Руководить «Арийцем», видимо, будет «Альта». Готовьте ее к этому.
Задача «ABC» на ближайшее время - активизировать работу по всем направлениям с целью добывания сведений о восточной политике Германии.
В отношении «Воля». Учту ваши пожелания и сообщу свое решение следующей почтой после изучения его отчета. Пока же предложите «Волю» закрепиться в стране вашего пребывания.
Ваше сообщение о хорошем настроении группы принимаю с удовлетворением. Привет всем членам группы.
Директор.
Другие отчеты «Альбера», «Арбина» и указание Центра Зайцев изучал несколько дней. На все возникавшие вопросы по работе группы «Арбина» он получал достаточно полные ответы майора Ляхтерова, заместителя начальника отдела. Николай Григорьевич был отобран на работу в Разведуправление в 1936 году и уже имел небольшой опыт оперативной работы. Он родился в Могилеве 22 апреля 1905 года. В 1918 году окончил 4 класса реального училища, а через десять лет - школу командиров РККА. Служил в войсках, затем поступил в Военную академию имени М. В. Фрунзе, обучение завершил в 1936 году. После окончания академии направлен для прохождения службы в военную разведку. За три года работы в центральном аппарате Разведуправления Николай Ляхтеров освоил свои обязанности в отделе, ознакомился с делами группы «Арбина», который сотрудничал с военной разведкой с 1930 года, и настойчиво изучал иностранный язык.
Однако опыт опыту рознь. Ляхтеров это понимал. Он хотел стать военным разведчиком, работал не жалея сил, учился у тех немногочисленных профессионалов, которым удалось выжить в условиях чистки.
Изучая дело «Арбина», Зайцев обратил особое внимание на отчеты и донесения, поступившие из Варшавы в августе 1939 года.
«Альбер» - Центру.
Согласно ваших указаний провожу с «Арбиным» три вечеринки ежемесячно. В связи с тем, что в последнее время обстановка в городе резко осложнилась, предлагаю количество встреч сократить до двух. В случае получения «Арбиным» срочных материалов, будет предусмотрено проведение дополнительной встречи.
«Альбер».
22 августа 1939 года «Арбин» сообщал Директору:
Пришло распоряжение, согласно которому все служащие посольства (в том числе и «Ариец») за исключением пятерых чиновников в ближайшие 2 - 3 дня должны покинуть Польшу.
В случае войны «ХВЦ» временно в числе пятерых чиновников останется в Варшаве. Его перевели в главное здание посольства.
«Альта», «ABC» и «ЛЦЛ» 21 августа выехали в Берлин.
«Арбин».
Прочитав это донесение, Зайцев понял, какую важную роль играет военная разведка в обеспечении безопасности страны. Зайцев не мог знать, что в ноябре 1940 года «Арбин» за активную работу будет представлен к правительственной награде. В представлении будет написано следующее: «Арбин»... подробно освещал подготовку войны Германии против Польши и за две недели до начала войны сообщил нам дату начала военных действий». Это означает, что «Арбин» сообщил в Москву 16 августа о том, что гитлеровская Германия нападет на Польшу 1 сентября 1939 года. К представлению «Арбина» к награде орденом Красного Знамени мы еще вернемся.
Далее «Арбин» докладывал Директору:
Последние ваши замечания произвели на «Арийца» серьезное впечатление. Он стал осмотрительнее, работает осторожнее, передал несколько секретных материалов. Важность и ценность их определите сами. Вижу, что он действительно хочет продолжать с нами работу и в Берлине. Он не выдвигает никаких дополнительных условий, кроме одного. Его личная безопасность должна быть максимально обеспечена. Я ему сказал, что о его работе на англичан кроме меня никому не известно. Это его успокоило. Видимо, он мне полностью доверяет. Будет ли он доверять новому связнику в Берлине? Он спросил, кто будет работать с ним в столице. Я ответил, что пока затрудняюсь ответить на его вопрос. Потом я спросил его, не будет ли он возражать, если с ним в Берлине будет работать моя жена «Альта». Вначале он удивился. Спросил, как давно она работает на англичан? Я ему ответил, что «Альта» на англичан не работает. Однако, если он согласится, я попрошу ее помочь нашему делу. «Ариец» знает «Альту». У них сложились дружеские отношения. Вначале он был против такого контакта в Берлине. Сказал, что женщина не может заниматься таким серьезным делом. Я его успокоил, сообщив, что полностью доверяю «Альте» все свои дела и часто она выполняет мои задачи даже лучше, чем я. Этот довод оказался убедительным, и «Ариец» согласился на контакт с «Альтой» в Берлине.
