– Снегу навалило! Наверное, за сутки высыпала годовая норма, – сообщил он, возвратившись в дом с охапкой дров. – Сегодня уже поздно, а завтра снова возьмемся за лопаты.
– Нам обоим свежий воздух не повредил бы, – откликнулась Бетти с отсутствующим видом. – Будем надеяться, что снега больше не будет, и подъездная дорога станет пригодна для движения прежде, чем…
– Прежде, чем ваш жених успеет узнать, что мы здесь весьма мило провели время в уединении.
Девушка гневно сверкнула глазами.
– Я уже неоднократно повторяла вам, что Бен все поймет. А вы говорите так, будто я намеренно приехала сюда, чтобы…
– Испытать то удовольствие, которого он вам дать не может, так? – предположил Симон.
– Что? Нет! Вы отлично знаете, что я подразумевала совсем другое.
Симон ушел наверх, насвистывая какую-то бравурную мелодию. Так, по крайней мере, показалось Бетти.
О, как ей хотелось сбить с него спесь!
Они приняли мудрое решение съесть сначала скоропортящиеся продукты, а консервы оставить на потом. На ужин Бетти намеревалась приготовить фрикасе из цыпленка.
– Пахнет аппетитно, – одобрительно заметил Симон, принюхиваясь. – Моя помощь нужна?
Девушка покачала головой: все необходимое она уже положила в кастрюлю, добавила немного соли и специй. Хорошо бы чуть-чуть вина… нет, лучше не вспоминать о нем.
Небо заволокло тучами, в кухне потемнело, и обстановка стала интимной. Элизабет собралась с духом, чтобы довести до сведения Симона: предстоящая ночь не будет повторением предыдущей. Ее озабоченность резко контрастировала с беспечностью гостя, с явным удовольствием уплетавшего ужин, в то время как она на еду даже смотреть не могла.
– Вы не голодны? – удивился он, видя, как девушка отодвигает от себя тарелку.
– Нам следует кое-что обсудить, – твердо заявила Элизабет, наконец-то отважившись на разговор. – Насчет ночи…
Симон молчал, терпеливо ожидая продолжения.
– Уверена, мы оба понимаем, что будет не очень… благоразумно… – Ей показалось, что слова звучат не так жестко и решительно, как нужно, а, наоборот, чересчур мягко. – Спать вдвоем в одной кровати. Полагаю, этой ночью вам следует остаться внизу, а я займу спальню. Назавтра поменяемся местами. Может, повезет с погодой, и мы выберемся из плена раньше, чем предполагаем.
– Кофе хотите? – жизнерадостно поинтересовался Симон, убирая тарелки и приборы со стола.
Хорошо, она сказала то, что хотела, и он не ерничал, как обычно. Элизабет надеялась, что испытает облегчение, так как готовилась к этому разговору целый вечер, но не только не успокоилась, а даже наоборот. Она хотела спросить, согласен ли он с ее предложением, но передумала, рассудив, что Симон может истолковать этот вопрос как неуверенность в принятом ею решении.
Гость помыл посуду и принялся дотошно расспрашивать Бетти о ее бабушке и дедушке, о том, как они жили на этой ферме. Отвечая на вопросы, она понемногу расслабилась: слушатель попался благодарный. Вечер пролетел незаметно. Пора спать.
– Я… я пойду наверх, – пряча глаза, промямлила Бетти. – Если понадобится, горячая вода на плите.
Бетти поднялась и решительно направилась к лестнице. Ей хотелось продемонстрировать уверенность, потому что она чувствовала себя в присутствии Симона неуклюжей и уязвимой, как подросток.
В спальне было тепло, горел камин: причудливо играли язычки пламени, дрова весело потрескивали. Рядом с камином стояла корзина с сухими поленьями. В ванной тем не менее было холодно, и Бет, быстро умывшись, покинула ее. В эту ночь она не будет спать в нижнем белье, а наденет фланелевую ночную рубашку, привезенную из дома.
Кровать оказалась отталкивающе прохладной, и девушка пожалела, что не захватила с собой грелку. Она нырнула под одеяло на продавленное в центре постели место и поняла, почему мерзнет: перина и одна из подушек оставлены для Симона у лестницы. Но без жертв не обойтись, успокоила она себя.
Внизу было тихо. Бетти закрыла глаза, желая уснуть поскорее, но без конца ворочалась с боку на бок. Примерно через полчаса дверь открылась – о ужас! – вошел Симон, навьюченный подушкой и периной. Бетти резко села на кровати, на которой он попытался разложить принесенное.
– Что вы собираетесь делать? – требовательно спросила Бетти.
