Похвалил он и кладовщика -- рядового Дрыня, но скоро убедился, что сделал это совершенно напрасно. Завскладом вещевого имущества Иван Дрынь был человеком на редкость прижимистым и всегда старался всучить БУ* вместо нового обмундирования. На этот раз он в скупости превзошел даже самого себя: вопреки распоряжению начальника, Дрынь пытался подсунуть разведчикам поношенную экипировку. Сенька, пришедший на склад вместе со старшиной, разозлился на кладовщика, однако сдержал себя и попытался убедить скупого хозяйственника политическими доводами.
*Бывшее в употреблении.
-- Ты только подумай, Ваня, -- говорил он вкрадчиво. -- Ребята мы не из последнего десятка в дивизии. И генерал нас который раз уже награждает. Героев всегда надо поощрять. К тому же -- скоро граница. Может, придется на чужую землю вступить. Принарядиться полезно, чтобы, значит, не ударить и грязь лицом. А ты суешь нам, прости за выражение, этакое старье... Политическое сознание у тебя не на должном уровне, вот что я тебе скажу!..
Но лучше бы Сенька этого не говорил. Последние его слова испортили все дело. Сам того не подозревая, он нанес неслыханную обиду заведующему складом: Иван Дрынь вовсе не считал себя отсталым в политическом отношении и несказанно огорчился заявлением Семена. Он поднял на Ванина свое курносое, веснушчатое лицо и, багровея, проговорил:
-- Ты меня нe учи, ишь политрук какой объявился! Я сам могу тебе политбеседу прочесть. Вот получай, что дают, и уматывай, а то и этого не дам. Тоже мне -- герой!.. Знаю я вас! С Веркой-почтарихой...
Сжав кулаки и сощурив свои кошачьи глаза, разведчик вплотную подошел к обидчику.
-- Ну вот что... ты... -- начал он сквозь стиснутые зубы, подбирая слова похлеще и повыразительнее. -- Ты не больно-то ерепенься, нафталинная твоя душа!.. Вот попрошу майора Чернышева, начальника четвертой части, чтобы он тебя в разведку послал вместе со мною. Я погляжу, какой из тебя герой выйдет...
Положение обострялось. Благоразумный и степенный Пинчук попробовал успокоить спорщиков.
-- Брось, Семен, чого ты пристав до чоловика, -- дипломатически начал он, беря возмущенного Ванина за руку. -- Иван и сам пойме, що для нас така обмундировка не подойдет...
Пинчук старался не скандалить с хозяйственниками: так или иначе ему приходилось часто иметь с ними дело.
-- Бачыш, дорогой, -- продолжал Петр как можно дружелюбнее. -- Мабуть, мы и вправду за границу пидем. Так що одеть нас нужно як следуе...
Трудно сказать, что больше всего подействовало на Дрыня: Сенькина ли угроза пожаловаться майору Чернышеву или слова Пинчука. Скорее всего и то и другое. Только Дрынь сразу смягчился.
-- Так бы и сказали. А то обзывать всякими словами, -- примирительно проговорил он, забирая обратно полинявшие телогрейки и ватные шаровары. -Какие номера нужны?
На склад пришел сам Докторович. Расщедрившись, он выдал разведчикам еще и белые полушубки, которые зимой могли с успехом заменять им маскировочные халаты. Пинчук поблагодарил начальника АХЧ. Как бы там ни было, а разведчиков в управлении дивизии помаленьку баловaли eго, начиная от генерала и кончая Борисом Гуревичем. Много писала о подвигах лихих разведчиков газета, у каждого из них в кошельке хранилось до десяти газетных вырезок. Даже редакционный шофер и тот сильно подружился с разведчиками. Теперь они почти все дымили из пестрых мундштуков, сделанных золотыми руками добрейшего Лавры.
В день выдачи обмундирования у разведчиков произошло событие, о котором потом долго говорили солдаты. Кузьмич, хлопоча возле своих лошадей, потерял тренчик от нового ремня. Пинчук устроил старику настоящий разнос. Только сейчас разведчики могли полностью оценить всю мудрость своего старшины в вопросах экономики.
-- Що такэ есть тренчик? -- спрашивал он сконфуженного ездового. -Тренчик -- цэ кусок кожи. В Червоний Армии, мабуть, служат зараз миллионы чоловик. И як що каждый из бойцов потеряет по одному тренчику -- цэ обойдется держави в тысячи волив. Скильки стоят тысячи водив? Миллионы рублив же. А скильки трэба на выделку кожи? Тэж миллионы... От тоби и тренчик!.. Беречь надо народное имущество! Так и в присяге сказано, яку ты принимав, Кузьмич! -- заключил он и, довольный тем, что произвел достаточный эффект своими "волами" на разведчиков, пригладил вислые усы.