«Арбин».
Когда говорят об уникальных успехах советской военной разведки накануне и в годы Великой Отечественной войны, в первую очередь отмечают, что агенты, которые передавали сведения советским разведчикам, были членами компартий европейских государств. Эти утверждения частично правильны. Работа с представителями коммунистических партий (с корпорантами) была проста, позволяла быстро добиваться успехов, экономила средства - идейные агенты, как правило, отказывались от вознаграждений и работали на бескорыстной основе.
Однако работа с корпорантами неоднократно запрещалась московским руководством. Члены компартий находились под «колпаком» местной полиции. Используя членство в компартиях, контрразведке противника иногда удавалось внедрять в ряды разведчиков своих провокаторов. По этой причине в зарубежных резидентурах Разведупра в 1926, 1928, 1932, 1934 годах произошли крупные провалы. Дешево зелье - да тяжело похмелье.
В предвоенные годы на сотрудничество с советской разведкой шли не только коммунисты. Среди граждан Германии находились смелые люди, не принимавшие фашистскую идеологию. Лозунг «Германия превыше всего!» был фанатичным, одурманившим умы многих немцев. Но не всех. Гитлер собирался выкрасить земной шар в черный цвет. Этот цвет многим не нравился. Черный цвет - цвет смерти.
Некоторые немцы пытались «ловить рыбу в мутной воде», зарабатывая деньги на продаже секретов Германии. Таким был, в частности, офицер, который под псевдонимом «027» работал с М. Поляковой. Мария получала от «027» немало секретных документов. Но этот агент был исключением из правил. Ему было все равно, в какой цвет Гитлер выкрасит земной шар. Для «027» был важнее хороший коньяк.
Отрицательно к черному цвету относились и многие представители немецкой элиты. Они не верили сказкам Гитлера и Геббельса о необходимости установления нового порядка в Европе. Они были против борьбы за установление мирового господства Германии, считая, что такой путь неизбежно приведет немцев к роковой черте. Те из них, кто открыто заявил о несогласии с идеалами нового порядка, были арестованы и исчезли в концлагерях. Фашистская диктатура утверждалась путем обмана обывателей и уничтожения инакомыслящих.
Накануне войны в Германии существовала еще одна группа противников Гитлера. О ней до сих пор мало что известно. В эту группу входили представители древнейших германских аристократических семей. Они понимали, что пивные путчи, лозунги о превосходстве германской расы над другими народами, обещания поднять жизненный уровень немцев за счет богатств соседних народов - путь не к процветанию Германии, а к ее уничтожению. Эти немцы принадлежали к высшему классу Германии. Такие люди не афишировали своих политических взглядов и скрывали свое истинное отношение к Гитлеру. Они были готовы тайно помогать Англии или Франции в борьбе против Гитлера и, видимо, так и делали. Однако они бы никогда не согласились оказывать такую помощь Советскому Союзу. Советская система государственного устройства их не привлекала. Поиском таких скрытых противников Гитлера занималась советская военная разведка.
Зайцев понял, что «Ариец» относился к категории немецких аристократов. С такими источниками Зайцев никогда не работал, не знал их психологии и не понимал, каким образом удалось «Арбину» заставить «Арийца» работать на советскую военную разведку.
«Ариец» передавал «Арбину» важные сведения. За две недели до нападения Германии на Польшу он предупредил «Арбина» о том, что 1 сентября 1939 года германские войска перейдут границу Польши и начнется война.
Так и произошло. 31 августа около восьми часов вечера возле небольшого городка Глейвиц в германской Силезии произошел странный инцидент. Группа вооруженных мужчин захватила местную немецкую радиостанцию. В перестрелке погибли два немецких служащих. Террористы завладели передатчиком и выступили в эфире с антинемецким обращением. Вещание велось на польском языке.
