались до самой папиной смерти! Я прекрасно понимаю, что это очень трогательная история, потому что я вовсе не бессердечная, что бы ни говорила моя тетушка Клара! Но я не понимаю, почему мы с Найниэном должны обвенчаться только из-за того, что наши отцы когда-то давно приняли идиотское решение поженить нас!
– Это действительно кажется мне неразумным, – согласилась мисс Уичвуд.
– И вот еще что. Женившись на моей маме, папа купил дом у самых ворот «Чартли-Плейс», мы с Найниэном росли вместе и были очень хорошими друзьями. Поэтому лорд Айверли убежден, что мы просто созданы друг для друга! Да, кроме того, Найниэн очень неудачно влюбился в какую-то женщину, которая совершенно не понравилась лорду и леди Айверли, хотя я совершенно не представляю почему, ведь они даже ни разу ее не видели! Наверное, они считают, что она слишком стара для Найниэна. Должна признаться, и мне кажется странным, что он волочится за дамой, которой уже почти тридцать лет, если не больше!
Это обстоятельство вовсе не показалось странным мисс Уичвуд, но ее действительно удивило, что Айверли придают такое значение обычной юношеской влюбленности, которая обычно очень быстро проходит. Улыбнувшись, она сказала:
– Наверное, это действительно кажется вам странным, Люсилла, но молодые люди очень часто влюбляются в женщин, которые старше их. Это ненадолго, и Айверли нет никакой необходимости так из-за этого волноваться.
– О нет, конечно нет! – согласилась Люсилла. – Да он ведь уже однажды был отчаянно влюблен в девушку, когда учился на первом курсе в Оксфорде, а ведь тогда даже я сообразила, что та девушка совершенно ему не пара! К счастью, он разлюбил ее прежде, чем Айверли об этом узнали, поэтому они не устроили тогда никакого скандала. Но на этот раз нашелся какой-то досужий сплетник, который написал им письмо об отношении Найниэна к этой леди из Лондона. В результате лорд Айверли начал осыпать Найниэна обвинениями, а леди Айверли принялась умолять его не… не ускорять кончину своего отца, упорствуя… упорствуя в своем ухаживании и…
– Боже мой! – импульсивно воскликнула мисс Уичвуд. – Что за пара идиотов! Они заслуживают того, чтобы Найниэн немедленно женился на этой нежелательной женщине! – Она тут же спохватилась и сказала: – Мне не следовало этого говорить, но у меня такой своенравный язык! Забудьте это! Права ли я в своем предположении, что «Чартли-Плейс» находится неподалеку, к северу от Сейлсбери? Вы сейчас живете там?
– Нет, сейчас нет. Я жила там до смерти мамы три года назад, но с тех пор я живу в Челтнеме с моими тетей и дядей, а дом, который принадлежит мне, был сдан совершенно чужим людям.
Это признание привело мисс Уичвуд в некоторое замешательство. Слова, сказанные девушкой, были печальными, но произнесены они были тоном вовсе не печальным. Эннис осторожно продолжила разговор:
– Без сомнения, для вас, должно быть, очень тяжело видеть, как в вашем доме живут чужие люди?
– О, вовсе нет! – весело ответила Люсилла. – Это очень приятные люди, они платят за аренду хорошие деньги и содержат усадьбу в отличном состоянии. Я была бы счастлива жить в Челтнеме, если бы только моя тетушка водила меня на ассамблеи и в театр, но она говорит, что я слишком молода для этого, и это неприлично – ходить на балы и приемы до выхода в свет. Но при этом она не считает меня слишком молодой, чтобы выйти замуж! Именно для этого, – добавила она, и ее глаза загорелись от гнева, – она и привезла меня в «Чартли-Плейс»! – Она замолчала и глубоко задышала от негодования. – Мисс Уичвуд! – воскликнула она. – Возможно ли быть настолько… настолько безмозглым, чтобы думать, что Найниэн, будучи влюбленным в другую женщину, будет испытывать хоть малейшее желание сделать мне предложение? И что я буду настолько любезна с ним и приму его предложение? Но они все так думают – все!
Она покраснела от возмущения, и прошло минуты две, прежде чем она смогла снова взять себя в руки. В конце концов ей это удалось, и она сдавленным голосом сказала:
– Я думала, что соглашусь вернуться к Айверли только в том случае, если Найниэн сможет… отстоять свое мнение, даже если у него не хватает смелости, чтобы в мое отсутствие заявить отцу, будто он не хочет жениться на мне!
Изумленная, мисс Уичвуд спросила:
– Должна ли я понимать, что он сказал своему отцу, будто готов сделать вам предложение? Если это так, то…
– Это не так! – отрезала Люсилла. – Я не знаю, что он сказал лорду Айверли, но мне он сообщил, что было бы неразумно провоцировать ссору. И что для нас будет лучше, если мы сделаем вид, будто помолвлены, и доверимся Провидению, которое спасет нас прежде, чем узы, связывающие нас, станут неразрывными. Но я не верю в Провидение, мэм, и я чувствовала себя так, будто бы… будто бы я запуталась в какой-то сети! И единственное, что мне пришло в голову, – это бегство. Понимаете ли, теперь, после смерти моего доброго дяди, мне не к кому обратиться!..