После этого Пинчук приказал отделенным построить во дворе всех новичков.
-- Заниматься будэмо! -- объявил он и вывел солдат за село, в заснеженную степь.
Там он заставил бойцов бегать, ползать по-пластунски, прятаться в снегу. То и дело покрикивал:
-- Назад!.. Повторыты!..
Старшина проявил такое усердие, что под конец занятий солдаты взмокли.
-- Завтра с утра знов начнем! -- пообещал он, уводя разведчиков в расположение роты.
-- А может, товарищ гвардии старшина, не стоит... -- пробормотал Сенька, который теперь уже был отделенным командиром, но Пинчук так на кого посмотрел, что тот сразу же притих. -- Оно конечно. Учеба, она на пользу... Как воздух, нужна солдату, -- попробовал исправить свою оплошность Ванин.
И все-таки Сенька не понимал, почему это вдруг Пинчук решил "помуштровать" бойцов, -- ведь раньше с ним этого не случалось.
-- Молодежь учить трэба, -- твердил старшина.
Петр не счел нужным объяснять Семену, как пришел он к этому мудрому выводу. А было это так...
Несколько дней тому назад позвал Пинчука к себе Забаров и неожиданно для него объявил:
-- Знаешь что, старшина, а ведь ты нe полностью выполняешь свои обязанности.
-- Як цэ?.. Не розумию. -- Петр, очевидно, был поражен этим заявлением: на его взгляд, он делал все, что требовалось от старшины.
-- Хозяйственные дела ты ведешь безупречно. Тут, как говорят, у тебя комар носа не подточит, -- продолжал лейтенант, посматривая темными глазами на сникшего вдруг Пинчука. -- Но это еще не все. Ты читал вот эту книжку? -командир листал страницы Устава внутренней службы.
-- Читав. Много разив читав.
-- Значит, плохо читал, -- продолжал Забаров строго. -- Послушай. Вот в этой статье устава говорится, что старшина является прямым начальником сержантов и солдат роты и отвечает: за правильное несение службы солдатами и сержантами, за дисциплину и поддержание установленного внутреннего порядка и за сохранность оружия, боевой техники, боеприпасов и имущества в роте. В отсутствие офицеров роты старшина является заместителем командира роты. Видишь, какой ты большой начальник.
-- У меня, товарищ лейтенант, было хозяйство и побольше, -- глухо и обиженно заметил Пинчук.
-- Может быть, -- спокойно продолжал Забаров. -- Но вот в уставе еще сказано, что старшина обязан лично проводить занятия с солдатами роты. Что ты на это скажешь? Проводишь ты такие занятия?.. Нет. То-то же! А учить бойцов мы обязаны и на войне, используя для этого каждый свободный час.
-- То правда, -- быстро согласился Пинчук и досадливо дернул себя за свисающий ус. -- Ось як получилось нэ добрэ!.. Позабував, старый хрен!.. Спасибо, товарищ лейтенант, що напомнили!..
Несколько часов подряд не выглядывал Пинчук из своей хаты и только поздно вечером пришел опять к командиру роты. Положил перед ним разграфленный и заполненным лист бумаги.
-- Что это? -- удивился Забаров.
-- Расписание занятий на завтра.
-- Вот это дело! -- похвалил лейтенант и, внеся некоторые поправки, утвердил расписание.
С тех пор Пинчук не пропускал ни одного свободного часа, чтобы не позаниматься с солдатами. Как-то с восхищением признался Шахаеву:
-- Лейтенант-то наш, мабуть, у генерала учився! Як вин меня ловко пиймав! На уставе... а? Що ты на цэ скажешь?.. Голова у него добрэ приделана!..
-- А ты, наверное, на него обиделся тогда? -- спросил парторг.
-- Першу минуту -- да. А як вин мне растолкував, в чем я промах допустил, тоди що ж обижаться. Правду каже!.. Скоро, мабуть, в новое наступление пидэмо, готовить солдат надо к тому. Так що лейтенант прав. Проморгав я трохы!..
В начале января, туманным и морозным утром, началось новое наступление. Разведчики двигались вместе с саперами. Две полуторки у саперов были полностью загружены указками с буквой "С" -- начальной буквой фамилии командира дивизии. Сенька изловчился и тут: он устроился в кузове одной из машин и мысленно вычислял, хватит ли этих указок до границы. Решил, что без малого хватит. Дивизии на этот раз пришлось наступать прямо на город. И несколько дней спустя она была упомянута в приказе Главнокомандующего по случаю освобождения Кировограда.