Сделав свое дело, террористы, а это были переодетые эсэсовцы, быстро скрылись в направлении польской границы. Они торопились и бросили у входа в радиоцентр раненого сообщника, одетого в польскую форму.
Террористический акт в Глейвице был хорошо организованной инсценировкой. Нападение на немецкий пограничный город и послужило формальным поводом для начала войны Германии против Польши. Когда агрессивные фразы на польском языке еще вырывались в эфир из глейвицского передатчика, раздались первые орудийные выстрелы. Они прозвучали в Данциге, в бухте которого находился немецкий линкор «Шлезвиг-Гольштейн», он пришел с «дружеским визитом», получив на это разрешение польского правительства. 1 сентября 1939 года, незадолго до начала широкого германского вторжения на польскую территорию, орудийные расчеты линкора открыли огонь по польским военным укреплениям и уничтожили защищавший их небольшой гарнизон. Вольный город Данциг выполнил свою стратегическую миссию. Так началась Вторая мировая война.
Однако вернемся к Николаю Зайцеву. Читая донесения «Арбина» от 22 августа 1939 года, он обратил внимание на сообщение о том, что «служащие германского посольства должны были выехать в Германию в течение двух-трех дней». Эти сведения могли означать только одно - в Берлине утвержден день нападения Германии на Польшу.
Какова же реальная политическая ценность этой и другой информации «Арбина», поступившей во второй половине августа в Москву?
Вспомним содержание представления «Арбина» к награждению орденом Красного Знамени, который он по неизвестным причинам не получил. В том документе, подготовленном в 1940 году, говорилось, что «Арбин» за две недели до нападения Германии на Польшу сообщил в Москву дату начала военных действий. Сыграло ли это сообщение какую-либо роль в политических и военных событиях, происходивших в Европе накануне 1 сентября?
Попытаемся хронологически восстановить только основные события, которые произошли в августе 1939 года в Москве и Берлине, Лондоне и Париже.
Начнем с 16 августа. Именно в этот день в Москве было получено сообщение от «Арбина» о том, что Германия приняла решение напасть 1 сентября на Польшу. До начала войны оставалось всего две недели. Если «Арбин», находившийся в Варшаве, направил 16 августа в Москву донесение о дате начала войны Германии против Польши, то это значит, что решение о военных действиях против поляков было принято в Берлине несколько раньше.
Действительно, 14 августа Гитлер собрал своих высших военачальников в Оберзальцбурге и заявил: «Великая драма приближается к своей кульминации». Оценивая политическую ситуацию в Европе, Гитлер заявил, что Англия и Франция не будут воевать. По его оценке, «...у Британии нет лидеров нужного калибра. Лидеры, которых я видел в Мюнхене, не способны начать новую мировую войну... Англия, в противоположность тому, что случилось в 1914 году, не позволит себе ошибки воевать на протяжении нескольких лет... Такова судьба богатых стран... У Англии ныне нет даже денег вести мировую войну. И за что Англия будет сражаться? Никто не позволит убить себя ради союзника». Франция не преодолеет Западный вал. Бросок через Бельгию не спасет поляков. Польша, оставленная один на один с Германией, погибнет через неделю. Мир убедится в ее крахе и не будет пытаться ей помочь.
Далее Гитлер заявил: «Что касается России, то она ни в малой степени не расположена добывать каштаны из огня для других». С Москвой имеются контакты, и вскоре ему, Гитлеру, придется решать, какого ранга лицо должно будет послано в Москву на переговоры. У СССР нет обязательств перед Западом. Русские с пониманием отнесутся к разрушению Польши. Они заинтересованы в «разграничении сфер влияния».
