Двигаться решили все время вдоль границ между Белой и Черной зоной, хотя для этого периодически приходилось выписывать дуги и зигзаги, потому что никто не вычерчивал эти границы строго по линейке. Но на скорости, с какой сокращалось расстояние, это почти не сказалось. Гобелен-самолет оказался резв и равнодушен к погоде. Он несся с быстротой небольшого самолета и обещал доставить нас в нужное место максимум к полудню. Никаких сногсшибательных приключений в этой традиционно считающейся повышенно опасной территории нам пережить не удалось. Разве что не покидало странное ощущение, смахивающее на переживание мухи, стремительно летящей между исполинскими молотом и наковальней.
…Когда показались шпили Ночного Собора, мы испытали не радость, а глухое облегчение. К тому моменту мы попросту задубели в насмерть выстуженном, продуваемом всеми ветрами и искусанном ночным морозом салоне «кентавра». Даже наговоренное до хрипоты в три глотки обогревающее заклятие не помогало. Ветер сносил его еще до того, как последнее слово срывалось с губ заклинателя.

22

Старый город, один из самых старых на планете, расположившийся в предгорье, на ничейной земле. Ни Черные, ни Белые не претендовали на его территорию. И Черные, и Белые одинаково вольно вели себя на его землях. И, как ни странно, в этом самом магическом из всех городов на свете увереннее всего чувствовали себя обычные люди, привыкшие относиться к царящему вокруг буйству с равнодушием и обстоятельностью людей, живущих на склоне вулкана. Может, и снесет однажды, но пока тепло, сухо и полно горячих минеральных ключей.
Над городом высилась Академия, разместившаяся на возвышении. Сложенная из белого и черного камня, она смахивала на исполинскую птицу. Два основных корпуса лежали на склонах холма, словно распростертые крылья, а центральный корпус, выполненный в виде башни с удлиненным шпилем, походил на птичью остроклювую голову, устремленную к небесам…
В одном из старейших городов процент молодого населения был самым высоким в мире. Здесь каждый третий был студентом, абитуриентом, посетителем подготовительных курсов, соискателем или начинающим исследователем. Кроме самой Академии здесь же располагалось множество других, в том числе и немагических учебных заведений, так что молодежи на улицах города хватало. И большая часть коренных горожан кормилась, как население курортных побережий, сдачей комнат внаем и обслуживанием всей оравы приезжих.
Я с невольной тоской посмотрел на молчаливую Академию, где давно уже шли занятия, где дремали на лекциях или пытались уцелеть на практических занятиях с заглотами мои сокурсники… Позвонить кому-нибудь из приятелей? Девчонкам, с которыми встречался?.. Вряд ли толком осознавая, что делаю, я свернул к уличному телефону, но тут же остановился. Что я им скажу? Людям, с которыми приятно провести вечер-другой, но…
– Мы здесь надолго? – осведомился Герайд, грея все еще белые от холода руки об одноразовую чашку с кофе, на которое мы набросились, едва прибыв в город.
– Нет, – ответили мы одновременно с Ксенией. И вопросительно посмотрели друг на друга.
Герайд приподнял бровь, криво усмехнувшись:
– Заботиться о ночлеге не стоит? А то я знаю одно хорошее недорогое место… В бытность мою студентом я снимал там угол.
Я с ностальгией припомнил собственную комнату в четырехэтажном старинном, мрачноватом доме на перекрестке улиц Венчальной и Косой. Возвращаться туда сейчас точно не следовало…
Над городом стелилось марево чужой волшбы, плелись причудливые узоры, едва сдерживаемые усиленными защитными системами, настолько древними и могучими, что даже шальные студенческие изыски они расценивали как легкий сквознячок, а любые попытки нарушить покой магами высокой квалификации натыкались на противодействие чудовищное, незыблемое и монолитное, как скалы. Никто уже не помнил, кто ставил такую защиту над городом, одни говорят, что конклав Мерцающих, другие, что кто-то из древних магов, а по мнению библиотекаря Ахава, зашиту ладил сам Великий – и не для города, а для того чтобы охранять место финального поединка… Так или иначе, но ни разу за всю его историю город не был покорен силой магии.
– Я плохо знакома с Академградом, – созналась Ксения, рассматривая карликовую виверну, свернувшуюся на каменном барельефе дома напротив. Рассерженный хозяин, высунувшись в окно, пытался согнать ее шваброй, но не дотягивался. Виверна зевала и презрительно косилась.
