.. Жеку Поспелова!.. Прямо на Брод-
вее. Бросился, обнимает:
Витюша, родной, ты тоже, да?.. Нет, говорю, я не тоже... Я - другое
дерево...
Смех!.. (Смеется.) Татьяна молча смотрит на него, держа в руках пап-
ку.
Виктор резко обрывает смех.
Виктор (нервно). Ну, давай, давай, руководи!.. Что - туда, что - сю-
да...
Быстренько накрыли, налили - чего возиться, а?.. Коль жизнь осудит?..
Костю заодно помянем...
Татьяна (медленно). Ты очень изменился, Вик.
Виктор (полушутливо). Неизменен только Бог, ибо Он вмещает в себя
все.
Татьяна (в тон ему). До Бога тебе далеко.
Виктор. И высоко... Да я и не стремился: высоты боюсь... Падать
больно...
(Смеется.) Татьяна. Неси чашки на кухню.
Виктор (с легким наклоном головы). Слушаю-с!..
Татьяна (с усмешкой). И не паясничай - выставлю!..
Виктор. Слушаю-с!..
Легким небрежным движением сбрасывает плащ, шарф, остается в дорогом,
прекрасно сшитом, но изрядно потасканном костюме. При этом никакой не-
ряшливости: пиджак и брюки тщательнейшим образом вычищены и отутюжены.
Черная рубашка, узкий белый галстук, тусклый блеск серебряных запонок.
Черная нарукавная повязка падает на пол, Виктор поднимает ее и, недолго
думая, сует в карман пиджака.
Татьяна. Давай, я повешу!..
Виктор. Возьми... (Передает ей плащ.) Татьяна. И шляпу...
Виктор. Да-да, конечно... (Снимает шляпу с гвоздя, передает ей, она
идет в холл.) Виктор (вслед ей). Минуточку!..
Татьяна (останавливается, оборачивается). В чем дело?
Виктор (идет к ней). Телефон...
Татьяна протягивает ему плащ, он достает трубку, кладет ее в карман
пиджака.
Виктор (мрачным голосом). Связь в движении - движение к успеху.
Татьяна идет в холл.
Виктор смотрит ей вслед.
Виктор. Таня!
Она оборачивается, смотрит на него.
Виктор (нерешительно, но в то же время с каким-то внутренним убежде-
нием). Я, кажется, вычислил, кто мог это сделать. Я еще не могу сказать,
что я уверен на все сто, но процентов на семьдесят - да...
Татьяна. Те, которые звонили?..
Виктор. Да господь с тобой!.. Здесь все сложнее: нужно одним, а, воз-
можно и не одним, звонят другие, организуют третьи и так далее - длинная
цепочка...
Татьяна. И в самом ее конце стоит человек с пистолетом?
Виктор. Да... Он умеет только нажимать на курок, и ему нужно знать
только две вещи: время и место.
Татьяна. Все как в кино... ничего нового. (Собирается идти.) Виктор
(подходит к столу, наливает рюмку коньяка, быстро пьет). А ты хотела бы
узнать поподробнее, да?.. Имена, адреса, телефоны?.. О-хо-хо!.. (Смеется
нервным, немного саркастическим смехом.) А если я знаю, а?.. Если я их
видел?..
Сегодня на кладбище?.. Кино, да?.. Крестный отец!.. Коза ностра!..
(Фальшиво напевает какой-нибудь популярный мотив из репертуара Адриано
Челентано.) Танька, господи, если бы ты знала, как я жил последние пят-
надцать лет!.. (С ироническим пафосом.) Как я прожил свои лучшие годы...
(Фальшиво напевает.) Мы года щелкали словно семечки - о-хо-хо!..
Нет-нет, я не плачусь: ах, жизнь прошла мимо - наоборот: все эти годы я
жил как хотел!.. Правда, вот семейством не обзавелся, упустил как-то в
общем потоке жизни - пришлось, так сказать, пожертвовать тихими семейны-
ми радостями, положить их, выражаясь высоким штилем, на алтарь Герме-
са!..
