– Берите, берите, все по-честному. Но я требую сатисфакции, то бишь реванша.
Вини догадалась, что ее партнер ломает комедию, и не стала противиться. Они снова расставили фигуры, и через несколько минут Нижегородский опять полез в свой бумажник. К концу третьей партии появился Тауренци. Он пришел в сопровождении нескольких друзей, чтобы своими собственными глазами убедиться, как кто-то здесь мимоходом зарабатывает за клетчатой доской неплохие деньги. Зрители расступились. Вадим расплатился в третий раз и принялся живо разбирать с кем-то из присутствующих свои ошибки.
– На этот раз я сильно ослабил левый фланг, переведя ладью на g7. Я поспешил, вы согласны? Надо было сначала рокироваться.
На хмыкающего рядом Тауренци он не обращал ни малейшего внимания и даже не смотрел в его сторону.
– Ну-с, фрау фон Вирт, а вы просто молодчина. Я не встречал еще женщину, так ловко орудующую пешками. И тем не менее я не сдаюсь. Не-е-ет, не на того напали! На этот раз я играю белыми и намерен осуществить жесткий прессинг по всей площадке. Е2-е4! Что скажете?
– Да вы, любезнейший, вообще-то играли когда-нибудь по-настоящему? – не вытерпел наконец венский чемпион.
– О-о, милейший, – не отрывая взгляда от доски, пропел Вадим, – с кем я только не играл. У нас в батальоне я твердо держал вторую позицию, и то только потому, что на первой был непревзойденный капитан Лорка… Вам шах, мадам… Так вот, господа, если бы вы видели, как играл наш капитан Лорка, вы были бы свидетелями настоящего искусства интриги, заговора и дикой безжалостной охоты. Особенно он любил погонять вражеского короля по доске, запереть его в каком-нибудь углу и добить эффектным ударом простой пешки. Это была его манера.
– Где же теперь ваш Лорка? – спросил, едва сдерживая досаду, Тауренци. – Что-то я не слыхал о таком шахматисте.
– Теперь он играет с ангелами, господа, поскольку англичане отрезали ему самое ценное в его организме – голову.
– Боже мой, за что? – воскликнула стоявшая рядом дама.
– После того, как наш капитан подал в отставку и уехал в Африку, он встал там на сторону буров и попал в плен к британским сикхам. Вы видали когда-нибудь сикха, одетого в красный мундир и чалму? Это дикари с эполетами на плечах. Так-то вот.
Нижегородский выложил на стол еще одну голубовато-лиловую банкноту, отпечатанную по заказу «Саксише банк цу Дрезден», и незаметно наступил под столом на ногу баронессы.
– Все, господин Пикарт, я устала. Целый час! Я никогда так долго не играла.
– Вот тебе раз! А я только-только разыгрался, – расстроился Нижегородский. – Что ж, не смею настаивать.
– Может быть, сразитесь со мной? – спросил старичок с белой бородкой клинышком. – Позвольте представиться, Густав Кнопик, нотариус из…
– Послушайте, э-э-э… любезный, – перебил старичка Тауренци, обращаясь к Вадиму, – а сколько бы вы дали за игру с настоящим чемпионом?
Нижегородский снизу недоверчиво посмотрел на говорившего. Тот стоял, засунув руки в карманы модных узких штанов, показывая всем своим видом, кто тут центр внимания. Воцарилась тишина.
– Что значит «дал бы»? – удивился Нижегородский. – Я не даю, а ставлю на карту… то есть это самое… на доску и, если выигрываю, а это случается ой как нередко, то ту же сумму платит проигравший. А чемпион это или там Капабланка какой-нибудь, дело уже десятое. Все должно быть по правилам.
– Господин Тауренци предлагает вам партию с призовой ставкой в тысячу крон, – пояснил длинноносый тип из свиты пучеглазого.
– А он в самом деле чемпион? – усомнился Вадим.
– Чемпион Вены!
– Ух ты! Это действительно серьезно. Тысячи крон, правда, у меня нет – не обменял, – предлагаю тысячу немецких марок. Мда-а-а, в Мюнхене не поверят, что я сыграл с чемпионом Вены! А что, господин Тау… простите…
– Тауренци.