Наступление не приостанавливалось и ночью. Разведчики все время двигались вперед. Только рация комсорга Камушкина соединяла еще их с живым и непрерывно катившимся вслед за ними огромным и сложным организмом дивизии.
Наташа с санитарной сумкой через плечо шагала рядом с парторгом. Как-то во время короткой остановки она, не глядя на Шахаева, словно для себя, сказала:
-- А ведь я очень плохо поступила тогда.
-- Это ты о чем, Наташа? -- спросил он ее.
-- Разве так можно. Испортила вам весь праздник. Разревелась как дурочка. Как это нехорошо!..
-- Это же вполне естественно, Наташа! На твоем месте любой не выдержал бы. Мы собрались вместе, веселимся, а Акима нет. Нет, ты ничего плохого не сделала, Наташа. У тебя хорошее, большое сердце!..
-- Это вы успокаиваете меня, -- быстро перебила она парторга. -- А поступила тогда я нехорошо и не могу простить себе этого.
Забаров приказал двигаться дальше, и Наташа с Шахаевым замолчали, но шли по-прожпему рядом.
В одну лунную рождественскую ночь забаровцы вступили в большое русское село Калиновку. Сенька присмотрелся к домикам, повел носом и обрадованно воскликнул:
-- Хлопцы, здесь Русью пахнет!..
Пахло кренделями и еще чем-то очень вкусным. Хотя в окнах и не было света, но по всему чувствовалось, что в домах в эту ночь никто не спал. В лунной безветренной ночи стояли кизячьи дымы. Снег похрустывал под ногами разведчиков, в нерешительности топтавшихся на одном месте. Домики, обступавшие их с двух сторон, манили к себе теплом и уютом.
-- Может, зайдем на минутку?.. -- робко предложил Ванин, взглянув на огромную белую фигуру командира.
Немцев в селе не было. Бойцы поняли это, едва вошли в Калиновку. И все-таки осторожный Забаров приказал Ванину и Каримову пройти по улицам и разведать обстановку. И только когда они вернулись и доложили, что все спокойно, Забаров разрешил разведчикам войти в дом. Хозяйка радостно встретила солдат. Она долго не уходила из горницы -- никак не могла налюбоваться на дорогих гостей. Во дворе послышались голоса, скрип колес, конское ржание. Скрипели гусеницами на снегу танки. Обогревшись, разведчики стали прощаться с хозяйкой. Уже в дверях они столкнулись с бывшим командиром лейтенантом Марченко. На нем была черная кавалерийская бурка. Вот только не знали разведчики, для чего она ему. "Глупый, никому не нужный фарс", -подумал Забаров и горько усмехнулся. Обрадовавшись этой встрече, Марченко схватил Федора за руку и потащил его в свободную комнату, оживленно болтая:
-- Вот здорово, черт возьми!.. Не ожидал встретить тебя здесь!.. Ну, рассказывай, как дела!..
Марченко усадил Забарова рядом с собой. В его руках непостижимо быстро оказалась холодная фляга с водкой.
Выпили по одной стопке.
-- Ради такого случая не грех выпить и по второй!
-- А вот этого делать сейчас не следует, -- спокойно возразил Забаров.
-- Опять ты за свое! -- обиделся Марченко. -- Неужели ты не рад нашей встрече? Ведь как-никак, а более двух лет вместе прослужили!..
-- Почему не рад? Очень даже рад, -- сказал Федор. -- Но пить сейчас больше не буду. Ты уж извини меня.
-- Не притворяйся, Забаров! -- голос Марченко стал резок. -- Знаю я вас. Не любите вы меня. Забыли все. А ведь гордились, черт бы вас побрал, когда имя вашего командира гремело на всю армию! -- лейтенант налил себе полный стакан и одним духом выпил его. Коричневые глаза его заблестели огнем. -- Тот же Васильев, который теперь видеть меня не хочет, не раз выносил мне благодарность за мои блестящие поиски, лично прикреплял ордена к Марченковой гимнастерке, и Марченко был его первым любимцем!.. А кто отстоял аксайский плацдарм? Кто воспитал вас -- тебя, Шахаева, Акима, Ванина, Пинчука?.. Кто больше всех ходил в опасные операции, кто захватил немецкого генерала? Разве не Марченко? Кого обнимал командующий армией там, у поселка Елхи? Разве не лейтенанта Марченко?.. Так почему же вы все забыли об этом?.. -- Марченко рывком подтянул к себе флягу, хотел было еще налить себе, но Забаров спокойно остановил его, взяв из его рук водку.