(Смеется.) Во имя чего?.. Ах да, чуть не забыл, я же эгоист... Байрон
недоделанный!.. (Смеется.) А что мне еще оставалось?.. (Наливает себе
еще рюмку, быстро выпивает.) Татьяна (сухо). Может быть, остановишься?..
Ты ведь, насколько я помню, зарок дал: за рулем - ни капли?
Виктор. Сам дал - сам взял... Мой зарок, что хочу с ним, то и делаю!
Короткая пауза.
Виктор как будто сбился с мысли и пытается вновь поймать ее.
Виктор (спохватывается, продолжает). Были, конечно, варианты... Во
всех смыслах.
И так, пока со стороны, вроде ничего, а в руки возьмешь, посмотришь
поближе - не то... Даже на работу один раз устроился, в одну техническую
контору, на полный рабочий день, в отдел роботизации - тоска и, главное,
полнейшая бессмыслица, дичь!.. Но опыт есть...
Татьяна. У меня рис переварится...
Виктор (потухшим голосом). Ах, рис... да-да, иди, конечно...
Татьяна уходит.
Виктор садится в кресло-качалку, закуривает, смотрит в потолок,
что-то бормочет.
Виктор (смотрит на икону). И кому все это нужно, Господи?.. Не зна-
ешь? Какой же ты тогда Бог?.. Или знаешь, но молчишь? Тоже нехорошо...
Не гуманно. Или мы чего-то не понимаем... Или, наоборот, все понимаем,
но нам просто наплевать, а?.. Некоторые, правда, еще трепыхаются, пыжат-
ся, делают возмущенное лицо, но мы-то знаем, что это все мура, и они
знают, что мы знаем... И чего тогда стоит это лицо?..
Приподнимается в кресле, дотягивается до бутылки, выплескивает в рюм-
ку остатки коньяка, отпивает глоток, задумчиво рассматривает рюмку, вер-
тя ее в пальцах. Заметно, что коньяк начинает постепенно действовать,
заметно также, что состояние легкого, но постоянного опьянения для Вик-
тора привычно.
Виктор (разговаривает сам с собой, смотрит на икону). Опять вчера
снилось, будто идем мы по мелководью среди редкого камыша, Антон еще ма-
ленький, годика два, и я несу его на плечах, а она идет чуть поодаль и
как бы сама по себе, камыш руками раздвигает, а он шуршит, шоркает
листьями на ветру, и мы все идем, идем...
Во время этого монолога из сада на галерею поднимаются Андрей Никола-
евич и Максим.
Услышав за спиной скрип половиц, Виктор быстро отбрасывает рюмку,
вскакивает, оборачивается к двери и выхватывает из-под мышки пистолет.
Виктор (коротко, негромко). Cтоять!
Андрей Николаевич и Максим останавливаются в дверях.
Немая сцена.
Первым приходит в себя Андрей Николаевич.
Андрей Николаевич (настороженно). Что за шутки, Виктор?
Виктор (облегченно вздыхает, опускает руку с пистолетом). Извините,
Андрей Николаевич, нервишки совсем ни к черту... (Привычным движением
забрасывает пистолет в кобуру под мышкой.) Уже, знаете, рефлекс...
Андрей Николаевич и Максим входят на веранду, постепенно оправляясь
от легкого шока.
Андрей Николаевич (подходит к Виктору, протягивает руку). Здравствуй!
Виктор (пожимает его руку). Здравствуйте, Андрей Николаевич!
Максим. Здорово, Вик!
Виктор. Привет!
Обмениваются крепким дружеским рукопожатием.
Андрей Николаевич (усмехается). И какая встреча! Какой прием!
Максим. По первому разряду - на высшем дипломатическом уровне!
Андрей Николаевич. Покажи хоть игрушку, похвастайся!..
Виктор (тоном провинившегося школьника). А вы на меня не сердитесь?
Только честно...
Передает Андрею Николаевичу пистолет.