– У тебя есть время с ним познакомиться, – отозвался я рассеянно.
Она неожиданно взяла меня за локоть:
– У меня время есть. Его нет у тебя… Во всяком случае, его осталось слишком мало на изыскания. Мне кажется, что этот город и есть конечная цель. И горы тут есть… Ты ведь не в библиотеку сюда приехал?
Я покусал губы, раздумывая. И высвободил локоть:
– Потерпи. Я уточню еще пару моментов и все расскажу. Встретимся на смотровой башне в Академии часа через два. Герайд знает, как туда попасть.
– Для того чтобы активировать Мертвые Врата, понадобится много крови. Больше, чем может позволить себе отдать один человек. Где ты хочешь взять столько?
– Есть у меня идея. Надо навестить одну старую знакомую… Что ты так на меня смотришь? Ты о чем подумала? – Я невольно засмеялся, хотя и несколько уязвленный.

Дом Леаниной тетки почти не изменился, с тех пор как я последний раз переступал его порог и не думал, что когда-нибудь вернусь. Все так же вились плети винограда, дававшего плоды обильные, но терпкие и почти горькие. Из них получалось отменное вино – крепкое, горько-сладкое, томное. Но сейчас виноградные лозы украшали разве что багряные, сухие, подмороженные листья, припорошенные снегом.
Щербатую ступеньку так никто и не починил.
Запрокинув голову, я несколько мгновений смотрел на чердачное окошко, забранное рамкой из каменных лепестков. Само окошко, разбитое на сегменты деревянными планками, походило на сердцевину цветка.
На стук никто не ответил. Мог поклясться, что слышал движение за дверью, скрип ступеней… но, возможно, я все-таки ошибся. Да и на улице, хоть и окраинной, шума хватало. Галдели птицы, сражаясь за корку хлеба. Где-то урчал телевизор. Скрежетали качели, с которыми пытался сладить закутанный шарфом до глаз карапуз под умиленным присмотром мамаши…
На двери дома был вырезан «запирающий» знак, но его давно не обновляли, так что он выцвел и сыпался, как ветхий вензель.
Чтобы проверить, не показалось ли мне движение внутри, я поднял раскрытую ладонь, намереваясь прикоснуться к поверхности двери… И рука зависла в воздухе, потому что дверь как раз в этот момент распахнулась, а стоявшая на пороге девушка, скользнув рассеянным взглядом по обращенной к ней раскрытой ладони, подняла на меня глаза.
– Здравствуй, – негромко сказала Леана.
Я смутно представлял, что скажу ее тетке. Я был готов даже зачаровать ее, чтобы получить нужный ключ. А вот что сказать Ленке, молча, без удивления глазевшей на меня с какой-то болезненной покорностью, я не знал.
– Я не думала, что все пойдет именно так… – произнесла она, будто продолжая когда-то начатый разговор.
– Лен, – мучаясь неловкостью, сказал я, – да какая теперь разница?..
– А разве ты не… – Она смешалась.
– Что – я не… Погоди, ты решила, что я поквитаться пришел? – искренне поразился я.
…Вино в этом доме оставалось таким же, как раньше. И солнечные пятна вычерчивали дополнительные линии на клетчатой скатерти на кухне. Только раньше скатерть была розово-бежевой, а теперь сине-голубой, с корабликами.
– …мне хотелось показать тебе, каково это чувствовать бессилие перед чужим превосходством. И каково это быть просто человеком…
– Разве я не просто человек? – невольно спросил я.
– Ты маг. И мне показалось, что ты посмеялся надо мной… Я знаю, я ошибалась, но так давно носила в себе всю эту мерзость, что, когда ты появился снова, я… Не знаю, что на меня нашло. И не знаю, почему я поверила этим людям. Они знакомые моего… – она запнулась, бросив смятенный взгляд исподтишка, но твердо продолжила: – Моего друга. Он влиятельный человек. Я слышала, что они пытаются при помощи каких-то древних ритуалов обрести магическую силу, собственно, на этой почве мы и познакомились… Но он никогда не пытался втянуть меня в свои игры. И мне надо было заподозрить неладное, когда он предложил помочь мне слегка подшутить над тобой… Я же не знала, что они пойдут так далеко! Он сказал, что средство всего лишь на несколько минут лишит тебя силы, чтобы ты понял… – Она поморщилась и махнула рукой.
