А в те минуты он только удивился: телепорты – это услуга для богатых. Для очень богатых.
Стифурт Казимир не узнал – никогда в нем не был. Городок мелькнул и пропал, понеслась навстречу заснеженная равнина. Болид влетел в лес, понесся меж стволов, и пилот медицинского шлиссдарка, чертыхаясь сквозь зубы, последовал за ним. Гораздо медленнее.
Посадить шлиссдарк там, где упал Тир, было негде. Поэтому оставшиеся метров сто бежали бегом, продираясь через подлесок и проваливаясь в сугробы. Казимир не бежал, а летел. Но медики все равно его обогнали. А потом он на какое-то время потерял способность соображать, когда увидел кровь на руках у Мала, увидел бледного, как будто даже отощавшего Падре. И Тира. И показалось, что тот тает, истекает кровью и тает, как тонкая церковная свечка.
Жив он еще?!
Командир бригады произнес заклинание, набросил на Тира светло-зеленую тонкую сеть. Черт его разберет, что за штука. Но Казимир понял, что его демон жив. Тот рыкнул, изо рта плеснулась кровь, и сеть разлетелась в клочья. А в черных глазах забился такой панический ужас, что у Казимира аж сердце перевернулось. Медик – идиот! Их там у Гахса что, не учат хотя бы азам эмпатии?! – немедленно повторил заклятие. Нити сетки превратились в веревки. И Казимир в бешенстве едва не врезал медику в ухо.
– Сними заклятие! – приказал он.
Его не то чтобы проигнорировали: князей не игнорируют. Его попросили не мешать. И драконья кровь вскипела в светлом князе Мелецком.
– Сними заклятие, – повторил он уже совсем другим тоном. – Скажи ему не двигаться, и он не будет двигаться, хоть ты кожу с него сдери, но не смей его пугать, понял?
Медик гневно оглянулся… и действительно понял. Заклятие снял.
Дальше бригада действовала без накладок. Казимир присоединился к остаткам Стаи. Падре был задумчив, Мал – слегка подавлен. Риттер зол. Шаграт так и не вылез из болида, мрачно зыркая оттуда на всех окружающих.
Они что же, считали, что Стая неуязвима?
Казимир привык к легкому раздражению по поводу их избранности. Считалось, что они лучше летают. Ну ладно. С его точки зрения, это был спорный вопрос. Он знал, что он лучше их всех, всех, включая Тира, но Тир не раздражал так, как остальные. А сейчас Казимир вообще не понимал, как мог на него злиться.
Носилки уже поднялись над снегом и заскользили к шлиссдарку.
– Все, – поторопил командир бригады, – ваше высочество, пройдите в машину.
– Какой там «все», – Мал в два шага оказался рядом, – куда собрался, лекарь? Ты скажи, жить-то он будет?
– Будет, – проскрипел Шаграт.
На него уставились все, включая медиков.
– Будет, – подтвердил командир. – Раз не умер, то выживет.
А самого Тира гораздо больше собственного состояния интересовало, кто же и каким образом организовал столь эффективную засаду.
Болеть он не умел, поскольку раньше этим заниматься не приходилось, и не умел бесплодно размышлять, а ничего другого в госпитале делать было нельзя. Врачи здесь, в отличие от бригады неотложной помощи, знали, с кем имеют дело… или с чем? ладно, неважно. Знали, что он отличается от людей, и дурацких вопросов не задавали. Почти. Лучше бы они вообще ни о чем не спрашивали, но не может быть, чтоб, разобрав такую штуку, как Тир, на запчасти, врач удержался от вопросов.
Другое дело, что на вопросы можно не отвечать.
И все равно ни болеть он не умел, ни бесплодно размышлять… а выбора не было.
Первый день Тир еще держался. Ночью – даром, что едва мог шевелиться – поймал себя на том, что рассказывает сиделке про ее, сиделки, проблемы со здоровьем. Несовместимые с жизнью, надо заметить. Причем к тому моменту, как Тир понял, что делает, дама уже дозрела и внимала каждому его слову как завороженная.
Хотя почему как?
Вне всякого сомнения, нужно было продолжать начатое и съесть женщину. Тир так и поступил бы – он был не в том положении, чтобы задумываться о будущем – не нарушь их уединение светлый князь Мелецкий. Он, оказывается, остался в госпитале на ночь, а завтра должен был передать дежурство кому-то из Стаи.
– Ты что творишь? – спросил Казимир скорее озадаченно, нежели сердито. – Ты же ее загипнотизировал.
– Стой, – приказал ему Тир. – Не двигайся.
