Жизнь
такова, какова она есть, и больше никакова - ура!..
Смееется, пьет. Максим смотрит на него, отпивает полрюмки. Андрей Ни-
колаевич выпивает до дна.
Татьяна задумчиво смотрит на одинокую рюмку посреди стола, затем бе-
рет свою рюмку, пригубливает.
Ставит рюмку на стол, берет тарелку Виктора, сбрасывает на нее кости
с других тарелок, передает Максиму.
Татьяна (Максиму). Отнеси Дику, только смотри, чтобы он не подавился.
Максим. А если подавится?
Татьяна. Стукнешь его по загривку!..
Максим (скептически). А если ему это не понравится?
Татьяна. Залезешь на сосну! Еще вопросы есть?..
Максим. Никак нет, гражданин начальник! Разрешите идти?
Татьяна. Иди, клоун...
Максим берет тарелку, устанавливает ее на голове и удаляется в сад
изящной балансирующей походкой.
Татьяна собирает со стола посуду, ставит все на поднос, уходит через
холл.
Виктор и Андрей Николаевич остаются на веранде вдвоем.
Виктор (берет бутылку коньяка, Андрею Николаевичу). Будете?..
Андрей Николаевич. Пропущу... (Набивает трубку.) Виктор наполняет
свою рюмку, идет на галерею, залитую ярким послеполуденным солнцем, дос-
тает темные очки, протирает, надевает, закуривает сигарету.
Ведет себя подчеркнуто непринужденно.
Виктор (громко). Хорошо у вас здесь... (Отпивает глоток коньяка.) Я
тоже иногда думаю, а не плюнуть ли мне на все, купить домик где-нибудь
на берегу озера, завести конюшню, псарню с борзыми, пасеку...
Андрей Николаевич (раскуривает трубку). Что мешает?
Виктор. Одно проклятое словечко: завтра... Иногда мне кажется, что я
не живу, а только готовлюсь к жизни... понимаете?
Андрей Николаевич. Понимаю.
Виктор (допивает коньяк). Иногда думаю: неужели это и есть жизнь?..
Та самая единственная, неповторимая, та самая, которая дается один раз и
которую надо прожить так, чтобы потом не было мучительно больно?..
Андрей Николаевич. Увы...
Виктор (вздыхает). Конечно, вам смешно...
Андрей Николаевич. Смешно?.. С чего ты взял, что мне смешно?
Виктор. Думаете, вот, денег нахапал, решил о вечном подумать...
Резко отбрасывает окурок, идет на веранду, наливает рюмку, пьет.
Виктор. Смотрел по телевизору ваше интервью... Сталин, говорите, пос-
тавил грандиозный эксперимент, до него все было как бы в воображении, на
бумаге:
"Утопия", "Город Солнца", платоновское государство, а этот решил -
хватит в эти игрушки играть, вот вам ваше царствие небесное, здесь, при
жизни, в натуре!..
(Смеется.) Интересная мысль!.. Но самое смешное во всей этой истории
- покаяние!.. Не виноватая я - он сам пришел!.. (Хохочет.) А как же по-
койнички?..
По одному зэку под каждую шпалу?.. Извините, да?.. Ошибочка вышла?..
Так мы же ее исправляем, у нас же - реабилитация!.. Вставайте, покойнич-
ки, воскресайте, мертвые души, - все на смотр, поголовно, все двадцать
миллионов! Р-рав-няйсь!..
Смир-рна!.. По порядку номеров - рассчитайсь!.. Нале-во!.. Ша-ам
арш!.. И работать, работать, играть, плясать - карнавал в полный рост!
Свет!.. Музыка!..
А мы пока партийные денежки перепрячем подальше... И ведь нашлись же
идиоты, которые приняли все это за чистую монету...
Андрей Николаевич молча курит трубку.
Виктор. Что вы... молчите?.. Вы со мной не согласны?
Андрей Николаевич. Согласен.
