Последним на крыльце появился юноша в форме. В руках он держал все ту же доску с зажимом для бумаг.
Мужчины, стоящие перед бревенчатым домом, трижды приветственно подняли правые руки. Трижды прокричали: «Хайль!»
Вольф посмотрел на красное полотнище, реющее на флагштоке за спинами мужчин, вскинул правую руку и сказал: «Хайль!» Один раз, негромко.
Флетч заметил, что в этот самый момент, когда внимание всех сосредоточилось на Вольфе, Джек снял видеокамеру с треноги. Присев на корточки, он снимал мужчин, двигая камерой взад-вперед.
Стараясь запечатлеть на пленке все лица.
Тем временем заговорил Вольф. Начал с приветствия. Отметил, что видит перед собой настоящих мужчин, настоящих мужчин Америки. Пошутил насчет того, как бы расстроились их еврейские работодатели, узнай они, где проводят ночь эти мужчины. Их еврейские работодатели, не знающие, то ли отдать принадлежащие им по праву рабочие места готовым лизать любую белую задницу ниггерам, то ли продать их желтым раскосым азиатам с компьютерами вместо мозгов.
Флетч искоса глянул на Кэрри.
У той от изумления аж рот открылся. Лицо побледнело, несмотря на загар. Даже веснушки поблекли, совсем как звезды после восхода луны. Ее глаза округлились, сверкнули синевой.
Она повернулась к нему:
– Флетч…
Кожа вокруг глаз начала съеживаться.
– Ничего не говори, – предупредил Флетч. – Не плачь.
Ее ногти впились в предплечье Флетча.
– Я не могу этого терпеть.
– Я знаю.
– Почему они пришли за этим сюда, эти ужасные люди? Номерные знаки на их автомобилях… они же не местные.
– Они нынче везде. На севере, юге, западе, востоке – последние подсчеты показали, что в Америке триста сорок шесть организаций фашистского толка – на двадцать семь процентов больше, чем годом раньше, – в Англии, Германии, Франции, Польше, на Балканах, в России. На Ближнем Востоке. В Африке. Они проповедуют этнические чистки. Сепаратизм. – Флетч уже догадался, что Крайгель прибыл в Соединенные Штаты с тем, чтобы объединить местные фашиствующие организации и связать их с аналогичными движениями в других странах.
Арест, суд, приговор за столь мелкое правонарушение, должно быть, разъярили его.
– Дети. – Глаза Кэрри наполнились слезами. – Младенцы.
– Я знаю.
Кэрри слушала еще с минуту.
А затем, нисколько не скрывая своих намерений, вставила в уши затычки.
Подбадриваемый аплодисментами, свистками, криками «Права белых!», Вольф говорил, говорил, говорил… Американцы африканского происхождения сравнивались с грязью, евреи объявлялись отродьями Сатаны. Президентская администрация именовалась не иначе как Е-О-С-О, Еще Одна Сионистская Организация.
Не слыша того, что говорил Вольф, Кэрри чуть расслабилась. Сложила руки на груди. Смотрела она себе под ноги.
Лицо ее по-прежнему оставалось бледным.
Вольф, несомненно, внимательно и не один раз смотрел документальные фильмы, запечатлевшие выступления Муссолини. Движения губ, энергичные кивки головы, подтверждающие истинность произносимых им слов, отвечающие на восторженную реакцию слушателей, – все это он взял у итальянского дуче.
И Флетчу вспомнилось ощущение безмерной грусти, охватившее его в Восточной Африке, когда он и его тогдашняя жена Барбара вместе с Джумой подошли к Шимони, «дыре-в-земле», гигантской пещере на берегу Индийского океана…
* * *
«…Флетч и Барбара не знали, куда их привели. Плотно утоптанная земля уводила во тьму. Пещера источала что-то непонятное, не звук и не запах.
– Вы хотите спуститься в нее? – спросил Джума.
– Почему нет? – откликнулась Барбара.
– Там можно поскользнуться. – Джума посмотрел на рюкзак на спине Флетча.
Флетч снял рюкзак, опустил на землю.
– Там летучие мыши. – Джума посмотрел на волосы Барбары.
– Это пещера, – пожал плечами Флетч.
– Пещера большая? – спросила Барбара.
– Она тянется на двенадцать миль.
– Я что-то такое чувствую? – спросил Флетч.
Джума кивнул.
И первым двинулся вниз.
Они стояли в огромном подземном зале. Свет туда проникал лишь от входа. Барбара с уважением оглядела сталактиты, затем хихикнула. Эхо разнесло ее голос по пещере.
Флетч обратил внимание, что каменный пол, каждый квадратный сантиметр, и стены, до высоты полутора метров, отполированы чуть ли не до блеска.