– Ложиться, – невозмутимо ответил Симон, взбив подушку и развязывая халат. – Подумал, а вдруг вы желаете провести еще одну ночь в моих объятиях, но постеснялись об этом сказать.
– Мы же договорились, что вы будете спать внизу, – напомнила она, теряя выдержку.
– Нет, не так, – бодро ответил Симон. – Вы решили за меня, я же не давал согласия. – Он задумчиво посмотрел на нее. – Уже вторая половина века, Элизабет, и лично я не вижу ничего страшного, если мужчина и женщина проведут ночь в одной постели, вместо того чтобы одному из них ютиться на каменном полу, особенно если учесть, что этот кто-то – я сам.
– Хорошо, – угрожающе прошипела Бетти. – Если вы не хотите спать внизу, туда пойду я.
Она вылезла из постели, дрожа от злости и еще от чего-то, о чем девушке стыдно было даже подумать. Она попыталась стянуть с кровати перину.
– Стойте, подождите минуту! – Симон видел, что бедняжка трясется от негодования, смешанного со страхом, и на минуту почувствовал угрызения совести, но тут же прогнал их. Все, что он делает, – во благо. Нельзя же позволить ей выйти замуж за этого кретина!
– Слезьте с перины, – потребовала Бетти.
– Она моя, – невозмутимо возразил он. – Вы сами сказали.
– Да, при условии, что вы спите внизу. Теперь там сплю я, и мне нужна перина.
– Вам нет необходимости спать внизу, – ухмыльнулся Симон. – Если вас только не беспокоит, что вы можете злоупотребить моей близостью…
Бетти метнула в него яростный взгляд.
– Я злоупотреблю близостью?
– Ну, ведь это вы, а не я помолвлен, – продолжал резвиться Симон. – Вы можете спросонья принять меня за жениха.
Принять его за Бенджамина? Да ни за что, никогда в жизни!
– Сколько раз вам говорить, – сердито накинулась на него девушка, – мы не спим вместе!
– Мм… Он и не подозревает, чего лишает себя, – пробормотал Симон.
Потребовалось некоторое время, чтобы Бетти смогла справиться с охватившим ее бешенством. Немного успокоившись, она резко рванула перину на себя, но поскольку Симон и не думал уступать, девушка потеряла равновесие и неожиданно оказалась на кровати рядом с ним.
– С вами все в порядке? – участливо спросил Симон, глаза которого выражали явный восторг и искреннее восхищение. Еще бы: когда Бетти упала на постель, ночная рубашка задралась чуть ли не до лопаток.
– Нет, не все, – огрызнулась она. – Вы считаете это игрой, разве не так? Для вас, может, и игра, но для меня… – девушка с ужасом почувствовала, что слезы подступили к горлу, и она вот-вот расплачется.
Чтобы не доставлять обидчику удовольствия, Бетти, схватив в охапку перину, выскочила из спальни.
Лежа на полу уже успевшей остыть кухни, она с трепетом прислушивалась, не идет ли Симон? Нет, не идет. И хотя девушка успокаивала себя, что все складывается как нельзя лучше, тело каждой клеточкой ощущало поднимающийся от пола холод. Ей вспомнилось, как тепло и уютно было прошлой ночью лежать в объятиях Симона…
Закрыв глаза, Бетти стала гнать от себя греховные мысли.
6
Бетти тихо вскрикнула от боли, когда, перевернувшись во сне, оказалась на твердом каменном полу. Казалось, каждая кость ныла, и она была уверена, что все тело покрыто синяками. Если бы Симон был джентльменом, он никогда не позволил бы ей спать на полу. Далее Бенджамин не допустил бы такого. Трудно представить, что именно предпринял бы Бен. Ну уж, конечно, спать вместе не стал бы. Ни за что на свете! И не дразнил бы ее и не насмехался, доводя до белого каления, не бросал бы в нее снежки, заставляя почувствовать…
А что именно? Бетти никак не могла найти ответ на свой вопрос, как не могла выбросить из головы мужчину, который должен быть ей противен. Он вихрем ворвался в ее размеренную жизнь, имел наглость давать советы, уговаривая ее отказаться от свадьбы, пытаясь убедить, что она будет раскаиваться всю жизнь, если выйдет замуж за Бенджамина.
Тоже мне Пифия, усмехнулась Бетти. А вдруг он прав? Она подтянула ноги к груди, обхватила колени руками и задумчиво уставилась в пустоту. Надо быть честной перед самой собой. Разве она не завидовала нежным отношениям Ллойда и Хелен? Разве не чувствовала, что чего-то недостает их отношениям с Беном?
