Сразу настраивает на постную мину и мысли о гауптвахте, не так ли?
– За что?
– Я граф, мне все можно. В госпитале был?
– Нет.
– Почему?
– Зачем?
– Князь Мелецкий говорит, ты чуть не умер, пока вы добрались до Геллета.
– Князь Мелецкий преувеличивает.
– Падре тоже?
– Да, ваше сиятельство.
– Вот за это и на губу. За вранье командиру. А чтобы впредь с тобой не случалось подобных неприятностей, я предлагаю внести в наш договор поправку. С этой минуты можешь забирать себе жизни, отнятые в бою. Формулировка несколько расплывчата, но ты не из буквоедов, это я уже знаю. Кстати, Суслик, должен перед тобой извиниться. Я не ожидал, что ты и в самом деле сдержишь слово.
– Естественно, – Тир слегка удивился, – с чего бы вдруг?
Секундой позже он понял, что следовало изобразить обиду. В этом ненормальном мире принято оскорбляться, узнав, что тебе не верят на слово. Вот дерьмо…
А Эрик загадочно улыбался, посасывая трубочку.
– Ну-ну, – подбодрил чуть снисходительно, – еще не поздно. Давай, ты же умеешь.
Голос скучный, взгляд ледяной, и эдак, с сознанием собственной исключительности, что-нибудь вроде… да хоть то же самое «естественно».
Тир благоразумно промолчал.
– Ты, Суслик, как вечная загадка про два кубка, – сообщил ему граф после вдумчивой паузы. – Не обиделся – плохо, люди должны обижаться на недоверие. С другой стороны, обиделся бы не по-настоящему, проще говоря, солгал мне – тоже плохо. А ты лгать не захотел. Это хорошо.
– Эксперимент по перевоспитанию? – Вот теперь Тир начал обижаться.
– А как же? – с удовольствием кивнул Эрик. – Мне со всех сторон твердят, что тебя проще и безопаснее прикончить, причем в этом сходятся как друзья, так и враги. Да ты и сам знаешь. На самом же деле, – он посерьезнел, – перевоспитание – неверное слово. Переделывать тебя я не собираюсь, да это, наверное, и впрямь невозможно. Ты просто нужен мне, так же как вся остальная Стая… Старая Гвардия. Вас, в конце концов, всего пятеро. Ты нужен мне, но ты опасен… ты, увы, опаснее, чем четверо других, вместе взятых. Я ищу точки соприкосновения. Собственно, я их уже нашел.
Обескураживающую искренность Тир считал своим личным оружием, особым оружием, для особых случаев. Эрик бил в него сейчас из того же ствола прямой наводкой. И загадочно улыбался. А ведь он прав насчет «точек соприкосновения». Одна, как минимум одна действительно нашлась.
– Дослужился до императора, – промурлыкал его сиятельство, окутываясь ароматным дымом, – я вот только не знаю пока, готов ли ты к великим делам, господин Суслик. Мм?
– Тир. Если господин, то Тир.
– Каков наглец! – восхитился Эрик. – Ну ладно, так как насчет великих дел?
– За этим не ко мне, – честно сказал Тир, – я приказ выполню от и до, а дальше пальцем не шевельну.
– Жаль, – улыбка стала задумчивой, – но зато честно. Можешь идти, пилот.
– Слушаюсь, ваше сиятельство.
История четвертая
СТАРОГВАРДЕЕЦ
ГЛАВА 1
Что-то ждет за поворотом…
Ив де Гри
Измит. Графство Геллет. Месяц граткхар
Измитский сейд оценил подарок графа фон Геллета настолько высоко, что ответные дары увозили на двух шлиссдарках. Шлиссдарки «Ари» и «Азан» тоже были подарками сейда, вкупе с коврами, тканями, золотом, самоцветами, породистыми лошадьми, посудой и драгоценностями.
Тиру казалось, что сейд опустошил свою казну. Возможно, так оно и было, но с точки зрения этого дикого мира, чудотворная книжка того стоила. Сейд был искренне верующим человеком, а с такого что взять?
Кроме двух шлиссдарков добра, конечно.