-- Мы уж слышали это от тебя, -- глухо проговорил Федор. -- Разве только ты один воспитывал разведчиков?.. Все помаленьку воспитывали друг друга. А Шахаев? Он, пожалуй, побольше нас с тобой сделал.
Забаров говорил и видел, как все более склонялась когда-то гордая голова Марченко, глаза его мутнели, губы шевелились. Казалось, он готов был либо расплакаться, либо страшно выругаться. Но, к удивлению Забарова, Марченко тяжело поднялся из-за стола, прошелся по комнате и прохрипел:
-- Хватит, Забаров...
Федор видел, как тяжело было офицеру, и стал быстро прощаться:
-- До свидания. Подумай о том, что я тебе сказал.
Забаров вывел разведчиков за село. На белом бугре чернели какие-то пятна. Оказалось, что тут успела уже окопаться стрелковая рота. Вскоре разведчики услышали знакомый голос неуемного своего дружка Фетисова.
-- Петренко, у тебя все бойцы на месте? -- спрашивал он.
-- Все до единого! -- отвечал простуженным голосом Петренко, тот самый, что в приднепровском лесу разговаривал с генералом. Поcлe Днепра Петренко, по рекомендации Фетисова, был назначен командиром стрелкового отделения.
-- А у тебя, Гаврилин? -- опять раздался голос старшины.
-- Все, окромя Фролова. В Кировограде, в уличном бою...
-- Знаю. Написал о нем родным?
-- Так точно. Написал.
Забаров, проходя мимо, подумал, что пехотинцам, наверное, очень хочется зайти в домики и погреться. Но они вот лежат на этом холодном снегу -- в ста метрах от тепла, сытной пищи, от ласкового огонька...
Забаров вновь подумал о Марченко и тяжело вздохнул.
4
Остаток ночи разведчики провели в освобожденной полком Баталина деревне Юрково. Решили переночевать в доме, который привлек их своей добротностью. Вскоре пришел Пинчук, весь заиндевелый, как дед-мороз. Он принес в термосе горячий борщ, а во флягах -- водку.
Привыкшие к восторженным встречам с населением освобожденных городов, деревень и сел, солдаты были на этот раз поражены угрюмостью хозяина дома. Он даже не предложил разведчикам сесть. Бойцы намекнули ему о ночлеге, но тот пропустил это мимо своих ушей. В довершение всего он стал разучивать со своим сыном -- мальчиком лет десяти -- "Новый завет", псалтырь.
-- "От Матфея святое благословение, -- тягуче читал хозяин, набожно смотрел на икону и приглаживал бороду, расплавленным воском стекающую ему на широченную грудь. -- Родословие Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамова. Авраам роди Исаака. Исаак роди Иакова. Иаков роди Иуду и братьев его..."
-- Слухай, старый! -- не выдержал Пинчук. -- Не знаю, кто там кого родыв, но тебя наверняка -- Иуда!.. Кажи, у тебя можно хлопцам переспать ночь чы ни?
-- Рад бы всей душой, да только больные мы...
-- Щось вид у тэбэ дуже свеженький...-- язвил Пинчук. Злоба мутила его, толкала на дерзость.
Шахаев заметил, как от слов Пинчука глаза старика вспыхнули нехорошими огоньками и быстро спрятались под мохнатыми рыжими бровями. Отослав куда-то сына и сунув за образ псалтырь, старик начал не спеша сучить дратву. Был он высок и плечист. На витом поясе -- связка ключей. Голова смочена маслом и тщательно причесана. Из-под ворота синей сатиновой рубахи выпирала воловья шея. От всей фигуры хозяина веяло устойчивой домовитостью.
-- Бачу, ты, старый, пропитався этой частной собственностью, -продолжал колоть его Пинчук, невзлюбивший старика с первой минуты.
Хозяин молчал. Тугая шея его багровела.
Наташа молча смотрела в окно на залитый лунным светом двор. Он был обнесен высоким тесовым забором. Крыша в крышу жались каменные приземистые конюшни и хлевушки. Перед окнами -- погреб, накрытый тяжелой железной дверью с пудовым замочищем.
Шахаев прилег на скамейку -- разболелась на спине рана. Старик хмуро смотрел на разведчиков, долго силился о чем-то их спросить, но, видимо, не решался. Молчали и разведчики.
-- А что, товарищи, -- начал наконец хозяин, не глядя на солдат, -колхозы вновь будут али как?.. -- в его глазах появился настороженный блеск.
-- А тебе як хочется? -- в свою очередь полюбопытствовал Петр; он понимал, что колхоз не устраивает старика.
-- Мне што ж... -- уклончиво ответил хозяин. -- Государство -- оно решит...
