Кейт засмеялась:
– Это когда папа послал багаж с курьером, и он был доставлен только через неделю? Кажется, это было так давно!
– Да это и было давно. Но если бы с багажом поехал мой Джо, его не пришлось бы ждать целую неделю! Куда положить эти платья, мисс Кейт? Не дело оставлять их в гардеробе, а то еще утащит кто-нибудь. Я не поручусь, что твоя эта горничная не вздумает их примерить!
После небольшой дискуссии было решено уложить платья в запирающийся ящик комода, что и было проделано, правда не без спора: Кейт была твердо намерена проделать свою часть работы, а Сара не менее твердо предоставляла ей сидеть в кресле и руководить операцией. Но поскольку Сара при этом не обращала никакого внимания на указания Кейт, той пришлось вскоре оставить кресло и приняться за дело самой. За что и схлопотала выговор от Сары:
– Боже правый, мисс Кейт! Да разве можно так складывать муслин! Только посмотри, как помялось!
С этими словами она выхватила из рук Кейт нарядное платье и стала энергично его встряхивать, как вдруг истошный визг едва не заставил ее уронить его на пол. Одно мгновение Сара и Кейт недоуменно глядели друг на друга. Визг не повторился, и не успела Сара вымолвить: «Ну что там еще…» – как раздался еще более пронзительный визг: кто-то внизу явно пребывал в отчаянии.
Смертельно бледная, охваченная страхом, Кейт распахнула дверь, выбежала на галерею и прислушалась. Глаза ее блуждали, сердце тревожно стучало. Она с трудом произнесла:
– Это Сидлоу! Боже, что же могло случиться? Что могло случиться?
Она приподняла юбки и бросилась вниз по широкой лестнице. В холле она чуть не столкнулась с Пеннимором, тоже спешившим узнать, в чем дело, и таким же бледным, как и Кейт. Дверь в гостиную леди Брум была открыта. Взгляду Кейт предстала ужасающая картина. Леди Брум с посиневшим лицом лежала на полу, язык ее вывалился изо рта, и в глазах, выкатившихся из орбит, застыло злобное выражение. Сидлоу, стоя на коленях возле нее, раскачивалась взад-вперед и голосила, рыдая:
– Я же ее предупреждала! Я ее предупреждала! О, моя красавица! О, дорогая миледи!
Сара, протолкавшись между слуг, сбежавшихся в холл, кто в испуге, кто ради любопытства, захлопнула дверь перед их носом, отодвинула Кейт в сторону и встала на колени подле леди Брум. Сидлоу продолжала рыдать в голос. Кейт, увидев, что дрожащий Пеннимор, чтобы не упасть, ухватился за спинку стула, выскользнула из комнаты, поманила из толпы слуг второго лакея и послала его найти доктора Делаболя и сказать ему, чтобы он немедленно шел в гостиную миледи. Затем распустила остальных слуг, сказав им, что у миледи удар, и вернулась в гостиную, где Сара пыталась остановить причитания Сидлоу.
Пеннимор, совершенно бледный, хрипло сказал:
– Уймите ее, миссис Нид, уймите же! Не дай Бог, хозяин услышит! О Господи Боже мой, что же нам делать?
Кейт, чувствуя, что может лишиться сознания, если будет вглядываться в искаженное лицо леди Брум, старательно отводила глаза. Это позволило ей держать под контролем свой голос.
– Я послала Уильяма за доктором. Я думаю, вам нужно найти Тенби и сказать ему, что… у миледи удар. То же самое я сказала остальным слугам. Тенби знает, что делать, если сэр Тимоти сильно расстроится.
– Да, мисс, я все сделаю, – ответил Пеннимор и, пошатываясь, вышел из комнаты.
Рыдания Сидлоу перешли в дикий хохот. Сара быстро оглянулась вокруг, увидела на столике вазу с букетом роз, схватила ее, вытащила цветы и плеснула воду в лицо Сидлоу.
– Сара, она что… умерла? – прошептала Кейт, когда истерия Сидлоу сменилась шоком. Сара кивнула и повелительно сказала:
– Помоги мне усадить эту полоумную в кресло, мисс Кейт! Ну же, мисс Сидлоу, только, ради Бога, не заводитесь снова! Посидите здесь, соберитесь с силами!
Засунутая в кресло, Сидлоу простонала:
– Это он убил ее! Я знала, что это случится! Я знала! Да она же не слушала, она никогда меня не слушала!
Ее блуждающий взгляд остановился на Кейт, она ткнула в нее дрожащим пальцем и взвизгнула:
– Это твоя работа! Потаскуха проклятая, неблагодарная, это ты ее убила!