Виктор. Да, конечно, все это слишком очевидно... Банально...
Андрей Николаевич (смотрит на него). Тебе-то, собственно, что до это-
го?..
Виктор. Просто противно...
Андрей Николаевич. Неужели?
Виктор. Не верите... (Усмехается.) Правильно делаете... (Наливает се-
бе рюмку коньяка, пьет.) Что он - Гекубе?.. Что ему - Гекуба? Н-да...
Пауза.
Виктор (заметно пьянеет). Все такие сделались храбрые, такие умные.
Как же - свобода!.. (Выходит на галерею, раскидывает руки, кричит.) Сво-
бода!.. (Вдруг сникает, бормочет.) Живу один посередине сада, огромного,
как полная свобода...
И даже если где-то есть ограда, то я сейчас искать ее не буду... (Уп-
рямо повторяет.) Не буду!.. Не буду!.. Азия наползает... Амеба... Тучи
саранчи...
Война с саламандрами... (Фальшиво напевает грубым голосом.) По выж-
женной равнине за метром метр идут по Украине солдаты группы "Центр"...
А, кстати, кто командовал группой армий "Центр"?
Андрей Николаевич (язвительно, с иронией). Гудериан.
Виктор (не замечая насмешки). Красивое имя.
Садится на ступеньки, достает из пиджака какую-то упаковку, выдавли-
вает капсулу на ладонь, проглатывает, поднимает очки на лоб, протирает
веки, приваливается к столбику веранды, закрывает глаза.
Андрей Николаевич выходит на галерею, докуривает трубку, выбивает зо-
лу.
Виктор (не открывая глаз, но совершенно трезвым голосом). Все. Надое-
ло.
Уезжаю...
Андрей Николаевич. Куда ты такой поедешь?
Виктор. В Канаду.
Андрей Николаевич. Ну, разве что в Канаду...
Виктор. Я анкеты привез. Поможете заполнить?..
Андрей Николаевич. Неси.
Виктор. Сейчас... Немного посижу и принесу... Язык ни в зуб ногой...
Засыпает, прислонившись к столбику. За сценой шум мотора, прочие бес-
порядочные звуки. Все стихает.
Появляется Антон. Беглый взгляд на спящего.
Антон (кивнув на Виктора, Андрею Николаевичу). А это что за дух?
Андрей Николаевич (помедлив). Это наш гость. Не буди его.
Антон (шепотом). Понял...
Тихо, на цыпочках, поднимается по ступенькам, идет на веранду. Андрей
Николаевич задумчиво вертит в руках трубку.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ Декорация та же, но вся площадка слегка развернута по
диагонали, так что холл приблизился к авансцене, а галерея отступила
несколько вглубь.
Ранний вечер. Яркие лучи предзакатного солнца освещают фигуру Викто-
ра, спящего на ступеньках, и насквозь простреливают веранду, где сидят и
пьют чай Александра Николаевна и Татьяна.
В холле Андрей Николаевич и Максим играют на бильярде, пьют пиво пря-
мо из бутылок. Антон тоже пьет пиво и следит за игрой.
Разговор в холле и на веранде идет параллельно и независимо.
Александра Николаевна. Фонд выглядит ужасно, просто безобразно: леп-
нина в потеках, краска клочьями, в вестибюле обвалился потолок, торчат
балки, дранка, все гнилое... Особняк Белобородовых - подумать только!..
Татьяна. А почему это они должны приводить в порядок наши достоприме-
чательности?..
Александра Николаевна. Я как-то была в этом доме при коммунистах - и
то такого не было...
Татьяна. Правильно: потому что его занимал райком партии.
Александра Николаевна (вздыхает). Н-да, может быть, зря мы их так ру-
гаем, может быть, не все было так плохо, а, Таня?
Татьяна. Мне трудно судить, я ведь действительно во все это верила...
Впрочем, что теперь вспоминать...
