Новая смена уже пришла, какого хрена им отдуваться? Но вид у Шламова был настолько грозен, что никому и в голову не пришло высказывать недовольство. - Действовать согласно боевому расчету. Наряд первого поста - со мной. Шламов повернулся к помначкару. - Командуйте. Дверь со стороны вестибюля открылась, и в пультовую начала входить новая смена. Они были немало удивлены, увидев в соседней комнате вооруженных людей, а дежурный пульта в качестве комментария выразительно покрутил пальцем у виска. - Наряд, за мной! - рыкнул Шламов и выскочил в холл, доставая на ходу из-за пояса "стечкин". За ним потрусили вахтеры с автоматами наперевес. - Что у вас тут творится? - поинтересовался новый начальник караула. - Да хрен его знает, - ответил ПНК. Из коридора показался начкар, утирая рукавом кровь, сочащуюся из разбитой губы. Новый начальник караула присвистнул. - Так, мужики, - сказал помначкар, - давайте идите тусуйтесь по зданию, а то видите, - и он повторил жест пультовика. Охранники, чертыхаясь, разбрелись по коридорам И Ц, а новый наряд стал принимать смену.
*** Яшенцев получил сообщение Шламова о появлении на территории Исследовательского центра Крупнера почти сразу после доклада Бабина. Генерал понял, что случай выдался очень удобный и его упускать нельзя. Черт с ним, с третьим неизвестным. Без Шламова от него особенного вреда не будет. Своего начальника он в известность уже поставил, и теперь, пока все можно списать на убийцу-психопата, времени лучше не терять. Целесообразность произведения максимальной зачистки без следственной процедуры, откровенно компрометирующей зам. нач. Управления, была налицо. Яшенцев позвонил Бабину и приказал срочно явиться вместе с исполнителем.
Через сорок минут генеральское служебное "Вольво-940" выехало с ведомственной стоянки. За рулем сидел Калямов, а на заднем сиденье Яшенцев с Бабиным. Инструктаж проводился в пути. Бабину досталась роль старшего оперативно-розыскной группы, а Калямову - техника по ТСУО. зачистку Шламова требовалось произвести с максимальной осторожностью, чтобы она выглядела как несчастный случай или, еще лучше, злой умысел психопата Крупнера. Выяснив, что Нечипоренко отправился в мир иной исключительно безукоризненно, Яшенцев послал свой рапорт начальнику 6-го отдела, идентифицировав "участника X", согласно сведениям, поступившим из надежного источника, как Крупнера Вячеслава Сергеевича, прибывшего в филиал Л 2 для разборки со Шламовым, причину которой, учитывая психологическую неустойчивость бывшего спецпациента, объяснить пока сложно. О гибели Нечипоренко будет извещено гораздо позже, она должна всплыть сама собой. Поиск в здании успеха не дал, но на территории Шламов кое-что обнаружил. Сбитый иней на полосе отчуждения свидетельствовал о передвижении объекта. Конечно, возникали сомнения относительно исправности системы контроля БПУ, но проверять ее работоспособность Шламов не решился. Вернувшись в караул, он изучил журнал учета и увидел запись о срабатывании участка А10 периметровой сигнализации "Клен". Время соответствовало появлению Крупнера, принимая во внимание промежуток, требуемый для проникновения. К моменту приезда начальства он успел приготовить доклад, проветрить караульное помещение и отпустить старую смену, чтобы не болтались под ногами, хотя у него кулаки чесались набить кое-кому морду. Но он решил отложить это удовольствие на потом, Яшенцев прибыл в сопровождении двух подозрительных личностей. Если сам генерал и сопровождавший его мужчина средних лет были одеты в штатское - одинакового покроя костюмчики, сшитые по спецзаказу для высшего офицерского состава, то третий, самый молодой, представленный как инженер-наладчик, нарядился в какой-то неформальный прикид, имел выбритые виски и своими повадками походил на панка. Они уединились в комнате начальника караула, где Шламов подробно изложил свою встречу с Крупнером, а также предполагаемые пути проникновения