Звонкая пощечина Сары заставила Сидлоу захлебнуться криком и съежиться.
– Довольно! – жестко сказала Сара. – Еще одно слово, и ты еще не так получишь! Стыдно! В таком-то возрасте вести себя подобно базарной девчонке, у которой волос долог, а ум короток!
Сидлоу, глядя на нее, прошипела:
– Что я знаю, то я знаю!
– Да уж! – отрезала Сара. – А я знаю, что я знаю, жаба ты злобная! И я тебе скажу все, что знаю, если ты еще раз откроешь рот на мисс Кейт! Не слушай ее, мисс Кейт! Она не в своем уме!
Кейт, не устояв на подкосившихся ногах, едва не упала на окно, но успела ухватиться за тяжелые занавеси. Заслышав обращенные к ней слова Сары, она через силу сказала:
– Не надо, Сара! Не надо!
Тем временем появился доктор. Он с трудом переводил дыхание, как после бега. В глазах его застыл страх. Взглянув на тело леди Брум, он издал стон, и лицо его приняло зеленый оттенок. Было достаточно поверхностного осмотра, чтобы понять: он уже не в силах ей помочь. Он закрыл леди Брум страшные выпученные глаза, и страх в его собственных глазах усилился. Ему пришлось несколько раз сглотнуть и облизнуть пересохшие губы, прежде чем он смог заговорить:
– Я бессилен ей помочь. Она мертва. Я хотел остаться с ней, но она мне не позволила. Она всегда умела с ним справляться! Осечек не случалось ни разу! А сегодня не смогла! Уверяю вас, она сразу поняла, что у него припадок! Когда я уходил отсюда, он сидел в этом кресле, как она ему и приказала! Я и подумать не мог… О Боже, Боже, она, наверное, ему сказала… Я предупреждал ее, чтобы она остерегалась… Я часто говорил ей, что он выходит из-под контроля! Какое несчастье! Какое ужасное несчастье!
Он заломил руки и умолк. Неодобрительно поглядывавшая на него Сара сказала:
– Если мне будет позволено высказать предложение, сэр, я была бы вам очень признательна, если бы вы приподняли ее, чтобы я могла вытащить из-под нее шаль и ее укрыть!
– Да, да! Вы абсолютно правы! – рассеянно пробормотал доктор. – Я в таком шоке, что не могу собраться с мыслями! Я знал ее много лет! Любой лишился бы мужества! Ах, бедная миледи, если бы вы только не отослали меня!
Он с нежностью приподнял ее за плечи, и Сара быстро вытащила из-под нее розовую шаль из норвикского шелка. Но не успела она укрыть ею тело леди Брум, как Сидлоу вскочила с кресла и выхватила шаль из рук Сары, объявив, что никому не позволит прикоснуться к телу ее дорогой хозяйки. И разразившись новым потоком слез, она упала на тело покойницы и забылась в истерическом отчаянии.
Доктор умолял ее успокоиться, но она ничего не слышала. Ему пришлось силой поставить ее на ноги и крепко держать за плечи, чтобы она не упала.
– Что же делать? Я должен дать бедняжке успокоительное. Нельзя допустить, чтобы она растревожила сэра Тимоти! Мне надо пойти к нему, чтобы подготовить к страшному известию, иначе он не вынесет шока! Но и нельзя же оставить ее светлость здесь, на полу! Просто не знаю, за что хвататься!
– Ну что ж, сэр, – взяла слово как всегда практичная Сара, – поскольку ее светлости вы помочь уже не можете, а к сэру Тимоти вас пока некому проводить, то лучше всего вам сейчас отвести мисс Сидлоу в ее спальню и дать ей хорошую дозу чего-нибудь успокоительного. Я ее раздену и уложу в постель, вы не беспокойтесь!
Доктор согласился. Он почти волоком потащил рыдающую Сидлоу из комнаты. Сара последовала за ним, задержавшись лишь, чтобы велеть Кейт пойти посидеть где-нибудь в другом зале, пока она не вернется, и Кейт осталась одна.
Ужасающие подробности жестокой смерти леди Брум на какое-то время лишили ее душевных сил, но, когда она столкнулась с необходимостью преодолеть свою слабость, силы откуда-то взялись. С окаменевшим лицом Кейт взглянула на безжизненное тело, покрытое шелковой шалью, радужный цвет которой был столь неуместен в данной ситуации, и вышла в холл. Дожидавшийся ее Пеннимор выпрямился и взглянул на нее печальными глазами.
– Ее светлость скончалась, – тихо сказала Кейт. – Наверное, вы уже поняли. Знает ли сэр Тимоти?