Бетти вздохнула, быть честной что-то не получается. Она обвиняет Симона в том, что своими постоянными издевками и мрачными прогнозами он поколебал ее уверенность в выборе мужа, хотя прекрасно знает, что сомнения возникали у нее и раньше.
Она встала и подошла к окну: ни намека на оттепель. Небо, пасмурное и тяжелое, предвещало новую метель. Стоя в одной ночной рубашке и дрожа от холода, девушка старалась не вспоминать вчерашнее утро, когда она проснулась в теплых объятиях Симона удивительно безмятежной и умиротворенной, будто…
Будто что? Будто они занимались любовью? Жгучее желание испытать неведомое пронзило ее. Скорее бы вернуться домой! Вот тогда все встанет на свои места, и жизнь потечет своим чередом. Она забудет о своих глупых ощущениях и переживаниях. Но сначала придется провести еще одну ночь наедине с гостем. Что ж, придет и его очередь спать на полу.
Бетти, решив, что больше не заснет, наполнила чайник, поставила на плиту и пошла наверх, где осталась ее одежда. Из спальни не доносилось ни звука. Вероятно, Симон еще спал. А почему, собственно, и нет? Ведь он-то почивает на кровати. Стараясь не шуметь, Бетти схватила вещи и спустилась на кухню.
Пока она привела себя в порядок, чайник уже вскипел. Голова просто раскалывается от боли, а аспирина, как назло, нет. Может, крепкий горячий сладкий кофе поможет?
Бетти сидела у плиты, держа в руках кружку и затаив обиду на весь белый свет, когда в кухню вошел Симон.
– Для меня найдется чашка кофе?
– Нет, – отрезала она. – Я вскипятила воду только на одну порцию.
Симон внимательно посмотрел на нее. У Бетти создалось впечатление, что он смотрит прямо в душу, видит все гнездящиеся там страхи и сомнения. Она, затаив дыхание, ждала какого-нибудь едкого комментария или замечания в свой адрес. Но сегодня противник был настроен миролюбиво.
– Боже мой, да вы никак в плохом настроении?!
– Вы будете в таком же после того, как поспите на полу, – огрызнулась Бетти.
Она поймала себя на том, что разочарована, поскольку настроилась выслушать уговоры не выходить замуж за Бена или что-нибудь в этом роде.
– Вы получили по заслугам за свое упрямство, которое портит вам жизнь, – назидательно сказал Симон.
Упрямство? Она поставила кружку на стол и стала отчаянно массировать виски, чтобы хоть как-то унять боль.
– Что с вами? – Симон тут же оказался рядом. Быстро, слишком быстро.
– Голова болит, – кратко ответила она и посмотрела ему в глаза, которые выражали искреннее сострадание и участие. Сама не зная почему, Бетти улыбнулась. – Ничего страшного, просто мигрень. Иногда со мной случается такое.
– А вы знаете, почему это бывает? – спросил он, лукаво глядя на нее.
– Да, из-за перенапряжения, – гневно выпалила она.
Проклятье, она снова мишень для шуток! Как хочется взять реванш… Ничего, отольются кошке мышкины слезы!
– Перенапряжение – это просто эвфемизм для обозначения последствий сдерживания того, чему следовало дать волю, – наставительно произнес Симон. – Например, злости, боли, желанию…
Бетти сконфузилась. Что он хочет этим сказать? Она пристально вглядывалась в его лицо, пытаясь найти хоть намек на то, что над ней издеваются, дразнят, но не нашла. Симон, видимо, хочет доказать, что ее головная боль вызвана чувствами, которые она намеренно подавляла в себе. Но это неправда. Не может быть правдой, и она скажет ему об этом…
– Если я что и подавляю в себе, так это гнев, который вы вызываете у меня, – призналась она.
Симон долго и пристально смотрел на нее, словно гипнотизируя. Бетти не могла отвести от него взгляд, чувствуя, что ее бросило в жар и все ее мысли можно прочесть на лице.
– Только гнев? – тихо спросил Симон. В кухне стало подозрительно тихо, и девушка внезапно ощутила спокойствие и силу, предчувствие какого-то необыкновенного и долгожданного счастья.
– Конечно, только гнев, – ответила она, стряхивая оцепенение.
– Вы сказали это с такой убежденностью, будто боитесь чего-то.
– Боюсь? Чего же мне, по-вашему, бояться?
– Возможно, этого. – Он приблизился к Бетти и обнял.
Ощущение сомкнувшихся вокруг нее рук было так знакомо и приятно, что у девушки закружилась голова. Элизабет увидела перед собой черные глаза, страстные и манящие.
– Элизабет, – едва слышно прошептал Симон.
