А лучше всего было бы заснять все на видео.– Знаю, Билл.– А где тот слайд? Просто любопытно взглянуть.Гарсиа не ответил на вопрос. Баумэн был парень с мозгами, и он должен был сам быстро сообразить, что к чему. И он действительно сообразил быстро: ему хватило одиннадцати секунд.– Ты прав, – сказал он. – Я не хочу ничего знать об этом.– Скажи шефу, что у нас нет никаких дел в графстве Броуорд, связанных с исчезновением адвокатов.– А ты просто разыскиваешь там кусочек Франсиско Гойо.– Вот именно, – подтвердил Гарсиа.– И нам очень жаль, что мы не можем ничем помочь.– Ужасно жаль, – поддакнул Гарсиа.– И вся эта информация пойдет прямиком к Молдовски?– А куда же еще?– А что дальше, Эл? Нашей жизни хватит на то, чтобы довести это дело до конца – то есть засадить этого конгрессмена?Гарсиа потер подбородок.– Откровенно говоря, у меня нет ни единого доказательства. Но зато имеются кое-какие изящные теории.Эл Гарсиа нравился Бауману, потому что был отличным детективом и не страдал честолюбием, заставляющим многих всеми правдами и неправдами прокладывать себе путь наверх. Самому Баумэну всегда хотелось выбиться в начальники, а имея таких подчиненных, как Гарсиа, нетрудно заслужить блестящую репутацию у вышестоящих. Поэтому в интересах Баумэна было, чтобы Гарсиа спокойно и плодотворно работал, чтобы ему не мешали делать это и не докучали разной чепухой. Гарсиа обожал крутые ситуации, сложную и тонкую игру, и лейтенант обычно шел ему навстречу. Но на сей раз...– Как там обстоят дела с юрисдикцией? – спросил Баумэн.– Хреново, – отозвался Гарсиа. – Дилбек проживает в графстве Дейд. Молдовски тоже.– А преступления совершаются без учета юрисдикции, верно? – Баумэн снова хрустнул костяшками пальцев. – Ты отрастишь на меня зуб, Эл, если я скажу, что тебе придется вести игру на свой страх и риск?– Ты был бы просто ненормальным, если бы не сказал этого. Мне в ближайшее время может прийтись довольно круто.– Но все-таки, Эл, как друг я хочу сказать еще вот что: я буду очень рад, если тебе удастся расплести это дело.– Это сложно, Билли. Да и вряд ли получится скоро.– Понимаю. Но в известной степени это касается меня лично. Я ведь голосовал за этого ублюдка.– Врешь! – Эл Гарсиа не верил своим ушам: Билли Баумэн – член демократической партии!Лейтенант убрал ноги со стола.– Помню, ты когда-то сказал мне...– Что мир – это сточная канава, а мы все – дерьмо, которое в ней плавает.– Да. Это очень воодушевляет. Удивляюсь, как это Холлмарк не откупил у тебя копирайт на этот афоризм.– Время от времени все кидаются афоризмами, – пожал плечами Гарсиа.– А знаешь, что самое печальное, Эл? Я начинаю думать, что ты прав. Я начинаю думать, что все безнадежно.– Разумеется, все безнадежно, – подтвердил Гарсиа. – Только не давай этой мысли слишком уж глубоко забираться в твои мозги.– Я и правда чувствую себя куском дерьма, Эл. Я голосовал за этого сукина сына.– Знаешь, что тебе следует сделать? Завтра, прямо с утра, отпишись на какой-нибудь служебный выезд, а сам выбери себе пушку понадежнее, желательно автоматическую, и пойди постреляй часик. Вот увидишь, это здорово приведет тебя в порядок. Только представь, что палишь по всякой сволочи.– А это, пожалуй, и правда хорошая идея, – оживился Баумэн. Он сунул в свой «дипломат» блокнот и ручку и встал. – Ладно, я поехал.– Удачи тебе с твоим покойником в вечернем платье, – напутствовал его Гарсиа.– Спасибо, Эл. А тебе – с твоим выродком-конгрессменом. * * * Дэвид Лейн Дилбек приветствовал Эрин чуть ли не с робостью. На нем были синий блейзер, бежевая водолазка, брюки цвета верблюжьей шерсти с идеально заутюженной складкой и дорогие сандалии из дубленой кожи; носков Эрин не заметила. Его серебристая шевелюра была вся в длинных ровных бороздках, оставленных зубцами гребешка: по-видимому, в течение последнего часа ее причесывали по меньшей мере раз двадцать. В довершение всего от конгрессмена так и несло одеколоном «Арамис».Эрин, привычная к чересчур крепким ароматам, не была, однако, уверена, что ей удастся удержаться от какого-нибудь насмешливого комментария: настолько нелепо выглядели эта водолазка с высоким воротом и эта складка на брюках в такую жару и при таких обстоятельствах.