Пожалуй, надо взять их с собой на ферму, и тогда будет чем заняться, если общество кузины ей наскучит.
– Итак, ты все взяла: одеяло, подушки, простыни, полотенца, фонарь, мыло, продукты?.. Ллойд утверждает, что в доме есть свечи и керосин для ламп. Он захватил также несколько вязанок дров и две канистры воды.
– Ма, мы же едем всего на три дня, а не на три месяца, – взмолилась Бетти.
– Да, я знаю, но мои суставы подсказывают, что завтра погода испортится. Ты готова, дорогая?
– Да.
Бетти была далеко не в восторге от предстоящего трехдневного добровольного заточения на ферме, но мать уверяла, что время пролетит незаметно. К тому же действительно было бы крайне негостеприимно заявить человеку, проделавшему черт знает какой путь, что для него не найдется места. И кто знает… а вдруг они подружатся? От этой мысли настроение улучшилось, и Бетти стала гадать, сколько Симоне может быть лет. А Ллойд тем временем загружал вещи и продукты в машину.
– Будем надеяться, что гостья сможет найти ферму и не заблудится, – сказала Бетти брату, когда их машина свернула с главной трассы на узкую дорогу, ведущую к дому.
– Вообще-то на трассе есть указатель, водителю остается только не пропустить поворот… В какое время приедет Симона?
– Не знаю. Мама сказала, что самолет прилетает в полдень, так что я жду гостью после обеда. Может быть, ты останешься, чтобы познакомиться?
– Не могу, – покачал головой брат. – Еще две козы собираются принести потомство.
Он въехал в мощенный булыжником двор и остановил машину у дома. Деревья стояли голые и сиротливые, кругом были лужи, сырость и уныние. Вдали виднелись горы, все еще покрытые снегом. Открыв входную дверь, Бетти почувствовала, как из дома потянуло холодом, и зябко передернула плечами.
– Давай занесем все в дом, – предложил Ллойд, затаскивая канистры с водой в небольшую прихожую.
Парадная дверь вела прямо в кухню, стены и пол которой были выложены из камня. Тонкая подошва сапожек Бетти не могла защитить от ледяного холода, и девушка едва сдерживала бивший ее озноб.
– В Аргентине сейчас, наверное, тепло? – спросила она, яростно стуча зубами. – Интересно, эта Симона хоть догадывается, что у нас только начинается весна и погода в горах холодная?
– Сама знаешь, что дом долго пустовал и успел остыть за зиму. Подожди, сейчас включим плитку и станет теплее.
– Я сделаю все сама, – поспешила Бетти заверить брата, зная, что он торопится назад. – А ты пока принеси остальные вещи.
Она наполнила маленький чайник водой из канистры и поставила на портативную газовую плитку, привезенную из дома. Ллойд принес оставшийся багаж и разжег огонь в старой плите, которую топили углем. Постепенно в кухне становилось все теплее и уютнее.
– Когда мы приезжали сюда с Хелен, я проверил второй этаж: спальня не отсырела и вам там будет хорошо. Топи почаще плиту, и у тебя всегда будет горячая вода.
– Лучше не напоминай об этом, – прорычала в ответ Бетти.
– А почему бы тебе не зажечь камин? – осенило Ллойда.
У нее совсем вылетело из головы, что наверху, в родительской спальне, есть камин. Учитывая ледяной ветер в окна и промерзшие стены, это было весьма кстати.
Элизабет сварила брату крепкий кофе, пока тот проверял, все ли в доме в порядке. Ллойд не уехал, не убедившись, что сестре и гостье будет тепло и удобно здесь.
Брат оказался прав: спальня была сухой, но очень холодной. Девушка зажгла камин и, удостоверившись, что он работает исправно и тяга нормальная, принялась застилать громадную, с деревянными спинками двуспальную кровать.
Мама предусмотрительно дала большое пуховое одеяло. К своему удивлению, Бетти обнаружила на кровати лоскутное покрывало, которое было сшито прабабушкой и являлось частью ее приданого. Необычный рисунок, надо будет использовать его в работе, подумала девушка.
И покрывало, и тихое потрескивание поленьев в камине, и причудливые пляшущие тени, отбрасываемые огнем на деревянные стены спальни, все это создавало таинственную и уютную атмосферу. Со спальней резко контрастировала ванная комната, похожая на огромный ледник. Пробыв в ней не более пяти минут, Бетти потом полчаса дрожала от холода. Она подумала о своих предках, покидавших зимним утром теплую постель и возвращавшихся вечером в уже остывшие стены, и не позавидовала им.