Он произнес ее имя так, словно пробовал на вкус. Симон, ласково прижав ее к себе одной рукой, другой нежно перебирал волосы девушки.
– Какой удивительный цвет волос… какие они шелковистые… – Он неожиданно поцеловал крутой локон.
Его глаза заблестели, и перед Элизабет возникла картина: она, обнаженная, лежит в объятиях Симона, а он целует ее через вуаль волос. Эротичность видения вызвала у девушки трепетную дрожь.
– Ах. – Она услышала свой голос и удивилась.
– Расслабьтесь, дорогая…
Расслабиться?! Волна гнева окатила ее с головы до ног. Она вырвалась и, не задумываясь, бросилась к задней двери и выскочила во двор. Бетти слышала, как Симон звал ее, и имя звонким эхом отдавалось в заснеженных горах.
Она бежала, сама не зная почему, следуя инстинкту, звавшему неизвестно куда. Симон догнал ее, когда Элизабет, оступившись, упала в сугроб. Преследователь попытался схватить ее, но она громко закричала и, дернувшись, провалилась еще глубже. Снег накрыл ее с головой, и девушка запаниковала. Попыталась вдохнуть больше воздуха в легкие, но вместо этого набрала полный рот снега. Снег был повсюду: он давил сверху, сковывал движения, лишал возможности видеть и слышать. Она старалась высвободиться из холодного склепа, но тщетно.
Где же Симон? Или он хочет, чтобы она обморозилась и умерла? Она попыталась закричать, но не смогла даже вздохнуть: так сильно жгло в легких. Вдруг ей стало теплее, голова приятно закружилась, и огонь в легких затих. Удивительные ощущения, а ведь она лежит в снегу.
– Элизабет!
Девушка слышала далекий голос и отчаяние в нем, но не было сил ответить. Она почувствовала теплые руки на груди, а затем прикосновение теплых губ. Симон не целовал, а возвращал ей жизнь, внезапно поняла она.
– Бетти, как вы?
Она открыла глаза. Ее потрясла бледность Симона, которую не мог скрыть даже загар. И неудивительно… Она представила, как он сообщает ее родителям печальную весть, и только потом поняла, что могло произойти непоправимое. Это была бы целиком ее вина. Из-за ее глупости могла случиться трагедия, ведь она знала, как глубоко здесь залегал снег и что безопасно только у самого дома. Бетти не удивилась бы, устрой ей Симон хорошую взбучку. Но он, наоборот, помог ей встать на ноги, бережно поддерживал, пока она сделала пару шагов, а потом, передумав, взял на руки и понес в дом.
Бетти решила, что он направится в кухню, но Симон держал путь в спальню, где горел камин, и было тепло. Она ощутила многочисленные болезненные уколы, будто тысячи иголок впились в тело. Симон осторожно, словно она хрустальная, опустил Бетти на пол перед камином.
– Не вздумайте двигаться, – мягко пригрозил он и ушел.
Бетти попробовала полуобмороженными пальцами расстегнуть пуговицы и молнию, но поняла, что не сможет самостоятельно раздеться.
Вернулся Симон с ведром снега и шелковым халатом.
Положив халат на пол, он бережно раздел девушку, приговаривая, словно возился с испуганным ребенком. И хотя Бетти протестовала, требовала не прикасаться к ней, она прекрасно понимала, что нуждается в помощи и, кроме этого человека, ее оказать некому.
Не обращая внимания на возражения, Симон раздел потерпевшую донага. У Бетти не было времени, чтобы испугаться или смутиться, потому что Симон положил ее на халат, взял горсть снега и энергично принялся за дело. Кровь забурлила, разливалась по ее обмороженному телу, и Бетти вновь почувствовала свою грудь, руки, спину, шею, ноги… И уже через несколько секунд приятное тепло полностью овладело ею, неся с собой жизнь.
– Как вы себя чувствуете? – допытывался Симон. Он сидел перед ней на корточках, пытливо изучая ее пылающее лицо.
– Спасибо, лучше, – смущенно призналась она. – Простите меня, пожалуйста… Это было чистейшим идиотизмом с моей стороны… бежать сломя голову. Не окажись вы рядом…
– Прежде всего, если бы меня не было рядом, этого бы не случилось, – сказал он примирительно. – Не надо брать всю вину на себя. Я сожалею, если мои слова про вашу помолвку обидели вас.
– Дело не в этом.
Симон выглядел таким усталым и измученным, что Бетти хотелось дотронуться до него, погладить его жесткие волосы, прижать его голову к своей груди…
Симон посмотрел на девушку, и его усталость мгновенно улетучилась, выражение лица резко изменилось, когда он увидел слегка дрожащие полуоткрытые губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13