К войне против Польши Гитлер был готов. По его приказу, начиная с 7 мая 1939 года генералы Блюментрит, Рунштедт и Манштейн курировали работу специального рабочего штаба, офицеры которого под их руководством занимались разработкой плана вторжения и оккупации Польши. Выбор дня нападения зависел не только от Гитлера, но и от многих военных и политических составляющих, которые формировались в Лондоне, Париже и Москве. При некоторых обстоятельствах, а именно если бы Англия, Франция по предложению СССР создали антигерманский союз, Гитлер не решился бы начать войну против Польши. Сталин рассчитывал на такой союз, пытался добиться его создания, но усилия советской внешней политики не встретили понимания ни в Лондоне, ни в Париже.
Видимо, пытаясь подтолкнуть англичан и французов к принятию советских предложений, Сталин распорядился начать с Германией переговоры о подготовке торгово-экономического соглашения. 11 февраля 1939 года в Москве состоялась встреча наркома внешней торговли А. И. Микояна с германским послом Ф. В. фон Шуленбургом. Микоян вручил германскому послу для предварительного рассмотрения в Берлине две заявки «А» и «Б» на приобретение промышленного и военного оборудования. По заявке «А» Советский Союз хотел бы приобрести в Германии станки на 125 млн., военное оборудование - на 28,4 млн., оборудование для системы производства синтетического бензина Фишер-Тропша - на 13 млн. Заявка «Б» тоже была достаточно объемна. В соответствии с ней СССР хотел бы закупить в Германии станки - на 42 млн., химическое оборудование - на 10,5 млн., военное оборудование - на 30 млн. марок.
Советско-германские экономические переговоры проходили на фоне сложнейших политических дебатов. СССР пытался найти общий язык с Англией и Францией. Германия обсуждала двусторонние проблемы с Польшей. Польша вела активные переговоры с Англией и Францией.
Советско-германские торгово-экономические переговоры длились несколько месяцев. Никакого влияния на политический климат в Европе они не произвели. Немцы навязывали свои предложения, представители советского Наркомата внешней торговли выполняли инструкции, которые получали от руководства страны. Две команды переговорщиков безрезультатно топтались на одном месте. Казалось, что света в переговорном туннеле никогда не будет.
Неожиданные и стремительные изменения в переговорном процессе произошли лишь после 16 августа. Именно в этот день Сталину стало известно о том, что Гитлер 1 сентября нападет на Польшу. Решение было принято незамедлительно. От Франции и Англии Сталин уже не ожидал ни понимания, ни взаимодействия. Если Германия нападет на Польшу, у которой под ружьем было только 300 000 солдат и офицеров, то ровно через две недели германские войска подойдут к советским границам. После этого Гитлер может решиться на любую авантюру. Советский Союз к войне с Германией не был готов.
Сталин должен был предпринять какие-то конкретные шаги, которые могли бы сдержать приближение угрозы со стороны Германии. Нужно было выиграть время.
В тот же день 16 сентября посол Германии в Москве Шуленбург был приглашен в Министерство иностранных дел и получил от Молотова сообщение о том, что СССР готов положительно рассмотреть предложение Германии о заключении пакта о ненападении.
16 августа ответ Молотова был передан в Берлин. Его получил министр иностранных дел Германии И. Риббентроп. Он незамедлительно доложил Гитлеру о внезапном изменении позиции Москвы. Срочно группа экспертов германского МИДа подготовила проект нового договора. Работа была тоже завершена 16 августа. Из Берлина в Москву послу Шуленбургу направлена срочная радиограмма, которую подписал Риббентроп. В ней говорилось следующее: «Германия готова заключить пакт о ненападении с Советским Союзом, и, если Советское правительство того желает, этот пакт не будет подлежать денонсации в течение двадцати пяти лет. Германия готова дать гарантии балтийским государствам совместно с Советским Союзом. Германия согласна оказать влияние на Японию с целью улучшения и консолидации русско-японских отношений... Я готов прибыть в Москву самолетом в любое время после пятницы, 18 августа, чтобы иметь дело, на основе всех полномочий, данных мне фюрером, со всем спектром германо-русских отношений».
«...Если Советское правительство того желает, этот пакт не будет подлежать денонсации в течение двадцати пяти лет» - предложение многообещающее. Но это была политическая и дипломатическая уловка. Тем не менее в середине августа 1939 года готовность Гитлера не нарушать советско-германский пакт, который два государства собирались подписать, был единственной реальной возможностью обеспечить на неопределенное время безопасность СССР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Задача «ABC» на ближайшее время - активизировать работу по всем направлениям с целью добывания сведений о восточной политике Германии.