– Нет, мисс. Я не мог решиться известить его сам, и Тенби тоже не смог. Тенби сказал ему все, как вы велели, и что при ее светлости находится доктор. Тенби говорит, что он встревожился, но не очень сильно. Пусть лучше мистер Филипп ему скажет, мисс Кейт. Он лучше знает, как сказать и что сказать, – понизив голос, добавил он.
– Да, пожалуй, – согласилась Кейт. – Я думаю… я надеюсь, что он скоро вернется. Но пока суд да дело, мы не можем оставить ее светлость лежать на полу, не так ли?
– Да, мисс, так делать не подобает. Куда вы желаете, чтобы ее положили?
– В ее собственную спальню, я полагаю. Если вы не возражаете, то пошлите Джеймса и Уильяма отнести тело наверх. Я пойду приготовлю постель.
– Да, мисс, я сейчас же пошлю их. Мне самому следовало бы догадаться, но я не так молод, мисс Кейт, и это потрясение просто отшибло у меня весь разум. Я надеюсь, вы извините меня!
Он поспешно удалился, а Кейт пошла наверх. В верхнем холле она увидела стайку горничных, взволнованным шепотом обсуждавших последние события, и ей не сразу удалось извлечь оттуда старшую горничную, которая увлеченно обращала внимание своих подчиненных на точность предсказания миссис Торн. Несколькими приличествующими случаю словами Кейт прервала всхлипывания грузной девицы, полагавшей неприличным воздержаться от рыданий при вести о смерти хозяйки, с которой она почти никогда не виделась; остальных горничных Кейт разослала с многочисленными поручениями. После этого у Кейт осталось совсем немного времени, чтобы убрать с огромной кровати леди Брум ярко расшитое покрывало, одеяло и все подушки, кроме одной, прежде чем на галерее послышались медленные тяжелые шаги. Она вытолкала в соседнюю гостиную испуганную, но, по счастью, не с мокрыми глазами Эллен, которая вызвалась ей помочь, закрыла за ней дверь и заперла на ключ.
Показались двое лакеев, несущих тело леди Брум. Оба они были совсем молоды, но Джеймс был бледен и заметно потрясен, а Уильям, обладавший более твердым характером, прятал свои чувства под маской, лишенной всякого выражения, и когда Кейт тихо сказала: «Положите ее на кровать!» – он кивнул, как бы ободряя своего дрожащего сотоварища.
Тело по-прежнему было покрыто шелковой шалью, и, когда Кейт отпустила лакеев, ей потребовалось некоторое время, чтобы заставить себя снять ее и заменить белой простыней. Она старалась не глядеть на искаженное лицо тетушки, на свежие синяки на ее шее, но когда наконец она покрыла тело с ног до головы, ей пришлось присесть, чтобы восстановить дыхание. Смертельно бледная, сотрясаемая дрожью, она вытащила ключ из замка, вставила его снаружи и повернула. После недолгого колебания она вынула ключ из скважины, боясь, что кто-нибудь из слуг из любопытства проберется внутрь и заглянет под простыню.
Кейт собиралась снова спуститься вниз, когда услышала чьи-то причитания. Она без труда узнала голос миссис Торн, и ей как никогда захотелось куда-нибудь сбежать. Миссис Торн, очевидно, была в ипохондрии, и это было последней каплей в этом кошмаре. Собрав всю свою решимость, Кейт вошла в маленькую гостиную экономки, где обнаружила миссис Торн, неподвижно лежащую в кресле, и двух горничных, одна из которых водила перед носом миссис Торн жженым пером, а другая усердно, но совершенно бесполезно махала на нее пяльцами. Едва удержавшись от яростного желания надрать этой дурехе уши, а экономку встряхнуть так, чтоб у нее зубы застучали, Кейт приступила к изнурительному процессу приведения миссис Торн в чувство. Этого ей удалось достичь, сперва выгнав девушек, а затем признав, что миссис Торн и вправду обладает даром предвидения, и выразив соответственный ужас, восхищение и удивление. Эффект был самый благотворный: миссис Торн забыла о своей неподвижной позе и в назидание Кейт обрушила на нее подробнейший, со множеством не относящихся к делу деталей, рассказ обо всех случаях, когда ей удавалось предсказывать разные бедствия. К тому моменту, как Кейт сама уже была готова впасть в истерику, миссис Торн оправилась настолько, что потребовались лишь скромная доля лести да известие, что Сидлоу не вынесла тяжести момента и была в припадке уложена в постель, чтобы миссис Торн поднялась на ноги со словами, что она очень сочувствует мисс Сидлоу, но что той следовало бы лучше подумать, прежде чем добавлять суматохи, привлекая внимание к своей персоне. Сама она, добавила миссис Торн, хотя и не была личной камеристкой миледи, но была ничуть не менее привязана к ней, бедняжке, и притом гораздо более чувствительна, чем мисс Сидлоу, но она никогда не допустила бы проявления своих чувств таким скандальным, вульгарным образом, а предпочла бы умереть, продолжая выполнять свои обязанности. Кейт поблагодарила ее, сказала, что не представляет, что бы они все без нее делали, и улизнула. Не успела она порадоваться тому, что ей, по крайней мере, удалось отвести еще одну напасть и миссис Торн не сляжет в постель с приступом своих знаменитых спазмов, как тут же вспомнила еще об одном обитателе дома, чья чувствительность была еще более ранима, чем у миссис Торн. В этот миг Кейт очень захотелось плюхнуться в ближайшее кресло и разрыдаться, чтобы дать выход эмоциям. Но вместо этого она повернулась и решительно направилась ободрить Гастона в его цитадели.