-- А ты як бы ришыв? -- допытывался Пинчук.
-- Я человек маленький.
-- А все-таки?
Хозяин промолчал. Пинчук посмотрел на него долго и испытующе. "Будут ли колхозы?" -- таких еще вопросов разведчикам не приходилось слышать в освобожденных селах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
*Бывшее в употреблении.
-- Ты только подумай, Ваня, -- говорил он вкрадчиво. -- Ребята мы не из последнего десятка в дивизии. И генерал нас который раз уже награждает. Героев всегда надо поощрять. К тому же -- скоро граница. Может, придется на чужую землю вступить. Принарядиться полезно, чтобы, значит, не ударить и грязь лицом. А ты суешь нам, прости за выражение, этакое старье... Политическое сознание у тебя не на должном уровне, вот что я тебе скажу!..
Но лучше бы Сенька этого не говорил. Последние его слова испортили все дело. Сам того не подозревая, он нанес неслыханную обиду заведующему складом: Иван Дрынь вовсе не считал себя отсталым в политическом отношении и несказанно огорчился заявлением Семена. Он поднял на Ванина свое курносое, веснушчатое лицо и, багровея, проговорил:
-- Ты меня нe учи, ишь политрук какой объявился! Я сам могу тебе политбеседу прочесть. Вот получай, что дают, и уматывай, а то и этого не дам. Тоже мне -- герой!.. Знаю я вас! С Веркой-почтарихой...
Сжав кулаки и сощурив свои кошачьи глаза, разведчик вплотную подошел к обидчику.
-- Ну вот что... ты... -- начал он сквозь стиснутые зубы, подбирая слова похлеще и повыразительнее. -- Ты не больно-то ерепенься, нафталинная твоя душа!.. Вот попрошу майора Чернышева, начальника четвертой части, чтобы он тебя в разведку послал вместе со мною. Я погляжу, какой из тебя герой выйдет...
Положение обострялось. Благоразумный и степенный Пинчук попробовал успокоить спорщиков.
-- Брось, Семен, чого ты пристав до чоловика, -- дипломатически начал он, беря возмущенного Ванина за руку. -- Иван и сам пойме, що для нас така обмундировка не подойдет...
Пинчук старался не скандалить с хозяйственниками: так или иначе ему приходилось часто иметь с ними дело.
-- Бачыш, дорогой, -- продолжал Петр как можно дружелюбнее. -- Мабуть, мы и вправду за границу пидем. Так що одеть нас нужно як следуе...
Трудно сказать, что больше всего подействовало на Дрыня: Сенькина ли угроза пожаловаться майору Чернышеву или слова Пинчука. Скорее всего и то и другое. Только Дрынь сразу смягчился.
-- Так бы и сказали. А то обзывать всякими словами, -- примирительно проговорил он, забирая обратно полинявшие телогрейки и ватные шаровары. -Какие номера нужны?
На склад пришел сам Докторович. Расщедрившись, он выдал разведчикам еще и белые полушубки, которые зимой могли с успехом заменять им маскировочные халаты. Пинчук поблагодарил начальника АХЧ. Как бы там ни было, а разведчиков в управлении дивизии помаленьку баловaли eго, начиная от генерала и кончая Борисом Гуревичем. Много писала о подвигах лихих разведчиков газета, у каждого из них в кошельке хранилось до десяти газетных вырезок. Даже редакционный шофер и тот сильно подружился с разведчиками. Теперь они почти все дымили из пестрых мундштуков, сделанных золотыми руками добрейшего Лавры.
В день выдачи обмундирования у разведчиков произошло событие, о котором потом долго говорили солдаты. Кузьмич, хлопоча возле своих лошадей, потерял тренчик от нового ремня. Пинчук устроил старику настоящий разнос. Только сейчас разведчики могли полностью оценить всю мудрость своего старшины в вопросах экономики.
-- Що такэ есть тренчик? -- спрашивал он сконфуженного ездового. -Тренчик -- цэ кусок кожи. В Червоний Армии, мабуть, служат зараз миллионы чоловик. И як що каждый из бойцов потеряет по одному тренчику -- цэ обойдется держави в тысячи волив. Скильки стоят тысячи водив? Миллионы рублив же. А скильки трэба на выделку кожи? Тэж миллионы... От тоби и тренчик!.. Беречь надо народное имущество! Так и в присяге сказано, яку ты принимав, Кузьмич! -- заключил он и, довольный тем, что произвел достаточный эффект своими "волами" на разведчиков, пригладил вислые усы.
После этого Пинчук приказал отделенным построить во дворе всех новичков.
-- Заниматься будэмо! -- объявил он и вывел солдат за село, в заснеженную степь.