– Отличная яхта, – сказала она, чтобы сказать что-нибудь.– Она принадлежит одному из моих друзей, – с готовностью отозвался Дилбек. – Я могу пользоваться ею, когда захочу.– Для таких встреч, как эта?Дилбек пробормотал нечто неразборчивое, но явно в отрицательном смысле.– Какая там музыка? – спросила она, кивая в сторону стереоустановки.– Дин Мартин. Музыка для влюбленных.«Это уже серьезно, – подумала Эрин. – Дин Мартин – кто бы мог подумать?»– Это хорошо, – сказала она. – Но я пришла со своей музыкой.– Как вам будет угодно, – голос Дилбека прозвучал расстроенно. – Ведь это ваше выступление.Эрин никогда в жизни не приходилось разговаривать с членом конгресса Соединенных Штатов – даже с бывшим. Она ожидала холодной сдержанности, самоуверенности, даже надменности, но Дилбек, как ни странно, оказался самым обычным человеком – пожилым, нервничающим и даже немного растерянным.– Давайте поставим вот это. – Эрин вручила ему принесенную с собой кассету. – Я сама подбирала эту музыку.После этого, пройдя в носовую часть и заперевшись в ванной, она переоделась в костюм для выступлений. Это оказалось делом достаточно сложным: ванная была крохотная. Эрин надела кружевной бюстгальтер и такое же трико, а сверху накинула легкий белый пеньюар, который в процессе танца ей предстояло снять. Теперь она выглядела как новобрачная в первую ночь любви и могла поклясться, что это приведет Дилбека в полный восторг.Когда она вышла из ванной, в усилителях звучала мелодия «Зи-Зи Топ». Эрин подошла к стереоустановке, подрегулировала басы и чуть увеличила громкость. Сценой ей должен был служить капитанский стол, выдвинутый на середину салона. Дилбек уже уселся в полотняный шезлонг, положил ногу на ногу, сплел пальцы рук на колене и приготовился смотреть. Справа от него Эрин заметила серебряное ведерко с бутылкой шампанского.Ступив одной ногой на стол, Эрин проверила, не качается ли он и твердо ли стоит на месте. Когда она начала танцевать, ее охватило чувство, знакомое тем, кто боится замкнутого пространства: потолок чуть ли не давил ей на голову, а на отделанных дубовыми панелями стенах не было ни одного зеркала. Никогда раньше ей не приходилось выступать, не видя своего многократно повторенного отражения, поэтому она чувствовала себя крайне неуютно. Зеркала помогали ей сосредоточиться на танце, отвлечься от устремленных на нее взглядов.Подбородок Дилбека подпрыгивал вверх-вниз в такт музыке: конгрессмен явно старался выглядеть заправским рокером. Эрин сняла бюстгальтер и бросила ему на колени. Забыв закрыть рот, Дилбек уставился на кружевную тряпочку восторженным и благоговейным взглядом. У него вырвался тихий стон. Когда он поднял глаза, Эрин ослепила его самой потрясающей из своих сценических улыбок и, расстегнув трико, движением бедер сбросила его. Щея Дилбека обмякла, все тело начало подергиваться.«Кошмар, – подумала Эрин. – Самый настоящий сексуальный транс». Она почувствовала, что является свидетельницей редкостного явления – вроде полного затмения солнца.Вслед за «У нее длинные ноги» зазвучала «Кареглазая девушка», потом «Под моими пальцами». С каждой песней танец Эрин становился все более медленным, и в одном ритме с ним, все медленнее, билось сердце конгрессмена. Глаза его бессмысленно блуждали, подбородок отвис, рот открылся, выставив напоказ целую сокровищницу золотых коронок. Крупный и полный, Дилбек словно сжался, сморщился, как марионетка, у которой перерезали все управляющие ею нити. «Хорошенькое удовольствие – танцевать для кататоника», – подумала Эрин, тоскуя по зеркалам мистера Орли.Когда музыка кончилась, Дэвид Дилбек внезапно ожил, выпрямился в кресле и зааплодировал. Его мгновенное оживление даже испугало Эрин. Конгрессмен сунул ей за подвязку две стодолларовые бумажки и предложил шампанского. Эрин накинула свой белый пеньюар и выключила музыку. Дилбек уже приготовил для нее стул.– У меня просто нет слов, – сказал он, буквально пожирая ее глазами.– У меня тоже, – ответила она.– Эти потрясающие голубые глаза!– Вообще-то они у меня зеленые, – уточнила Эрин, – но все равно спасибо.Дилбек вручил ей наполненный бокал и предложил тост за их рождающуюся дружбу.