– Ну знаешь… – Казимир не сразу нашел, что сказать, – во мне змеиная кровь, ты не забыл? На меня эти штучки не действуют.
– Я случайно, – сказал Тир.
Казимир посмотрел на него молча, но укоризненно. Он ничего больше не сказал, Тир и так все понял и вывел сиделку из транса.
Она, разумеется, ничего не вспомнила. Пожаловалась на плохое самочувствие и вызвала сменщицу. Казимир до утра от Тира не отходил. Тир ждал, пока князь заснет или потеряет бдительность. Очень хотелось есть.
Он помнил, что обещал Эрику не забирать жизни, но ничего не мог с собой поделать.
Казимир не заснул. И бдительность не потерял. А за Тиром уже с утра стали присматривать внимательнее и поодиночке к нему не подходили. Ну а на двоих или больше человек его просто не хватило бы. Да и то, что кто-то из Стаи постоянно был рядом, останавливало людоедские порывы. Стаю есть нельзя. А есть людей в их присутствии – затруднительно. Бьют по рукам, мешают, а некоторые еще и ругаются чертовым демоном.
Тир заикнулся было о том, что «чертов демон» – тавтология. И надолго запомнил, что Риттер очень не любит умников.
Он ждал, когда сможет ходить, и думал, хватит ли у него тогда ума воздержаться от убийств или, наоборот, он передушит всех, до кого дотянется. С его точки зрения, мертвый персонал госпиталя принес бы гораздо больше пользы, чем живой. А когда речь заходила о пользе, Тир терял то немногое, что было в нем человеческого, и начинал мыслить строго рационально. Беда была лишь в том, что сейчас его рациональность не заглядывала вперед дальше, чем на один шаг.
Вечером второго дня к нему пришел Шаграт. И спросил:
– Блудница живая?
– Надеюсь, – сказал Тир. – Когда я в последний раз ее видел, была жива.
– Дурак, – Шаграт скорчил рожу, – я спрашиваю, она живая? Душа у нее есть?
– Есть, – сказал Тир.
Шаграт ушел, не прощаясь.
Блудница была жива. Причины отказа двигателей и антиграва выяснить не удавалось. Техники разводили руками. Маг из Вотаншилльского производственного центра тоже не смог ни найти, ни даже придумать убедительную причину. Как рассказывал Тиру Падре, на мага смотреть было жалко: такой конфуз, такая незадача. Машина ни с того ни с сего выходит из строя.
Тир решил, что были бы у Вотаншилла конкуренты, на мага действительно было бы жалко смотреть. А так… баловство это. Хоть половина машин из строя выйди, покупать их все равно больше не у кого.
– У Лонгвийца, – сказал Падре.
Тихо сказал. Так, чтобы не услышали даже сиделки.
Но Лонгвиец не продавал болиды. В Лонгви их и не производили. Да и потом официально Лонгви вообще не продавал свои магические изделия. Хотя на станциях техобслуживания, принадлежащих баронству, запчасти и, следовательно, ремонт болидов и шлиссдарков обходились в несколько раз дешевле, чем на станциях, принадлежащих Вотаншиллу. Жаль только, что лонгвийские СТО располагались исключительно на территории баронства.
Лонгвийцу нужен только повод, чтобы начать изготавливать и продавать свои болиды.
Тир подумал над этим. И решил, что, как бы плохо ни сложились его отношения с бароном Лонгвийским, ссориться с Эриком тот не станет.
С Эриком чуть не поссорился он сам. Когда граф обмолвился, что покупка новой машины обойдется примерно в те же деньги, что ремонт Блудницы, Тир, не стесняясь в выражениях, объяснил, где он видел эту новую машину. Не забыв в завершение своей речи присовокупить: «ваше сиятельство».
На несколько неприятных секунд фон Геллет стал очень похож на Лонгвийца, настолько, что фамильное сходство стало очевидным. Обошлось, однако, без смертоубийства. Перейдя на ледяное «вы» и посоветовав Тиру тщательнее выбирать слова, граф сообщил, что учтет его мнение.
Тир понимал его. Эрик оказался в неприятном положении: на человека, которого он обещал защищать, совершили покушение и проделать все тихо не смогли. Теперь волей-неволей Эрик вынужден был реагировать. Разумеется, он предпочел бы, чтоб Тира прикончили незаметно и без последствий. То есть, раз уж совсем без покушений обойтись не удалось, было бы лучше обойтись хотя бы без огласки.