Он берет его, осматривает.
Андрей Николаевич (трудно понять, серьезно он говорит или нет). Сер-
димся. И даже очень. А что мы, по-твоему, радоваться должны?
Быстрым профессиональным движением вынимает обойму и выщелкивает пат-
рон из патронника.
Андрей Николаевич. И разрешение есть?
Виктор (хмуро). А как же?.. Конечно, есть...
Андрей Николаевич (возвращая ему пистолет без патронов). Чтим, зна-
чит, Уголовный кодекс... (Опускает обойму и патрон в карман рубашки.)
Будешь уезжать - отдам. А то сам говоришь: нервишки... И опять же (кива-
ет на пустую бутылку) коньяк.
Виктор. А это, знаете, так как-то... Непроизвольно. Само собой... Вы
не беспокойтесь, у меня в машине есть... "Ахтамар". Настоящий, оттуда...
Я принесу!.. (Порывается идти.) Андрей Николаевич. Не суетись, Витя, ты
в гостях... (Чуть приблатненно, цыкнув зубом.) Макс, это чмо думает, что
для нас какой-то паршивый коньяк дороже старой мужской дружбы...
Максим (истошно, закатив глаза). Он что, нас за поцев держит!..
Виктор вздрагивает от неожиданности и даже отступает на полшага на-
зад. Максим хохочет.
Виктор (ухмыляется). Дурак ты, боцман, и шутки твои - дурацкие.
Смеются.
Андрей Николаевич. Как тебя сюда занесло? Каким ветром?..
Виктор (серьезно). Печальным ветром, Андрей Николаевич, похоронным...
Андрей Николаевич. Ты его знал?
Виктор. Знал, конечно... Мы же все из одной компании, из одного клас-
са. 10 А.
178 школа Приморского района. Так что вот так... Такие дела.
Из холла входит Татьяна со стопкой тарелок.
Татьяна. Кто здесь орал? Макс, ты?..
Максим. Мы выражали радость по поводу встречи.
Татьяна. Я понимаю - радость была велика и безудержна.
Андрей Николаевич. Недержание радости.
У Виктора в кармане пиджака верещит зуммер.
Виктор (достает трубку). Извините... (Выходит на галерею.) Шаня?..
Ну, что там у вас?.. Уходит?.. Не может быть!.. Засветиться боитесь?..
Отстаньте, дайте ему оторваться... Вы где сейчас?.. На шестьдесят вто-
ром?.. Отлично - пусть отрывается... (Смотрит на часы.) На сорок девятом
километре переезд - там сейчас скорый пойдет, а потом ему навстречу то-
варный... Понял?.. Умница... С Михой держите связь... Нет, на переезде
не надо...Удачи!..
Опускает трубку в карман, спускается в сад, уходит.
Писк сигнализации, затем хлопок дверцы машины, шаги.
Появляется Виктор. В одной руке он несет бутылку коньяка, другой за-
совывает пистолет в кобуру под мышкой.
На веранде тем временем накрывают на стол.
Расставляют тарелки, чашки, Максим достает из буфета другие рюмки,
одну передает Татьяне, она ставит ее на отдельную тарелочку посреди сто-
ла, кладет рядом кусок хлеба. Андрей Николаевич приносит из бара бутылку
коньяка, ставит посреди стола.
Во время всех этих приготовлений перебрасываются короткими и как бы
ничего не значащими фразами.
Татьяна. Андрей, только не увлекайся! У тебя уже и так губы синие.
Андрей Николаевич. Это ничего не значит, я прекрасно себя чувствую...
Татьяна. Это сейчас, а что будет под утро?..
Андрей Николаевич. Ничего не будет, перестань...
Татьяна. Ты каждый раз так говоришь, и каждый раз меня мучает бессон-
ница... Ты ворочаешься, стонешь, а мне каково лежать рядом и слушать все
это?
Андрей Николаевич. Ничего страшного - это сны.
Татьяна. Но ты стонешь так, словно тебя мучают кошмары.