На обратном пути Старая Гвардия почти не имела возможности отдохнуть. На них нападали, нападали и нападали. Началось это еще над Альбией, и показалось, что «Ари» и «Азан» стали целью всех здешних пиратов. Ладно хоть не пилотов альбийского императора, а то не миновать войны прямо здесь и прямо сейчас: шутка ли – напасть на караван с дарами одного правителя другому. Ну а продолжались налеты на всем протяжении пути. Альбийских пиратов сменили бесхозные, живущие вдоль побережья. Потом шлиссдарки атаковали оскландские пилоты. Головорезы – куда там Тиру с Шагратом. Они еще и летали неплохо. Так что после стычек с оскландцами болид Шаграта вообще потерял боеспособность, сам Шаграт был ранен, а у болида Падре время от времени взялась сбоить ходовая часть, и он без предупреждения стал путать передний и задний ход.
Тир вправил мозги болиду Падре. Тир вылечил Шаграта. Тир наконец-то снова перестал бояться и начал расходовать посмертные дары, не жалея и не считая. Оставив шлиссдарки под прикрытием Мала и Падре, они с Риттером вдвоем преследовали отступающих оскландских пиратов до летного поля и, демонстративно презрев зенитный огонь, уничтожили все, что там было живого. Включая, естественно, зенитные расчеты.
Поднявшиеся по тревоге болиды безжалостно и неэкономно расстреляли. Людей на поле не стреляли – против них впервые опробовали размещенные под фюзеляжем стальные лезвия. Кровью забрызгались по самые уши… в смысле, даже колпак кабины изгваздался до самого верха. Но это было такое счастье – убивать! Забирать посмертные дары…
По сравнению с этим временная потеря видимости – пустяк, о котором и упоминать не стоит.
Риттер, что характерно, тоже был доволен. Не массовостью убийств, конечно, а эффективностью атаки. Но какая разница? Главное, что оба получили свою долю радости.
Командный пункт сожгли. Склады боеприпасов и запчастей – разграбили и сожгли.
Добычу погрузили на борт подошедшего «Ари» и там же разместили неповрежденные трофейные болиды. Три десятка. Тридцать машин с одного захода! Эрик будет доволен. Тир надеялся, что с учетом трофеев граф простит ему явное превышение полномочий. Защита шлиссдарков от пиратов и уничтожение принадлежащего Оскланду летного поля – это разные вещи, но тридцать машин… Эрик просто обязан был его простить.
– Тридцать боевых болидов. Эльрик, тебе не кажется, что это уже чересчур?
– Что именно?
– Нападение на моих людей.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, Оскил, но напали-то как раз твои люди? Напали, потом кинулись в бега, их преследовали… что там, говоришь, по результатам? Минус тридцать машин?
– Тридцать восемь. Слушай, мы – Мастера, и мы не позволяем себе такого в отношении обычных людей. Старогвардейцы – тоже Мастера. Объясни своему внуку, что правила распространяются и на него.
– Моему… внуку…
– Кому же еще? Он ими командует. Эльрик… Эльрик? Черт!
– …
– Да, Оскил, я слушаю. О чем мы говорили? Еще раз, пожалуйста. Меня отвлекли.
– Да кто тебя отвлек? Очередной пророческий приступ случился, так и скажи.
– Я не пророк.
– Значит, я не Оскил. Повлияй на Эрика, пока он не перешел все границы.
– Тир с Гейрмандом использовали магию?
– Нет.
– Они танцевали?
– Нет.
– Тогда какие у тебя к ним претензии? Оскил, ты не по адресу. Не знаю, как остальные Мечники, но я убиваю обычных людей и не нахожу в этом ничего предосудительного, так как же я могу говорить Эрику о каких-то правилах? Слушай меня: Ворон не может больше рассчитывать на Измит, он предложит союз тебе. Если ты согласишься, вы вернете Альбии три захваченных Эриком города, а ты компенсируешь себе потерю этих несчастных болидов. Но война придет на твою землю. И Оскланд хорошо узнает, что такое Эрик Вальденский и его Старая Гвардия. Даже слишком хорошо. Думай, Оскил…
– Эрик ВАЛЬДЕНСКИЙ?!! Твою мать, чертов ясновидец, что ты там напророчил? Только не говори, что твой бешеный внучек пошел в отца и деда.
– А разве это не очевидно? Я предупредил тебя, почему не слышу «спасибо»?
– Да уж, есть за что! Порадовал, ничего не скажешь. Эрик Вальденский… Господи, спаси нас от Фоксов!
– Хм…
– Эльрик.
– Да?
– Спасибо. Я подумаю, как мне поступить.
Эрик смотрел на трофейные болиды. На Тира. Снова на болиды.
– Какой идиот придумал, что победителей не судят? – спросил он мрачно.
– Суворов? – рискнул предположить Тир.
– Не знаю такого, – отрезал Эрик. – Что ж, ладно. Победителей не судят, зато их награждают. Вы, господа старогвардейцы, сами нарвались на награду, так что не обессудьте.