– Для чего использовалась эта пещера? – спросил он.
Над ними пролетела летучая мышь.
– Под склад, – ответил Джума. – Здесь держали людей. Человеческий склад. Людей, проданных в рабство, держали здесь до погрузки на корабли, которые увозили их за моря.
Где-то капала вода – единственный звук, нарушавший мертвую тишину.
Когда Барбара повернулась к ним, по ее щекам текли слезы.
– Как же им было страшно, – прошептала она.
– И так сотни лет, – добавил Джума.
– Какой ужас! – выдохнула Барбара.
– Запах, пот, испражнения сотен, вернее, тысяч тел. Крик стоял над этой пещерой днем и ночью, год за годом.
В пещеру вел широкий проход, но не столь широкий, чтобы несколько человек с мечами и ружьями, кнутами и дубинками не могли перегородить его. Дальняя часть зала терялась в кромешной темноте. И темнота эта тянулась вглубь на двенадцать миль. Не было из-под земли другого выхода, и никто – ни отчаянный смельчак, ни мудрец – ни при каких обстоятельствах не мог вернуться к свету, воздуху, еде, свободной жизни, любимой женщине. Выйти из пещеры можно было лишь покорным рабом.
– Как вы думаете, ваши предки покупали рабов? – спросил Джума.
– Нет, – ответил Флетч.
– Я уверена, что нет, – ответила Барбара.
Джума провел ногой по гладкому полу.
– Видите, как все получается.
– О чем ты? – спросил Флетч.
– Я-то уверен, что мои предки продавали рабов. Что хуже, продавать людей или покупать их?..» Отрывок из тридцать шестой главы романа «Еще Флетч?»
* * *
…Вновь Флетч стоял рядом с женщиной, потрясенной увиденным, опечаленной, с блестящими от слез щеками. Он тоже грустил, и тогда, и теперь, однако сейчас еще и кипел яростью, ибо до сих пор находились люди, использующие невежество толпы ради своих низменных целей, ради власти, ради…
Под крики «Права белых! Права белых!» Вольф закончил речь и отступил назад, со сложенными на груди руками.
К микрофону шагнул Крайгель.
Голос у него был более пронзительный, чем у Вольфа.
– С этой секунды я нарекаю это место «Лагерь Орания».
Ему ответил рев одобрения.
Флетч сомневался, что многие, да и вообще кто-то из слушателей знал, что означает Орания. В Южной Африке в Орании находилась штаб-квартира Движения сопротивления африканеров. Националистическая организация, выступающая за сохранение режима апартеида
Без сомнения, Крайгель хотел подчеркнуть, сколь высоко он ценит этот лагерь.
– Эй! – Флетч подтолкнул Кэрри. А когда она повернулась к нему, указал на Джека.
Джек вновь установил видеокамеру на треногу. А сам возился со звуковым пультом на скамейке у крыльца. Он уже надел наушники. И вертел какие-то диски.
Флетч вставил в уши затычки, последовав примеру Кэрри. Затем надел наушники. Свободные болтающиеся концы проводов он засунул за воротник.
Надела наушники и Кэрри.
Губы Крайгеля шевелилась, он энергично кивал, махал руками, но Флетч не слышал ни слова. Руки же слушателей то и дело взлетали вверх, они широко разевали рты, словно утки в пруду, ждущие, пока им бросят хлеба. Флетч ничего не слышал.
И тут Кэрри толкнула его в бок. Он проследил за ее взглядом.
Трех маленьких девочек, стоявших с женщинами, начало рвать.
На глазах у Флетча внезапно вырвало одну из женщин, к полному ее удивлению.
Двое мальчишек уже блевали, опустившись на колени.
Несколько мужчин вдруг схватились за животы. Повернулись. Попытались выбраться из толпы.
Их вырвало.
На крыльце молодой человек в форме повернулся на каблуках и скрылся в бревенчатом доме.
У Крайгеля посерело лицо. Губы его еще двигались, не как у оратора, а как у рыбы, вытащенной на берег.
Рука Вольфа застыла на полпути ко рту. Он изумленно посмотрел вниз. Подошел к поручню, ограждающему крыльцо.
Мощный поток блевотины вырвался у него изо рта.
Несколько мужчин, стоявших внизу, у самого крыльца, отпрыгнули назад. И все-таки не убереглись.
Многие из мужчин рухнули на колени, перед ними образовались лужи блевотины.
Другие блевали стоя, на головы, плечи, спины коленопреклоненных.
Крайгель угодил струей блевотины в микрофон.
Кэрри медленно повернулась к Флетчу. Ее глаза раскрылись еще шире.
Она улыбалась.
В нескольких шагах от них блевал Лири.