А спустя пару дней после того как Блудница вернулась к жизни, в госпитале снова появился Шаграт. И сказал, что Блудницу прокляли. Тира проклинать бесполезно, он сам – ходячее проклятие, а Блудницу можно, раз она живая. И еще Шаграт сказал, что он знает, откуда было послано заклинание.
Тир был первым, к кому Шаграт пришел с этой новостью.
– Смени Мала, – велел Тир. – Мал, собери Стаю в ангаре. И Эрика найдите. Иди-иди. Не спорь.
Как только за радзимом закрылась дверь, он поймал взгляд одной из присутствующих в палате сестер милосердия и сообщил, что ее срочно вызывают в отделение неотложной помощи. Вторая сестричка дернулась было остановить товарку, но Тир был уже достаточно силен, чтобы разделываться с людьми поодиночке. Вторая сиделка заторопилась в инфекционное отделение.
Шаграт проводил ее взглядом. Уточнил:
– Смываемся?
И раньше чем вымотавшийся Тир успел хотя бы кивнуть, исчез из палаты.
Через минуту он высадил окно снаружи, перелез из болида на подоконник, помог Тиру забраться в кабину, а сам кое-как умостился на фюзеляже, цепляясь за открытый колпак.
– Давай вниз!
Тир высадил его за оградой госпиталя, закрыл колпак и стартовал. Ему надоело лечиться. Ему нужно было домой, а потом – найти остальную Стаю. И Эрика.
– Если прокляли, значит, не христиане, – заявил Падре.
Риттер подтвердил заявление безмолвным кивком.
– Мне все равно, христиане или нет. – Эрик смотрел на карту. – Тут море, Шаграт. Это территория Измита. Суслик, ты как себя чувствуешь?
Тир слышал этот вопрос в пятый раз за последние десять минут. Он закатил глаза и отвечать не стал. Рядом была Блудница, здоровая, живая, бодрая. Машина лежала на полу ангара, а Тир сидел, прислонясь к ней спиной, по самые уши закутанный в летную куртку Мала. Это для Мала куртка, а для Тира – полушубок.
– Начхать, что море. – Шаграт сунул руку сквозь море и ткнул пальцем в пол: – Это там.
– Ниже уровня моря, – перевел Тир. – Под водой.
– Во! Суслик сечет.
– Да уж, он такой. – Падре тоже стал смотреть на карту. – Кто это сделал, если не христиане?
– И не халха, – сказал Мал. – Они проклятиями брезгуют.
– Все приличные люди брезгуют проклятиями. И только приличные люди могут носиться с идеей убить нашего Суслика. Тупик.
– Раимины. – Эрик сделал паузу, обвел взглядом озадаченную Стаю. – Похоже, это их работа.
– А он для них не святой разве? – удивился Риттер. – Кумир, или, там, Телец Золотой.
– Для них ничего святого нет. – Падре пожевал губу. – Но раимины и на мелочи не размениваются.
– Нашел мелочь, – буркнул Тир. Подумал и ткнул пальцем в Риттера: – Сам ты Телец. Золотой.
Маги за символическую плату воссоздали картину покушения и объяснили скоординированность действий нападавших. Раимины (если это действительно были они) не следили за Стаей, как опасался Тир, и не вычисляли маршруты полетов – где уж их вычислить, если Стая сама не знает, куда полетит в свободный день. Тот, кто насылал проклятие, знал, когда оно сработает, и мог видеть, где это произошло. А болиды, все двенадцать, вышли в тот район через телепорт.
Для Тира не было новостью то, что телепорты – это не только арки в городах, но и заклинания, доступные большинству обученных магов. С помощью телепортации осуществлялись срочные почтовые отправления. С помощью телепортов маги сами путешествовали по планете. Возможно, они оказывали подобные услуги друзьям и хорошим знакомым. Но двенадцать болидов!.. Надорваться же можно.
– А если магов тоже двенадцать? – спросил Эрик. – Да хотя бы полдюжины. Это раимины, Суслик, они не учатся в Вотаншилле, у них свои школы и свои учителя, они не признают законов и ничем себя не ограничивают.
– Зато их и убивают при любой возможности, – вставил Падре.
Эрик взглянул на Тира и чуть улыбнулся:
– Да. Это точно. Правда, лишь в том случае, если их удается вычислить. Суслик вот отличился. Одного убил, второго – сдал официальным властям. Еще и выбрал-то самых матерых, за которых мстят от души и не скупясь на расходы. Ну а нам теперь предстоит совершить не менее достойное деяние и убить тех, кто хотел убить Суслика.
– Найти бы их сначала, – напомнил Падре.