Награда была… неожиданной. И явно лишней.
Эрик даровал им землю.
Необъятные просторы на границе с Когердом, да-да, там, где Старая Гвардия – тогда еще Стая – так любила охотиться. Земли эти, захваченные Арнаром фон Геллетом, были собственностью графа, вот граф часть собственности и сплавил. Участи стать землевладельцем избежал только Риттер, которому не полагалось в этом мире никакой собственности.
Это было не слишком-то справедливо. В конце концов, Риттер принимал непосредственное участие в разгроме летного поля, а отделался в итоге легче всех.
– Все ваши беды, – сказал он покровительственно, – от того, что вы живете в миру.
В кои-то веки это высказывание не получилось опровергнуть.
– Знаешь, Суслик, – сказал Эрик в приватной беседе, после того как закончилась торжественная часть, – когда до меня дошли новости из Оскланда, я чуть было не забрал с этих земель моих управляющих. Чтоб вы в полной мере оценили подарок, прониклись и впредь думали, прежде чем проявлять излишнюю инициативу.
– Мы оценили, ваше сиятельство. И вашу доброту тоже оценили. Я еще и название этого… как его?
– Поместья, – подсказал Эрик.
Он даже почти сумел не улыбнуться.
– Да, – Тир кивнул, – название поместья я тоже оценил. Ваше сиятельство удосужилось прочитать Апокалипсис?
Поместье называлось «Рауб». На немецком это означало «грабеж», на вальденском – «море». Зверь из Моря – у графа фон Геллета порой прорезалось рискованное чувство юмора.
– У моего сиятельства брат – кардинал, – сурово напомнил Эрик. – Мое сиятельство много чего читало. Суслик, вы все можете отдохнуть неделю, а потом возвращайтесь в столицу. Занимайтесь с гвардией, и чтобы из Рогера – ни ногой даже на длину тарана.
– Слушаюсь, ваше сиятельство. Что-то будет?
– Да. Что-то будет. А пока – что-то круто заваривается.
Эрик был занят всю неделю, пока Старая Гвардия отдыхала, и еще долгое время после. Эрик принимал послов. Причем не только измитских.
Соседи Геллета: баронства Когерд, Монсут и Ведуц оказались под угрозой войны с кертами. Связь с разнообразными природными духами вынуждала кертов снова и снова пытаться захватить – а точнее, вернуть себе – земли, уже много лет принадлежащие этим трем баронствам. Совпадение религиозных идей с территориальными притязаниями было в Саэти таким же обычным делом, как и на Земле, и Акигардам счел, что настало время для новой попытки отодвинуть северную границу заметно дальше на север.
Вот и аукнулись трофеи: царь кертов решил, что Оскил Моряк, правитель Оскланда, не ударит по нему с юга, потому что Оскил был зол на фон Геллета, а фон Геллет был естественным союзником Ведуца, Когерда и Монсута. В Вальдене все бароны друг другу союзники.
Когерд был отделен от Акигардама баронством Монсут. Но Монсут никто не принимал в расчет: барон, пришедший там к власти после того, как Лонгвиец выбил оттуда орков, едва сводил концы с концами и оказать кертам сопротивление не смог бы, даже если бы захотел. Там же, в Монсуте, в городе Хорн, формально под властью барона, а фактически – сами себе хозяевами жили христианизировавшиеся орки. Эти могли за себя постоять, но они-то точно не стали бы воевать с кертами. Два народа считали друг друга родней и чего доброго объединились бы против людей.
К Эрику фон Геллету первым прибыл Бриллор Монсутский, он был в Рогере уже через три дня после того, как пришли шлиссдарки с дарами сейда: в мире, где почтовые донесения рассылаются телепортацией, новости распространяются слишком быстро.
Дальний родственник прежнего барона, Бриллор фон Монсут был честным солдатом, отважным рыцарем, хорошим командиром. Но становиться бароном – землевладельцем, администратором, финансистом, бог знает кем еще – он никогда не хотел. Монсут был ослаблен недавней войной. И оказавшись под угрозой кертского завоевания, не имея ни сил, ни возможности отразить угрозу самостоятельно, барон принял единственно верное, с его точки зрения, решение: предложил свой меч графу фон Геллету. Свой меч и свои земли…
Почему именно фон Геллету? Да потому что Эрик был единственным из правящих баронов, кто воевал и побеждал, и успешно удерживал завоеванное.
Эрик принял предложение.