нарушителя в здание ИЦ. Последнее очень заинтересовало старшего оперативно-розыскной группы, который пожелал осмотреть участок А10. Инженер, полистав техописание, сказал, что проведет тестирование извещателей башенной пулеметной установки, возможно, давших в определенный момент сбой. На том и порешили. Яшенцев поднялся в кабинет начальника охраны, чтобы позвонить в Управление по ЗАСу, инженер вскрыл распределительный щит и отрубил БПУ, а Шламов с опером вышли на территорию, оснастившись малогабаритной радиостанцией Р-148 для поддержания связи с караулом. Приближаясь к полосе отчуждения, Шламов предупредительно пропустил вперед проверяльщика и с облегчением вздохнул, когда тот добрался до ограждения. Ничего не случилось, но все равно под прицелом БПУ майор чувствовал себя неуютно. Опер крайне заинтересовался работой "Клена" и устроил пару срабатываний, сообщив по рации инженеру. "Клен" нареканий не вызвал, и опер пошел дальше. - Участок А десять" в порядке, - сообщил он в микрофон. - Понял, вас понял, - пропел Калямов и включил соответствующую видеокамеру. Теперь он мог за ними наблюдать. Фигурки двигались к надолбу вентиляционной шахты. - Какие у вас тут камеры куда? - поинтересовался Калямов у оперативного дежурного пульта - молодого угрюмого парня лет двадцати. ОДП немного оживился и пояснил, что из шестнадцати возможных видеокамер, на которые рассчитаны два восьмиканальных пульта управления, работают всего тринадцать - восемь в здании и пять на территории, и еще одна должна включаться сама при срабатывании БПУ. Закончив объяснять, он приготовился ответить на следующие вопросы, но инженер проигнорировал его присутствие, углубившись в какие-то бумаги с шапками "Регламент ТО-2". Их содержание парень не понимал и посему презирал. Не дождавшись адекватной реакции инженера, он вышел на порог пультовой и стал смотреть телевизор в комнате бодрствующей смены. Калямов искоса глянул в его сторону и, отметив, что все путем, спросил: - Что-нибудь интересное? Не удостоив его ответом, парень кинул на него пренебрежительный взгляд, пробурчал "угу" и ушел из пультовой совсем, чтобы как-то скомпенсировать невежливость инженера. Звук телевизора заметно прибавился. Калямов впился взглядом в монитор. - Ого, - сказал Бабин, садясь на корточки перед выломанным окошком. Он поднял одну из "ресничек" жалюзи и многозначительно кивнул в сторону забора. Иней уже растаял, но тронутая морозом трава пожухла и не успела распрямиться там, где Крупнер ее помял. - Да, - сказал Шламов. - Я тоже думаю, что оттуда. - А что, дежурный ваш ничего не видел? Шламов пожал плечами. - Ладно, - сказал Бабин. - Идите к башне, посмотрите, будет ли меня видно оттуда. Шламов направился к БПУ, еще не совсем понимая, чего хочет проверяльщик, и, когда он прошел полдороги, Бабин нажал кнопку вызова. Услышав писк рации, который служил условленным сигналом, Калямов подскочил к щиту и двинул вверх рукоятку рубильника, включающего питание автоматической системы. Тут же осветился правый монитор, на нем проступили контуры опорных столбов "Клена" и верхний край забора, над которым блистало небо, а четко посередине был виден мерцающий силуэт человека. Силуэт двигался, и вместе с ним двигалась камера, укрепленная над стволом пулемета. В объективе медленно проплывала колючая проволока и трава. Шламов услышал, как мягко взвыли сервомоторы, и заметил, что темно-зеленая башня поворачивается, держа его на прицеле. "Зачем? - подумал он, и колени у него подкосились. - Они что, включили установку?" У него пересохло во рту. - Выключите БПУ, - заорал он. - Выключите БПУ! Кроме Бабина, спрятавшегося за вентиляционным кубом, его никто не услышал. Земля вздрогнула от длинной очереди КПВТ. Крупнокалиберные гильзы со звоном посыпались в коллектор, в воздухе повис серый дым. От вспышек выстрелов монитор стал ослепительно-белым и блестящим, края изображения дергались. КПВТ старательно