Я молчал, путаясь в собственном ощущении вины и раздражения от несвоевременности происходящего. Я виноват перед Ленкой. И знал, что она права. Тогда давно я не признался бы даже себе, что действительно в глубине души ощущал свое превосходство. Глупо, но это правда.
А она просто почувствовала это и оборонялась как сумела. И теперь не может объяснить, что заставило ее поступать так…
– Это он тебе подарил? – неожиданно для самого себя спросил я, кивнув на алый кулон, все еще выглядывающий из разреза ворота.
– Сказал, что он сможет защитить меня… – едва слышно произнесла Леана. – Тоже неправда? – Она стянула кулон и небрежно бросила его в мусорную корзинку.
Тишина, плотная, густая, заполнила кухню. Барахтаться в ней можно до скончания времен. Ленка молчит долго, тягуче. Я сражаюсь с нетерпением.
– Не так все это было… – глядя на сцепленные на столешнице пальцы, наконец признаётся тихо она. – Магия тут вообще ни при чем. Это я так, для оправдания… Ты обманул меня тогда. Просто обманул. И мне захотелось отомстить тебе за обман…
Как странно… Вот ведь болело и тревожило еще недавно. А сейчас неважно и неинтересно. Хочется побыстрее прекратить, чтобы не мучилась эта по-настоящему огорченная девчонка. И чтобы можно было уйти и заняться своими делами, потому что время уходит и потому что там, в городе, осталась та, кто мне важнее тысячекратно.
– Ты спешишь, – вдруг обронила она догадку едва слышно. – А я… Знаешь, я как второстепенный персонаж. Остаюсь на обочине.
– У тебя своя жизнь.
– Мне кажется, что я в какой-то момент потеряла в ней что-то важное. И теперь не могу найти. И все, что пытаюсь делать, кажется мне недостаточно важным по сравнению с другими вещами.
Я не знал, что ей сказать.
– Лен, – не в силах больше сдерживаться, произнес я, – а как поживает твоя тетя? Она все еще работает в больнице?
Тетя продолжала трудиться там же, где и раньше. Запирала двери, проветривала помещения, инвентаризировала количество щеток для смахивания паутины и склянок из лабораторий. Иногда она приносила ключи домой, когда забывала отдать вахтерам. Недоумевающая Леана молча показала мне место, где тетка хранила их, – на столике возле входа. Невелика ценность. Кому нужны подсобные больничные помещения?
Я снял ладонью отпечаток нужного ключа, сохранившийся даже на пустом сейчас столике, сформировал зримый образ, чтобы было что показывать мастеру, и через час в первой же слесарной мастерской мне сделали нужный ключ.

Пробило полдень. Из декоративных воротец на часовой башне Академии вереницей заскользили бронзовые фигурки. Каждая своим путем, в зависимости от времени суток, месяца, сезона.
Рыцарь в отливающих золотом доспехах рубанул мечом, рассекая день надвое… Следом кувыркнулся акробат. Вспорхнула, изогнув шею, птица…
Зрители зааплодировали.
На смотровой площадке обзорной башни Академии, как всегда, толклось множество туристов. Сюда пускали всех желающих. Для их удобства и для того, чтобы не мешать студентам и преподавателям, на башню был сооружен отдельный вход с подъемниками, и непрерывная пестрая лента экскурсантов безостановочно вилась по истертым ступеням или наполняла кабинки прозрачных лифтов, как конфетти.
Только летом, в самое пекло, когда старый камень обжигал, как раскаленный металл, а бронзовые фигуры драконов дышали нестерпимым жаром, словно их живые прототипы, желающих подняться наверх становилось немного меньше.
Сейчас здесь, несмотря на морозец и изрядную высоту, было даже теплее, чем внизу.
– …Если вы посмотрите налево, то увидите шпили Ночного Собора, памятника архитектуры седьмого века… Направо Судебная Палата, здание, известное не столько своим нынешним статусом, сколько легендой, согласно которой в этом доме князь Миротвор собрал единственный в своем роде Совет Двойных магов…
Слушатели с шуршанием переместились влево, зачарованные мановением руки экскурсовода. Взгляды уже слегка остекленели.