Когерд, оказавшийся, таким образом, зажатым между Геллетом с севера и Монсутом с юга, занервничал. Вальденские баронства после войны десятилетней давности все были не в лучшем состоянии, и поползновения кертов не радовали никого из баронов. Но положение Когерда оказалось тем более сомнительным, что керты вполне способны были атаковать его, проигнорировав Монсут и не связываясь с Геллетом. Союзники союзниками, а своя рубашка к телу ближе. И зачем Геллету лезть в войну, защищая Когерд, когда ему самому ничего не грозит?
Прежний барон фон Когерд, следуя семейной традиции, не любил Арнара фон Геллета за то, что тот отнял часть земель у его предков, и не любил Эрика фон Геллета за то, что тот был сыном Арнара. Нынешний барон фон Когерд, не будучи прежнему ни сыном, ни даже родным племянником, против Эрика фон Геллета ничего не имел. Зато терпеть не мог Лонгвийца. Тот, выгоняя орков из Когерда и освобождая от орков Радзиму, не чинясь, оттяпал у Когерда целый город. Это бы ничего, но барон попытался вернуть отнятое.
Вот с тех пор он Лонгвийца и невзлюбил.
Понятно, что в такой ситуации, с учетом слухов, ходивших о родстве фон Геллета и Лонгвийца, не стоило слишком надеяться на то, что Геллет поможет Когерду защищаться от кертов. В Саэти личные взаимоотношения играли в политике роль не меньшую, чем личная выгода.
А может, и большую.
Тир понятия не имел, как именно Эрик сделал предложение фон Когерду и сколько именно предложил. Он задумался о том, что вроде бы правильно расставил все акценты и что Эрик должен был бы его понять. Но если бы Эрик понял его правильно, Тир уже получил бы приказ – или просьбу, это по ситуации – доставить всех баронов Вальдена прямо к подножию графского трона. И Тир доставил бы их. Послушных, верных, готовых служить Эрику фон Геллету до самой смерти.
Так в чем все-таки причина? Эрик не понял, что Тиру нужен только приказ? Или Эрик не захотел воспользоваться своим демоном по прямому назначению? Трудно поверить в то, что Эрик может не понимать самых простых вещей. Значит, верно второе. Не захотел. Почему? Потому что может справиться сам, пусть с большими сложностями и затратами? Нерациональный подход. Потому что Эрику противны методы, которыми действует Тир? Это еще менее рационально, но при сложении обеих причин получается достоверный результат. Эрик может справиться сам, поэтому воздерживается и впредь будет воздерживаться от использования Тира.
Эрик ни черта не знает о методах, которые ему противны.
Правда. Не знает. Но так устроены люди, они составляют мнение о том, в чем совершенно не разбираются, и если мнение составилось отрицательное, предложение разобраться воспримут как непристойное или оскорбительное.
Эрик лучше других.
К тому времени как Эрик смог улучить минутку для Старой Гвардии, барон фон Когерд уже принес ему вассальную клятву, подкрепленную именами богов и целованием креста.
Дикие нравы. Дикие.
Но Тир совершенно точно знал, что фон Когерд был доволен тем, как обернулось дело. Независимость хороша лишь до того момента, пока ты способен ее сохранять. Когда речь идет о войне и о том, что твои земли захватит враг, а твои подданные будут гибнуть только потому, что ты пожелал сохранить свою независимость, самое время задуматься: а стоит ли оно того?
Одной из забавнейших, на взгляд Тира, особенностей института дворянства было то, что, как бы ни складывались политические отношения, вассалы, сюзерены, солдаты и командиры в отношениях личных продолжали считать друг друга ровней. Это было нелогично. А дворянам казалось естественным. Даже деление на знать и рыцарей существовало лишь в виде неписанного кодекса и забывалось, как только доходило дело до оскорблений и дуэли. На поле битвы равны все.
Ну да. Кроме тех, кого вообще как бы не существует – кроме простолюдинов.
Смешные люди, право слово, смешные. Так искренне верят в такую чушь.
ГЛАВА 2
Моя прогулка стала ходкою в крысиный тыл,
Я незаконною фигурою вступил в игру.
Олег Медведев
Старая Гвардия вернулась в столицу в состоянии легкого душевного раздрая. С одной стороны, их вроде наградили, теперь они рыцари не хуже прочих. С другой – на них повесили дополнительные обязанности. И ладно бы только земли – это еще можно было терпеть: на землях управляющие есть, люди Эрика, вот пусть они и работают. Но теперь старогвардейцы обязаны были по разным официальным поводам посещать графский замок;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– За что?