– Господин Тауренци, не устроить ли нам матч, партий так, скажем, из шести? А? Что скажете? Распишем шестерку блицев по пяти минут на каждого. Не люблю долго думать. После контузии, когда я упал с лошади на Хоппегартене, у меня от долгого думанья болит голова. Так как? Понятное дело, всякий раз будем ставить по новой тысяче.
Нижегородский почувствовал, как теперь уже его ногу усиленно давят под столом, но никак не реагировал.
– Вы серьезно насчет матча? – спросил Тауренци с явным недоверием.
– Ну да.
– Тогда здесь же сразу после ужина.
– No problem.

Новость разлетелась по судну подобно осколкам разорвавшейся гранаты. Был создан игровой комитет, который сразу же принял решение о переносе места поединка в кают-компанию, поскольку курительный салон не вместил бы всех желающих поприсутствовать в качестве зрителей. Исход матча сомнений не вызывал ни у кого и даже не обсуждался. Говорили лишь о количестве ходов, за которое венская знаменитость расправится с мюнхенским «чудаком», да еще о бешеных ставках.
– Скажите, господин Пикарт, вы сумасшедший? – с грустью в голосе спрашивала Нижегородского баронесса. – Я не приду на этот спектакль. Не знаю, чего вы добиваетесь, но ноги моей там не будет.
– Ну и зря, много потеряете.
– Вацлав, ведь вы даже не притворялись, вы действительно не умеете играть.
– Что делать, я предпочитаю карты – они не так давят на мозги.
– Но зачем этот фарс? Это такая манера развлекаться? Вы случайно не нюхаете кокаин? Теперь это модно.
– Успокойтесь, Вини, и приходите на игру. Сегодня я в ударе. Вы помните, что у меня бывают озарения?
Но женщина обиделась не на шутку. Сказав, что у нее разболелась голова и что она не придет даже на ужин, Вини вернула ему его четыреста марок и ушла к себе.
…В восемь вечера «Ахиллес» остановился в Кремсе. Уже начинало темнеть, а проходить тридцатикилометровый участок между Кремсом и Мельком ночью было небезопасно – Дунай, зажатый между скалистыми отрогами крутых горных массивов, был здесь узок, изобилуя резкими поворотами. Да и неразумно лишать пассажиров круизного парохода возможности полюбоваться видами древних, большей частью полуразрушенных временем замков, стоящих на высоких утесах, склоны которых покрывали еще более древние виноградники, заложенные когда-то римлянами.
– Господа, желающие могут сойти на берег, – объявил старший помощник. – Отправляемся утром в восемь часов после третьего гудка. Просьба не опаздывать.
После ужина Нижегородский в полном одиночестве бродил по палубе. Несмотря на поднявшуюся с реки вечернюю прохладу, многие делали то же самое. Вадим чувствовал шепот за своей спиной и ловил насмешливые взгляды. Придя в каюту и убедившись, что майора Магуля нет, он запер дверь, надел очки и вышел на связь с базовым компьютером. Собственно говоря, настройку «Двух королей» Вадим сделал еще днем и сейчас только убедился, что все в норме. Пошарив левым зрачком по кнопкам, он попереключал режимы, сменил цветовое оформление панелей и выбрал высший, двенадцатый уровень сложности. Если партия на этом уровне игралась с самого начала, то никому еще не удавалось одолеть программу и добиться хотя бы ничейного результата.
На столике перед Нижегородским были расставлены шахматы, принесенные по его просьбе стюардом. Доля секунды потребовалась программе для идентификации фигур, после чего на любой ход противной стороны она почти мгновенно давала ответ. От играющего в очках требовалось только не слишком крутить головой да следить за возникающими над доской подсказками в виде висящих в воздухе стрелок. При желании можно было включить информационную панель, на которой давался сжатый комментарий по каждому ходу, включая ответы противника, а также прогноз дальнейшего развития ситуации.
В дверь постучали. Прибыли члены игрового комитета.
– Дело нешуточное, господин Пикарт, поэтому необходимы подписи участников.
Перед Нижегородским положили лист бумаги с регламентом матча, суммами ставок и условиями выплат. Из регламента Вадим, в частности, узнал, что между партиями предполагались пятиминутные перерывы, курить во время игры не разрешалось, однако запрета на напитки не было. Начало матча было назначено на одиннадцать часов вечера.
– С каким настроением вы идете на игру с Гуго Тауренци? – спросил Нижегородского корреспондент светской хроники «Винер цайтунг», откомандированный газетой для освещения предстоящих мероприятий ОНТ Орден новых тамплиеров.