Там он заставил бойцов бегать, ползать по-пластунски, прятаться в снегу. То и дело покрикивал:
-- Назад!.. Повторыты!..
Старшина проявил такое усердие, что под конец занятий солдаты взмокли.
-- Завтра с утра знов начнем! -- пообещал он, уводя разведчиков в расположение роты.
-- А может, товарищ гвардии старшина, не стоит... -- пробормотал Сенька, который теперь уже был отделенным командиром, но Пинчук так на кого посмотрел, что тот сразу же притих. -- Оно конечно. Учеба, она на пользу... Как воздух, нужна солдату, -- попробовал исправить свою оплошность Ванин.
И все-таки Сенька не понимал, почему это вдруг Пинчук решил "помуштровать" бойцов, -- ведь раньше с ним этого не случалось.
-- Молодежь учить трэба, -- твердил старшина.
Петр не счел нужным объяснять Семену, как пришел он к этому мудрому выводу. А было это так...
Несколько дней тому назад позвал Пинчука к себе Забаров и неожиданно для него объявил:
-- Знаешь что, старшина, а ведь ты нe полностью выполняешь свои обязанности.
-- Як цэ?.. Не розумию. -- Петр, очевидно, был поражен этим заявлением: на его взгляд, он делал все, что требовалось от старшины.
-- Хозяйственные дела ты ведешь безупречно. Тут, как говорят, у тебя комар носа не подточит, -- продолжал лейтенант, посматривая темными глазами на сникшего вдруг Пинчука. -- Но это еще не все. Ты читал вот эту книжку? -командир листал страницы Устава внутренней службы.
-- Читав. Много разив читав.
-- Значит, плохо читал, -- продолжал Забаров строго. -- Послушай. Вот в этой статье устава говорится, что старшина является прямым начальником сержантов и солдат роты и отвечает: за правильное несение службы солдатами и сержантами, за дисциплину и поддержание установленного внутреннего порядка и за сохранность оружия, боевой техники, боеприпасов и имущества в роте. В отсутствие офицеров роты старшина является заместителем командира роты. Видишь, какой ты большой начальник.
-- У меня, товарищ лейтенант, было хозяйство и побольше, -- глухо и обиженно заметил Пинчук.
-- Может быть, -- спокойно продолжал Забаров. -- Но вот в уставе еще сказано, что старшина обязан лично проводить занятия с солдатами роты. Что ты на это скажешь? Проводишь ты такие занятия?.. Нет. То-то же! А учить бойцов мы обязаны и на войне, используя для этого каждый свободный час.
-- То правда, -- быстро согласился Пинчук и досадливо дернул себя за свисающий ус. -- Ось як получилось нэ добрэ!.. Позабував, старый хрен!.. Спасибо, товарищ лейтенант, що напомнили!..
Несколько часов подряд не выглядывал Пинчук из своей хаты и только поздно вечером пришел опять к командиру роты. Положил перед ним разграфленный и заполненным лист бумаги.
-- Что это? -- удивился Забаров.
-- Расписание занятий на завтра.
-- Вот это дело! -- похвалил лейтенант и, внеся некоторые поправки, утвердил расписание.
С тех пор Пинчук не пропускал ни одного свободного часа, чтобы не позаниматься с солдатами. Как-то с восхищением признался Шахаеву:
-- Лейтенант-то наш, мабуть, у генерала учився! Як вин меня ловко пиймав! На уставе... а? Що ты на цэ скажешь?.. Голова у него добрэ приделана!..
-- А ты, наверное, на него обиделся тогда? -- спросил парторг.
-- Першу минуту -- да. А як вин мне растолкував, в чем я промах допустил, тоди що ж обижаться. Правду каже!.. Скоро, мабуть, в новое наступление пидэмо, готовить солдат надо к тому. Так що лейтенант прав. Проморгав я трохы!..
В начале января, туманным и морозным утром, началось новое наступление. Разведчики двигались вместе с саперами. Две полуторки у саперов были полностью загружены указками с буквой "С" -- начальной буквой фамилии командира дивизии. Сенька изловчился и тут: он устроился в кузове одной из машин и мысленно вычислял, хватит ли этих указок до границы. Решил, что без малого хватит. Дивизии на этот раз пришлось наступать прямо на город. И несколько дней спустя она была упомянута в приказе Главнокомандующего по случаю освобождения Кировограда.
Наступление не приостанавливалось и ночью. Разведчики все время двигались вперед. Только рация комсорга Камушкина соединяла еще их с живым и непрерывно катившимся вслед за ними огромным и сложным организмом дивизии.
