– Что-то в этом роде, – кивнул Флетч. – Я еще не утолил своего любопытства. Улыбка Джека стала шире.
– Вы поняли, что многого не узнаете, сдав нас полиции незамедлительно?
– Вы дали мне понять, что преследуете какую-то цель. И заставили задуматься, а какова же она. Джек рассмеялся:
– И вы заглотнули наживку.
– Да. Заглотнул. Ты этого хотел. Я не стал противиться.
– Хотел, – признал Джек. – Я надеялся, что противиться вы не станете.
– Естественно, надеялся. Иначе не потащился бы через полстраны к моему дому за помощью. Напрямую путь короче. Вы могли добраться сюда еще вчера.
– Это точно. Да еще с деньгами Морено.
– Ты пришел в мой дом, чтобы втянуть меня в эту авантюру.
– Пока все идет нормально. – Джек уперся пальцем в солнечное сплетение Флетча. – …Зигфрид.
– Хватит с меня этого дерьма.
Джек вытащил из кармана пачку денег.
– Две тысячи долларов. Их дал мне командор Вольф. Он хочет, чтобы я оборудовал лагерь системой громкой связи.
– Громкой связи?
– На вечер намечены речи. Вы отвезете меня в Хантсвилл, чтобы я смог купить необходимые компоненты?
– Кэрри должна поехать с нами? Или отправиться домой?
– Будет лучше, если она поедет с нами.
– Почему?
– Ваша логика. Копы скорее обратят внимание на двух мужчин, чем на двух мужчин и женщину.
– Ты прав.
– Пойду посмотрю, что нам понадобится. И сразу вернусь. Но лишь после того, как найду что-нибудь попить. После того, как напьюсь до отвала.
– Нет возражений. А перекусим мы в Хантсвилле.

* * *

– Флетч, здесь есть женщины и дети! Маленькие дети! Младенцы! В этом большом, грязном трейлере.
Флетч подошел к припаркованному в тени грузовику.
Кэрри нашла где-то большую пластмассовую ванну и затащила ее в кузов. Когда бычок выхлебывал всю воду, она наливала ее ведром через прутья решетки.
– Дети грязные, Флетч. Кругом валяются грязные ползунки. В трейлере воняет. Я думаю, они голодны. Женщинам, по-моему, не до них. Что будем делать?
– Мы едем в Хантсвилл, – ответил Флетч. – С Джеком. Или ты отгонишь грузовик домой? Я бы предпочел второй вариант.
– Я не могу оставить этих детей. Одна девочка засовывала в еще беззубый рот младенца кусок недожаренного гамбургера.
– Ты же все знаешь. В контексте теории Крайгеля женщины и дети…
– Мы должны привезти им питательные смеси. Молоко. Ползунки. Мыло. Если мы привезем мыло, смогут ли они постирать одежду?
– Не знаю.
– Я поеду с вами. И вернусь сюда.

* * *

– Это странно. – Кэрри, сидевшая на переднем сиденье, смотрела в заднее стекло. Они как раз въехали в лес. – Темно-зеленый четырехдверный «Сатурн» с номерными знаками штата Теннесси.
– А что тут странного? – Флетч оглянулся, но не увидел ничего, кроме деревьев. – Ты наконец нашла автомобиль с номерными знаками южного штата?
– На темно-зеленом «Сатурне» ездит Фрэнси.
– Какая еще Фрэнси?
– Жена Джо Роджера.
– Шерифа Джо Роджера? – спросил Флетч.
– Да.
– Должно быть, совпадение, – предположил Флетч.
– Должно быть, – не стала спорить Кэрри.