. Он подкараулил Вадима, когда тот поднимался по трапу наверх.
– Настроение бодрое, – коротко ответил Нижегородский корреспонденту.
– И вам не жаль шести тысяч марок?
– Чьих? Моих или Тауренци?
– Ха-ха-ха! Хороший ответ.
Десять минут назад корреспондент уже проинтервьюировал самого чемпиона. По версии последнего, согласие на игру им было дано исключительно по настоянию друзей после нахальной просьбы некоего мюнхенского любителя. «Некоторых господ иногда нужно ставить на место, – заявил Тауренци. – Что же касается выигрыша, то значительная часть его пойдет на благотворительный взнос ордену, а на оставшиеся деньги я собираюсь устроить турне по городам Австро-Венгрии».
– А что вы будете делать в случае проигрыша? – в шутку поинтересовался корреспондент.
– Вы о деньгах? Двое моих друзей только что выразили готовность оплатить проигрыш.
Когда Нижегородский появился в обеденном салоне, там уже было полно народу. На небольшом подиуме, предназначенном для ресторанного оркестрика, стоял столик с шахматной доской и часами, а также два венских стула фабрики «Тонэт». Перед организованной таким образом сценой в несколько рядов поставили около полутора сотен стульев, сместив обеденные столы к дальней стене. В двух первых рядах расположились пассажиры первого класса: два депутата, два отставных генерала, несколько одетых в штатское старших офицеров (коим состоять в орденах и ложах вообще-то не полагалось), крупный книгоиздатель, банкир, штук шесть профессоров и доцентов венских университетов, а также жены некоторых из перечисленных господ и капитан парохода. Далее занимала места трудовая богема столичной промышленности: торговцы, мелкие фабриканты, конезаводчики, владельцы магазинов со своими женами, любовницами и любовниками. Тауренци еще не было.
Вадиму любезно предложили пройти на подиум. Почувствовав устремленные на себя взгляды, он стушевался. Усевшись на свое место, он надел очки и принялся поправлять фигуры. Была ли среди зрителей Вини, Вадим не знал.
Ровно в одиннадцать появился «великий и ужасный». Его путь к подиуму публика сопроводила овацией. О чем думал чемпион Вены? О последней модели английского «Роллс-Ройса», увиденной им несколько дней назад в одном из журналов.
– Ходите, любезный, вы играете белыми, – громко произнес чемпион.
На стул он сел боком к столу и лицом к залу, скрестив вытянутые далеко вперед ноги. Поприветствовав рукой и кивками головы кого-то из зрителей, он раскрыл принесенный с собой журнал, давая понять, что свободное от игры время собирается посвятить чтению. Большее небрежение к сопернику, выраженное в позе и жестах, едва ли было достижимо.
Трое типов из игрового комитета встали позади стола, изображая секундантов матча. Один из них, тот, что принял на себя обязанности распорядителя, поинтересовавшись, готовы ли соперники, включил часы Нижегородского.
Сделав первый ход, Вадим хлопнул по кнопке часов. Не меняя позы, Тауренци артистично ответил. Бедняга не знал, что как раз в это самое мгновение «Два короля» активизировались, программа выбрала дебютное начало, приступив к оптимальному варианту развития фигур. Часы, а точнее, минуты венского шахматного короля были сочтены.
Первые десять ходов соперники, как и бывает в блиц-партиях, сделали быстро. Тауренци отвечал вообще мгновенно, демонстрируя публике молниеносность принятия решений. Сделав ход, он поворачивался к залу и улыбался, мол, извините, отвлекся тут, но вот я снова с вами. Нижегородский, напротив, двигал фигуру достаточно вяло и так же неторопливо переключал часы. Казалось, он совершенно не заботится об экономии лишних секунд, которые могли бы остро понадобиться ему в миттельшпиле или в эндшпиле. Но вот незадача – хода после седьмого или восьмого по лицу венского чемпиона неожиданно пробежала первая легкая тень недоумения. Для внешнего наблюдателя она была почти незаметна. Тауренци и сам поначалу не понял, что явилось причиной его растерянности. Сделав десятый ход, он уже не повернулся к залу, не в состоянии оторвать взгляда от позиции на доске. После двенадцатого хода Тауренци впервые с удивлением посмотрел на соперника.