– Вы не помните меня? – спросил он. – Когда мы виделись в прошлый раз, у меня были усы. – Он уже отошел от сценария, разработанного Малкольмом Дж. Молдовски.– Как же я могу не помнить вас! – усмехнулась Эрин. – Вы чуть не разбили мне голову.– Я ужасно сожалею.– Что это нашло на вас тогда?Дилбек отвел глаза.– Честно говоря, я и сам не помню. Но, разумеется, это была непростительная выходка. – Он поставил свой бокал на стол. – Мне остается только надеяться, что вы все-таки сможете простить меня. – Он мысленно похвалил себя за столь хитрый ход: если Эрин не станет развивать эту тему, значит, она ничего не планирует против него.– Ну, что, – не ответив, сказала она, – продолжаем представление?– Чудесно, – облегченно вздохнул конгрессмен снимая блейзер.После четвертой порции танцев Дилбек стал похож на выжатый лимон – обессиленный, беспомощный. Эрин редко танцевала так, как в этот вечер Дилбек, скрестив ноги, сидел на полу салона. Сандалии он давно сбросил, рубашку расстегнул. Эрин, без бюстгальтера, отплясывала на самом краю капитанского стола. Дилбек сжал ладонью ее колено, но она стряхнула его руку.– Я люблю тебя, – прошептал он. – Просто отчаянно люблю.– И я тебя тоже, золотко, – ответила она.– Будь моей подругой.– Твоей... кем?– Что бы ты сказала... – Его глаза заметались так же, как и мысли. – Что бы ты сказала о квартире с видом на море? И о машине? Скажем, о новеньком «лексусе»? Ты можешь бросить работу и жить как королева.– Ты шутишь. Все это только за то, чтобы стать твоей подругой?– Все, чего ты пожелаешь.– Хм... – И тут Эрин уловила возможность потешиться. – Дэви, можно, я задам тебе один вопрос?– Какой угодно, дорогая.– Мне не придется спать с тобой?Дилбек опешил.– Ну... в общем... – промямлил он, шлепая губами, как лошадь, пытающаяся жевать удила.– Я хочу сказать, – продолжала Эрин, – ты ведь не заставишь меня делать это в ответ на твою доброту, не правда ли? Ты ведь не такой человек, я сразу поняла.Конгрессмен неловко хмыкнул, схватил бутылку с шампанским и глотнул прямо из горлышка.Эрин, вытянув ногу, игриво провела ступней по ноге Дилбека, все еще сидевшего на полу, как индус.– Некоторым мужчинам нельзя верить, – сказала она. – Такие свиньи – ты просто себе не представляешь. Подарят тебе спортивную машину, а за это требуют ублажить себя, да еще с разными выкрутасами.– Да... бывает... – выдавил из себя Дилбек.Эрин весьма убедительно изобразила раздражение.– Такие мерзавцы! Просто слов нет.– Но я-то люблю тебя!– Я ни капли не сомневаюсь в этом, Дэви. Но принимать от тебя квартиры, машины и другие подарки я не могу. Это было бы нехорошо.– Прошу тебя! – взмолился Дилбек. – Я хочу сделать твою жизнь сказкой.Он грустно смотрел, как Эрин опять надевает бюстгальтер. А она испытывала некое особое ощущение, приходившее к ней нечасто, – ощущение взлета, подъема, когда танец становился вдохновенным, когда владеешь собой и ситуацией, как никогда, и когда вообще все получается. А плюс к тому – в голове ее начал вырисовываться некий план, великолепный и сумасбродный, и это еще более воодушевляло ее.– А что ты делаешь в Вашингтоне? – спросила она. – Расскажи в двух словах, чем ты занимаешься.Дилбеку понадобилось несколько секунд, чтобы собрать воедино разбежавшиеся мысли.– Мое главное дело – помогать людям. Моим избирателям. – Он сделал паузу, как актер на сцене, чтобы подчеркнуть значение того, что собирался сказать. – Может быть, ты этого не знаешь, но однажды я пытался помочь и тебе.– Правда?– Да, дорогая. В деле, связанном с твоей дочерью.Эрин напряглась.– Я не знала.– Разумеется, разумеется. У меня был разговор с одним судьей, но он оказался абсолютно невосприимчив к голосу разума.– С судьей, который вел мое дело о разводе?– Да. Ужасно упертый был старик, упокой Господи его душу.– Почему ты сделал это? – спросила Эрин. – Откуда ты узнал о моих проблемах? – Она постаралась, чтобы эти вопросы не прозвучали обвинением, а могли сойти за проявление чистого любопытства. Начиналась самая важная часть разговора, и ей предстояло пересказать его Элу Гарсиа во всех подробностях. Наклюкался ли уже Дилбек достаточно для того, чтобы проболтаться касательно Джерри Киллиана? Похоже, пока еще нет.