Андрей Николаевич. Кошмары?.. Даже если и так - что в этом такого уж
страшного?
Обычная вещь.
Татьяна. С тобой бесполезно говорить.
Андрей Николаевич. Я не вижу предмета для разговора.
Из холла появляется Максим с большим подносом.
На подносе две кастрюли, сковорода и прочее.
Максим. Интересно, успели они в город до грозы или она их прихватила?
Андрей Николаевич. Успели - не успели... Какая разница?..
Максим. Я помню, ты рассказывал, как у вас в деревне лошадь молнией
убило... В поле, в степи...
Андрей Николаевич. Сравнил!.. В огороде бузина, а в Киеве - дядька...
Татьяна. Мы садимся?.. Где Вик?
Виктор (входит). Я здесь.
Подходит к столу, ставит бутылку коньяка.
Виктор. Где мое место?
Татьяна (указывает на один из стульев). Здесь.
Виктор. Спасибо.
Садится.
Андрей Николаевич наполняет рюмки, начав с той, что стоит в центре
стола.
Виктор (поднимает рюмку). Костя, Костя... Ну, что тут скажешь...
Татьяна (держит рюмку). Не надо ничего говорить.
Все встают, молча пьют, садятся.
Максим (ест). Как дела, Вик?
Виктор (уклончиво). По-разному... Жизнь - рулетка. А у тебя?
Максим. Тоже по-разному... От заказа до заказа. Вот делал в прошлом
году скульптурные портреты датских королей для казино в Копенгагене...
Виктор. У них что, своих мастеров не нашлось?
Максим. Это рельефы, сложная техника... Разучились, утратили школу...
Виктор (насмешливо). Социалистический реализм?
Максим. Социалистический, капиталистический - какая разница?.. Сло-
ва... Просто они больше платят.
Виктор (берет свою бутылку). Попробуем этого? (Открывает.) Максим.
Отчего бы и не попробовать - наливай!
Андрей Николаевич (прикрывает свою рюмку ладонью). Cпасибо, у меня
еще есть.
Татьяна. У меня тоже.
Виктор наполняет рюмки.
Виктор. За хозяев!
Андрей Николаевич (насмешливо, сдержанно). Благодарю.
Виктор (поднимается с рюмкой в руке). И еще я хочу сказать...
Татьяна (негромко). Вик!..
Виктор (слышит, но не обращает внимания). Я сейчас как во сне... Все
так переменилось вокруг: многие уехали, кто-то спился, кто-то умер -
царство небесное! - записную книжку читаешь как святцы... как синодик...
(Замолкает, осматривается, словно хочет еще раз убедиться в матери-
альности окружающей обстановки.) А здесь у вас все как было... Потрясаю-
ще... Вроде все обыкновенно, даже, может быть, слишком обыкновенно, вот
эти голые еловые веточки, игрушки, сад за стеклами - но вот это-то как
раз и берет за душу, за живое... Японское искусство. Икебана...
Татьяна. Ви-ик!.. Ау-у!..
Виктор (словно спохватившись). Нет-нет, другое... "Марсианские хрони-
ки".
Бредбери. Вторая экспедиция... Итак - за хозяев!
Пьет, садится. Остальные пригубливают.
Обед продолжается в тишине.
Татьяна (встает). Суп съели?.. Давайте тарелки!.. (Собирает тарелки,
Максиму.) Макс, отнеси на кухню!..
Максим берет стопку тарелок, уходит.
Виктор (приглушенным голосом). А Макс, что, так и не женился?
Андрей Николаевич. Пытался - не вышло.
Виктор. То есть?..
Татьяна. Андрей!..
Андрей Николаевич (не реагирует). Познакомился с одной дивчиной -
журналисткой из Винницы, симпатичная, умница, прожили они тут лето во
флигеле, заявление в ЗАГС подали, а потом повезла она Макса в свою де-
ревню на смотрины... К родичам, под Винницу. А там как вышли они из ав-
тобуса, теща как увидела: батюшки, нэгр! - и в обморок!.. Инсульт.