В отношении «Воля». Учту ваши пожелания и сообщу свое решение следующей почтой после изучения его отчета. Пока же предложите «Волю» закрепиться в стране вашего пребывания.
Ваше сообщение о хорошем настроении группы принимаю с удовлетворением. Привет всем членам группы.
Директор.
Другие отчеты «Альбера», «Арбина» и указание Центра Зайцев изучал несколько дней. На все возникавшие вопросы по работе группы «Арбина» он получал достаточно полные ответы майора Ляхтерова, заместителя начальника отдела. Николай Григорьевич был отобран на работу в Разведуправление в 1936 году и уже имел небольшой опыт оперативной работы. Он родился в Могилеве 22 апреля 1905 года. В 1918 году окончил 4 класса реального училища, а через десять лет - школу командиров РККА. Служил в войсках, затем поступил в Военную академию имени М. В. Фрунзе, обучение завершил в 1936 году. После окончания академии направлен для прохождения службы в военную разведку. За три года работы в центральном аппарате Разведуправления Николай Ляхтеров освоил свои обязанности в отделе, ознакомился с делами группы «Арбина», который сотрудничал с военной разведкой с 1930 года, и настойчиво изучал иностранный язык.
Однако опыт опыту рознь. Ляхтеров это понимал. Он хотел стать военным разведчиком, работал не жалея сил, учился у тех немногочисленных профессионалов, которым удалось выжить в условиях чистки.
Изучая дело «Арбина», Зайцев обратил особое внимание на отчеты и донесения, поступившие из Варшавы в августе 1939 года.
«Альбер» - Центру.
Согласно ваших указаний провожу с «Арбиным» три вечеринки ежемесячно. В связи с тем, что в последнее время обстановка в городе резко осложнилась, предлагаю количество встреч сократить до двух. В случае получения «Арбиным» срочных материалов, будет предусмотрено проведение дополнительной встречи.
«Альбер».
22 августа 1939 года «Арбин» сообщал Директору:
Пришло распоряжение, согласно которому все служащие посольства (в том числе и «Ариец») за исключением пятерых чиновников в ближайшие 2 - 3 дня должны покинуть Польшу.
В случае войны «ХВЦ» временно в числе пятерых чиновников останется в Варшаве. Его перевели в главное здание посольства.
«Альта», «ABC» и «ЛЦЛ» 21 августа выехали в Берлин.
«Арбин».
Прочитав это донесение, Зайцев понял, какую важную роль играет военная разведка в обеспечении безопасности страны. Зайцев не мог знать, что в ноябре 1940 года «Арбин» за активную работу будет представлен к правительственной награде. В представлении будет написано следующее: «Арбин»... подробно освещал подготовку войны Германии против Польши и за две недели до начала войны сообщил нам дату начала военных действий». Это означает, что «Арбин» сообщил в Москву 16 августа о том, что гитлеровская Германия нападет на Польшу 1 сентября 1939 года. К представлению «Арбина» к награде орденом Красного Знамени мы еще вернемся.
Далее «Арбин» докладывал Директору:
Последние ваши замечания произвели на «Арийца» серьезное впечатление. Он стал осмотрительнее, работает осторожнее, передал несколько секретных материалов. Важность и ценность их определите сами. Вижу, что он действительно хочет продолжать с нами работу и в Берлине. Он не выдвигает никаких дополнительных условий, кроме одного. Его личная безопасность должна быть максимально обеспечена. Я ему сказал, что о его работе на англичан кроме меня никому не известно. Это его успокоило. Видимо, он мне полностью доверяет. Будет ли он доверять новому связнику в Берлине? Он спросил, кто будет работать с ним в столице. Я ответил, что пока затрудняюсь ответить на его вопрос. Потом я спросил его, не будет ли он возражать, если с ним в Берлине будет работать моя жена «Альта». Вначале он удивился. Спросил, как давно она работает на англичан? Я ему ответил, что «Альта» на англичан не работает. Однако, если он согласится, я попрошу ее помочь нашему делу. «Ариец» знает «Альту». У них сложились дружеские отношения. Вначале он был против такого контакта в Берлине. Сказал, что женщина не может заниматься таким серьезным делом. Я его успокоил, сообщив, что полностью доверяю «Альте» все свои дела и часто она выполняет мои задачи даже лучше, чем я. Этот довод оказался убедительным, и «Ариец» согласился на контакт с «Альтой» в Берлине.