Кто-то блевал согнувшись, упершись руками в колени, кто-то катался по земле, прижав руки к животу. Некоторые стояли, застыв в полном изумлении, словно стальные столбы в поверженном ураганом лесу.
Джек повернул на пульте переключатель. Лампочки, перемигивающиеся на панели, погасли.
Джек снял наушники.
Притворившись, что по очереди чешет уши, вытащил затычки. Флетч и Кэрри сделали то же самое.
Кэрри схватила Флетча за руку.
Ее глаза горели огнем.
– Что такое? – спросил Флетч.
Она мотнула головой в сторону поверженных слушателей Крайгеля.
Позади, уставившись на них с отпавшей челюстью, стоял их друг – шериф Джо Роджерс.
Глава 15
– Нет, нет, нет! – Флетч отказывался верить своим глазам.
Он и Кэрри огибали поляну, на которой стояли, лежали, блевали слушатели Крайгеля, подбираясь к Джеку, который по-прежнему возился с электроникой.
Поначалу Флетч направился было к шерифу Джо Роджерсу.
Но тот ретировался за трейлеры, в лес.
– Говорю тебе, Кэрри, шериф здесь по делу. Записывает имена, номерные знаки. Ты знаешь, обычная полицейская работа. Иначе и быть не может.
– Почему же он убежал от тебя?
– Потому что я повел себя глупо. Он не хотел, чтобы я раскрыл его.
– Как бы не так! Я поверю в это, когда зубатка замяукает и залезет на дерево. «Зубатка» по-английски catfish – кошка-рыба
– Он здесь по долгу службы.
– Служит он в другом округе, мистер Флетчер, – процедила Кэрри. – В другом округе другого штата.
– Это Крайгель! – обратился к ним с крыльца Джек. – Вот уж кто может развести вонь, не правда ли?
– Кое-кто может, это точно, – ответил Флетч.
Вместе с Кэрри он поднялся на крыльцо.
– Как тебе это удалось? – спросила Кэрри. Похоже, ее мнение о Джеке начало меняться в лучшую сторону.
Каким-то образом, с помощью электроники, он заставил проблеваться едва ли не весь лагерь Орания.
– Удалось что? – Джек скручивал провода, тянущиеся от микрофона к динамикам, от пульта к микрофону.
– Вызвать столь живую реакцию слушателей, – пояснил Флетч.
– Я кое-чему научился. – Джек широко улыбнулся. – Как лишить людей возможности сопротивляться. Сто один способ.
– К примеру, загнать их в ревущий поток, – кивнул Флетч.
– С потоком было все в порядке, верно?
– Ты абсолютно прав.
Тем временем окончательно стемнело.
Флетч огляделся. Шериф был в сапогах, джинсах, рубашке.
Несколько автомобилей выехали из лагеря.
Над алюминиевыми крышами навесов горели лампы. Мужчины на поляне перед бревенчатым домом постепенно приходили в себя, обменивались сердитыми репликами.
– Ты слышал о Джеке Роджерсе? – спросил Флетч Джека.
– Да. Вы говорили о нем в машине. Ваш друг. Шериф. Правильно?
– Правильно.
– Я попытался кое-что выяснить насчет него.
– Выяснил?
– Он у нас по части принуждения. Кэрри повернулась к Флетчу, глаза ее широко раскрылись.
– К чему же он принуждает? – спросил Флетч. – И кого?
– Внутренняя служба безопасности, – пояснил Джек.
– И чем он занимается?
– Если некоторые из наших ведут себя не так, как положено, он с ними разбирается.
– Призывает к порядку?
– В определенном смысле. Это тайная организация. Должна быть таковой. Как вы говорили: «Глупцы не могут хранить секреты».
– Он их убивает? – Флетч почувствовал, что его сердце бьется чаще обычного. – Пристреливает их? Мы говорим о шерифе Джо Роджерсе?
– Да. Полагаю, иной раз и пристреливает. Но обычно душит. С помощью струны. В назидание остальным, знаете ли.
– О боже, – ахнула Кэрри. – Фрэнси!
– Поддерживает дух верности в войсках, – добавил Джек.
Флетч повернулся. Оперся о поручень.
– Флетч… – позвала Кэрри.
Двое мужчин, один в фартуке, второй – без, поднесли пылающие факелы к собранной на краю вырубки куче дров.
Мужчины, стоявшие плотной стеной перед крыльцом бревенчатого дома, разбились на кучки. Их камуфляжные брюки, кители, рубашки, башмаки покрывала блевотина.
Они о чем-то переговаривались, бутылки переходили из рук в руки. Сквозь вонь, идущую от туалетов и луж блевотины, легкий ветерок доносил до Флетча запах марихуаны. От группы к группе то и дело переходили один-два человека.