Глава 12

– Привет, Энди, как твоя голова?
– Больше похожа на голову, мистер Флетчер. Потихоньку отхожу от вчерашнего грохота.
– Это хорошо. Во-первых, расскажи мне, пожалуйста, о «сейсмической обстановке» в Калифорнии. Я еще не слышал никаких новостей.
– Кабельное телевидение – это одно, мистер Флетчер. Я знаю, почему вы не смотрите ГКН, но неужели у вас на ферме нет даже радиоприемника? Работающего от батареек, если к вам не протянуты провода? Или ваша ферма экранирована от радиоволн?
– У нас есть радиоприемники, Энди. Просто у меня нет времени все утро крутить педали динамо-машины, чтобы зарядить аккумуляторы. Да и потом, приемник у нас очень старый. Он может поймать лишь новости Второй мировой войны.
Флетч сидел за рулем своего автомобиля, припаркованного на выжженной солнцем стоянке торгового центра Хантсвилла, штат Алабама. Поездка в город прошла спокойно.
– Чем ты занимался в школе? – спросил Флетч, едва они выехали из леса. – Всем, чем положено детям из приличных семей? Спортом?
– Да, конечно.
– А где ты учился?
– В Блумингтоне, Чикаго, Бостоне.
– Бостоне? Почему в Бостоне?
– А почему нет?
Пренебрежение к младенцам, детям, женщинам, испытываемый ими голод, грязь в их трейлере воспринимались Кэрри как личное оскорбление. Она вибрировала от ярости. И даже не могла смотреть на Джека, не то что принимать участие в разговоре.
Чувствуя ее отношение, Джек тоже не стремился к доверительной беседе.
Едва автомобиль затормозил, он выскочил из кабины и скрылся в магазине, торгующем электроникой. Кэрри поспешила в супермаркет.
Флетч достал из-под сиденья телефонный аппарат спутниковой связи и набрал номер Энди Систа в штаб-квартире «Глоубел кейбл ньюс» в Виргинии.
– Подземные толчки в Калифорнии, – говорил Энди таким тоном, словно его попросили рассказать о некоем событии, имевшем место во Франции в XVI веке. – Значительные.
– Значительные в смысле нанесенного ущерба?
– Да. Итоги еще не подведены. Землетрясение затронуло обширные территории на южном побережье. Разрушены линии энергоснабжения, водопроводы, были пожары, рухнул маленький мост, многоэтажные здания устояли, хотя предстоит их тщательный осмотр на предмет возможности выдержать последующие толчки. Два человека погибли. Зафиксированы еще два толчка меньшей силы. Сейсмологи говорят, что особых поводов для волнений нет. Как трясло, так и будет трясти. Это успокаивает. Губернатор Калифорнии выступил со специальным заявлением, в котором отметил, что большая часть штата не пострадала. Подозреваю, заявление это написала для него торговая палата, на которую надавили боссы индустрии отдыха.
– Как говорится, сработала обратная связь: избиратели – губернатор.
– Так или иначе, землетрясение в Калифорнии отвлекло внимание прессы от побега из тюрьмы. В обычной ситуации такая история обязательно стала бы сенсацией. А тут о ней практически не упоминают.
– А почему она потянула бы на сенсацию?
– Из-за личности одного их беглецов. Кстати, я ошибся. Сбежало трое.
– Трое?
– Да. Крис Крайгель, наиболее интересный из всех, кто мог бы привлечь к себе внимание, если бы не землетрясение в Калифорнии. Пятьдесят три года, уроженец Южной Африки, сын богатых землевладельцев, имевших интерес в банковском бизнесе. Получил в Варшавском университете диплом доктора философии по антропологическому разделу культурологии. В Южной Африке активно проповедовал апартеид, возглавлял неонацистское движение. Предположительно был одним из вдохновителей разжигания племенной вражды. Одетый в нацистскую форму, участвовал в марше через Соуэто, Пригород Йоханнесбурга (население более одного миллиона), в котором проживает небелое население

когда, как вы помните, белые убили семьдесят двух черных – мужчин, женщин и детей. Прежнее южно-африканское правительство Предшествующее правительству де Клерка, при котором первые общенациональные выборы привели к власти Нельсона Манделу

тогда сняло с себя всю ответственность, заявив, что ему ничего об этом не известно.
– Помню.
– Сразу после этого Крайгель провел несколько лет в Польше, не обременяя себя работой. Часто ездил в Германию, Францию, Англию. После крупного погрома в Мюнхене в годовщину Kristallnacht, Хрустальная ночь (Ночь длинных ножей) – ночь 11 ноября 1938 года, когда по всей Германии прошли еврейские погромы