Наташа с санитарной сумкой через плечо шагала рядом с парторгом. Как-то во время короткой остановки она, не глядя на Шахаева, словно для себя, сказала:
-- А ведь я очень плохо поступила тогда.
-- Это ты о чем, Наташа? -- спросил он ее.
-- Разве так можно. Испортила вам весь праздник. Разревелась как дурочка. Как это нехорошо!..
-- Это же вполне естественно, Наташа! На твоем месте любой не выдержал бы. Мы собрались вместе, веселимся, а Акима нет. Нет, ты ничего плохого не сделала, Наташа. У тебя хорошее, большое сердце!..
-- Это вы успокаиваете меня, -- быстро перебила она парторга. -- А поступила тогда я нехорошо и не могу простить себе этого.
Забаров приказал двигаться дальше, и Наташа с Шахаевым замолчали, но шли по-прожпему рядом.
В одну лунную рождественскую ночь забаровцы вступили в большое русское село Калиновку. Сенька присмотрелся к домикам, повел носом и обрадованно воскликнул:
-- Хлопцы, здесь Русью пахнет!..
Пахло кренделями и еще чем-то очень вкусным. Хотя в окнах и не было света, но по всему чувствовалось, что в домах в эту ночь никто не спал. В лунной безветренной ночи стояли кизячьи дымы. Снег похрустывал под ногами разведчиков, в нерешительности топтавшихся на одном месте. Домики, обступавшие их с двух сторон, манили к себе теплом и уютом.
-- Может, зайдем на минутку?.. -- робко предложил Ванин, взглянув на огромную белую фигуру командира.
Немцев в селе не было. Бойцы поняли это, едва вошли в Калиновку. И все-таки осторожный Забаров приказал Ванину и Каримову пройти по улицам и разведать обстановку. И только когда они вернулись и доложили, что все спокойно, Забаров разрешил разведчикам войти в дом. Хозяйка радостно встретила солдат. Она долго не уходила из горницы -- никак не могла налюбоваться на дорогих гостей. Во дворе послышались голоса, скрип колес, конское ржание. Скрипели гусеницами на снегу танки. Обогревшись, разведчики стали прощаться с хозяйкой. Уже в дверях они столкнулись с бывшим командиром лейтенантом Марченко. На нем была черная кавалерийская бурка. Вот только не знали разведчики, для чего она ему. "Глупый, никому не нужный фарс", -подумал Забаров и горько усмехнулся. Обрадовавшись этой встрече, Марченко схватил Федора за руку и потащил его в свободную комнату, оживленно болтая:
-- Вот здорово, черт возьми!.. Не ожидал встретить тебя здесь!.. Ну, рассказывай, как дела!..
Марченко усадил Забарова рядом с собой. В его руках непостижимо быстро оказалась холодная фляга с водкой.
Выпили по одной стопке.
-- Ради такого случая не грех выпить и по второй!
-- А вот этого делать сейчас не следует, -- спокойно возразил Забаров.
-- Опять ты за свое! -- обиделся Марченко. -- Неужели ты не рад нашей встрече? Ведь как-никак, а более двух лет вместе прослужили!..
-- Почему не рад? Очень даже рад, -- сказал Федор. -- Но пить сейчас больше не буду. Ты уж извини меня.
-- Не притворяйся, Забаров! -- голос Марченко стал резок. -- Знаю я вас. Не любите вы меня. Забыли все. А ведь гордились, черт бы вас побрал, когда имя вашего командира гремело на всю армию! -- лейтенант налил себе полный стакан и одним духом выпил его. Коричневые глаза его заблестели огнем. -- Тот же Васильев, который теперь видеть меня не хочет, не раз выносил мне благодарность за мои блестящие поиски, лично прикреплял ордена к Марченковой гимнастерке, и Марченко был его первым любимцем!.. А кто отстоял аксайский плацдарм? Кто воспитал вас -- тебя, Шахаева, Акима, Ванина, Пинчука?.. Кто больше всех ходил в опасные операции, кто захватил немецкого генерала? Разве не Марченко? Кого обнимал командующий армией там, у поселка Елхи? Разве не лейтенанта Марченко?.. Так почему же вы все забыли об этом?.. -- Марченко рывком подтянул к себе флягу, хотел было еще налить себе, но Забаров спокойно остановил его, взяв из его рук водку.
-- Мы уж слышали это от тебя, -- глухо проговорил Федор. -- Разве только ты один воспитывал разведчиков?.. Все помаленьку воспитывали друг друга. А Шахаев? Он, пожалуй, побольше нас с тобой сделал.