В холле идет игра. Максим и Андрей Николаевич неспешно ходят вокруг
бильярда, высматривают шары, примериваются, бьют. Антон увлеченно следит
за игрой.
Он ни за кого не болеет, его увлекает сам процесс.
Антон. Макс, вон, гляди - отличный шар!
Максим (кивает головой). Угу... (Бьет, мажет.) Был...
Антон (возбужденно). Отец, во, гляди - прямой!
Андрей Николаевич (примеривается, бормочет). Знаешь первый пункт ус-
тава израильской армии?.. (Отказывается от удара, высматривает другой
шар.) Антон. Не...
Андрей Николаевич. Не давать советов главнокомандующему хотя бы во
время боя...
(Бьет, вынимает шар из сетки.) Антон (хохочет). Отлично!..
Гы-гы-гы!.. (Достает из бара бутылку пива, срывает пробку, пьет.) На ве-
ранде.
Татьяна. А что перевод?
Александра Николаевна (машет рукой). Слезы... За этот еще деньги не
пришли, новых с русского пока нет, пришлось взять что было: с французс-
кого на русский - что-то о ценных бумагах... Облигации, акции, проценты,
дивиденды.
Подготовительные материалы к семинару - шесть тысяч за страницу...
Рублей.
Татьяна. Издевательство...
Александра Николаевна. Три буханки хлеба.
Татьяна. Все равно.
Александра Николаевна. Вы не знаете, что такое голод... А у нас на
колхозном рынке в тридцать первом году человеческим мясом торговали...
Татьяна молчит.
Александра Николаевна. И покупали... Кто-то, может, и в самом деле не
догадывался, а кто-то знал, но делал вид, что не знает... (Пауза.) Витя
там не простудится? Ты знаешь, с этими весенними сквозняками шутки пло-
хи...
Татьяна. Ты права... (Громко, в холл.) Антон!..
Антон. Да, мама!..
Татьяна. Возьми плед, прикрой нашего гостя!..
Антон. Понял!.. (Стремительно поднимается по лестнице на второй
этаж.) Андрей Николаевич (бьет, вынимает шар, опять бьет, опять вынима-
ет). Н-да, Макс, не судьба, видно, нашему теляти да вовка зъисты!..
(Бьет, мажет.) Максим (примеривается). Не хвались, идучи на рать, а хва-
лись, идучи с рати...
(Бьет, мажет.) Андрей Николаевич (примеривается). Нэ кажи гоп...
(Бьет, вынимает шар.) Однако, партия!..
По лестнице с пледом спускается Антон.
Андрей Николаевич. Следующий!..
Антон (с азартом). Сейчас!
Проходит через веранду, тихо приближается к Виктору, накрывает его
пледом, закутывает, подтыкает со всех сторон.
Виктор (сквозь сон). Отвяжись... Отвали, я сказал... Кострома, стоян-
ку готовь...
(Беспокойно двигается, шевелит руками, как бы обирая, ощупывая себя,
и, нашарив под мышкой рукоятку пистолета, успокаивается, засыпает.) Ан-
тон осторожно, на цыпочках, удаляется.
В холле Максим садится за пианино, перебирает клавиши, напевает ка-
кую-нибудь песенку на испанском или на французском языке.
Александра Николаевна. Им, конечно, нужны переводчики-синхронисты...
Для переговоров, для перевода докладов, да и просто для общения после
работы... В ресторане, в театре... Но они набирают бойких длинноногих
девах с тремя-четырьмя курсами филфака...
Антон (проходя мимо). Увы, тетя Шура, это в порядке вещей!..
Александра Николаевна (вздыхает). Я понимаю... Я все понимаю... Поря-
док вещей...
Вещей... Люди - вещи.
В холле Андрей Николаевич собирает шары, выставляет пирамидку. Антон
берет кий, мелит кончик, устанавливает ударный шар, разбивает.