поливал сектор вторжения, обрабатывая каждый сантиметр, чтобы не оставить нарушителю никаких шансов. Когда короб на 50 патронов калибра 14, 5 мм опустел и дым рассеялся, стала видна картина бойни: земля была перепахана, словно по ней прошлись плугом; то тут, то там валялись оторванные конечности, куски мяса и окровавленной одежды. Калямов ухмыльнулся. Начальник охраны Исследовательского центра майор Шламов зачистился так, словно его и на свете не было. В карауле никто ничего не слышал: второй канал станционного извещателя ТОЛ 10/100, помеченный краткой надписью "БПУ", был отключен еще до того, как Калямов полез в щит, а специальное устройство оповещения, ухающее в такт стрельбе, наладчики установили последовательно ТОЛу, и оно вырубилось вместе с тумблером Л 2. Калямов мягко скользнул к щиту и выключил установку. Погасив мониторы, он нажал кнопку вызова Р-148. Из соседней комнаты появился мрачный дежурный, досмотревший конец викторины, и плюхнулся в кресло перед пультом. - Можно возвращаться, - сказал Калямов в микрофон переговорного устройства. Дежурный повертелся в кресле и извлек ветхий зачитанный журнал. В дверь караульного помещения забарабанили . - Где генерал? - крикнул запыхавшийся Бабин. Особенно изображать волнение ему не пришлось - край сектора обстрела проходил рядом с его будкой, и полковник чуть не наложил в штаны. - Кто-нибудь включал установку? - Нет. - Калямов недоуменно переглянулся с дежурным. Парень побледнел, он помнил, что ушли двое, а вернулся один. Ему стало не по себе. - Звони. - Какой телефон у начальника охраны? - спросил Калямов. - Пятьсот восемьдесят три, - ответил озабоченный дежурный. Случилось что-то очень нехорошее, когда он выходил. Только бы инженер его не выдал! Калямов снял трубку местного аппарата и передал ее Бабину. Тот коротко доложил о случившемся. Яшенцев ждал этого звонка. Он слышал приглушенные выстрелы, но продолжал сомневаться. Он сомневался, даже когда шел в караул. - Как это получилось? - накинулся он на "инженера". "Надежно и с гарантией," - чуть было не вырвалось у Бабина, но полковник вовремя прикусил язык. - Самопроизвольное включение установки, товарищ генерал-лейтенант, - отозвался Калямов. - Перемкнуло где-то. - Уроды! - заорал генерал и прибавил еще немало нелицеприятных слов, звучавших как похвала. - Уволю, специалисты хреновы! - Виноват, товарищ генерал-лейтенант, - отрапортовал Калямов. - Разберемся. Сопровождаемые начальником караула, они вышли на поле и издали изучили останки. - Удовлетворительно, - пробурчал Яшенцев и добавил, обращаясь почему-то к начкару: - Соберите останки, а установку снять! А Бабину приказал: - От вас подробный рапорт о случившемся. Проведите расследование. Пусть всю эту кибернетику разберут и выяснят. - Есть! - четко ответил Бабин.
*** В понедельник на стол начальнику 6-го отдела Управления медицинских исследований лег отчет о субботнем инциденте. В дополнение к предыдущему рапорту Яшенцев сообщал, что установил личность неизвестного экстремиста - им оказался Крупнер Вячеслав Сергеевич. Будучи психически ненормальным, он находился на излечении в клинике Института мозга человека, откуда в июне этого года совершил побег. Он создал террористическую организацию, поставив перед собой бредовую задачу отомстить филиалу Л 2 ИМЧ РАН, который представляет как самостоятельное живое существо, а сотрудников как симбиотические организмы. В качестве подтверждения приводилось заключение наблюдающего врача. Обладая природными гипнотическими способностями, Крупнер сумел привлечь к диверсионной деятельности Шламова С. П. и Нечипоренко В. А., а затем уничтожил их, руководствуясь соображениями невыясненного характера, предположительно, узнав о ведущемся за ними наблюдении и опасаясь, что они выведут на его след. В связи с особой опасностью Крупнера В. С. Яшенцев запросил дополнительные силы и средства для проведения широкомасштабной поисковой операции.