– Найдем, – уверенно сказал Эрик. – Координаты нам известны. Дельфины глянут, что там и как, а над водой и сушей и обычной разведки хватит. Но прежде чем мы закончим наше стихийное совещание и Суслик вернется в госп… ладно-ладно, отправится домой… В общем, прежде чем это случится, Шаграт, объясни еще раз, доходчиво и понятно, ты-то как умудрился выяснить, что Блудницу прокляли, что прокляли именно Блудницу, и, главное, как ты вычислил координаты?
Это неправда, что все орки шаманы. Они все, так или иначе, умеют попросить помощи у духов, но шаман – это совсем другое. Шаман с духами дружит, шаман духам приказывает, шаман запросто сходит у духов за своего.
Шаграт шаманом не был. Но мог бы стать, если бы нашлось кому заняться его обучением. А в отсутствие наставника и защитника Шаграт привлек к себе внимание созданий, которые тоже были духами, но духами злыми. Опасными. Еще и голодными.
Шаграт их боялся и избегал. Духи его находили и пытались обучать. Как умели.
В Орочьем царстве в нынешние времена с шаманами стало худо. Царские власти, когда у них доходили руки до лесных орков, вели ленивую борьбу с суевериями. Ленивую-то ленивую, но на место истребленных шаманов новые уже не приходили. А царь никуда не торопился, зная, что смена веры должна происходить постепенно, как бы сама собой. Голод, заставивший Шаграта покинуть родные места, тоже был похож на работу царских магов. Авторитет шаманов неуклонно падал, зримой пользы от них не было, а работа их становилась все опасней. Любой маг в любой момент мог вызвать шамана на поединок. Победить и убить. Проиграть маг не мог хотя бы потому, что с помощью магии можно было убивать, а с помощью долгих шаманских обрядов, требующих подготовки, транса, зрителей и общей веры в успех обряда, убивать было почти невозможно.
Словом, с учетом ситуации Шаграт, несмотря на склонность к хвастовству и провокациям, очень мудро утаил от соплеменников свою способность общаться с духами. Он-то, пожалуй, мог и убить, он мог проклясть, наслать болезнь, травму или неотвязную неудачу, но именно поэтому родня, не дожидаясь вмешательства царских магов, разделалась бы с ним сама. Орки боялись злых шаманов, но страх их проявлялся не в почтении, подарках и стремлении ублажить злодея, а в умело подготовленной засаде, метком выстреле в затылок и сожжении злодейского тела.
Добравшись до Вальдена, Шаграт продолжал скрывать, что он почти шаман, все из тех же соображений осторожности. До орочьих лесов доходили слухи о том, что христиане живьем сжигают всех, кто верит в духов. И Шаграт хорошо представлял, что христиане могут сделать с тем, кто в духов не только верит, но и может с ними договориться.
Однако после нападения раиминов две стороны его характера вступили в борьбу, и осторожность оказалась побеждена мстительностью.
– Пакостность забыл, – напомнил Тир.
– Это инициативность, – важно поправил Шаграт.
– Дельфины? – переспросил Тир, когда его под конвоем транспортировали домой.
– Колпак закрой! – велел Падре. – Простынешь.
– Дельфины? – снова спросил Тир уже в спальне, отбиваясь от Шаграта, который норовил закутать его в одеяло. – Какие еще дельфины? В Геллете есть боевые пловцы или о чем речь?
– Дельфины – это такие морские животные, – объяснил Падре.
– Спасибо. – Тир вложил в благодарность все запасы яда, но Падре даже не поморщился.
– Они дружны с шефанго. Эрик – на четверть шефанго, к нему дельфины тоже хорошо относятся.
– Шефанго генетически несовместимы с людьми.
– Так он не чей-нибудь внук, а Красноглазого, – влез Шаграт, – этот с кем хочешь… совместимый.
Тир подумал, что Падре и Шаграт и здорового доконают, не то что раненого, и продолжать расспросы не стал. Дельфины, значит, дельфины. Если они в состоянии провести разведку, то без разницы, как Эрик с ними договорится.
ГЛАВА 9
Изощренные стрелы сильного с горящими углями дроковыми.
Пс.119:4
Геллет. 2555-й год Эпохи Людей. Месяц коссар
Эрик развил бурную деятельность, и Тир даже не всегда был уверен, что его сиятельство прилагает столько усилий исключительно для того, чтобы все видели: он обещал защищать, и он защищает. Для уверенности ощутимо не хватало поводов, поскольку вся деятельность проходила в режиме строгой секретности, а при таких условиях о какой показухе можно говорить?