«Арбин».
Когда говорят об уникальных успехах советской военной разведки накануне и в годы Великой Отечественной войны, в первую очередь отмечают, что агенты, которые передавали сведения советским разведчикам, были членами компартий европейских государств. Эти утверждения частично правильны. Работа с представителями коммунистических партий (с корпорантами) была проста, позволяла быстро добиваться успехов, экономила средства - идейные агенты, как правило, отказывались от вознаграждений и работали на бескорыстной основе.
Однако работа с корпорантами неоднократно запрещалась московским руководством. Члены компартий находились под «колпаком» местной полиции. Используя членство в компартиях, контрразведке противника иногда удавалось внедрять в ряды разведчиков своих провокаторов. По этой причине в зарубежных резидентурах Разведупра в 1926, 1928, 1932, 1934 годах произошли крупные провалы. Дешево зелье - да тяжело похмелье.
В предвоенные годы на сотрудничество с советской разведкой шли не только коммунисты. Среди граждан Германии находились смелые люди, не принимавшие фашистскую идеологию. Лозунг «Германия превыше всего!» был фанатичным, одурманившим умы многих немцев. Но не всех. Гитлер собирался выкрасить земной шар в черный цвет. Этот цвет многим не нравился. Черный цвет - цвет смерти.
Некоторые немцы пытались «ловить рыбу в мутной воде», зарабатывая деньги на продаже секретов Германии. Таким был, в частности, офицер, который под псевдонимом «027» работал с М. Поляковой. Мария получала от «027» немало секретных документов. Но этот агент был исключением из правил. Ему было все равно, в какой цвет Гитлер выкрасит земной шар. Для «027» был важнее хороший коньяк.
Отрицательно к черному цвету относились и многие представители немецкой элиты. Они не верили сказкам Гитлера и Геббельса о необходимости установления нового порядка в Европе. Они были против борьбы за установление мирового господства Германии, считая, что такой путь неизбежно приведет немцев к роковой черте. Те из них, кто открыто заявил о несогласии с идеалами нового порядка, были арестованы и исчезли в концлагерях. Фашистская диктатура утверждалась путем обмана обывателей и уничтожения инакомыслящих.
Накануне войны в Германии существовала еще одна группа противников Гитлера. О ней до сих пор мало что известно. В эту группу входили представители древнейших германских аристократических семей. Они понимали, что пивные путчи, лозунги о превосходстве германской расы над другими народами, обещания поднять жизненный уровень немцев за счет богатств соседних народов - путь не к процветанию Германии, а к ее уничтожению. Эти немцы принадлежали к высшему классу Германии. Такие люди не афишировали своих политических взглядов и скрывали свое истинное отношение к Гитлеру. Они были готовы тайно помогать Англии или Франции в борьбе против Гитлера и, видимо, так и делали. Однако они бы никогда не согласились оказывать такую помощь Советскому Союзу. Советская система государственного устройства их не привлекала. Поиском таких скрытых противников Гитлера занималась советская военная разведка.
Зайцев понял, что «Ариец» относился к категории немецких аристократов. С такими источниками Зайцев никогда не работал, не знал их психологии и не понимал, каким образом удалось «Арбину» заставить «Арийца» работать на советскую военную разведку.
«Ариец» передавал «Арбину» важные сведения. За две недели до нападения Германии на Польшу он предупредил «Арбина» о том, что 1 сентября 1939 года германские войска перейдут границу Польши и начнется война.
Так и произошло. 31 августа около восьми часов вечера возле небольшого городка Глейвиц в германской Силезии произошел странный инцидент. Группа вооруженных мужчин захватила местную немецкую радиостанцию. В перестрелке погибли два немецких служащих. Террористы завладели передатчиком и выступили в эфире с антинемецким обращением. Вещание велось на польском языке.