8 Несимпатичная и толстая лаборантка Краснова была по жизни обделена мужским вниманием и поэтому часто меняла работу в надежде отыскать на новом месте подходящего жениха. В понедельник утром она вскрывала новую лабораторию, недавно переехавшую на второй этаж, когда к ней подошел высокий мужчина, совершенно не похожий на рыхлых и жиреющих научных сотрудников. - Здравствуйте, - сказал он, обаятельно улыбнувшись. - Вы мне не поможете? - Конечно, - ответила Краснова, - а что вы хотите? - Я здесь недавно... "Тоже новичок, - подумала Краснова, - как и я". - ...бывшего розановского отдела. Комната триста двадцать два. Не подскажете? Кстати, меня зовут Слава. - А меня Лена. - Очень приятно. - Это здесь, - растаяла от умиления Краснова. Мужчина располагал к себе. От него, казалось, исходили волны тепла. - Проходите, пожалуйста. Еще никто не пришел. Я как ранняя птичка. А вы кого ищете? - Спасибо, уже нашел, - ответил Крупнер, в глубине комнаты увидев знакомый сейф.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Аннотация:
Финальная часть. Крупнер поставил точку в своих отношениях с
Исследовательским Центром и взялся за новые свершения.
1 - Доктор Тернов, прошу вас принять премию из рук Его Величества короля Швеции!
Председатель Нобелевского комитета почтительно протянул королю плоскую красную коробку с медалью и большой красный же диплом. Оркестр, разместившийся вверху на галерее, грянул туш, когда Карл XVI Густав торжественно вручил заслуженную награду академику Тернову. - Ты опять во сне улыбался. Тернов открыл глаза, и сверкающее великолепие городского концертного зала Стокгольма, парадная сцена, застеленная роскошным голубым паласом, ряды зрителей во фраках, члены королевской семьи - все они мгновенно исчезли, растворились, уступив место тусклому люминесцентному фонарю за окном и серым прямоугольникам книжных полок. Тернов смежил веки, понимая бессмысленность этой попытки, но сон не вернулся. За последние два года это снилось уже в пятый раз - пора бы задуматься, нет ли какой скрытой патологии, например невроза, но видение церемонии было столь приятно, что анализировать не хотелось. - Спи, - сказал он. - Сколько времени? - Пятый час, - пробормотала жена. Она обняла его, и Тернов почувствовал, как по плечу растекаются складки ее подбородка. Ощущение было привычным - как-никак почти тридцать лет вместе. Регина, однокурсница по Университету, старый надежный друг, но, к счастью, не коллега. Конкурентов Тернов не терпел, он их "поедал" в безжалостной борьбе за место под солнцем - это позволило ему высоко забраться по служебной лестнице, чему немало способствовало обеспечение крепких тылов. Жена шумно вздохнула, и Тернов нежно погладил ее мягкое плечо. Погода в последние дни устоялась, и артрит не беспокоил его. "Счастье, это когда несчастья нет," - вспомнил он афоризм. Порой бывает нужно так немного чтобы не болели суставы. Тернов попытался заснуть, но сон не шел. Бессонница. Не так уж он и стар, пятьдесят шесть лет не возраст для ученого, но организм не желает этого признавать. Так в борьбе с телом и существует разум. Большая часть жизни позади, и сделано за этот период достаточно много. "Но! - подумал Валерий Игнатьевич: - а) я еще член-корр; в) директор только филиала института; с)..." В пункте "с" профессор открыто не признавался даже самому себе. В 1992 году ему удалось попасть в Стокгольм на церемонию вручения премий, с тех пор микроб честолюбия окончательно поразил еще не до конца изъеденную душу. Он считал, что достаточно сделал для того, чтобы попасть в число избранных, и в последние месяцы эта идея стала навязчивой: блеск золотой медали с профилем Альфреда Нобеля и слава, слава. А потом, может быть, и председательство в Нобелевском комитете. Тернов заворочался. Голова жены сползла по плечу и уткнулась в подушку. Тернов сжал кулак; суставы, оккупированные солевыми отложениями, хрустели и щелкали. Мысли снова вернулись к премии. Чтобы попасть в номинанты, необходимо заручиться поддержкой номинаторов, составляющих списки и отстаивающих твою кандидатуру на обсуждении и голосовании, а для этого надо иметь несомненные заслуги. Но, при беспристрастном взгляде на свою научную деятельность, профессор осознавал, что не может претендовать на исключительность, хотя и сделано немало. А нужно еще больше, нужен некий качественный скачок, шансов совершить который на шестом десятке крайне мало, а если смотреть трезво, то и вообще нет. Но что-то сделать нужно. И даже не для того, чтобы стать нобелевским лауреатом, а хотя бы действительным членом Российской академии наук. Член-корреспондент - это как бы полуакадемик, место которого в табели о рангах четко определяется, стоит попасть в больницу Академии наук или на совещание к президенту РАН. Весь вопрос в том, пройдет ли он на следующих выборах, будет ли его фамилия в списках кандидатов на очередную вакансию или нет. А успех кампании целиком зависел от расположения начальства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
*** Яшенцев получил сообщение Шламова о появлении на территории Исследовательского центра Крупнера почти сразу после доклада Бабина. Генерал понял, что случай выдался очень удобный и его упускать нельзя. Черт с ним, с третьим неизвестным. Без Шламова от него особенного вреда не будет. Своего начальника он в известность уже поставил, и теперь, пока все можно списать на убийцу-психопата, времени лучше не терять. Целесообразность произведения максимальной зачистки без следственной процедуры, откровенно компрометирующей зам. нач. Управления, была налицо. Яшенцев позвонил Бабину и приказал срочно явиться вместе с исполнителем.