Незасекреченным было только изменение программы полетов для Стаи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Стифурт Казимир не узнал – никогда в нем не был. Городок мелькнул и пропал, понеслась навстречу заснеженная равнина. Болид влетел в лес, понесся меж стволов, и пилот медицинского шлиссдарка, чертыхаясь сквозь зубы, последовал за ним. Гораздо медленнее.
Посадить шлиссдарк там, где упал Тир, было негде. Поэтому оставшиеся метров сто бежали бегом, продираясь через подлесок и проваливаясь в сугробы. Казимир не бежал, а летел. Но медики все равно его обогнали. А потом он на какое-то время потерял способность соображать, когда увидел кровь на руках у Мала, увидел бледного, как будто даже отощавшего Падре. И Тира. И показалось, что тот тает, истекает кровью и тает, как тонкая церковная свечка.
Жив он еще?!
Командир бригады произнес заклинание, набросил на Тира светло-зеленую тонкую сеть. Черт его разберет, что за штука. Но Казимир понял, что его демон жив. Тот рыкнул, изо рта плеснулась кровь, и сеть разлетелась в клочья. А в черных глазах забился такой панический ужас, что у Казимира аж сердце перевернулось. Медик – идиот! Их там у Гахса что, не учат хотя бы азам эмпатии?! – немедленно повторил заклятие. Нити сетки превратились в веревки. И Казимир в бешенстве едва не врезал медику в ухо.
– Сними заклятие! – приказал он.
Его не то чтобы проигнорировали: князей не игнорируют. Его попросили не мешать. И драконья кровь вскипела в светлом князе Мелецком.
– Сними заклятие, – повторил он уже совсем другим тоном. – Скажи ему не двигаться, и он не будет двигаться, хоть ты кожу с него сдери, но не смей его пугать, понял?
Медик гневно оглянулся… и действительно понял. Заклятие снял.
Дальше бригада действовала без накладок. Казимир присоединился к остаткам Стаи. Падре был задумчив, Мал – слегка подавлен. Риттер зол. Шаграт так и не вылез из болида, мрачно зыркая оттуда на всех окружающих.
Они что же, считали, что Стая неуязвима?
Казимир привык к легкому раздражению по поводу их избранности. Считалось, что они лучше летают. Ну ладно. С его точки зрения, это был спорный вопрос. Он знал, что он лучше их всех, всех, включая Тира, но Тир не раздражал так, как остальные. А сейчас Казимир вообще не понимал, как мог на него злиться.
Носилки уже поднялись над снегом и заскользили к шлиссдарку.
– Все, – поторопил командир бригады, – ваше высочество, пройдите в машину.
– Какой там «все», – Мал в два шага оказался рядом, – куда собрался, лекарь? Ты скажи, жить-то он будет?
– Будет, – проскрипел Шаграт.
На него уставились все, включая медиков.
– Будет, – подтвердил командир. – Раз не умер, то выживет.
А самого Тира гораздо больше собственного состояния интересовало, кто же и каким образом организовал столь эффективную засаду.
Болеть он не умел, поскольку раньше этим заниматься не приходилось, и не умел бесплодно размышлять, а ничего другого в госпитале делать было нельзя. Врачи здесь, в отличие от бригады неотложной помощи, знали, с кем имеют дело… или с чем? ладно, неважно. Знали, что он отличается от людей, и дурацких вопросов не задавали. Почти. Лучше бы они вообще ни о чем не спрашивали, но не может быть, чтоб, разобрав такую штуку, как Тир, на запчасти, врач удержался от вопросов.
Другое дело, что на вопросы можно не отвечать.
И все равно ни болеть он не умел, ни бесплодно размышлять… а выбора не было.
Первый день Тир еще держался. Ночью – даром, что едва мог шевелиться – поймал себя на том, что рассказывает сиделке про ее, сиделки, проблемы со здоровьем. Несовместимые с жизнью, надо заметить. Причем к тому моменту, как Тир понял, что делает, дама уже дозрела и внимала каждому его слову как завороженная.
Хотя почему как?
Вне всякого сомнения, нужно было продолжать начатое и съесть женщину. Тир так и поступил бы – он был не в том положении, чтобы задумываться о будущем – не нарушь их уединение светлый князь Мелецкий. Он, оказывается, остался в госпитале на ночь, а завтра должен был передать дежурство кому-то из Стаи.
– Ты что творишь? – спросил Казимир скорее озадаченно, нежели сердито. – Ты же ее загипнотизировал.
– Стой, – приказал ему Тир. – Не двигайся.