– Если вы посмотрите вниз, то вашему взгляду предстанет знаменитая площадь Тринадцати арок, представляющая высокую художественную ценность…
Я усиленно вертел головой, пытаясь в толпе высмотреть Ксению и Герайда. Толпа плотная, подвижная, непрерывно сменявшая цвета, смахивала на детскую головоломку. Вот образовалась щель – мне вдруг померещилось, что лицо бесстрашно сидящего на каменных перилах человека знакомо – но тут же прореха сомкнулась. Тревога вонзилась как щепка под кожу. Вроде пока и безопасно, но раздражает.
– Прямо вы можете увидеть Мемориал с высоты птичьего полета. Сегодня нам еще предстоит экскурсия в это удивительное место, но пока вы можете оценить масштаб и красоту произведения неизвестного зодчего…
Туристы послушно сгрудились, примолкли и сосредоточенно посапывали, оценивая масштаб и красоту. Трудно сказать, насколько высокую художественную ценность представляла собой испепеленная земля, спекшаяся до плотности гранита, усыпанная разновеликими камнями и окруженная по периметру остатками сооружений, сильно смахивающих на скамьи, крутым каскадом сбегающие вниз. То ли амфитеатр, то ли поле для игры в мяч… В центре груда источенных непогодой каменных глыб. Никто в них теперь не смог бы угадать очертаний исполинских стел. Вот уже много веков это просто беспорядочно рассыпанные, бесформенные валуны.
– …Финальный поединок между Черным и Белым магами, битва между сторонниками их и противниками, когда земля кипела под ногами, когда небо плакало, когда солнце стало черным и брат слепо шел на брата…
Ух ты! Наизусть цитирует…
Сейчас по черно-пепельной поверхности Мемориала перемещались вездесущие экскурсанты, смахивающие на цветное драже, перекатывающееся в миске для угля. Ночью там не будет никого…
– …Стражи, охраняющие территорию Мемориала вот уже много веков, – экскурсовод умело влил в голос толику драматичности. Особо впечатлительные слушатели затаили дыхание. – Никто до сих пор не знает, что они представляют собой и какие цели преследуют, защищая это пустынное в общем-то место. Но даже сильным магам не удавалось противостоять им. И после заката солнца территория Мемориала считается закрытой…
Ну это не совсем правда, подумал я, в который раз рассматривая черную чашу посреди буро-желтой, а местами еще зеленой равнины, кое-где тронутой блестками нерастаявшего снега. Какое-то время натиск загадочных Стражей удается сдерживать. И не раз предпринимались попытки исследовать сердце Мемориала ночью… Но никаких особых отличий от дневного облика памятника там не было обнаружено. Камни молчали и при свете дня, и в темноте.
Оторвав взгляд от достопримечательностей, я наконец заметил Герайда и напряженную, заметно встревоженную Ксению, которые высматривали что-то внизу, на площади перед Академией.
– …Думаешь, я могу не узнать своего отца? – сердито говорила Ксения, когда я приблизился к ним.
– Слишком высоко, – успокаивающе возразил Герайд.
Она вздернула подбородок вверх, оборачиваясь и намереваясь протестовать; увидела меня. А я вдруг снова засек того знакомца, что недавно восседал на перилах, а теперь не спеша шел к нам, ловко лавируя между зеваками.
Все так же безмятежно заостренное к подбородку лицо, только щеки впали чуть глубже, видимо, от усталости, а может, просто выбриты хуже, зато уголки узких губ приподняты и готовы изобразить почти дружелюбную улыбку.
– Рад приветствовать вас, господин Стокол, – не обращая внимания на замерших Герайда и Ксению, проговорил Ловчий. Серые, ледяные глаза его были воспалены и пробиты кровавыми прожилками. Недосып?
– День добрый, господин Лев, – со всем возможным безразличием отозвался я.
– Пришли насладиться видами? – слегка усмехнулся он. – Я смотрю, вас тянет к архитектурным древностям…
– А что тянет вас? – осведомился я. – Неужто моя скромная персона?
Ловчий улыбнулся. Широко и весело, а оттого странно и жутковато. Как будто и впрямь улыбнулся узкими губами, например, настоящий лев.
– Мы ведь с вами прояснили наши отношения? Своих слов я обратно не беру… В данный момент меня занимает совсем другая персона. Ничуть не менее интересная. На поиски которой меня подрядили Белые и весьма уважаемый бизнесмен, приходящийся этой юной особе родителем… – Ловчий повернул голову и посмотрел на неприязненно сощурившуюся Ксению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63