В столице Германии Винсенте Сьерра посетил Дойче банк, предъявив заместителю управляющего рекомендательное письмо от фирмы Людвига Махера, договорился о более тесном сотрудничестве, основные детали которого предложил обсудить через несколько дней.
Деловая часть визита в Берлин началась по плану «Кента» и создавала благоприятные возможности для реализации задания Центра по восстановлению связи с «Альтой», «Арвидом» и «Харро».
Настало время найти «Альту». После тщательной проверки в городе, «Кент» позвонил по телефону, указанному ему из Центра. К телефонному аппарату подошла женщина. Она оказалась матерью Ильзе Штёбе и сообщила, что ее дочь находится в Дрездене.
«Кент» поинтересовался, когда Ильзе Штёбе может приехать в Берлин. Фрида Штёбе ответила, что не знает деловых планов дочери, но полагает, что в ближайшие дни она в Берлин не приедет.
В соответствии с указаниями Центра «Кенту» следовало узнать адрес «Альты» в Дрездене, посетить ее мать и оставить письмо для «Альты». «Кент» мог по своему усмотрению или в зависимости от обстоятельств назначить «Альте» место встречи в Германии или в Бельгии.
«Кент» поступил иначе. К матери «Альты» он не поехал, а направился в Петерсхаген, пригород Берлина, где на улице Андреас Хоферштрассе в доме № 58 проживал радист Карл Шульце.

Курт Шульце был уже немолодым человеком. Он родился в 1894 году, работал матросом на немецких торговых судах, в 1928 году был завербован советской военной разведкой, работал радистом. Жена Курта, Марта, знала о связях мужа с советской разведкой и помогала ему в его секретной работе.
Курт Шульце оказался дома. После обмена паролем и отзывом представитель Центра и радист крепко пожали друг другу руки: во время войны Германии против СССР встретить в Берлине человека из Москвы было для антифашиста Курта Шульце большой радостью и не менее большой неожиданностью. Жена Курта к появлению незнакомца из Москвы отнеслась спокойно, понимая, что это непременно должно было состояться, после того как Германия напала на Советский Союз.
Пока Марта готовила обед, разведчик и радист занимались делами. «Кент» передал Курту деньги на оперативные расходы, обучил работе с шифром, проверил его знания и навыки самостоятельной работы, передал ему программу радиосвязи и присвоил псевдоним «Берг».
Время летело быстро, а «Кенту» предстояло еще решить несколько вопросов, связанных с работой фирмы, и самое главное - выполнить вторую часть задания Центра: восстановить связь с Арвидом и Харро.
Установив с ними связь, «Кент» выяснил, что группы не имеют прямой связи с Центром из-за неполадок с радиостанциями: та из них, что предназначалась для работы с моторной лодки от аккумулятора, оказалась малой мощности, и с ее помощью было невозможно установить связь с Москвой; вторую, предназначенную для работы на переменном токе, радист случайно вывел из строя, включив ее в сеть постоянного тока.
Арвид и Харро передали «Кенту» несколько ценных документов. После предварительного изучения этих материалов «Кент» понял, что они могут представлять большой интерес для московского Центра, и согласился взять их с собой, чтобы по своим каналам связи отправить в Москву.
Выполнив, как он считал, задание Центра, «Кент» возвратился в Бельгию, подготовил краткий отчет о работе в Германии и, зашифровав его, отправил по каналам радиосвязи в Центр. В отчете говорилось:
Начальнику разведывательного управления Генштаба Красной Армии. Брюссель, 6 ноября 1941 года. 1. Ваше приказание по связи с Арвидом и обучению музыканта талмуду выполнил. 2. С «Альтой», а также в Праге связь установить не удалось. 3. Все ваши указания по этой поездке были отработаны недопустимо плохо. Подробности сообщу в конце отчета. 4. Выезжаю во Францию для связи с Отто. 5. Все мы поздравляем вас с Великой годовщиной Октябрьской Революции - все наши силы отдаем для ее завоеваний. 6. Привет нашим семьям. 7. Отчет следует.
«Кент».
С отчетом «Кента» разбирались тщательно. Получалось, что его поездка в Берлин не дала практически никаких результатов. Радиосвязь с «Альтой» восстановлена не была, хотя именно эта задача считалась главной в его задании.