Флетч догадался, что они обсуждают свое внезапное недомогание. Они приходили в себя чуть ли не час.
По тихим голосам, подозрительным взглядам он догадался и о том, что они ищут «стрелочника», дабы возложить на него вину за происшедшее.
Если бы не привычка этих людей винить во всех своих злоключениях других, отметил Флетч, они бы сюда не приехали.
Так или иначе, алкоголь попадал в пустой желудок, всасывался в ослабленный организм.
Один из мужчин, лет сорока с небольшим, отделился от близко стоявшей группы и направился к крыльцу. Заговорил, глядя снизу вверх на Флетча:
– Ты ел фаршированный перец?
– Нет.
– Совсем не ел?
– Совсем.
– И ты не блевал. Я не видел тебя блюющим.
– Правильно. Я не ел. Меня не тошнило. Я не блевал.
Мужчина повернулся к группе, которую он только что покинул:
– Видите? Он не ел фаршированного перца. Он не блевал.
Из группы раздалось сердитое ворчание.
Мужчина зашагал к своим.
Флетч обернулся.
На крыльце стояли только Джек и Кэрри.
Кэрри, расправив плечи, взявшись руками за поручень, смотрела на вырубку.
Джек подсоединял идущие от динамиков провода к проигрывателю.
– Это еще зачем? – спросил Флетч.
– Мы собираемся потанцевать, – ответил Джек. – Вы любите танцевать?
– Буги-вуги.
– А вы умеете танцевать буги-вуги? – спросил Джек Кэрри. – Я бы хотел пригласить вас на вальс.
– Только не сегодня. – Кэрри бросила взгляд на покрытую лужами блевотины землю. – На такой площадке не растанцуешься.
– А, ерунда, – отмахнулся Джек. – Все равно придется спускаться с крыльца.
– Если я и спущусь, то не для того, чтобы танцевать, – отрезала Кэрри. – Флетч? Не пора ли нам ехать? Прямо сейчас?
– Ну, не знаю.
Из темноты до них донесся мужской голос.
– А кто этот Крайгель? Мне кажется, он иностранец.
– Англичанин, – ответили ему. – Представитель английского отделения нашей организации.
– Немец, – возразил кто-то еще. – Крайгель.
– Южноафриканец, – внес свою лепту четвертый мужчина.
– А по-моему, он просто голубой, – заметил тот, кто говорил первым.
Мужчины потянулись к костру.
– Флетч, давай откланяемся. И уберемся отсюда к чертовой матери.
– Как можно! – воскликнул Флетч, но в голосе его не слышалось веселья. – Танцы ведь только начинаются.
– Я думаю, на это стоит посмотреть, – вставил Джек. – Я про танцы.
Лири по-прежнему держался в нескольких метрах от Кэрри. Он уже пришел в себя.
– Незачем мне на них смотреть, – упорствовала Кэрри. – Я уже навидалась всякого.
– Побудь, пожалуйста, с Джеком, – попросил ее Флетч. – Мне надо отойти на минутку.
– Неужели тебе так приспичило, что ты не можешь потерпеть?
Джек поставил диск на проигрыватель, повернул верньер звука.
– Громкости достаточно?
– Я тебя не слышу, – ответил Флетч. – Музыка все заглушает.
Из динамиков гремел военный марш.
И тут же, словно марионетки на ниточках, несколько мужчин у костра замаршировали, махая руками с зажатыми в них бутылками. Угрюмость, написанная на их лицах, сменилась блаженством.
* * *
Флетч проскользнул между трейлеров и нырнул в лес. Он ничего не слышал, кроме шуршания опавших листьев под ногами да грома военного марша, доносившегося с вырубки.
И тут что-то стукнуло его по голове, повыше уха, из глаз посыпались искры.
Сбитый на землю, он откатился в сторону.
Шериф Джо Роджерс стоял над ним, сжимая в руке толстую палку.
– Дерьмо! – прорычал он, глядя на Флетча. – Зачем ты меня искал?
– А почему нет?
– Тебе не положено искать меня.
– Нельзя же убить меня только за то, что я искал вас, Джо.
– Еще как можно.
Шериф взмахнул дубинкой, целя в голову Флетча.
Но Флетч ловко схватил палку и потянул на себя. Шериф начал падать. Флетч ногой ударил его в низ живота.
И вновь откатился в сторону, чтобы шериф рухнул на землю, а не на него.
Флетч вскочил.
Шериф на мгновение застыл, лежа лицом вниз, широко расставив ноги.
– Ты намеревался убить меня, Джо? – Флетч дал шерифу пинка. – Ты намеревался убить и Кэрри. – Второй пинок по заднице, покрепче первого. – Поднимайся, негодяй. Я хочу видеть твою мерзкую физиономию.