Через сорок минут генеральское служебное "Вольво-940" выехало с ведомственной стоянки. За рулем сидел Калямов, а на заднем сиденье Яшенцев с Бабиным. Инструктаж проводился в пути. Бабину досталась роль старшего оперативно-розыскной группы, а Калямову - техника по ТСУО. зачистку Шламова требовалось произвести с максимальной осторожностью, чтобы она выглядела как несчастный случай или, еще лучше, злой умысел психопата Крупнера. Выяснив, что Нечипоренко отправился в мир иной исключительно безукоризненно, Яшенцев послал свой рапорт начальнику 6-го отдела, идентифицировав "участника X", согласно сведениям, поступившим из надежного источника, как Крупнера Вячеслава Сергеевича, прибывшего в филиал Л 2 для разборки со Шламовым, причину которой, учитывая психологическую неустойчивость бывшего спецпациента, объяснить пока сложно. О гибели Нечипоренко будет извещено гораздо позже, она должна всплыть сама собой. Поиск в здании успеха не дал, но на территории Шламов кое-что обнаружил. Сбитый иней на полосе отчуждения свидетельствовал о передвижении объекта. Конечно, возникали сомнения относительно исправности системы контроля БПУ, но проверять ее работоспособность Шламов не решился. Вернувшись в караул, он изучил журнал учета и увидел запись о срабатывании участка А10 периметровой сигнализации "Клен". Время соответствовало появлению Крупнера, принимая во внимание промежуток, требуемый для проникновения. К моменту приезда начальства он успел приготовить доклад, проветрить караульное помещение и отпустить старую смену, чтобы не болтались под ногами, хотя у него кулаки чесались набить кое-кому морду. Но он решил отложить это удовольствие на потом, Яшенцев прибыл в сопровождении двух подозрительных личностей. Если сам генерал и сопровождавший его мужчина средних лет были одеты в штатское - одинакового покроя костюмчики, сшитые по спецзаказу для высшего офицерского состава, то третий, самый молодой, представленный как инженер-наладчик, нарядился в какой-то неформальный прикид, имел выбритые виски и своими повадками походил на панка. Они уединились в комнате начальника караула, где Шламов подробно изложил свою встречу с Крупнером, а также предполагаемые пути проникновения нарушителя в здание ИЦ. Последнее очень заинтересовало старшего оперативно-розыскной группы, который пожелал осмотреть участок А10. Инженер, полистав техописание, сказал, что проведет тестирование извещателей башенной пулеметной установки, возможно, давших в определенный момент сбой. На том и порешили. Яшенцев поднялся в кабинет начальника охраны, чтобы позвонить в Управление по ЗАСу, инженер вскрыл распределительный щит и отрубил БПУ, а Шламов с опером вышли на территорию, оснастившись малогабаритной радиостанцией Р-148 для поддержания связи с караулом. Приближаясь к полосе отчуждения, Шламов предупредительно пропустил вперед проверяльщика и с облегчением вздохнул, когда тот добрался до ограждения. Ничего не случилось, но все равно под прицелом БПУ майор чувствовал себя неуютно. Опер крайне заинтересовался работой "Клена" и устроил пару срабатываний, сообщив по рации инженеру. "Клен" нареканий не вызвал, и опер пошел дальше. - Участок А десять" в порядке, - сообщил он в микрофон. - Понял, вас понял, - пропел Калямов и включил соответствующую видеокамеру. Теперь он мог за ними наблюдать. Фигурки двигались к надолбу вентиляционной шахты. - Какие у вас тут камеры куда? - поинтересовался Калямов у оперативного дежурного пульта - молодого угрюмого парня лет двадцати. ОДП немного оживился и пояснил, что из шестнадцати возможных видеокамер, на которые рассчитаны два восьмиканальных пульта управления, работают всего тринадцать - восемь в здании и пять на территории, и еще одна должна включаться