«Кент», возвратившись в Брюссель, привез важные материалы, которые ему передали источники ИНО НКВД в Берлине, и поручил «Хемницу» передать по радио эти материалы в Москву. Радиограмм получилось несколько. В одной из них говорилось о том, что Германия начинает испытывать трудности с обеспечением действующей армии горючим. По данным источника из Берлина, который работал в министерстве экономики, «горючего, составляющего запасы немцев, достаточно до февраля - марта будущего года». «По мнению специалистов, в случае успешных военных действий, позволяющих захватить нефтяные районы Союза, они не могут быть использованы ранее 6 - 9 месяцев восстановительных работ, так как их разрушение, безусловно, подготовлено. Даже после 6 - 9 месяцев работ эти районы не дадут больше половины их мощности...»
Далее «Кент» сообщал, что «ответственные за снабжение горючим лица озабочены в связи с изложенным выше состоянием их служб после февраля - марта будущего года. В связи с этим следует ожидать развертывания наступления в первую очередь на Майкоп». Данные, переданные «Кентом» из Брюсселя, подтверждали сведения, полученные Центром от Шандора Радо.
Во время встречи с обер-лейтенантом X. Шульце-Бойзеном, «Кент» узнал о том, что, по данным министерства авиации, массовое производство самолетов в оккупированных странах еще не налажено, на имеющихся заводах в основном производятся только ремонтные работы.
Все сведения, передававшиеся «Хемницем» в Москву по указанию «Кента», были важны. Но «Хемниц» находился в эфире слишком долго, что было нарушением правил конспирации при проведении сеансов радиосвязи, и этим воспользовалась немецкая контрразведка. Как раз в октябре 1941 года Гитлер приказал Главному управлению имперской безопасности очистить эфир от радиосигналов русских радистов, которые действовали на территории Германии и оккупированных стран.
К решению этой задачи были подключены все специальные службы Германии: политическая разведка во главе с Шеленбергом, государственная тайная полиция, которой командовал Мюллер, и военная контрразведка из управления адмирала Канариса. Гиммлеру было приказано контролировать работу этих спецслужб.
Посты германской радиоконтрразведки работали день и ночь без перерывов. Они следили за эфиром, фиксировали выходы в эфир всех неизвестных радистов, их позывные, записывали кодированные радиограммы, которые сотни германских криптографов безуспешно пытались расшифровать, чтобы узнать тайны резидентов советской разведки, действовавших в Европе.
Впрочем, даже нерасшифрованные радиограммы были ахиллесовой пятой неизвестных резидентур советской военной разведки. По ним немецкие специалисты узнавали, из каких городов неизвестные радисты выходили в эфир, сколько времени работали радиостанции и другие технические и оперативные сведения. Эти сведения позволяли немецким специалистам создавать банки данных на советских радистов, включающие методы их работы, районы расположения радиостанций, часы выхода в эфир и продолжительность радиосеансов связи. При наличии хорошей пеленгаторной техники эти данные могли быть использованы для проведения операций по задержанию радистов.
Начальник дешифровальной службы генерал Тилле, шеф гестапо Г. Мюллер и бригадефюрер СС В. Шеленберг требовали от своих подчиненных конкретных результатов. По германским, французским, бельгийским городам, в которых была зафиксирована работа неизвестных радистов, по ночам разъезжали пеленгаторы. Их экипажи следили за эфиром и неуклонно приближались к районам работы радиостанций советской разведки.
...В ночь на 13 декабря 1941 года в Брюсселе во время работы на радиостанции был арестован радист «Кента» «Хемниц». Под этим псевдонимом в Разведуправлении Красной Армии работал Михаил Варфоломеевич Макаров. Он родился в 1915 году в городе Тетюши Татарской АССР, окончил Московский институт иностранных языков, свободно владел французским и испанским, работал одно время переводчиком в Интуристе, в 1936 году воевал в Испании, затем оказался в специальной командировке в Бельгии, где обосновался как уругваец.
Захватив «Хемница», германская служба радиопеленгации одержала первую победу. Она станет роковой и для «Альты», у которой не было своей радиостанции. До этого момента о существовании «Альты» в Берлине никто не знал.
Считается, что «Хемниц» не выдержал пыток в гестапо и выдал шифр, с помощью которого гестаповцы постепенно расшифровали перехваченные ранее радиограммы Центра. Были расшифрованы и радиограммы с указаниями «Кенту» по восстановлению связи с «Альтой» и двумя разведгруппами ИНО НКВД.