Для мужчины таких габаритов шериф встал на удивление легко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Мужчины, стоящие перед бревенчатым домом, трижды приветственно подняли правые руки. Трижды прокричали: «Хайль!»
Вольф посмотрел на красное полотнище, реющее на флагштоке за спинами мужчин, вскинул правую руку и сказал: «Хайль!» Один раз, негромко.
Флетч заметил, что в этот самый момент, когда внимание всех сосредоточилось на Вольфе, Джек снял видеокамеру с треноги. Присев на корточки, он снимал мужчин, двигая камерой взад-вперед.
Стараясь запечатлеть на пленке все лица.
Тем временем заговорил Вольф. Начал с приветствия. Отметил, что видит перед собой настоящих мужчин, настоящих мужчин Америки. Пошутил насчет того, как бы расстроились их еврейские работодатели, узнай они, где проводят ночь эти мужчины. Их еврейские работодатели, не знающие, то ли отдать принадлежащие им по праву рабочие места готовым лизать любую белую задницу ниггерам, то ли продать их желтым раскосым азиатам с компьютерами вместо мозгов.
Флетч искоса глянул на Кэрри.
У той от изумления аж рот открылся. Лицо побледнело, несмотря на загар. Даже веснушки поблекли, совсем как звезды после восхода луны. Ее глаза округлились, сверкнули синевой.
Она повернулась к нему:
– Флетч…
Кожа вокруг глаз начала съеживаться.
– Ничего не говори, – предупредил Флетч. – Не плачь.
Ее ногти впились в предплечье Флетча.
– Я не могу этого терпеть.
– Я знаю.
– Почему они пришли за этим сюда, эти ужасные люди? Номерные знаки на их автомобилях… они же не местные.
– Они нынче везде. На севере, юге, западе, востоке – последние подсчеты показали, что в Америке триста сорок шесть организаций фашистского толка – на двадцать семь процентов больше, чем годом раньше, – в Англии, Германии, Франции, Польше, на Балканах, в России. На Ближнем Востоке. В Африке. Они проповедуют этнические чистки. Сепаратизм. – Флетч уже догадался, что Крайгель прибыл в Соединенные Штаты с тем, чтобы объединить местные фашиствующие организации и связать их с аналогичными движениями в других странах.
Арест, суд, приговор за столь мелкое правонарушение, должно быть, разъярили его.
– Дети. – Глаза Кэрри наполнились слезами. – Младенцы.
– Я знаю.
Кэрри слушала еще с минуту.
А затем, нисколько не скрывая своих намерений, вставила в уши затычки.
Подбадриваемый аплодисментами, свистками, криками «Права белых!», Вольф говорил, говорил, говорил… Американцы африканского происхождения сравнивались с грязью, евреи объявлялись отродьями Сатаны. Президентская администрация именовалась не иначе как Е-О-С-О, Еще Одна Сионистская Организация.
Не слыша того, что говорил Вольф, Кэрри чуть расслабилась. Сложила руки на груди. Смотрела она себе под ноги.
Лицо ее по-прежнему оставалось бледным.
Вольф, несомненно, внимательно и не один раз смотрел документальные фильмы, запечатлевшие выступления Муссолини. Движения губ, энергичные кивки головы, подтверждающие истинность произносимых им слов, отвечающие на восторженную реакцию слушателей, – все это он взял у итальянского дуче.
И Флетчу вспомнилось ощущение безмерной грусти, охватившее его в Восточной Африке, когда он и его тогдашняя жена Барбара вместе с Джумой подошли к Шимони, «дыре-в-земле», гигантской пещере на берегу Индийского океана…
* * *
«…Флетч и Барбара не знали, куда их привели. Плотно утоптанная земля уводила во тьму. Пещера источала что-то непонятное, не звук и не запах.
– Вы хотите спуститься в нее? – спросил Джума.
– Почему нет? – откликнулась Барбара.
– Там можно поскользнуться. – Джума посмотрел на рюкзак на спине Флетча.
Флетч снял рюкзак, опустил на землю.
– Там летучие мыши. – Джума посмотрел на волосы Барбары.
– Это пещера, – пожал плечами Флетч.
– Пещера большая? – спросила Барбара.
– Она тянется на двенадцать миль.
– Я что-то такое чувствую? – спросил Флетч.
Джума кивнул.
И первым двинулся вниз.
Они стояли в огромном подземном зале. Свет туда проникал лишь от входа. Барбара с уважением оглядела сталактиты, затем хихикнула. Эхо разнесло ее голос по пещере.
Флетч обратил внимание, что каменный пол, каждый квадратный сантиметр, и стены, до высоты полутора метров, отполированы чуть ли не до блеска.
– Для чего использовалась эта пещера? – спросил он.