Огромная кухня была заполнена людьми, которых Кейт раньше и в глаза не видала; они говорили все разом, но при ее неожиданном появлении все, включая Гастона, онемели от изумления. Впрочем, галльская кровь Гастона не позволила ему долго стоять с раскрытым ртом и вытаращенными глазами. Он вышел вперед, отвесил глубокий поклон, приказал кухонному мальчишке, которого свысока кликал «сусликом», подать мадемуазель стул и нижайше попросил ее поведать ему, чем он может ей услужить, ибо служить ей, галантно добавил он, есть для него наивысшее из вообразимых удовольствий. Кейт, изобразив беспомощную невинность, выразила уверенность, что он поддержит ее в этом ужасном столпотворении, и спросила, что бы он мог предложить под видом обеда убитому горем семейству, члены которого, как вы понимаете, не вынесут и вида ростбифа или дрожжевого пирога, которые он готовит с таким совершенством. Гастон, падкий на лесть еще более, чем миссис Торн, величественно принял вызов и предложил Кейт не волноваться и во всем положиться на него: он приготовит такой обед – не столько обильный, сколько изысканный, – который возбудит даже капризный аппетит «мсье Торкила».
Кейт быстро поднялась, заставила себя улыбнуться и поблагодарить Гастона и поспешила прочь, вниз по мощеному коридору к Главному холлу. Хлопоча о поддержании заведенного в доме порядка, она не находила времени подумать о Торкиле, но слова шеф-повара вернули ее к печальной действительности. Ее душу снова наполнил ледяной ужас. Кейт вошла через готическую дверь в Главный холл и увидела там миссис Нид, собиравшуюся идти наверх.
– Вот ты где, мисс Кейт! – воскликнула миссис Нид. – Я прямо с ног сбилась. Где это ты пряталась, любушка?
– Я была на кухне. Сара, где Торкил?
– Я сказала бы, кабы знала, – отвечала Сара. – Вроде бы этот, как его – Баджер, что ли? – пошел в лес искать его. Как сказал мне мистер Пеннимор, один лакей мельком видал, что мистер Торкил побежал в лес как сумасшедший. Собственно, он, бедняга, сумасшедший и есть. Ну, не надо так дрожать! Ты до сих пор держалась просто прекрасно, милая моя, все сделала как надо. Да я и знала, что ты справишься. Послушай, мальчик ведь не попадет в кутузку за то, что он удушил свою мамочку, ведь он не в себе, просто его надежно запрут где-нибудь, где он будет в безопасности и не причинит вреда ни себе, ни кому-либо другому. И сказать по правде, девочка моя, если кого и следовало бы задушить, так это ее! А теперь пойдем-ка в ту комнату, Голубой салон, хотя убей меня Бог, если я понимаю, почему ее так называют! Единственное, что там голубого, – так это занавески, да и то не особенно! Мистер Пеннимор только что принес туда поднос с чаем и с таким нежным печеньицем, что просто не заметишь, как съешь. Да, я знаю, любушка, что ты не в состоянии проглотить ни крошки, но ты попробуй, и у тебя получится, надо же немного подкрепить свои силы!
Мягко, но настойчиво подталкивая Кейт, Сара привела ее в Голубой салон, усадила в кресло и стала наливать чай. Кейт сидела, закрыв лицо руками. Видя, как подрагивают ее пальцы, Сара продолжала ласково ворковать, но на Кейт это не очень-то действовало. Спустя некоторое время Кейт смогла выпить немного чаю и даже сгрызть маленькое печенье, но голова у нее была занята другим, что и проявилось, когда она прервала описание веснушчатой Полли, сестры Джо, внезапным вопросом:
– Сара, но почему он сделал это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40