– Я граф, мне все можно. В госпитале был?
– Нет.
– Почему?
– Зачем?
– Князь Мелецкий говорит, ты чуть не умер, пока вы добрались до Геллета.
– Князь Мелецкий преувеличивает.
– Падре тоже?
– Да, ваше сиятельство.
– Вот за это и на губу. За вранье командиру. А чтобы впредь с тобой не случалось подобных неприятностей, я предлагаю внести в наш договор поправку. С этой минуты можешь забирать себе жизни, отнятые в бою. Формулировка несколько расплывчата, но ты не из буквоедов, это я уже знаю. Кстати, Суслик, должен перед тобой извиниться. Я не ожидал, что ты и в самом деле сдержишь слово.
– Естественно, – Тир слегка удивился, – с чего бы вдруг?
Секундой позже он понял, что следовало изобразить обиду. В этом ненормальном мире принято оскорбляться, узнав, что тебе не верят на слово. Вот дерьмо…
А Эрик загадочно улыбался, посасывая трубочку.
– Ну-ну, – подбодрил чуть снисходительно, – еще не поздно. Давай, ты же умеешь.
Голос скучный, взгляд ледяной, и эдак, с сознанием собственной исключительности, что-нибудь вроде… да хоть то же самое «естественно».
Тир благоразумно промолчал.
– Ты, Суслик, как вечная загадка про два кубка, – сообщил ему граф после вдумчивой паузы. – Не обиделся – плохо, люди должны обижаться на недоверие. С другой стороны, обиделся бы не по-настоящему, проще говоря, солгал мне – тоже плохо. А ты лгать не захотел. Это хорошо.
– Эксперимент по перевоспитанию? – Вот теперь Тир начал обижаться.
– А как же? – с удовольствием кивнул Эрик. – Мне со всех сторон твердят, что тебя проще и безопаснее прикончить, причем в этом сходятся как друзья, так и враги. Да ты и сам знаешь. На самом же деле, – он посерьезнел, – перевоспитание – неверное слово. Переделывать тебя я не собираюсь, да это, наверное, и впрямь невозможно. Ты просто нужен мне, так же как вся остальная Стая… Старая Гвардия. Вас, в конце концов, всего пятеро. Ты нужен мне, но ты опасен… ты, увы, опаснее, чем четверо других, вместе взятых. Я ищу точки соприкосновения. Собственно, я их уже нашел.
Обескураживающую искренность Тир считал своим личным оружием, особым оружием, для особых случаев. Эрик бил в него сейчас из того же ствола прямой наводкой. И загадочно улыбался. А ведь он прав насчет «точек соприкосновения». Одна, как минимум одна действительно нашлась.
– Дослужился до императора, – промурлыкал его сиятельство, окутываясь ароматным дымом, – я вот только не знаю пока, готов ли ты к великим делам, господин Суслик. Мм?
– Тир. Если господин, то Тир.
– Каков наглец! – восхитился Эрик. – Ну ладно, так как насчет великих дел?
– За этим не ко мне, – честно сказал Тир, – я приказ выполню от и до, а дальше пальцем не шевельну.
– Жаль, – улыбка стала задумчивой, – но зато честно. Можешь идти, пилот.
– Слушаюсь, ваше сиятельство.
История четвертая
СТАРОГВАРДЕЕЦ
ГЛАВА 1
Что-то ждет за поворотом…
Ив де Гри
Измит. Графство Геллет. Месяц граткхар
Измитский сейд оценил подарок графа фон Геллета настолько высоко, что ответные дары увозили на двух шлиссдарках. Шлиссдарки «Ари» и «Азан» тоже были подарками сейда, вкупе с коврами, тканями, золотом, самоцветами, породистыми лошадьми, посудой и драгоценностями.
Тиру казалось, что сейд опустошил свою казну. Возможно, так оно и было, но с точки зрения этого дикого мира, чудотворная книжка того стоила. Сейд был искренне верующим человеком, а с такого что взять?
Кроме двух шлиссдарков добра, конечно.
На обратном пути Старая Гвардия почти не имела возможности отдохнуть. На них нападали, нападали и нападали. Началось это еще над Альбией, и показалось, что «Ари» и «Азан» стали целью всех здешних пиратов. Ладно хоть не пилотов альбийского императора, а то не миновать войны прямо здесь и прямо сейчас: шутка ли – напасть на караван с дарами одного правителя другому. Ну а продолжались налеты на всем протяжении пути. Альбийских пиратов сменили бесхозные, живущие вдоль побережья. Потом шлиссдарки атаковали оскландские пилоты. Головорезы – куда там Тиру с Шагратом. Они еще и летали неплохо. Так что после стычек с оскландцами болид Шаграта вообще потерял боеспособность, сам Шаграт был ранен, а у болида Падре время от времени взялась сбоить ходовая часть, и он без предупреждения стал путать передний и задний ход.