Виктор. Ее что, не предупреждали?
Андрей Николаевич. Какое там: писали! даже фотографию посылали, прав-
да, черно-белую... Те: да-да, доченька, привози!.. А как живого увиде-
ли... Дикари.
Приближаются шаги Максима.
Андрей Николаевич умолкает.
Татьяна начинает раскладывать по тарелкам второе.
Виктор (едва сдерживается, чтобы не расхохотаться). Отелло!.. Арап
Петра Ве-ве-ликого!.. (Хохочет.) Татьяна (строго). Да как ты можешь!.. У
человека такое горе...
Виктор хохочет во весь голос, но при этом смех его становится нес-
колько искусственным, нарочитым.
Входит Максим. Смех резко умолкает, а сам Виктор вдруг как бы цепене-
ет, замирает, глядя в пространство, туда, где находится некая точка, ви-
димая только ему.
Максим. Вот смотрю на тебя и никак не могу понять, изменился ты или
нет?
Виктор (по-прежнему глядя в пространство). А что тут понимать? Седи-
на, морщины, мешки под глазами, склеротический румянец - посмотри и уви-
дишь... Старость.
Максим (садится). Я не об этом...
Виктор (отстраненно). Каким в колыбельку - таким и в могилку... Об
этом?
Машинально, ни на кого не глядя, наливает себе рюмку коньяка.
Татьяна. Ешьте, остынет!..
Виктор (поднимает рюмку, рассматривает ее на свет). Знаешь, Макс, я
ведь и сам не могу понять... Поживите, говорит, с мое, молодой человек,
и я посмотрю, как вы изменитесь... Что он имел в виду?.. Это ведь ваш
коллега, Андрей Николаевич, может быть, даже друг... За дружбу! (Пьет.)
Тишина за столом. Все едят, кроме Виктора.
Андрей Николаевич (громко). Прекрасная курица!
Татьяна. Не суховата?
Максим. Нисколько.
Виктор молча берет куриную ножку, ест.
Виктор (бормочет). Да, ничего... вкусно...
Максим (встает из-за стола, вытирает салфеткой пальцы и губы). Заме-
чательный обед! Спасибо, Таня!..
Татьяна. А чай?
Максим. Попозже, если не возражаешь?
Татьяна. Как хочешь, дело твое...
Андрей Николаевич (встает, отставляет тарелку). Спасибо!..
Татьяна. На здоровье!
Виктор (отодвигает почти не тронутую тарелку). Извини, не могу
больше... Все очень вкусно, но никак...
Татьяна. Ты не болен?..
Виктор. Нет-нет, просто устал... Такое чувство, будто я опять на под-
лодке, в автономке, в кругосветке... Глазами смотришь, понимаешь, что
все вкусно, а начинаешь есть - как бумага...
Татьяна. Сходил бы ты к врачу...
Виктор (отмахивается). Оставь, глупости все это...
Встает, наполняет свою рюмку, доливает Максиму и Андрею Николаевичу.
Виктор (держит рюмку). Андрей Николаевич, помните, я написал рассказ,
даже почти повесть: глухой хутор, темные срубы на гранитных валунах, лу-
чина, каморка, зыбка с младенцем, ундина за прялкой, лесные братья с
трофейными автоматами - тогда еще было в моде жестокое прибалтийское ки-
но - помните?..
Андрей Николаевич. Смутно.
Виктор. Вы мне еще тогда сказали: молодой человек, когда из автомата
очередью стреляют по посуде, звона разбитого стекла не слышно - помни-
те?..
Андрей Николаевич. Ну, допустим... Что дальше?
Виктор (оживленно). А то, что вы были правы! Я лично проверял - не
слышно!.. Вот он - реализм!.. А мы ведь все тогда были романтики: "Шум и
ярость", "Степной волк", портрет Хэмингуэя... Предлагаю выпить за реа-
лизм, капиталистический, социалистический - все равно, да, Макс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9