Андрей Николаевич (ходит вокруг стола, высматривая шар). Рискуешь,
дружок...
Антон. Кто не рискует, тот... (Достает из бара бутылку пива, срывает
пробку, пьет из горлышка.) На галерее просыпается Виктор. Осматривается,
ощупывает плед, наконец-то вспоминает, где он. Поднимается, перебрасыва-
ет плед через руку, подходит к застекленной стенке веранды и сквозь
стекло смотрит на все, что происходит в доме.
Вся сцена погружается в полумрак, а когда свет включается вновь, за
столом на веранде остается только Татьяна.
Она занимается каким-то мелким ремонтом: пришивает пуговицу к рубаш-
ке. Ей сейчас двадцать три года.
Виктор стоит на прежнем месте и смотрит на нее сквозь стекло. Он в
джинсах, выцветшей рубашке цвета хаки, за плечами полупустой вылинявший
рюкзак.
Виктор (тихо стучит пальцами по стеклу). Тук-тук!.. К вам можно?..
Татьяна (вздрагивает, поднимает голову). Ох, Вик!..
Виктор (дурачится). Блю-у кана-ари - вик-вик-вик - па-ра-ра-ра-ра!..
Входит на веранду, сбрасывает на пол рюкзак, подходит к Татьяне, нак-
лоняется, обнимает ее, целует в подставленную щеку.
Виктор. Господи, Таня, как я устал!.. (Обходит стол, падает в крес-
ло-качалку.) Но я хорошо устал, я по делу устал... (Выставляет растопы-
ренную пятерню, загибает пальцы.) Казань, Горький, Харьков, Кишинев - и
все за две недели!..
Татьяна. И как?
Виктор. Великолепно!.. Потрясающе!.. "Шива гневающийся", "Наполеон и
Жозефина", пепельницы улетали с лотка как... мухи с сахарной головы при
появлении гоголевской ключницы... Конечно, с распятиями, волхвами, Хрис-
том были проблемы, но... как бы невзначай, из-под полы... Они же там ни-
когда ничего подобного даже не нюхали - край непуганых идиотов, ей бо-
гу!..
Татьяна. А как местные власти на это смотрят?
Виктор. Да как везде - даешь милиционеру червонец и час торгуешь без
всяких проблем... Потом тебя забирают и ведут в отделение: кто? откуда?
покажите товар?.. И тут им сразу всем по пепельнице, барельеф "железного
Феликса" на стенку и прочие мелочи... В общем, раздача слонов... И так
каждый раз, в каждом городе - даже приедается это однообразие приемов,
даже таксы везде одинаковые, как будто они все сговорились!.. (Замолка-
ет, откидывается на спинку кресла, закрывает глаза.) Татьяна. И много ты
заработал?..
Виктор (не открывая глаз). Машину... "Тройку".
Татьяна молчит.
Виктор (продолжает говорить, не открывая глаз). Конечно, надо ее еще
купить, получить права, но это уже мелочи... Может, через Андрея Никола-
евича, через Союз писателей, разумеется, не безвозмездно...
Татьяна (сдержанно). Я не думаю, что он на это пойдет...
Виктор (небрежно). Ну, не он, так другой - какая разница? Далеко не
всем писателям нужна машина... из тех, кто может ее купить!.. А есть и
такие, кто имеет право, но не имеет достаточных средств - я куплю у него
это право, точнее, место в очереди!..
Татьяна (холодно). Как ты себе это представляешь?
Виктор (с легким раздражением). Элементарно: машина стоит семь тысяч,
я даю господину писателю десять - и все довольны!.. Сейчас это делается
запросто...
Татьяна. Если так, то конечно...
Виктор (продолжает уже спокойнее). Могут, конечно, заинтересоваться:
откуда у оператора газовой котельной такие деньги - есть у нас такая
служба, где работают любители поинтересоваться насчет чужого кармана...