Тир вправил мозги болиду Падре. Тир вылечил Шаграта. Тир наконец-то снова перестал бояться и начал расходовать посмертные дары, не жалея и не считая. Оставив шлиссдарки под прикрытием Мала и Падре, они с Риттером вдвоем преследовали отступающих оскландских пиратов до летного поля и, демонстративно презрев зенитный огонь, уничтожили все, что там было живого. Включая, естественно, зенитные расчеты.
Поднявшиеся по тревоге болиды безжалостно и неэкономно расстреляли. Людей на поле не стреляли – против них впервые опробовали размещенные под фюзеляжем стальные лезвия. Кровью забрызгались по самые уши… в смысле, даже колпак кабины изгваздался до самого верха. Но это было такое счастье – убивать! Забирать посмертные дары…
По сравнению с этим временная потеря видимости – пустяк, о котором и упоминать не стоит.
Риттер, что характерно, тоже был доволен. Не массовостью убийств, конечно, а эффективностью атаки. Но какая разница? Главное, что оба получили свою долю радости.
Командный пункт сожгли. Склады боеприпасов и запчастей – разграбили и сожгли.
Добычу погрузили на борт подошедшего «Ари» и там же разместили неповрежденные трофейные болиды. Три десятка. Тридцать машин с одного захода! Эрик будет доволен. Тир надеялся, что с учетом трофеев граф простит ему явное превышение полномочий. Защита шлиссдарков от пиратов и уничтожение принадлежащего Оскланду летного поля – это разные вещи, но тридцать машин… Эрик просто обязан был его простить.
– Тридцать боевых болидов. Эльрик, тебе не кажется, что это уже чересчур?
– Что именно?
– Нападение на моих людей.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, Оскил, но напали-то как раз твои люди? Напали, потом кинулись в бега, их преследовали… что там, говоришь, по результатам? Минус тридцать машин?
– Тридцать восемь. Слушай, мы – Мастера, и мы не позволяем себе такого в отношении обычных людей. Старогвардейцы – тоже Мастера. Объясни своему внуку, что правила распространяются и на него.
– Моему… внуку…
– Кому же еще? Он ими командует. Эльрик… Эльрик? Черт!
– …
– Да, Оскил, я слушаю. О чем мы говорили? Еще раз, пожалуйста. Меня отвлекли.
– Да кто тебя отвлек? Очередной пророческий приступ случился, так и скажи.
– Я не пророк.
– Значит, я не Оскил. Повлияй на Эрика, пока он не перешел все границы.
– Тир с Гейрмандом использовали магию?
– Нет.
– Они танцевали?
– Нет.
– Тогда какие у тебя к ним претензии? Оскил, ты не по адресу. Не знаю, как остальные Мечники, но я убиваю обычных людей и не нахожу в этом ничего предосудительного, так как же я могу говорить Эрику о каких-то правилах? Слушай меня: Ворон не может больше рассчитывать на Измит, он предложит союз тебе. Если ты согласишься, вы вернете Альбии три захваченных Эриком города, а ты компенсируешь себе потерю этих несчастных болидов. Но война придет на твою землю. И Оскланд хорошо узнает, что такое Эрик Вальденский и его Старая Гвардия. Даже слишком хорошо. Думай, Оскил…
– Эрик ВАЛЬДЕНСКИЙ?!! Твою мать, чертов ясновидец, что ты там напророчил? Только не говори, что твой бешеный внучек пошел в отца и деда.
– А разве это не очевидно? Я предупредил тебя, почему не слышу «спасибо»?
– Да уж, есть за что! Порадовал, ничего не скажешь. Эрик Вальденский… Господи, спаси нас от Фоксов!
– Хм…
– Эльрик.
– Да?
– Спасибо. Я подумаю, как мне поступить.
Эрик смотрел на трофейные болиды. На Тира. Снова на болиды.
– Какой идиот придумал, что победителей не судят? – спросил он мрачно.
– Суворов? – рискнул предположить Тир.
– Не знаю такого, – отрезал Эрик. – Что ж, ладно. Победителей не судят, зато их награждают. Вы, господа старогвардейцы, сами нарвались на награду, так что не обессудьте.