– Одна птичка принесла мне на хвосте эту информацию, – ответил он.Эрин взялась было расспрашивать, но Дилбек, видимо, твердо намеревался сохранить свою тайну.– Я был рад, что мне представился случай помочь, и был бы просто счастлив, если бы это у меня получилось, – сказал он. – Я очень сочувствую женщинам-матерям, которым приходится работать.– Что ж, спасибо и на том. Я этого не знала, – усмехнулась Эрин.Дилбек едва заметным движением придвинулся поближе к столу.– И с новым судьей я тоже знаком, – сообщил он.Эрин выразила свое восхищение тем, что деятель такого ранга, как Дилбек, снизошел до ее семейных проблем.– Это моя работа, – торжественно произнес он. – Она и состоит в том, чтобы помогать людям. – При этом рука конгрессмена как бы между прочим, непреднамеренно, легла на колено Эрин, и та, прежде чем отстранить ее, предоставила своему собеседнику возможность три-четыре секунды понаслаждаться волнующим трепетом, охватившим всего его при этом прикосновении.– Мои дела наконец-то сдвинулась с места, – сказала она. – Моя девочка уже со мной.– Я рад слышать это. Но помни: если тебе что-нибудь понадобится...– Да ты просто лапочка. – Эрин изобразила нежнейшую улыбку.– Все, что угодно... – прошептал разомлевший конгрессмен.– Послушай-ка, Дэви, – вдруг перебила его Эрин.– Что, дорогая?– Это ты утащил бритву у меня из ванной?Дилбек побледнел до пепельного оттенка. К этому Молди его не подготовил.– Да... о Господи... да, – пробормотал он.– Ты просто ненормальный.– Вот и Эрб говорит то же самое.– А кто такой Эрб?– Эрб Крэндэлл. Мой помощник.Эрин уперлась зрачками в его зрачки.– Зачем ты взял бритву?У Дилбека задрожал подбородок. Казалось, конгрессмен вот-вот расплачется.– Это... потому что... я так люблю тебя. И еще я украл... немножко... ворсинок от твоего белья...– Что?!– Из стиральной машины. Прости меня. Мне ужасно стыдно.Эрин, подбоченившись, встала во весь рост на столе. Дилбек, скорчившись на деревянном полу, был похож на брошенную на доски охапку мятой одежды.– Дэви, я не любопытна, но все-таки: какого черта тебе понадобились ворсинки от моего белья?– Я... я... занимался любовью... с ними.Комната завертелась перед глазами Эрин.– Подойди-ка поближе, – приказала она.Вцепившись обеими руками в край стола, Дилбек кое-как поднялся на колени.– Закрой глаза, – отдала новый приказ Эрин.– О Господи! – В мозгу конгрессмена вихрем понеслись горячие видения.Эрин сняла одну туфлю и, размахнувшись изо всех сил, ударила четырехдюймовым каблуком по правой кисти Дилбека. Эл Гарсиа наказывал ей держать себя в руках, но это была последняя капля, переполнившая чашу ее напускного спокойствия.Из груди Дилбека вырвался крик – точнее, не столько крик, сколько преисполненное блаженства ржание. Эрин, вцепившись другой рукой в его седые, словно промасленные от многократного причесывания волосы, резким движением запрокинула ему голову назад.– Дэви, если ты когда-нибудь – когда-нибудь еще – вздумаешь забраться ко мне, – проговорила она, отчеканивая каждое слово, – я пристрелю тебя. Понятно?– Но я так люблю тебя! – едва слышно сорвалось с губ изнемогающего конгрессмена.– Я знаю, что любишь, золотко. * * * Двое охранников поинтересовались, действительно ли Щэд является ангелом-хранителем. Он ответил, что да: по ночам, в одном стрип-клубе. Охранникам тут же захотелось узнать о его работе со всеми подробностями. Шэд сообщил, что музыка там дерьмовая, а платят – кот начихал.– Какая разница, – мечтательно произнес один из охранников, – когда там столько девочек...– Но за мою квартиру платят не девочки, а я, – возразил Шэд, вылавливая из своего стакана кубик льда и предлагая его кинкажу. Животное схватило кубик и начало грызть его, всхрапывая от удовольствия.Второй охранник, с маленькими, точно примятыми ушами, спросил, платит ли Шэд танцовщицам за то, чтобы спать с ними.– Или тебе это полагается бесплатно? Как у вас там?– Это они платят мне, – важно ответил Шэд.– Вот это да! – выдохнули оба охранника.– Это записано в моем контракте.– Что ж, все правильно, – завистливо пробормотал один из парней.– Причем я выбираю, кого хочу, – уточнил Шэд, пересаживая кинкажу с одного плеча на другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52