Перед ним сидел вовсе не тот лопух, что еще несколько часов назад оплачивал свои глупейшие проигрыши вздорной дамочке, сопровождая эти действия идиотскими комментариями. Нижегородский спокойно и сосредоточенно смотрел на доску сквозь розоватые стекла очков. Тауренци был поражен – какой бы ход он ни делал, его противник не обращал на это ни малейшего внимания, словно его это вовсе и не касалось. Он даже не смотрел на то место доски. Австриец играл конем на своем правом фланге, немец же, не взглянув в ту сторону и не оценив произошедшие изменения позиции, двигал пешку на своем правом. После этого он не торопясь переключал часы. Однако самое поразительное состояло в том, что позиция немца и к пятнадцатому ходу оставалась все еще непробиваемой, а его фигуры были столь активны, что он мог начать атаку в любое время и в любом направлении.
«Ах ты, сволочь! – подумал пораженный чемпион. – Ну я тебя сейчас сломаю через колено».
Они сделали еще несколько ходов. Компьютерная программа, которой была задана стратегия под условным названием «Быстрая осада», завершив развертывание сил белых, приступила к решительным действиям.
– Через четыре хода, милейший, вы получите мат, – сказал вдруг Нижегородский и, прикрыв рот рукой, зевнул.
Эти слова, прозвучавшие как дурацкая шутка, вызвали смех в ничего не видящем и не подозревающем зале. Тауренци же словно приколотили к полу огромным гвоздем. Он с ужасом увидел, как плоха его позиция: главные фигуры связаны, защита – как карточный домик: один толчок, и все рухнет. Вдобавок ко всему, это блиц-партия и времени на раздумья просто нет нисколько.
Во рту у Гуго Тауренци стало сухо. Его журнал с шелестом упал на пол, а сам он от растерянности сделал совершенно бессмысленный ход. Его ноги были по-прежнему вытянуты в сторону зрителей, в то время как туловище развернуто на девяносто градусов к столу. Но переменить позу на более удобную и естественную он почему-то не мог. Нижегородский тем временем отдал за пешку ферзя, превращая блиндаж черного короля в склеп, из которого не было выхода. Лицо одного из секундантов недоуменно вытянулось. Он первым из всех присутствующих осознал гибельность позиции черных.
– Мат.
Залп главного калибра британского дредноута сделал бы меньшие разрушения в бортах деревянного парусника, нежели это негромко произнесенное слово произвело в сознании оцепеневшей толпы.
– Перекур пять минут, – сказал Вадим.
Он встал и направился к служебному выходу. Его противник остался сидеть за столом. К нему подошли несколько человек, осыпая недоуменными вопросами. Все случившееся можно было бы расценить как шутку, если бы не проигрыш тысячи немецких марок. Страховая компания «Анкер», та самая, часы которой украшали площадь Верхнего Рынка, платила столько своему сотруднику Гуго Тауренци за восемь месяцев. И это считалось неплохой ставкой.

Гуго Тауренци никогда не был не только на войне, но даже не служил в армии. Тем не менее все свои шрамы (а кроме тех, что на лице, на его теле можно было насчитать еще вдвое) он получил в боях в годы своей учебы в Венском университете. Его рапира не раз скрещивалась с клинком противника на аллеях Фольксгартена или Штадтпарка. Иногда схватки происходили прямо в пивных, когда в ход шли табуретки, кружки и прочий инвентарь. Вместо того чтобы просиживать вечерами за книгами в библиотеке или подрабатывать посыльным где-нибудь на Михаелерплац, он во главе своей студенческой банды корпорантов, облачившись в пышные малиновые береты в белый горошек, в малиновых же с белым подбоем плащах шлялся по улицам Вены, наводя ужас на лавочников и прохожих. Каждый встречный, завидя пестрые флаги и заслыша пьяный гомон, предпочитал уступить им дорогу. Их выходок старалась не замечать полиция, и даже армейские офицеры опасались связываться с «академиками». Иному капитану не составляло труда отделать на дуэли зарвавшегося молокососа. Но офицер был один, а за молокососом стояла его корпорация. Лидеры студенческих банд сплачивали свои отряды, следя за тем, чтобы задетая честь товарища не оставалась без отмщения. От некоторых из таких (и Тауренци в том числе) можно было ожидать любой гнусности.
Шахматные способности предводителя «гринцигской» корпорации проявились еще в детстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58