Забаров говорил и видел, как все более склонялась когда-то гордая голова Марченко, глаза его мутнели, губы шевелились. Казалось, он готов был либо расплакаться, либо страшно выругаться. Но, к удивлению Забарова, Марченко тяжело поднялся из-за стола, прошелся по комнате и прохрипел:
-- Хватит, Забаров...
Федор видел, как тяжело было офицеру, и стал быстро прощаться:
-- До свидания. Подумай о том, что я тебе сказал.
Забаров вывел разведчиков за село. На белом бугре чернели какие-то пятна. Оказалось, что тут успела уже окопаться стрелковая рота. Вскоре разведчики услышали знакомый голос неуемного своего дружка Фетисова.
-- Петренко, у тебя все бойцы на месте? -- спрашивал он.
-- Все до единого! -- отвечал простуженным голосом Петренко, тот самый, что в приднепровском лесу разговаривал с генералом. Поcлe Днепра Петренко, по рекомендации Фетисова, был назначен командиром стрелкового отделения.
-- А у тебя, Гаврилин? -- опять раздался голос старшины.
-- Все, окромя Фролова. В Кировограде, в уличном бою...
-- Знаю. Написал о нем родным?
-- Так точно. Написал.
Забаров, проходя мимо, подумал, что пехотинцам, наверное, очень хочется зайти в домики и погреться. Но они вот лежат на этом холодном снегу -- в ста метрах от тепла, сытной пищи, от ласкового огонька...
Забаров вновь подумал о Марченко и тяжело вздохнул.
4
Остаток ночи разведчики провели в освобожденной полком Баталина деревне Юрково. Решили переночевать в доме, который привлек их своей добротностью. Вскоре пришел Пинчук, весь заиндевелый, как дед-мороз. Он принес в термосе горячий борщ, а во флягах -- водку.
Привыкшие к восторженным встречам с населением освобожденных городов, деревень и сел, солдаты были на этот раз поражены угрюмостью хозяина дома. Он даже не предложил разведчикам сесть. Бойцы намекнули ему о ночлеге, но тот пропустил это мимо своих ушей. В довершение всего он стал разучивать со своим сыном -- мальчиком лет десяти -- "Новый завет", псалтырь.
-- "От Матфея святое благословение, -- тягуче читал хозяин, набожно смотрел на икону и приглаживал бороду, расплавленным воском стекающую ему на широченную грудь. -- Родословие Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамова. Авраам роди Исаака. Исаак роди Иакова. Иаков роди Иуду и братьев его..."
-- Слухай, старый! -- не выдержал Пинчук. -- Не знаю, кто там кого родыв, но тебя наверняка -- Иуда!.. Кажи, у тебя можно хлопцам переспать ночь чы ни?
-- Рад бы всей душой, да только больные мы...
-- Щось вид у тэбэ дуже свеженький...-- язвил Пинчук. Злоба мутила его, толкала на дерзость.
Шахаев заметил, как от слов Пинчука глаза старика вспыхнули нехорошими огоньками и быстро спрятались под мохнатыми рыжими бровями. Отослав куда-то сына и сунув за образ псалтырь, старик начал не спеша сучить дратву. Был он высок и плечист. На витом поясе -- связка ключей. Голова смочена маслом и тщательно причесана. Из-под ворота синей сатиновой рубахи выпирала воловья шея. От всей фигуры хозяина веяло устойчивой домовитостью.
-- Бачу, ты, старый, пропитався этой частной собственностью, -продолжал колоть его Пинчук, невзлюбивший старика с первой минуты.
Хозяин молчал. Тугая шея его багровела.
Наташа молча смотрела в окно на залитый лунным светом двор. Он был обнесен высоким тесовым забором. Крыша в крышу жались каменные приземистые конюшни и хлевушки. Перед окнами -- погреб, накрытый тяжелой железной дверью с пудовым замочищем.
Шахаев прилег на скамейку -- разболелась на спине рана. Старик хмуро смотрел на разведчиков, долго силился о чем-то их спросить, но, видимо, не решался. Молчали и разведчики.
-- А что, товарищи, -- начал наконец хозяин, не глядя на солдат, -колхозы вновь будут али как?.. -- в его глазах появился настороженный блеск.
-- А тебе як хочется? -- в свою очередь полюбопытствовал Петр; он понимал, что колхоз не устраивает старика.
-- Мне што ж... -- уклончиво ответил хозяин. -- Государство -- оно решит...
-- А ты як бы ришыв? -- допытывался Пинчук.
-- Я человек маленький.
-- А все-таки?
Хозяин промолчал. Пинчук посмотрел на него долго и испытующе. "Будут ли колхозы?" -- таких еще вопросов разведчикам не приходилось слышать в освобожденных селах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37