(Жестко.) Сунуть свой нос туда, куда их никто не приглашал... А мне, мо-
жет быть, родственники помогли, тесть в Анголе два года отпахал и решил
помочь молодой семье встать на ноги!..
(Короткая пауза.) Можно было бы чуток повременить и взять "Волгу", но
уж больно она приметная... Так что на первое время хватит и "Жигулей"...
Согласна?..
Татьяна. Согласна.
Пауза.
Виктор (покачивается в кресле). Конечно, дело надо ставить шире... Не
отправлять багажом коробки с товаром, а лить все на месте... Снять под-
вальчик, нанять ребят, поставить над ними своего человека, а отсюда пос-
тавлять только формы...
Татьяна. Но ведь надо их научить...
Виктор (отмахивается). Ерунда!.. Готовить жидкий алебастр и разливать
его по формам - велика премудрость!.. Обезьяна справится... (Усмехает-
ся.) Человекообразная...
Пауза.
Виктор. А как вы здесь жили без меня?.. Не скучали?..
Татьяна. Скучали...
Виктор (с добродушной иронией). Но не очень, как я чувствую...
Татьяна (с готовностью подхватывает). Да, если честно, то время прош-
ло как-то незаметно... На участке так много работы: только собрали пос-
леднюю клубнику, как надо уже обрабатывать кусты, обрывать усы, ботву...
Виктор (почти не слушает). Ботва... Хорошее словечко: вот это, мол,
дело, а все остальное - ботва!.. Ну и как, оборвали?
Татьяна. Оборвали.
Пауза.
Виктор. Что еще?
Татьяна. Неделю шел дождь, ветром сорвало пленку с парника, пришлось
все натягивать заново...
Виктор. И как, успешно?.. натянули?
Татьяна (сдержанно, с легким недоумением в голосе). Натянули.
Виктор (потягивается в кресле). А в Кишиневе такая жарища... На база-
ре яблоки, груши, дыни, арбузы... Я два контейнера в самолет загрузил,
чтобы на себе не тащить... Надо будет вечером в аэропорт прокатиться,
забрать... Устроим пир, там еще бочонок вина, три фляги с коньяком...
Шашлыков наделаем, поедем на озеро, костер разведем - повеселимся!..
Татьяна (спохватывается). Ты голодный, наверное?
Виктор. Да так, нечувствительно... В самолете кормили.
Встает, прохаживается по веранде, хрустит пальцами.
Татьяна. Не хрусти, ты же знаешь, я не люблю.
Виктор. Прости... (Подходит к ней.) А если бы ты знала, как я соску-
чился...
(Опускается на пол, кладет голову ей на колени.) Все эти гостиницы,
вокзалы, аэропорты, камеры хранения, кабаки... Как меня тошнило от этого
убогого шика!
Татьяна (заботливо). Ты не очень много пил?
Виктор (с закрытыми глазами). Да так, слегка, вечерами, чтобы рассла-
биться...
Все время в напряжении, надо же как-то сбросить...
Татьяна. Да, конечно...
Виктор. Через год квартиру купим... Трехкомнатной, наверное, будет
маловато, как ты думаешь?..
Татьяна (равнодушно). Не знаю...
Виктор (продолжает, не замечая ее тона). Лучше, я думаю, четырех-ком-
натную с большим коридором, чтобы Антон мог кататься на велосипеде...
Татьяна (гладит его по волосам, смотрит куда-то в пространство). В
новых квартирах таких коридоров, наверное, не бывает...
Виктор (продолжает мечтать вслух). Родим Антону братика или лучше
сестренку...
Оно как-то лучше, когда мальчик и девочка, особенно когда мальчик
старше, согласна?..
Татьяна (стирает слезу со щеки). Согласна...
Виктор. Я уже почти не боюсь... Еще вначале боялся, все-таки два с
половиной года на атомной лодке, это не хухры-мухры, там почти все лы-
сые, особенно мичмана-сверхсрочники, да и вообще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9