сама при срабатывании БПУ. Закончив объяснять, он приготовился ответить на следующие вопросы, но инженер проигнорировал его присутствие, углубившись в какие-то бумаги с шапками "Регламент ТО-2". Их содержание парень не понимал и посему презирал. Не дождавшись адекватной реакции инженера, он вышел на порог пультовой и стал смотреть телевизор в комнате бодрствующей смены. Калямов искоса глянул в его сторону и, отметив, что все путем, спросил: - Что-нибудь интересное? Не удостоив его ответом, парень кинул на него пренебрежительный взгляд, пробурчал "угу" и ушел из пультовой совсем, чтобы как-то скомпенсировать невежливость инженера. Звук телевизора заметно прибавился. Калямов впился взглядом в монитор. - Ого, - сказал Бабин, садясь на корточки перед выломанным окошком. Он поднял одну из "ресничек" жалюзи и многозначительно кивнул в сторону забора. Иней уже растаял, но тронутая морозом трава пожухла и не успела распрямиться там, где Крупнер ее помял. - Да, - сказал Шламов. - Я тоже думаю, что оттуда. - А что, дежурный ваш ничего не видел? Шламов пожал плечами. - Ладно, - сказал Бабин. - Идите к башне, посмотрите, будет ли меня видно оттуда. Шламов направился к БПУ, еще не совсем понимая, чего хочет проверяльщик, и, когда он прошел полдороги, Бабин нажал кнопку вызова. Услышав писк рации, который служил условленным сигналом, Калямов подскочил к щиту и двинул вверх рукоятку рубильника, включающего питание автоматической системы. Тут же осветился правый монитор, на нем проступили контуры опорных столбов "Клена" и верхний край забора, над которым блистало небо, а четко посередине был виден мерцающий силуэт человека. Силуэт двигался, и вместе с ним двигалась камера, укрепленная над стволом пулемета. В объективе медленно проплывала колючая проволока и трава. Шламов услышал, как мягко взвыли сервомоторы, и заметил, что темно-зеленая башня поворачивается, держа его на прицеле. "Зачем? - подумал он, и колени у него подкосились. - Они что, включили установку?" У него пересохло во рту. - Выключите БПУ, - заорал он. - Выключите БПУ! Кроме Бабина, спрятавшегося за вентиляционным кубом, его никто не услышал. Земля вздрогнула от длинной очереди КПВТ. Крупнокалиберные гильзы со звоном посыпались в коллектор, в воздухе повис серый дым. От вспышек выстрелов монитор стал ослепительно-белым и блестящим, края изображения дергались. КПВТ старательно поливал сектор вторжения, обрабатывая каждый сантиметр, чтобы не оставить нарушителю никаких шансов. Когда короб на 50 патронов калибра 14, 5 мм опустел и дым рассеялся, стала видна картина бойни: земля была перепахана, словно по ней прошлись плугом; то тут, то там валялись оторванные конечности, куски мяса и окровавленной одежды. Калямов ухмыльнулся. Начальник охраны Исследовательского центра майор Шламов зачистился так, словно его и на свете не было. В карауле никто ничего не слышал: второй канал станционного извещателя ТОЛ 10/100, помеченный краткой надписью "БПУ", был отключен еще до того, как Калямов полез в щит, а специальное устройство оповещения, ухающее в такт стрельбе, наладчики установили последовательно ТОЛу, и оно вырубилось вместе с тумблером Л 2. Калямов мягко скользнул к щиту и выключил установку. Погасив мониторы, он нажал кнопку вызова Р-148. Из соседней комнаты появился мрачный дежурный, досмотревший конец викторины, и плюхнулся в кресло перед пультом. - Можно возвращаться, - сказал Калямов в микрофон переговорного устройства. Дежурный повертелся в кресле и извлек ветхий зачитанный журнал. В дверь караульного помещения забарабанили . - Где генерал? - крикнул запыхавшийся Бабин. Особенно изображать волнение ему не пришлось - край сектора обстрела проходил рядом с его будкой, и полковник чуть не