Сделав свое дело, террористы, а это были переодетые эсэсовцы, быстро скрылись в направлении польской границы. Они торопились и бросили у входа в радиоцентр раненого сообщника, одетого в польскую форму.
Террористический акт в Глейвице был хорошо организованной инсценировкой. Нападение на немецкий пограничный город и послужило формальным поводом для начала войны Германии против Польши. Когда агрессивные фразы на польском языке еще вырывались в эфир из глейвицского передатчика, раздались первые орудийные выстрелы. Они прозвучали в Данциге, в бухте которого находился немецкий линкор «Шлезвиг-Гольштейн», он пришел с «дружеским визитом», получив на это разрешение польского правительства. 1 сентября 1939 года, незадолго до начала широкого германского вторжения на польскую территорию, орудийные расчеты линкора открыли огонь по польским военным укреплениям и уничтожили защищавший их небольшой гарнизон. Вольный город Данциг выполнил свою стратегическую миссию. Так началась Вторая мировая война.
Однако вернемся к Николаю Зайцеву. Читая донесения «Арбина» от 22 августа 1939 года, он обратил внимание на сообщение о том, что «служащие германского посольства должны были выехать в Германию в течение двух-трех дней». Эти сведения могли означать только одно - в Берлине утвержден день нападения Германии на Польшу.
Какова же реальная политическая ценность этой и другой информации «Арбина», поступившей во второй половине августа в Москву?
Вспомним содержание представления «Арбина» к награждению орденом Красного Знамени, который он по неизвестным причинам не получил. В том документе, подготовленном в 1940 году, говорилось, что «Арбин» за две недели до нападения Германии на Польшу сообщил в Москву дату начала военных действий. Сыграло ли это сообщение какую-либо роль в политических и военных событиях, происходивших в Европе накануне 1 сентября?
Попытаемся хронологически восстановить только основные события, которые произошли в августе 1939 года в Москве и Берлине, Лондоне и Париже.
Начнем с 16 августа. Именно в этот день в Москве было получено сообщение от «Арбина» о том, что Германия приняла решение напасть 1 сентября на Польшу. До начала войны оставалось всего две недели. Если «Арбин», находившийся в Варшаве, направил 16 августа в Москву донесение о дате начала войны Германии против Польши, то это значит, что решение о военных действиях против поляков было принято в Берлине несколько раньше.
Действительно, 14 августа Гитлер собрал своих высших военачальников в Оберзальцбурге и заявил: «Великая драма приближается к своей кульминации». Оценивая политическую ситуацию в Европе, Гитлер заявил, что Англия и Франция не будут воевать. По его оценке, «...у Британии нет лидеров нужного калибра. Лидеры, которых я видел в Мюнхене, не способны начать новую мировую войну... Англия, в противоположность тому, что случилось в 1914 году, не позволит себе ошибки воевать на протяжении нескольких лет... Такова судьба богатых стран... У Англии ныне нет даже денег вести мировую войну. И за что Англия будет сражаться? Никто не позволит убить себя ради союзника». Франция не преодолеет Западный вал. Бросок через Бельгию не спасет поляков. Польша, оставленная один на один с Германией, погибнет через неделю. Мир убедится в ее крахе и не будет пытаться ей помочь.
Далее Гитлер заявил: «Что касается России, то она ни в малой степени не расположена добывать каштаны из огня для других». С Москвой имеются контакты, и вскоре ему, Гитлеру, придется решать, какого ранга лицо должно будет послано в Москву на переговоры. У СССР нет обязательств перед Западом. Русские с пониманием отнесутся к разрушению Польши. Они заинтересованы в «разграничении сфер влияния».
К войне против Польши Гитлер был готов. По его приказу, начиная с 7 мая 1939 года генералы Блюментрит, Рунштедт и Манштейн курировали работу специального рабочего штаба, офицеры которого под их руководством занимались разработкой плана вторжения и оккупации Польши. Выбор дня нападения зависел не только от Гитлера, но и от многих военных и политических составляющих, которые формировались в Лондоне, Париже и Москве. При некоторых обстоятельствах, а именно если бы Англия, Франция по предложению СССР создали антигерманский союз, Гитлер не решился бы начать войну против Польши. Сталин рассчитывал на такой союз, пытался добиться его создания, но усилия советской внешней политики не встретили понимания ни в Лондоне, ни в Париже.