– Ну знаешь… – Казимир не сразу нашел, что сказать, – во мне змеиная кровь, ты не забыл? На меня эти штучки не действуют.
– Я случайно, – сказал Тир.
Казимир посмотрел на него молча, но укоризненно. Он ничего больше не сказал, Тир и так все понял и вывел сиделку из транса.
Она, разумеется, ничего не вспомнила. Пожаловалась на плохое самочувствие и вызвала сменщицу. Казимир до утра от Тира не отходил. Тир ждал, пока князь заснет или потеряет бдительность. Очень хотелось есть.
Он помнил, что обещал Эрику не забирать жизни, но ничего не мог с собой поделать.
Казимир не заснул. И бдительность не потерял. А за Тиром уже с утра стали присматривать внимательнее и поодиночке к нему не подходили. Ну а на двоих или больше человек его просто не хватило бы. Да и то, что кто-то из Стаи постоянно был рядом, останавливало людоедские порывы. Стаю есть нельзя. А есть людей в их присутствии – затруднительно. Бьют по рукам, мешают, а некоторые еще и ругаются чертовым демоном.
Тир заикнулся было о том, что «чертов демон» – тавтология. И надолго запомнил, что Риттер очень не любит умников.
Он ждал, когда сможет ходить, и думал, хватит ли у него тогда ума воздержаться от убийств или, наоборот, он передушит всех, до кого дотянется. С его точки зрения, мертвый персонал госпиталя принес бы гораздо больше пользы, чем живой. А когда речь заходила о пользе, Тир терял то немногое, что было в нем человеческого, и начинал мыслить строго рационально. Беда была лишь в том, что сейчас его рациональность не заглядывала вперед дальше, чем на один шаг.
Вечером второго дня к нему пришел Шаграт. И спросил:
– Блудница живая?
– Надеюсь, – сказал Тир. – Когда я в последний раз ее видел, была жива.
– Дурак, – Шаграт скорчил рожу, – я спрашиваю, она живая? Душа у нее есть?
– Есть, – сказал Тир.
Шаграт ушел, не прощаясь.
Блудница была жива. Причины отказа двигателей и антиграва выяснить не удавалось. Техники разводили руками. Маг из Вотаншилльского производственного центра тоже не смог ни найти, ни даже придумать убедительную причину. Как рассказывал Тиру Падре, на мага смотреть было жалко: такой конфуз, такая незадача. Машина ни с того ни с сего выходит из строя.
Тир решил, что были бы у Вотаншилла конкуренты, на мага действительно было бы жалко смотреть. А так… баловство это. Хоть половина машин из строя выйди, покупать их все равно больше не у кого.
– У Лонгвийца, – сказал Падре.
Тихо сказал. Так, чтобы не услышали даже сиделки.
Но Лонгвиец не продавал болиды. В Лонгви их и не производили. Да и потом официально Лонгви вообще не продавал свои магические изделия. Хотя на станциях техобслуживания, принадлежащих баронству, запчасти и, следовательно, ремонт болидов и шлиссдарков обходились в несколько раз дешевле, чем на станциях, принадлежащих Вотаншиллу. Жаль только, что лонгвийские СТО располагались исключительно на территории баронства.
Лонгвийцу нужен только повод, чтобы начать изготавливать и продавать свои болиды.
Тир подумал над этим. И решил, что, как бы плохо ни сложились его отношения с бароном Лонгвийским, ссориться с Эриком тот не станет.
С Эриком чуть не поссорился он сам. Когда граф обмолвился, что покупка новой машины обойдется примерно в те же деньги, что ремонт Блудницы, Тир, не стесняясь в выражениях, объяснил, где он видел эту новую машину. Не забыв в завершение своей речи присовокупить: «ваше сиятельство».
На несколько неприятных секунд фон Геллет стал очень похож на Лонгвийца, настолько, что фамильное сходство стало очевидным. Обошлось, однако, без смертоубийства. Перейдя на ледяное «вы» и посоветовав Тиру тщательнее выбирать слова, граф сообщил, что учтет его мнение.
Тир понимал его. Эрик оказался в неприятном положении: на человека, которого он обещал защищать, совершили покушение и проделать все тихо не смогли. Теперь волей-неволей Эрик вынужден был реагировать. Разумеется, он предпочел бы, чтоб Тира прикончили незаметно и без последствий. То есть, раз уж совсем без покушений обойтись не удалось, было бы лучше обойтись хотя бы без огласки.