Специалисты генерала Тилле, давно пытавшиеся дешифровать содержание ранее перехваченных радиограмм, в конце концов добились своего. В гестапо стали известны адреса Ильзе Штёбе, Курта Шульце, обер-лейтенанта Шульце-Бойзена, Арвида Харнака и Адама Кукгофа. Все они были арестованы гестапо.
12 сентября 1942 года Ильзе Штёбе была схвачена вместе с Карлом Хельфрихом во время скромного вечера, посвященного их бракосочетанию. У гестапо не было прямых доказательств причастности Ильзе к разведывательной деятельности, это нужно было еще доказать. И следователи из гестапо принялись за свою работу.
После войны Герхард Кегель побывал в Москве и оставил в Главном разведывательном управлении свои заметки, в которых так описывал эти трагические дни 1942 года:
«С доктором Хельфрихом я познакомился через Ильзе Штёбе во второй половине августа 1941 года. Хельфрих - журналист, работал в министерстве иностранных дел в референтуре советника Шелия. Ильзе Штёбе сказала мне, что Хельфрих ее хороший друг, но не имеет ничего общего с нашей работой и ничего о ней не знает. Ильзе Штёбе всегда была спокойной и прекрасно владела собой.
12 сентября 1942 года я хотел позвонить по телефону Ильзе Штёбе и договориться с ней о встрече. Последняя наша встреча была 3 - 4 недели тому назад, потому что она вместе с Хельфрихом выезжала в Карлсбад».
Кегель несколько раз звонил по домашнему телефону Ильзе, но трубку никто не брал. Это встревожило Кегеля, и он решил заехать в министерство иностранных дел к асессору Шаффарчику, с которым одно время вместе работал и которого хорошо знал. Через него Кегель рассчитывал узнать что-нибудь о Карле Хельфрихе, который работал в том же отделе. «Если Шаффарчик что-либо знает о Карле, - рассуждал Кегель, - то может знать, где находится Ильзе Штёбе...» Герхард не ошибся, но то, что он узнал, повергло его в смятение.
Шаффарчик рассказал, что в понедельник Карл Хельфрих и Ильзе Штёбе, которая тоже начала работать в МИДе, на работу не вышли. Шаффарчик знал, что Хельфрих и Штёбе живут вместе, и решил позвонить по их домашнему телефону.
Трубку поднял незнакомый мужчина, который объяснил, что сейчас господин Хельфрих говорить не может, и спросил, кто звонит. Шаффарчик назвал свою фамилию и сказал, что хотел узнать, почему Карл Хельфрих не вышел на работу. Неизвестный, находившийся в квартире Штёбе, ответил, что все в порядке, и положил трубку.
На следующий день в информационном отделе министерства иностранных дел было объявлено, что Хельфрих и Штёбе арестованы гестапо.
- За что их арестовали? - спросил Кегель.
- Никто ничего не знает, - ответил Шаффарчик и добавил: - Они недавно возвратились из Карлсбада. Может быть, во время поездки что-то произошло...
Герхард Кегель распрощался с Шаффарчиком и вышел из министерства иностранных дел. Он понял, что с Ильзе Штёбе и ее другом стряслась большая беда, - если они попали в гестапо, - значит, у гестапо появился повод для их ареста...
Кегель направился домой, решив, прежде всего, переговорить обо всем со своей женой Шарлоттой. «Не исключено, - думал Кегель, - что гестаповцы могут добраться и до моей семьи»...
Возвратившись домой, он сообщил Шарлотте неприятное известие. Они быстро пересмотрели все находящиеся дома записи, пытаясь найти то, что каким-то образом могло заинтересовать гестапо или дать повод для вопросов об их знакомстве с Ильзе Штёбе. Затем Кегель обсудил с женой, как и что ей говорить в случае его ареста. Шарлотта предложила Герхарду на некоторое время уехать в Швейцарию, но он отказался, побоявшись неосторожными действиями привлечь к себе внимание агентов государственной тайной полиции.
17 сентября в Бреслау умер отец Кегеля, и он уехал на похороны. Когда же в конце сентября Герхард возвратился в Берлин и вышел на работу, то понял, что сведения об аресте Ильзе Штёбе и Карла Хельфриха гестапо продолжает держать в секрете. В министерстве иностранных дел об арестованных никто не вспоминал. Сообщить в Москву об аресте «Альты» Кегель не мог: у него не было связи с Центром...