наложил в штаны. - Кто-нибудь включал установку? - Нет. - Калямов недоуменно переглянулся с дежурным. Парень побледнел, он помнил, что ушли двое, а вернулся один. Ему стало не по себе. - Звони. - Какой телефон у начальника охраны? - спросил Калямов. - Пятьсот восемьдесят три, - ответил озабоченный дежурный. Случилось что-то очень нехорошее, когда он выходил. Только бы инженер его не выдал! Калямов снял трубку местного аппарата и передал ее Бабину. Тот коротко доложил о случившемся. Яшенцев ждал этого звонка. Он слышал приглушенные выстрелы, но продолжал сомневаться. Он сомневался, даже когда шел в караул. - Как это получилось? - накинулся он на "инженера". "Надежно и с гарантией," - чуть было не вырвалось у Бабина, но полковник вовремя прикусил язык. - Самопроизвольное включение установки, товарищ генерал-лейтенант, - отозвался Калямов. - Перемкнуло где-то. - Уроды! - заорал генерал и прибавил еще немало нелицеприятных слов, звучавших как похвала. - Уволю, специалисты хреновы! - Виноват, товарищ генерал-лейтенант, - отрапортовал Калямов. - Разберемся. Сопровождаемые начальником караула, они вышли на поле и издали изучили останки. - Удовлетворительно, - пробурчал Яшенцев и добавил, обращаясь почему-то к начкару: - Соберите останки, а установку снять! А Бабину приказал: - От вас подробный рапорт о случившемся. Проведите расследование. Пусть всю эту кибернетику разберут и выяснят. - Есть! - четко ответил Бабин.
*** В понедельник на стол начальнику 6-го отдела Управления медицинских исследований лег отчет о субботнем инциденте. В дополнение к предыдущему рапорту Яшенцев сообщал, что установил личность неизвестного экстремиста - им оказался Крупнер Вячеслав Сергеевич. Будучи психически ненормальным, он находился на излечении в клинике Института мозга человека, откуда в июне этого года совершил побег. Он создал террористическую организацию, поставив перед собой бредовую задачу отомстить филиалу Л 2 ИМЧ РАН, который представляет как самостоятельное живое существо, а сотрудников как симбиотические организмы. В качестве подтверждения приводилось заключение наблюдающего врача. Обладая природными гипнотическими способностями, Крупнер сумел привлечь к диверсионной деятельности Шламова С. П. и Нечипоренко В. А., а затем уничтожил их, руководствуясь соображениями невыясненного характера, предположительно, узнав о ведущемся за ними наблюдении и опасаясь, что они выведут на его след. В связи с особой опасностью Крупнера В. С. Яшенцев запросил дополнительные силы и средства для проведения широкомасштабной поисковой операции.
8 Несимпатичная и толстая лаборантка Краснова была по жизни обделена мужским вниманием и поэтому часто меняла работу в надежде отыскать на новом месте подходящего жениха. В понедельник утром она вскрывала новую лабораторию, недавно переехавшую на второй этаж, когда к ней подошел высокий мужчина, совершенно не похожий на рыхлых и жиреющих научных сотрудников. - Здравствуйте, - сказал он, обаятельно улыбнувшись. - Вы мне не поможете? - Конечно, - ответила Краснова, - а что вы хотите? - Я здесь недавно... "Тоже новичок, - подумала Краснова, - как и я". - ...бывшего розановского отдела. Комната триста двадцать два. Не подскажете? Кстати, меня зовут Слава. - А меня Лена. - Очень приятно. - Это здесь, - растаяла от умиления Краснова. Мужчина располагал к себе. От него, казалось, исходили волны тепла. - Проходите, пожалуйста. Еще никто не пришел. Я как ранняя птичка. А вы кого ищете? - Спасибо, уже нашел, - ответил Крупнер, в глубине комнаты увидев знакомый сейф.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Аннотация:
Финальная часть. Крупнер поставил точку в своих отношениях с
Исследовательским Центром и взялся за новые свершения.