когда, как вы тоже помните, сорок восемь евреев, славян, гомосексуалистов были зарезаны или забиты до смерти на улицах города, а девять пакистанцев сожжены заживо в доме, где они жили, Крайгель прибыл в Соединенные Штаты, несомненно, скрываясь от правосудия. Немецкие власти хотели допросить его в связи с этими убийствами. Не успел он ступить на нашу землю, как его арестовали, обвинили и осудили за убийство в своем номере третьеразрядной проститутки. Он задушил ее то ли по ходу полового акта, то ли не в силах совершить оный. Проститутка, между прочим, была черная.
– Меня от твоего рассказа мутит.
– А как приятно звучит – Крис Крайгель. Не правда ли?
– Что-то в нем есть режущее.
– В тюрьме Крайгель взялся за старое. Он присвоил себе звание «преподобный» и начал проповедовать «этническое очищение», расизм и, полагаю, использование заднего прохода только по прямому назначению. В последние пять месяцев в федеральной тюрьме Томастон, штат Кентукки, произошли два расовых бунта.
– Я этого не знал.
– Тюремные власти стараются не придавать огласке подобные события. В одном из них погиб черный охранник. Его повесили вниз головой.
Сидя в машине на автостоянке в Алабаме, обдуваемый ветерком, врывающимся в открытую дверцу, Флетч представил себе пухленького, низкорослого мужчину с венчиком седых волос за ушами, темным родимым пятном на переносице, которого большую часть времени он видел мирно спящим, сидя, со сложенными на коленках руками, этакого доброго дедушку, грезящего о том, как бы ублажить внучат и их друзей.
Да, уж в его планах находилось место и детям.
– Хуан Морено, тридцати восьми лет, – продолжал Энди Сист, – гражданин Колумбии, предположительно, член Медельинского наркокартеля. Предположительно, Хуан Морено – вымышленные имя и фамилия. Его работа в основном заключалась в закупке самолетов и кораблей для контрабанды наркотиков, а также организация их приема. Его поймали в восточном Техасе с грузом кокаина, который он вез на машине «Скорой помощи». Водителя нашли в заднем салоне мертвым. Он умер от потери крови, вызванной раной от удара отверткой в шею. Виновным в убийстве Морено не признали, в отличие от целого букета других преступлений. Помимо кокаина, он вез с собой кейс, набитый чековыми книжками, купчими на недвижимость, другими денежными документами. На документах стояли разные фамилии, но везде расписывался Морено.
Флетч подумал и о Морено, с распухшей шеей, раздутым телом, лежащем на дне оврага, покусанном змеями, с широко раскрытыми, уставившимися в небо, ничего не видящими глазами.
– Морено нашли, да?
– Нет.
– Нет?
– Об этом не сообщалось. Последнее сообщение поступило к нам двадцать минут тому назад.
– Однако. – У Флетча засосало под ложечкой.
– Джон Лири. О нем и сказать-то нечего. Насильник. Тридцать два года. Практически не бывал на свободе. Сидит с восьми лет. Первый раз его сочли «неуправляемым ребенком».
– В восемь лет?
– Тут сказано, что мужчина он крупный, физически крепкий и очень опасен.
– То есть с ним не могли сладить даже в восьмилетнем возрасте?
– Ожидая решения суда Пенсильвании по делам несовершеннолетних, он разбил голову детскому психологу, который намеревался протестировать его. Действительно, «неуправляемый ребенок».
– Несносный поганец.
– У него потрясающий послужной список. Как только власти передавали его очередному опекуну, он на кого-нибудь нападал. Его отправляли в исправительное заведение, там все повторялось. У него просто страсть избивать людей.
– Асоциальная личность.
– Думаете, он псих? – переспросил Энди и продолжил перечисление прегрешений Лири. – Вооруженное нападение, вооруженное нападение, вооруженное нападение, погром, грабеж, грабеж, грабеж. Поджог. Нападение на сотрудника полиции. Последний раз его посадили за похищение тринадцатилетней девочки, которую он умыкнул в другой штат и держал под замком с аморальными целями. Многократное изнасилование, рабство. Что подразумевается под рабством?
– Он старался продать ее в баре.
– О, так вы что-то знаете?
– Естественно. Иначе с чего у меня возникло желание узнать еще больше?
– Мистер Флетчер, вы не натолкнулись на этих людей? Я имею в виду, вы знаете, где они находятся?
– Я могу сказать только одно.
– Что же?
– В матадоры Лири тоже не годится. Даже быка он атакует не с того конца. Но я по-прежнему в недоумении, Энди. Ты говоришь мне, что беглецов трое. А местный шериф сказал, что их было четверо.
– Нам известно только о троих.
– Нет ли еще одной фамилии в зачитанной тобой полицейской сводке?
– Я прочитал вам все, до последней точки. Сбежали трое: Крайгель, Морено, Лири. Это уже никакие не новости. О побеге сообщили больше двадцати четырех часов тому назад. Из федеральной тюрьмы в Томастоне сбежали три человека, мистер Флетчер.
– Вот это и непонятно. Почему шериф сказал, что их было четверо. Даже назвал фамилию.
– Вы лучше меня знаете, что в материалах, поступающих в средства массовой информации, часто много путаницы.
– Да, но…
– Могу лишь добавить, что в сводке, которую я вам зачитал, есть пробел.
– О чем ты?
– Чистое поле между фамилиями Морено и Лири. Похоже, оттуда вымарали какую-то фамилию, а чистое поле не убрали. А может, какая-то техническая ошибка.
– Может, и так, – согласился Флетч.
– Теперь относительно мисс Кристел Фаони.
Энди сообщил Флетчу ее возраст, домашний адрес в Блумингтоне, штат Индиана, назвал номера и адреса пяти принадлежащих ей радиостанций в том же штате, добавил, что она никогда не выходила замуж, зато у нее есть сын, Джон Фаони, закончивший Северо-Восточный университет, занимавшийся в Бостонском университете, в настоящее время путешествующий по Греции. Мисс Фаони не состояла и не состоит на учете в полиции, ее кредитоспособность ни у кого не вызывает сомнений. В данный момент она проходит курс лечения в санатории в Висконсине.
Солнце било в ветровое стекло машины. Флетч закрыл глаза. И не стал их открывать.
По Греции!
– Я позвонил ей домой, – продолжал Энди. – Наткнулся на приходящую домработницу. В ее конторе мне сообщили, что она уехала в санаторий на две недели. Связаться с ней никакой возможности нет. Ее секретарь сказала мне, что курс похудания, который проходит мисс Фаони, требует полнейшей концентрации внимания и включает в себя медитацию. Что это за медитация? – задал Энди риторический вопрос. – Не думать о голоде и еде теперь называется медитацией?
– М-м-м. – Флетч по-прежнему сидел с закрытыми глазами. – Представлять себя худышкой.
– Она, должно быть, женщина фигуристая, раз так заботится о своем весе.
– Фигурой Бог ее не обделил, – согласился Флетч.
– Секретарша не хотела давать мне адрес и название санатория, но мне удалось ее очаровать. Она знала, что через персонал санатория мне все равно не пробиться. Так оно и вышло. Связаться с мисс Фаони невозможно. Она концентрируется. Медитирует. И так далее.
– Как называется санаторий?
– «Блайт-Спирит».
– Не может быть. Удивление Флетча понятно. В переводе на русский название санатория звучит как «Дух Блайта». Духи, как известно, невесомы. Так что в названии заложен немалый заряд иронии