Над ними пролетела летучая мышь.
– Под склад, – ответил Джума. – Здесь держали людей. Человеческий склад. Людей, проданных в рабство, держали здесь до погрузки на корабли, которые увозили их за моря.
Где-то капала вода – единственный звук, нарушавший мертвую тишину.
Когда Барбара повернулась к ним, по ее щекам текли слезы.
– Как же им было страшно, – прошептала она.
– И так сотни лет, – добавил Джума.
– Какой ужас! – выдохнула Барбара.
– Запах, пот, испражнения сотен, вернее, тысяч тел. Крик стоял над этой пещерой днем и ночью, год за годом.
В пещеру вел широкий проход, но не столь широкий, чтобы несколько человек с мечами и ружьями, кнутами и дубинками не могли перегородить его. Дальняя часть зала терялась в кромешной темноте. И темнота эта тянулась вглубь на двенадцать миль. Не было из-под земли другого выхода, и никто – ни отчаянный смельчак, ни мудрец – ни при каких обстоятельствах не мог вернуться к свету, воздуху, еде, свободной жизни, любимой женщине. Выйти из пещеры можно было лишь покорным рабом.
– Как вы думаете, ваши предки покупали рабов? – спросил Джума.
– Нет, – ответил Флетч.
– Я уверена, что нет, – ответила Барбара.
Джума провел ногой по гладкому полу.
– Видите, как все получается.
– О чем ты? – спросил Флетч.
– Я-то уверен, что мои предки продавали рабов. Что хуже, продавать людей или покупать их?..» Отрывок из тридцать шестой главы романа «Еще Флетч?»
* * *
…Вновь Флетч стоял рядом с женщиной, потрясенной увиденным, опечаленной, с блестящими от слез щеками. Он тоже грустил, и тогда, и теперь, однако сейчас еще и кипел яростью, ибо до сих пор находились люди, использующие невежество толпы ради своих низменных целей, ради власти, ради…
Под крики «Права белых! Права белых!» Вольф закончил речь и отступил назад, со сложенными на груди руками.
К микрофону шагнул Крайгель.
Голос у него был более пронзительный, чем у Вольфа.
– С этой секунды я нарекаю это место «Лагерь Орания».
Ему ответил рев одобрения.
Флетч сомневался, что многие, да и вообще кто-то из слушателей знал, что означает Орания. В Южной Африке в Орании находилась штаб-квартира Движения сопротивления африканеров. Националистическая организация, выступающая за сохранение режима апартеида
Без сомнения, Крайгель хотел подчеркнуть, сколь высоко он ценит этот лагерь.
– Эй! – Флетч подтолкнул Кэрри. А когда она повернулась к нему, указал на Джека.
Джек вновь установил видеокамеру на треногу. А сам возился со звуковым пультом на скамейке у крыльца. Он уже надел наушники. И вертел какие-то диски.
Флетч вставил в уши затычки, последовав примеру Кэрри. Затем надел наушники. Свободные болтающиеся концы проводов он засунул за воротник.
Надела наушники и Кэрри.
Губы Крайгеля шевелилась, он энергично кивал, махал руками, но Флетч не слышал ни слова. Руки же слушателей то и дело взлетали вверх, они широко разевали рты, словно утки в пруду, ждущие, пока им бросят хлеба. Флетч ничего не слышал.
И тут Кэрри толкнула его в бок. Он проследил за ее взглядом.
Трех маленьких девочек, стоявших с женщинами, начало рвать.
На глазах у Флетча внезапно вырвало одну из женщин, к полному ее удивлению.
Двое мальчишек уже блевали, опустившись на колени.
Несколько мужчин вдруг схватились за животы. Повернулись. Попытались выбраться из толпы.
Их вырвало.
На крыльце молодой человек в форме повернулся на каблуках и скрылся в бревенчатом доме.
У Крайгеля посерело лицо. Губы его еще двигались, не как у оратора, а как у рыбы, вытащенной на берег.
Рука Вольфа застыла на полпути ко рту. Он изумленно посмотрел вниз. Подошел к поручню, ограждающему крыльцо.
Мощный поток блевотины вырвался у него изо рта.
Несколько мужчин, стоявших внизу, у самого крыльца, отпрыгнули назад. И все-таки не убереглись.
Многие из мужчин рухнули на колени, перед ними образовались лужи блевотины.
Другие блевали стоя, на головы, плечи, спины коленопреклоненных.
Крайгель угодил струей блевотины в микрофон.
Кэрри медленно повернулась к Флетчу. Ее глаза раскрылись еще шире.
Она улыбалась.
В нескольких шагах от них блевал Лири.
Кто-то блевал согнувшись, упершись руками в колени, кто-то катался по земле, прижав руки к животу. Некоторые стояли, застыв в полном изумлении, словно стальные столбы в поверженном ураганом лесу.