В конце сентября Кегелю позвонил советник Ламла. В 1941 году они вместе работали в германском посольстве в Москве, и Кегель еще тогда понял, что Ламла не просто сотрудник посольства.
Звонок Ламлы насторожил Кегеля. Он понимал, что этот человек, который уже год после их возвращения из Москвы ни разу не беспокоил его, просто так звонить не стал бы. Что-то серьезное заставило Ламлу вспомнить о нем, Герхарде Кегеле.
Ламла, предвидя тревожные размышления, постарался успокоить Кегеля.
- Меня попросил один важный чиновник, фамилию которого я вам назвать не могу, уточнить некоторые данные...
Стараясь быть предельно любезным, Кегель спросил:
- Но смогу ли я чем-либо вам помочь?
Бывший заведующий канцелярией посольства Германии в Москве ответил:
- Думаю, что сможете, Герхард. Вспомните, перед тем как начать работу в русской столице, вы, насколько я знаю, трудились в Варшаве. Не были ли вы там знакомы с господином Гернштадтом? - Ламла секунду помолчал и добавил: - Его звали Рудольф, он работал корреспондентом газеты «Берлинер тагеблатт»...
- Да, конечно, - спокойно ответил Кегель. - В немецкой колонии в Польше все знали Рудольфа Гернштадта. До назначения на должность сотрудника внешнеторгового отдела посольства я тоже работал там иностранным корреспондентом. Мне приходилось сталкиваться с Гернштадтом. Но близко мы знакомы не были. Хотите, я вам дам совет? - спросил он затем.
- Не откажусь, - ответил советник.
- О Гернштадте мог бы вам подробнее рассказать бывший пресс-атташе и представитель НСДАП в Москве господин Штайн. В настоящее время он работает правительственным советником в министерстве пропаганды. Штайн был в свое время пресс-атташе в немецком посольстве в Варшаве и должен хорошо знать Гернштадта. Именно Штайн познакомил меня с Гернштадтом в Польше. Я был новичком в журналистике, а Гернштадт, как сказал Штайн, являлся лучшим немецким корреспондентом. Господин Мольтке, бывший посол в Варшаве, тоже дружил с Гернштадтом и мог бы вам многое рассказать о нем, - закончил Кегель.
- Штайна я смогу найти, а утруждать такими пустяками Мольтке мне не хочется. Меня попросили выяснить одну деталь, которую вы, возможно, случайно знаете. Необходимо уточнить, был ли Гернштадт немецким журналистом в Москве и был ли он выдворен из СССР в 1933 году.
Кегель рассказал, что, находясь в Варшаве, слышал от Штайна, что Гернштадт работал в Москве и то ли в 1933, то ли в начале 1934 года был выдворен из СССР с группой других немецких журналистов. Но как и почему это произошло, сказать не может.
- А вы не знаете, где сейчас работает Гернштадт? - поинтересовался Ламла.
- После возвращения из Варшавы я с ним ни разу не встречался, - ответил Кегель.
Ламла поблагодарил Кегеля, сказал, что этих сведений ему вполне достаточно, и на этом их разговор завершился.
На первый взгляд в вопросах Ламлы не было ничего подозрительного. Кегель еще раз тщательно проанализировал все вопросы советника, их последовательность и наконец понял, что Ламла, прикрываясь интересами какого-то третьего лица, хотел проверить, будет ли Кегель скрывать факт своего знакомства с евреем Гернштадтом, который давно исчез из Германии, и даже в гестапо не было данных о том, где он находится. Может быть, Ламла ждал, что Кегель скажет неправду? Скорее всего, именно для этого он и звонил. Видимо, гестаповцы всякими путями проверяют всех знакомых Ильзе Штёбе.
В своих записках Герхард Кегель рассказывал: «...Кое-что для меня оставалось все же неясным. В любом случае мне следовало быть предельно осторожным. Я считал, что серьезная опасность нависла также и над Шелия. Ведь бывшим сотрудникам посольства в Варшаве было известно, что он как раз в последние предвоенные годы часто встречался с Гернштадтом. Мне следовало как-то предупредить Шелия об опасности. Если в руках гестапо окажется и он, то судьба Ильзе Штёбе будет решена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50