– Находится он в Форварде, небольшом городке в Висконсине.
– Где-то в Америке.
– В ста милях от Чикаго.
– Похоже, интересный материал, Энди.
– Какой материал?
– Интересный сюжет для ГКН. – Флетч открыл глаза. – Возможно, мне понадобится съемочная группа.
– Как скажете, мистер Флетчер. Вы – единственный из владельцев ГКН, телевизор которого не подключен к нашему кабельному каналу.
– Благодаря этому у меня свежий взгляд на происходящее.
– Честно говоря, с этим я согласен. Могу я еще чем-нибудь помочь?
– Нет. Спасибо, Энди.
– A su ordenes, senor. Всегда к вашим услугам, сеньор (исп.)



* * *

Флетч долго сидел, глядя на умолкнувший телефон.
Его легкие, из хлопчатобумажной ткани, рубашка и шорты намокли от пота. Он уже давно заметил, что строители автостоянок в этой части юга не оставляли на них ни одного дерева. А все потому, что каждое из них отнимало не меньше квадратного фута площади.
Вместо того, чтобы решать стоящие перед ним проблемы, Флетч думал о деревьях, купаясь в поту и ярких солнечных лучах.
Наконец он набрал номер рабочего телефона Олстона Чамберса.
Секретарша тут же соединила его с боссом.
– У вас все нормально? – осведомился Флетч.
– Все бы ничего, да первым же толчком сбросило на пол всю полку со штойбецким стеклом, – ответил Олстон. – Разбилось все. Даже кубок, врученный мне за победу в турнире по гольфу.
– А с чего калифорнийцу держать штойбецкое стекло на полке? – спросил Флетч.
– А где же его держать? Или ты думаешь, что ему самое место между двумя матрацами на подпружиненной платформе?
– Дельная мысль.
– Да еще лопнули трубы. Так что пришлось бриться механической бритвой.
– Мне тебя жаль. Наверное, до сих пор дерет кожу?
– Эти толчки надоедают, Флетч.
– Я тебя понимаю.
– Сидящие за рулем смотрят на крыши домов, и машины сталкиваются друг с другом. Улицы усыпаны битым стеклом.
– Блестящая идея!
– Какая?
– Надо вложить деньги в стекольный бизнес.
– Ты все еще в коптильне?
– Как там было хорошо! К сожалению, я на автостоянке, под палящим солнцем.
– У вас с Кэрри все в порядке?
– Да, конечно.
– А где твой вновь объявившийся сын?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17