А спустя пару дней после того как Блудница вернулась к жизни, в госпитале снова появился Шаграт. И сказал, что Блудницу прокляли. Тира проклинать бесполезно, он сам – ходячее проклятие, а Блудницу можно, раз она живая. И еще Шаграт сказал, что он знает, откуда было послано заклинание.
Тир был первым, к кому Шаграт пришел с этой новостью.
– Смени Мала, – велел Тир. – Мал, собери Стаю в ангаре. И Эрика найдите. Иди-иди. Не спорь.
Как только за радзимом закрылась дверь, он поймал взгляд одной из присутствующих в палате сестер милосердия и сообщил, что ее срочно вызывают в отделение неотложной помощи. Вторая сестричка дернулась было остановить товарку, но Тир был уже достаточно силен, чтобы разделываться с людьми поодиночке. Вторая сиделка заторопилась в инфекционное отделение.
Шаграт проводил ее взглядом. Уточнил:
– Смываемся?
И раньше чем вымотавшийся Тир успел хотя бы кивнуть, исчез из палаты.
Через минуту он высадил окно снаружи, перелез из болида на подоконник, помог Тиру забраться в кабину, а сам кое-как умостился на фюзеляже, цепляясь за открытый колпак.
– Давай вниз!
Тир высадил его за оградой госпиталя, закрыл колпак и стартовал. Ему надоело лечиться. Ему нужно было домой, а потом – найти остальную Стаю. И Эрика.
– Если прокляли, значит, не христиане, – заявил Падре.
Риттер подтвердил заявление безмолвным кивком.
– Мне все равно, христиане или нет. – Эрик смотрел на карту. – Тут море, Шаграт. Это территория Измита. Суслик, ты как себя чувствуешь?
Тир слышал этот вопрос в пятый раз за последние десять минут. Он закатил глаза и отвечать не стал. Рядом была Блудница, здоровая, живая, бодрая. Машина лежала на полу ангара, а Тир сидел, прислонясь к ней спиной, по самые уши закутанный в летную куртку Мала. Это для Мала куртка, а для Тира – полушубок.
– Начхать, что море. – Шаграт сунул руку сквозь море и ткнул пальцем в пол: – Это там.
– Ниже уровня моря, – перевел Тир. – Под водой.
– Во! Суслик сечет.
– Да уж, он такой. – Падре тоже стал смотреть на карту. – Кто это сделал, если не христиане?
– И не халха, – сказал Мал. – Они проклятиями брезгуют.
– Все приличные люди брезгуют проклятиями. И только приличные люди могут носиться с идеей убить нашего Суслика. Тупик.
– Раимины. – Эрик сделал паузу, обвел взглядом озадаченную Стаю. – Похоже, это их работа.
– А он для них не святой разве? – удивился Риттер. – Кумир, или, там, Телец Золотой.
– Для них ничего святого нет. – Падре пожевал губу. – Но раимины и на мелочи не размениваются.
– Нашел мелочь, – буркнул Тир. Подумал и ткнул пальцем в Риттера: – Сам ты Телец. Золотой.
Маги за символическую плату воссоздали картину покушения и объяснили скоординированность действий нападавших. Раимины (если это действительно были они) не следили за Стаей, как опасался Тир, и не вычисляли маршруты полетов – где уж их вычислить, если Стая сама не знает, куда полетит в свободный день. Тот, кто насылал проклятие, знал, когда оно сработает, и мог видеть, где это произошло. А болиды, все двенадцать, вышли в тот район через телепорт.
Для Тира не было новостью то, что телепорты – это не только арки в городах, но и заклинания, доступные большинству обученных магов. С помощью телепортации осуществлялись срочные почтовые отправления. С помощью телепортов маги сами путешествовали по планете. Возможно, они оказывали подобные услуги друзьям и хорошим знакомым. Но двенадцать болидов!.. Надорваться же можно.
– А если магов тоже двенадцать? – спросил Эрик. – Да хотя бы полдюжины. Это раимины, Суслик, они не учатся в Вотаншилле, у них свои школы и свои учителя, они не признают законов и ничем себя не ограничивают.
– Зато их и убивают при любой возможности, – вставил Падре.
Эрик взглянул на Тира и чуть улыбнулся:
– Да. Это точно. Правда, лишь в том случае, если их удается вычислить. Суслик вот отличился. Одного убил, второго – сдал официальным властям. Еще и выбрал-то самых матерых, за которых мстят от души и не скупясь на расходы. Ну а нам теперь предстоит совершить не менее достойное деяние и убить тех, кто хотел убить Суслика.
– Найти бы их сначала, – напомнил Падре.