Джек повернул на пульте переключатель. Лампочки, перемигивающиеся на панели, погасли.
Джек снял наушники.
Притворившись, что по очереди чешет уши, вытащил затычки. Флетч и Кэрри сделали то же самое.
Кэрри схватила Флетча за руку.
Ее глаза горели огнем.
– Что такое? – спросил Флетч.
Она мотнула головой в сторону поверженных слушателей Крайгеля.
Позади, уставившись на них с отпавшей челюстью, стоял их друг – шериф Джо Роджерс.
Глава 15
– Нет, нет, нет! – Флетч отказывался верить своим глазам.
Он и Кэрри огибали поляну, на которой стояли, лежали, блевали слушатели Крайгеля, подбираясь к Джеку, который по-прежнему возился с электроникой.
Поначалу Флетч направился было к шерифу Джо Роджерсу.
Но тот ретировался за трейлеры, в лес.
– Говорю тебе, Кэрри, шериф здесь по делу. Записывает имена, номерные знаки. Ты знаешь, обычная полицейская работа. Иначе и быть не может.
– Почему же он убежал от тебя?
– Потому что я повел себя глупо. Он не хотел, чтобы я раскрыл его.
– Как бы не так! Я поверю в это, когда зубатка замяукает и залезет на дерево. «Зубатка» по-английски catfish – кошка-рыба
– Он здесь по долгу службы.
– Служит он в другом округе, мистер Флетчер, – процедила Кэрри. – В другом округе другого штата.
– Это Крайгель! – обратился к ним с крыльца Джек. – Вот уж кто может развести вонь, не правда ли?
– Кое-кто может, это точно, – ответил Флетч.
Вместе с Кэрри он поднялся на крыльцо.
– Как тебе это удалось? – спросила Кэрри. Похоже, ее мнение о Джеке начало меняться в лучшую сторону.
Каким-то образом, с помощью электроники, он заставил проблеваться едва ли не весь лагерь Орания.
– Удалось что? – Джек скручивал провода, тянущиеся от микрофона к динамикам, от пульта к микрофону.
– Вызвать столь живую реакцию слушателей, – пояснил Флетч.
– Я кое-чему научился. – Джек широко улыбнулся. – Как лишить людей возможности сопротивляться. Сто один способ.
– К примеру, загнать их в ревущий поток, – кивнул Флетч.
– С потоком было все в порядке, верно?
– Ты абсолютно прав.
Тем временем окончательно стемнело.
Флетч огляделся. Шериф был в сапогах, джинсах, рубашке.
Несколько автомобилей выехали из лагеря.
Над алюминиевыми крышами навесов горели лампы. Мужчины на поляне перед бревенчатым домом постепенно приходили в себя, обменивались сердитыми репликами.
– Ты слышал о Джеке Роджерсе? – спросил Флетч Джека.
– Да. Вы говорили о нем в машине. Ваш друг. Шериф. Правильно?
– Правильно.
– Я попытался кое-что выяснить насчет него.
– Выяснил?
– Он у нас по части принуждения. Кэрри повернулась к Флетчу, глаза ее широко раскрылись.
– К чему же он принуждает? – спросил Флетч. – И кого?
– Внутренняя служба безопасности, – пояснил Джек.
– И чем он занимается?
– Если некоторые из наших ведут себя не так, как положено, он с ними разбирается.
– Призывает к порядку?
– В определенном смысле. Это тайная организация. Должна быть таковой. Как вы говорили: «Глупцы не могут хранить секреты».
– Он их убивает? – Флетч почувствовал, что его сердце бьется чаще обычного. – Пристреливает их? Мы говорим о шерифе Джо Роджерсе?
– Да. Полагаю, иной раз и пристреливает. Но обычно душит. С помощью струны. В назидание остальным, знаете ли.
– О боже, – ахнула Кэрри. – Фрэнси!
– Поддерживает дух верности в войсках, – добавил Джек.
Флетч повернулся. Оперся о поручень.
– Флетч… – позвала Кэрри.
Двое мужчин, один в фартуке, второй – без, поднесли пылающие факелы к собранной на краю вырубки куче дров.
Мужчины, стоявшие плотной стеной перед крыльцом бревенчатого дома, разбились на кучки. Их камуфляжные брюки, кители, рубашки, башмаки покрывала блевотина.
Они о чем-то переговаривались, бутылки переходили из рук в руки. Сквозь вонь, идущую от туалетов и луж блевотины, легкий ветерок доносил до Флетча запах марихуаны. От группы к группе то и дело переходили один-два человека.
Флетч догадался, что они обсуждают свое внезапное недомогание. Они приходили в себя чуть ли не час.