1 - Доктор Тернов, прошу вас принять премию из рук Его Величества короля Швеции!
Председатель Нобелевского комитета почтительно протянул королю плоскую красную коробку с медалью и большой красный же диплом. Оркестр, разместившийся вверху на галерее, грянул туш, когда Карл XVI Густав торжественно вручил заслуженную награду академику Тернову. - Ты опять во сне улыбался. Тернов открыл глаза, и сверкающее великолепие городского концертного зала Стокгольма, парадная сцена, застеленная роскошным голубым паласом, ряды зрителей во фраках, члены королевской семьи - все они мгновенно исчезли, растворились, уступив место тусклому люминесцентному фонарю за окном и серым прямоугольникам книжных полок. Тернов смежил веки, понимая бессмысленность этой попытки, но сон не вернулся. За последние два года это снилось уже в пятый раз - пора бы задуматься, нет ли какой скрытой патологии, например невроза, но видение церемонии было столь приятно, что анализировать не хотелось. - Спи, - сказал он. - Сколько времени? - Пятый час, - пробормотала жена. Она обняла его, и Тернов почувствовал, как по плечу растекаются складки ее подбородка. Ощущение было привычным - как-никак почти тридцать лет вместе. Регина, однокурсница по Университету, старый надежный друг, но, к счастью, не коллега. Конкурентов Тернов не терпел, он их "поедал" в безжалостной борьбе за место под солнцем - это позволило ему высоко забраться по служебной лестнице, чему немало способствовало обеспечение крепких тылов. Жена шумно вздохнула, и Тернов нежно погладил ее мягкое плечо. Погода в последние дни устоялась, и артрит не беспокоил его. "Счастье, это когда несчастья нет," - вспомнил он афоризм. Порой бывает нужно так немного чтобы не болели суставы. Тернов попытался заснуть, но сон не шел. Бессонница. Не так уж он и стар, пятьдесят шесть лет не возраст для ученого, но организм не желает этого признавать. Так в борьбе с телом и существует разум. Большая часть жизни позади, и сделано за этот период достаточно много. "Но! - подумал Валерий Игнатьевич: - а) я еще член-корр; в) директор только филиала института; с)..." В пункте "с" профессор открыто не признавался даже самому себе. В 1992 году ему удалось попасть в Стокгольм на церемонию вручения премий, с тех пор микроб честолюбия окончательно поразил еще не до конца изъеденную душу. Он считал, что достаточно сделал для того, чтобы попасть в число избранных, и в последние месяцы эта идея стала навязчивой: блеск золотой медали с профилем Альфреда Нобеля и слава, слава. А потом, может быть, и председательство в Нобелевском комитете. Тернов заворочался. Голова жены сползла по плечу и уткнулась в подушку. Тернов сжал кулак; суставы, оккупированные солевыми отложениями, хрустели и щелкали. Мысли снова вернулись к премии. Чтобы попасть в номинанты, необходимо заручиться поддержкой номинаторов, составляющих списки и отстаивающих твою кандидатуру на обсуждении и голосовании, а для этого надо иметь несомненные заслуги. Но, при беспристрастном взгляде на свою научную деятельность, профессор осознавал, что не может претендовать на исключительность, хотя и сделано немало. А нужно еще больше, нужен некий качественный скачок, шансов совершить который на шестом десятке крайне мало, а если смотреть трезво, то и вообще нет. Но что-то сделать нужно. И даже не для того, чтобы стать нобелевским лауреатом, а хотя бы действительным членом Российской академии наук. Член-корреспондент - это как бы полуакадемик, место которого в табели о рангах четко определяется, стоит попасть в больницу Академии наук или на совещание к президенту РАН. Весь вопрос в том, пройдет ли он на следующих выборах, будет ли его фамилия в списках кандидатов на очередную вакансию или нет. А успех кампании целиком зависел от расположения начальства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24