Видимо, пытаясь подтолкнуть англичан и французов к принятию советских предложений, Сталин распорядился начать с Германией переговоры о подготовке торгово-экономического соглашения. 11 февраля 1939 года в Москве состоялась встреча наркома внешней торговли А. И. Микояна с германским послом Ф. В. фон Шуленбургом. Микоян вручил германскому послу для предварительного рассмотрения в Берлине две заявки «А» и «Б» на приобретение промышленного и военного оборудования. По заявке «А» Советский Союз хотел бы приобрести в Германии станки на 125 млн., военное оборудование - на 28,4 млн., оборудование для системы производства синтетического бензина Фишер-Тропша - на 13 млн. Заявка «Б» тоже была достаточно объемна. В соответствии с ней СССР хотел бы закупить в Германии станки - на 42 млн., химическое оборудование - на 10,5 млн., военное оборудование - на 30 млн. марок.
Советско-германские экономические переговоры проходили на фоне сложнейших политических дебатов. СССР пытался найти общий язык с Англией и Францией. Германия обсуждала двусторонние проблемы с Польшей. Польша вела активные переговоры с Англией и Францией.
Советско-германские торгово-экономические переговоры длились несколько месяцев. Никакого влияния на политический климат в Европе они не произвели. Немцы навязывали свои предложения, представители советского Наркомата внешней торговли выполняли инструкции, которые получали от руководства страны. Две команды переговорщиков безрезультатно топтались на одном месте. Казалось, что света в переговорном туннеле никогда не будет.
Неожиданные и стремительные изменения в переговорном процессе произошли лишь после 16 августа. Именно в этот день Сталину стало известно о том, что Гитлер 1 сентября нападет на Польшу. Решение было принято незамедлительно. От Франции и Англии Сталин уже не ожидал ни понимания, ни взаимодействия. Если Германия нападет на Польшу, у которой под ружьем было только 300 000 солдат и офицеров, то ровно через две недели германские войска подойдут к советским границам. После этого Гитлер может решиться на любую авантюру. Советский Союз к войне с Германией не был готов.
Сталин должен был предпринять какие-то конкретные шаги, которые могли бы сдержать приближение угрозы со стороны Германии. Нужно было выиграть время.
В тот же день 16 сентября посол Германии в Москве Шуленбург был приглашен в Министерство иностранных дел и получил от Молотова сообщение о том, что СССР готов положительно рассмотреть предложение Германии о заключении пакта о ненападении.
16 августа ответ Молотова был передан в Берлин. Его получил министр иностранных дел Германии И. Риббентроп. Он незамедлительно доложил Гитлеру о внезапном изменении позиции Москвы. Срочно группа экспертов германского МИДа подготовила проект нового договора. Работа была тоже завершена 16 августа. Из Берлина в Москву послу Шуленбургу направлена срочная радиограмма, которую подписал Риббентроп. В ней говорилось следующее: «Германия готова заключить пакт о ненападении с Советским Союзом, и, если Советское правительство того желает, этот пакт не будет подлежать денонсации в течение двадцати пяти лет. Германия готова дать гарантии балтийским государствам совместно с Советским Союзом. Германия согласна оказать влияние на Японию с целью улучшения и консолидации русско-японских отношений... Я готов прибыть в Москву самолетом в любое время после пятницы, 18 августа, чтобы иметь дело, на основе всех полномочий, данных мне фюрером, со всем спектром германо-русских отношений».
«...Если Советское правительство того желает, этот пакт не будет подлежать денонсации в течение двадцати пяти лет» - предложение многообещающее. Но это была политическая и дипломатическая уловка. Тем не менее в середине августа 1939 года готовность Гитлера не нарушать советско-германский пакт, который два государства собирались подписать, был единственной реальной возможностью обеспечить на неопределенное время безопасность СССР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50