– Найдем, – уверенно сказал Эрик. – Координаты нам известны. Дельфины глянут, что там и как, а над водой и сушей и обычной разведки хватит. Но прежде чем мы закончим наше стихийное совещание и Суслик вернется в госп… ладно-ладно, отправится домой… В общем, прежде чем это случится, Шаграт, объясни еще раз, доходчиво и понятно, ты-то как умудрился выяснить, что Блудницу прокляли, что прокляли именно Блудницу, и, главное, как ты вычислил координаты?
Это неправда, что все орки шаманы. Они все, так или иначе, умеют попросить помощи у духов, но шаман – это совсем другое. Шаман с духами дружит, шаман духам приказывает, шаман запросто сходит у духов за своего.
Шаграт шаманом не был. Но мог бы стать, если бы нашлось кому заняться его обучением. А в отсутствие наставника и защитника Шаграт привлек к себе внимание созданий, которые тоже были духами, но духами злыми. Опасными. Еще и голодными.
Шаграт их боялся и избегал. Духи его находили и пытались обучать. Как умели.
В Орочьем царстве в нынешние времена с шаманами стало худо. Царские власти, когда у них доходили руки до лесных орков, вели ленивую борьбу с суевериями. Ленивую-то ленивую, но на место истребленных шаманов новые уже не приходили. А царь никуда не торопился, зная, что смена веры должна происходить постепенно, как бы сама собой. Голод, заставивший Шаграта покинуть родные места, тоже был похож на работу царских магов. Авторитет шаманов неуклонно падал, зримой пользы от них не было, а работа их становилась все опасней. Любой маг в любой момент мог вызвать шамана на поединок. Победить и убить. Проиграть маг не мог хотя бы потому, что с помощью магии можно было убивать, а с помощью долгих шаманских обрядов, требующих подготовки, транса, зрителей и общей веры в успех обряда, убивать было почти невозможно.
Словом, с учетом ситуации Шаграт, несмотря на склонность к хвастовству и провокациям, очень мудро утаил от соплеменников свою способность общаться с духами. Он-то, пожалуй, мог и убить, он мог проклясть, наслать болезнь, травму или неотвязную неудачу, но именно поэтому родня, не дожидаясь вмешательства царских магов, разделалась бы с ним сама. Орки боялись злых шаманов, но страх их проявлялся не в почтении, подарках и стремлении ублажить злодея, а в умело подготовленной засаде, метком выстреле в затылок и сожжении злодейского тела.
Добравшись до Вальдена, Шаграт продолжал скрывать, что он почти шаман, все из тех же соображений осторожности. До орочьих лесов доходили слухи о том, что христиане живьем сжигают всех, кто верит в духов. И Шаграт хорошо представлял, что христиане могут сделать с тем, кто в духов не только верит, но и может с ними договориться.
Однако после нападения раиминов две стороны его характера вступили в борьбу, и осторожность оказалась побеждена мстительностью.
– Пакостность забыл, – напомнил Тир.
– Это инициативность, – важно поправил Шаграт.
– Дельфины? – переспросил Тир, когда его под конвоем транспортировали домой.
– Колпак закрой! – велел Падре. – Простынешь.
– Дельфины? – снова спросил Тир уже в спальне, отбиваясь от Шаграта, который норовил закутать его в одеяло. – Какие еще дельфины? В Геллете есть боевые пловцы или о чем речь?
– Дельфины – это такие морские животные, – объяснил Падре.
– Спасибо. – Тир вложил в благодарность все запасы яда, но Падре даже не поморщился.
– Они дружны с шефанго. Эрик – на четверть шефанго, к нему дельфины тоже хорошо относятся.
– Шефанго генетически несовместимы с людьми.
– Так он не чей-нибудь внук, а Красноглазого, – влез Шаграт, – этот с кем хочешь… совместимый.
Тир подумал, что Падре и Шаграт и здорового доконают, не то что раненого, и продолжать расспросы не стал. Дельфины, значит, дельфины. Если они в состоянии провести разведку, то без разницы, как Эрик с ними договорится.
ГЛАВА 9
Изощренные стрелы сильного с горящими углями дроковыми.
Пс.119:4
Геллет. 2555-й год Эпохи Людей. Месяц коссар
Эрик развил бурную деятельность, и Тир даже не всегда был уверен, что его сиятельство прилагает столько усилий исключительно для того, чтобы все видели: он обещал защищать, и он защищает. Для уверенности ощутимо не хватало поводов, поскольку вся деятельность проходила в режиме строгой секретности, а при таких условиях о какой показухе можно говорить?
Незасекреченным было только изменение программы полетов для Стаи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44