Награда была… неожиданной. И явно лишней.
Эрик даровал им землю.
Необъятные просторы на границе с Когердом, да-да, там, где Старая Гвардия – тогда еще Стая – так любила охотиться. Земли эти, захваченные Арнаром фон Геллетом, были собственностью графа, вот граф часть собственности и сплавил. Участи стать землевладельцем избежал только Риттер, которому не полагалось в этом мире никакой собственности.
Это было не слишком-то справедливо. В конце концов, Риттер принимал непосредственное участие в разгроме летного поля, а отделался в итоге легче всех.
– Все ваши беды, – сказал он покровительственно, – от того, что вы живете в миру.
В кои-то веки это высказывание не получилось опровергнуть.
– Знаешь, Суслик, – сказал Эрик в приватной беседе, после того как закончилась торжественная часть, – когда до меня дошли новости из Оскланда, я чуть было не забрал с этих земель моих управляющих. Чтоб вы в полной мере оценили подарок, прониклись и впредь думали, прежде чем проявлять излишнюю инициативу.
– Мы оценили, ваше сиятельство. И вашу доброту тоже оценили. Я еще и название этого… как его?
– Поместья, – подсказал Эрик.
Он даже почти сумел не улыбнуться.
– Да, – Тир кивнул, – название поместья я тоже оценил. Ваше сиятельство удосужилось прочитать Апокалипсис?
Поместье называлось «Рауб». На немецком это означало «грабеж», на вальденском – «море». Зверь из Моря – у графа фон Геллета порой прорезалось рискованное чувство юмора.
– У моего сиятельства брат – кардинал, – сурово напомнил Эрик. – Мое сиятельство много чего читало. Суслик, вы все можете отдохнуть неделю, а потом возвращайтесь в столицу. Занимайтесь с гвардией, и чтобы из Рогера – ни ногой даже на длину тарана.
– Слушаюсь, ваше сиятельство. Что-то будет?
– Да. Что-то будет. А пока – что-то круто заваривается.
Эрик был занят всю неделю, пока Старая Гвардия отдыхала, и еще долгое время после. Эрик принимал послов. Причем не только измитских.
Соседи Геллета: баронства Когерд, Монсут и Ведуц оказались под угрозой войны с кертами. Связь с разнообразными природными духами вынуждала кертов снова и снова пытаться захватить – а точнее, вернуть себе – земли, уже много лет принадлежащие этим трем баронствам. Совпадение религиозных идей с территориальными притязаниями было в Саэти таким же обычным делом, как и на Земле, и Акигардам счел, что настало время для новой попытки отодвинуть северную границу заметно дальше на север.
Вот и аукнулись трофеи: царь кертов решил, что Оскил Моряк, правитель Оскланда, не ударит по нему с юга, потому что Оскил был зол на фон Геллета, а фон Геллет был естественным союзником Ведуца, Когерда и Монсута. В Вальдене все бароны друг другу союзники.
Когерд был отделен от Акигардама баронством Монсут. Но Монсут никто не принимал в расчет: барон, пришедший там к власти после того, как Лонгвиец выбил оттуда орков, едва сводил концы с концами и оказать кертам сопротивление не смог бы, даже если бы захотел. Там же, в Монсуте, в городе Хорн, формально под властью барона, а фактически – сами себе хозяевами жили христианизировавшиеся орки. Эти могли за себя постоять, но они-то точно не стали бы воевать с кертами. Два народа считали друг друга родней и чего доброго объединились бы против людей.
К Эрику фон Геллету первым прибыл Бриллор Монсутский, он был в Рогере уже через три дня после того, как пришли шлиссдарки с дарами сейда: в мире, где почтовые донесения рассылаются телепортацией, новости распространяются слишком быстро.
Дальний родственник прежнего барона, Бриллор фон Монсут был честным солдатом, отважным рыцарем, хорошим командиром. Но становиться бароном – землевладельцем, администратором, финансистом, бог знает кем еще – он никогда не хотел. Монсут был ослаблен недавней войной. И оказавшись под угрозой кертского завоевания, не имея ни сил, ни возможности отразить угрозу самостоятельно, барон принял единственно верное, с его точки зрения, решение: предложил свой меч графу фон Геллету. Свой меч и свои земли…
Почему именно фон Геллету? Да потому что Эрик был единственным из правящих баронов, кто воевал и побеждал, и успешно удерживал завоеванное.
Эрик принял предложение.