Мисс Уичвуд озадаченно спросила:
– Так он уже умер? Прошу прощения, но мне показалось, что вы сказали, что ваш дядя, вероятнее всего, приедет разыскивать вас, если только его смогут убедить тронуться с места!
Люсилла непонимающе посмотрела на нее, а затем презрительно рассмеялась.
– Не этот дядя, мэм! Другой! – ответила она.
– Другой? Ну, конечно же! Глупо было бы с моей стороны полагать, что у вас только один дядя! Пожалуйста, расскажите мне об этом ужасном дяде, чтобы я снова их не спутала! Был ли ваш добрый дядя его братом?
– О нет! Мой дядя Эйбел был братом мамы! А мой дядя Оливер Карлтонн – старший брат папы, – хотя он всего на три года его старше! Он и мой дядя Эйбел были назначены моими опекунами, но они, естественно, не должны были воспитывать меня, пока мама была жива. Тогда они занимались только моим состоянием.
– У вас есть состояние? – спросила мисс Уичвуд.
– Ну, думаю, что да, потому что тетушка Клара постоянно твердит мне, что я должна опасаться охотников за приданым, но мне порой кажется, что все мое состояние принадлежит вовсе не мне, а моему дяде Оливеру, потому что мне не позволено тратить его! Он посылает тетушке Кларе деньги на мое содержание, а она дает мне совсем немного денег – только на булавки, а когда я написала ему, что я достаточно взрослая, чтобы самой покупать себе платья, он прислал мне очень неприятный ответ, в котором отказался изменить этот порядок! Сколько я к нему ни обращалась, он всегда пишет мне, что моя тетя знает лучше, что мне надо, и я должна поступать так, как она мне велит! Он – самый эгоистичный тип в мире, и у него нет ни капли привязанности ко мне. Вы только представьте себе, мэм, у него в Лондоне огромный дом, и он ни разу не пригласил меня в гости! Ни единого разу! А когда я однажды спросила его, не хотел бы он взять меня жить к себе и позволить мне вести его хозяйство, он в самой грубой форме ответил, что совершенно этого не хочет!
– Это, безусловно, невежливо с его стороны, но, может быть, он посчитал вас слишком молодой, чтобы вести хозяйство. Я так понимаю, что он не женат?
– Бог мой, конечно же нет! – сказала Люсилла. – И это говорит о многом, не так ли?
– Увы, все это весьма неприятно, – согласилась Эннис.
– И более того, его манеры просто ужасны – по правде говоря, он очень высокомерен и совершенно не затрудняет себя вежливостью по отношению к окружающим и обращается со всеми с таким безразличием, что хочется просто… просто стукнуть его!
В этот момент дворецкий объявил о прибытии мистера Элмора, что было воспринято с радостным облегчением.
Молодой человек был явно рассержен и, бросив лишь один яростный взгляд на Люсиллу, принялся извиняться перед хозяйкой за то, что вынужден был предстать перед ней в сапогах и бриджах.
– Из-за той спешки, с которой я собирался в дорогу, у меня просто не было времени, чтобы упаковать свои вещи, мэм, – сказал он. – Мне остается только просить у вас прощения за то, что я так одет! А также за то, что я так поздно приехал! Меня задержала необходимость пополнить свои финансовые ресурсы, потому что те деньги, которые у меня были с собой, мне пришлось потратить еще до приезда в Бат!
– Я знала, что мне не следовало тебя оставлять, Найниэн! – воскликнула Люсилла голосом, полным раскаяния. – Мне очень жаль, Найниэн, но почему же ты не сказал мне, что у тебя закончились деньги? У меня с собой куча денег, и, если бы ты только сказал мне, я бы тут же отдала тебе свой кошелек!
Мистер Элмор с отвращением в голосе пояснил, что, слава богу, он обошелся. Ему пришлось «положить часы на полку», но это гораздо лучше, чем «развязать кошелек у друга детства». Эта фраза оставила в полной растерянности мисс Уичвуд, которая обратилась к нему с вопросом, собирается ли он остаться в Бате или вернуться к родителям.
– Я, конечно, должен вернуться, – обеспокоенно ответил он, – потому что родителям неизвестно, где я, и, боюсь, мой отец может заболеть от беспокойства. Я никогда не прощу себе, если из-за меня с ним случится сердечный приступ.
– Я так поняла, что здоровье вашего отца нельзя назвать очень крепким, – сказала мисс Уичвуд, – и поэтому очень важно, чтобы он не оставался в неведении относительно вашего местонахождения ни на мгновение дольше, чем это необходимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32