По тихим голосам, подозрительным взглядам он догадался и о том, что они ищут «стрелочника», дабы возложить на него вину за происшедшее.
Если бы не привычка этих людей винить во всех своих злоключениях других, отметил Флетч, они бы сюда не приехали.
Так или иначе, алкоголь попадал в пустой желудок, всасывался в ослабленный организм.
Один из мужчин, лет сорока с небольшим, отделился от близко стоявшей группы и направился к крыльцу. Заговорил, глядя снизу вверх на Флетча:
– Ты ел фаршированный перец?
– Нет.
– Совсем не ел?
– Совсем.
– И ты не блевал. Я не видел тебя блюющим.
– Правильно. Я не ел. Меня не тошнило. Я не блевал.
Мужчина повернулся к группе, которую он только что покинул:
– Видите? Он не ел фаршированного перца. Он не блевал.
Из группы раздалось сердитое ворчание.
Мужчина зашагал к своим.
Флетч обернулся.
На крыльце стояли только Джек и Кэрри.
Кэрри, расправив плечи, взявшись руками за поручень, смотрела на вырубку.
Джек подсоединял идущие от динамиков провода к проигрывателю.
– Это еще зачем? – спросил Флетч.
– Мы собираемся потанцевать, – ответил Джек. – Вы любите танцевать?
– Буги-вуги.
– А вы умеете танцевать буги-вуги? – спросил Джек Кэрри. – Я бы хотел пригласить вас на вальс.
– Только не сегодня. – Кэрри бросила взгляд на покрытую лужами блевотины землю. – На такой площадке не растанцуешься.
– А, ерунда, – отмахнулся Джек. – Все равно придется спускаться с крыльца.
– Если я и спущусь, то не для того, чтобы танцевать, – отрезала Кэрри. – Флетч? Не пора ли нам ехать? Прямо сейчас?
– Ну, не знаю.
Из темноты до них донесся мужской голос.
– А кто этот Крайгель? Мне кажется, он иностранец.
– Англичанин, – ответили ему. – Представитель английского отделения нашей организации.
– Немец, – возразил кто-то еще. – Крайгель.
– Южноафриканец, – внес свою лепту четвертый мужчина.
– А по-моему, он просто голубой, – заметил тот, кто говорил первым.
Мужчины потянулись к костру.
– Флетч, давай откланяемся. И уберемся отсюда к чертовой матери.
– Как можно! – воскликнул Флетч, но в голосе его не слышалось веселья. – Танцы ведь только начинаются.
– Я думаю, на это стоит посмотреть, – вставил Джек. – Я про танцы.
Лири по-прежнему держался в нескольких метрах от Кэрри. Он уже пришел в себя.
– Незачем мне на них смотреть, – упорствовала Кэрри. – Я уже навидалась всякого.
– Побудь, пожалуйста, с Джеком, – попросил ее Флетч. – Мне надо отойти на минутку.
– Неужели тебе так приспичило, что ты не можешь потерпеть?
Джек поставил диск на проигрыватель, повернул верньер звука.
– Громкости достаточно?
– Я тебя не слышу, – ответил Флетч. – Музыка все заглушает.
Из динамиков гремел военный марш.
И тут же, словно марионетки на ниточках, несколько мужчин у костра замаршировали, махая руками с зажатыми в них бутылками. Угрюмость, написанная на их лицах, сменилась блаженством.
* * *
Флетч проскользнул между трейлеров и нырнул в лес. Он ничего не слышал, кроме шуршания опавших листьев под ногами да грома военного марша, доносившегося с вырубки.
И тут что-то стукнуло его по голове, повыше уха, из глаз посыпались искры.
Сбитый на землю, он откатился в сторону.
Шериф Джо Роджерс стоял над ним, сжимая в руке толстую палку.
– Дерьмо! – прорычал он, глядя на Флетча. – Зачем ты меня искал?
– А почему нет?
– Тебе не положено искать меня.
– Нельзя же убить меня только за то, что я искал вас, Джо.
– Еще как можно.
Шериф взмахнул дубинкой, целя в голову Флетча.
Но Флетч ловко схватил палку и потянул на себя. Шериф начал падать. Флетч ногой ударил его в низ живота.
И вновь откатился в сторону, чтобы шериф рухнул на землю, а не на него.
Флетч вскочил.
Шериф на мгновение застыл, лежа лицом вниз, широко расставив ноги.
– Ты намеревался убить меня, Джо? – Флетч дал шерифу пинка. – Ты намеревался убить и Кэрри. – Второй пинок по заднице, покрепче первого. – Поднимайся, негодяй. Я хочу видеть твою мерзкую физиономию.
Для мужчины таких габаритов шериф встал на удивление легко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17