Когерд, оказавшийся, таким образом, зажатым между Геллетом с севера и Монсутом с юга, занервничал. Вальденские баронства после войны десятилетней давности все были не в лучшем состоянии, и поползновения кертов не радовали никого из баронов. Но положение Когерда оказалось тем более сомнительным, что керты вполне способны были атаковать его, проигнорировав Монсут и не связываясь с Геллетом. Союзники союзниками, а своя рубашка к телу ближе. И зачем Геллету лезть в войну, защищая Когерд, когда ему самому ничего не грозит?
Прежний барон фон Когерд, следуя семейной традиции, не любил Арнара фон Геллета за то, что тот отнял часть земель у его предков, и не любил Эрика фон Геллета за то, что тот был сыном Арнара. Нынешний барон фон Когерд, не будучи прежнему ни сыном, ни даже родным племянником, против Эрика фон Геллета ничего не имел. Зато терпеть не мог Лонгвийца. Тот, выгоняя орков из Когерда и освобождая от орков Радзиму, не чинясь, оттяпал у Когерда целый город. Это бы ничего, но барон попытался вернуть отнятое.
Вот с тех пор он Лонгвийца и невзлюбил.
Понятно, что в такой ситуации, с учетом слухов, ходивших о родстве фон Геллета и Лонгвийца, не стоило слишком надеяться на то, что Геллет поможет Когерду защищаться от кертов. В Саэти личные взаимоотношения играли в политике роль не меньшую, чем личная выгода.
А может, и большую.
Тир понятия не имел, как именно Эрик сделал предложение фон Когерду и сколько именно предложил. Он задумался о том, что вроде бы правильно расставил все акценты и что Эрик должен был бы его понять. Но если бы Эрик понял его правильно, Тир уже получил бы приказ – или просьбу, это по ситуации – доставить всех баронов Вальдена прямо к подножию графского трона. И Тир доставил бы их. Послушных, верных, готовых служить Эрику фон Геллету до самой смерти.
Так в чем все-таки причина? Эрик не понял, что Тиру нужен только приказ? Или Эрик не захотел воспользоваться своим демоном по прямому назначению? Трудно поверить в то, что Эрик может не понимать самых простых вещей. Значит, верно второе. Не захотел. Почему? Потому что может справиться сам, пусть с большими сложностями и затратами? Нерациональный подход. Потому что Эрику противны методы, которыми действует Тир? Это еще менее рационально, но при сложении обеих причин получается достоверный результат. Эрик может справиться сам, поэтому воздерживается и впредь будет воздерживаться от использования Тира.
Эрик ни черта не знает о методах, которые ему противны.
Правда. Не знает. Но так устроены люди, они составляют мнение о том, в чем совершенно не разбираются, и если мнение составилось отрицательное, предложение разобраться воспримут как непристойное или оскорбительное.
Эрик лучше других.
К тому времени как Эрик смог улучить минутку для Старой Гвардии, барон фон Когерд уже принес ему вассальную клятву, подкрепленную именами богов и целованием креста.
Дикие нравы. Дикие.
Но Тир совершенно точно знал, что фон Когерд был доволен тем, как обернулось дело. Независимость хороша лишь до того момента, пока ты способен ее сохранять. Когда речь идет о войне и о том, что твои земли захватит враг, а твои подданные будут гибнуть только потому, что ты пожелал сохранить свою независимость, самое время задуматься: а стоит ли оно того?
Одной из забавнейших, на взгляд Тира, особенностей института дворянства было то, что, как бы ни складывались политические отношения, вассалы, сюзерены, солдаты и командиры в отношениях личных продолжали считать друг друга ровней. Это было нелогично. А дворянам казалось естественным. Даже деление на знать и рыцарей существовало лишь в виде неписанного кодекса и забывалось, как только доходило дело до оскорблений и дуэли. На поле битвы равны все.
Ну да. Кроме тех, кого вообще как бы не существует – кроме простолюдинов.
Смешные люди, право слово, смешные. Так искренне верят в такую чушь.
ГЛАВА 2
Моя прогулка стала ходкою в крысиный тыл,
Я незаконною фигурою вступил в игру.
Олег Медведев
Старая Гвардия вернулась в столицу в состоянии легкого душевного раздрая. С одной стороны, их вроде наградили, теперь они рыцари не хуже прочих. С другой – на них повесили дополнительные обязанности. И ладно бы только земли – это еще можно было терпеть: на землях управляющие есть, люди Эрика, вот пусть они и работают. Но теперь старогвардейцы обязаны были по разным официальным поводам посещать графский замок;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44