Плита внизу весело пыхтела, прогревая кухню. Девушка протерла и отполировала воском старинный дубовый сервант, распаковала и расставила по полкам привезенную из дома посуду. Правда, тарелок и чашек было немного, но все же они придавали комнате обжитой вид.
Увлеченная работой, Бетти поначалу не заметила, как на улице потемнело, и лишь пугающая тишина и внутреннее беспокойство заставили ее подойти к окну. При виде начавшейся метели у девушки сжалось сердце. Единственная надежда, что в Литтл Криге снега не будет, иначе мама сойдет с ума от волнения.
А сколько сейчас времени? Часы показывали два. Еще пока рано для приезда Симоны, если она, конечно, вообще доедет. Похоже, метель будет и дальше свирепствовать. А когда подъездную дорогу заметает снегом, ферма остается надолго отрезанной от трассы. И такое происходит почти каждый год.
Работы по дому больше не было, и Бетти ничего не оставалось, как ждать и… надеяться, что гостью не завалит по дороге снегом.
Судя по штемпелю на письме, Симона жила в Санта-Фе. Бетти имела весьма скудное представление об Аргентине и ее климате, но подозревала, что местные жители никогда не видели таких метелей, как та, что разыгралась сейчас в Скалистых горах.
Элизабет наполнила чайник, поставила его на плиту и подошла к окну. Снег уже покрыл все вокруг мохнатым ковром: землю, холмы, деревья и каменный вал, по которому проходила граница фермы. Ветер усилился, и теперь снежинки кружились сумасшедшей каруселью, превращая все в белое безмолвие.
Глядя на эту вакханалию, Бетти поежилась. В доме она в безопасности, да и Ллойд уже доехал до дому. Вот чего ей хотелось сейчас меньше всего, так это оказаться за рулем машины. Интересно, как далеко от аэропорта успела отъехать Симона? Наверное, миновала Пуэбло и едет по горной дороге. Там красивый вид: горы возвышаются отвесно и представляют взорам обманчивое подобие разрушенных храмов, замков и башен. Очаровательно, но не в гололед. В такую погоду можно тащиться полдня. Хоть бы Симона успела проехать самую трудную часть – между двумя мостами, и въехать в долину реки Арканзас засветло.
Чайник засвистел, и Бетти вздрогнула, что было нетипично для нее. Уравновешенность и спокойствие Элизабет восхищали друзей. Эти качества ценили и родные. В детстве она, правда, была вспыльчивой и часто обижалась по всяким пустякам, но с возрастом сумела справиться с собой.
Бетти достала ножницы, ткань и попыталась сосредоточиться на работе. Это был особенный проект, не похожий на все предыдущие, нечто, дающее удовлетворение и душе, и разуму. Она собиралась назвать панно «Времена года» и подарить его родителям к тридцатилетию свадьбы.
День стремительно угасал, и Бетти зажгла керосиновую лампу, а заодно и проверила камин наверху. В спальне было тепло, а ванная по-прежнему представляла из себя сущий ледник. Девушка не стала заглядывать в другие комнаты, зная, что они пусты и в них царит холод.
Ллойд выполнил просьбу матери и принес с чердака сундук со старыми дневниками. У Бенсонов существовала традиция, по которой все женщины рода вели записи. Наряду с описанием главных событий года в дневник заносились сведения об урожае, удоях и отелах, рецепты различных настоев из трав, а также расходы и доходы. Судя по летописи, ферма Бенсонов процветала, но Бетти понимала, как нелегко жилось в те далекие времена.
Девушка так увлеклась чтением, что не заметила, как пролетело два часа. Оторвавшись от дневников, она подошла к окну, но ничего не смогла разглядеть в кромешной тьме, царившей снаружи. Тогда Элизабет взяла электрический фонарь и открыла входную дверь.
Едва Бетти переступила порог, снег облепил ее с ног до головы, а резкий ветер чуть не вырвал фонарь из рук.
Перед домом простиралось безбрежное море снега: сугробы, словно айсберги, громоздились на подъездной дороге. Совершенно очевидно, что ни одна машина не проедет по такому снегу, и даже джип столкнется с проблемами. Вряд ли Симона сможет добраться до фермы. Бетти с облегчением подумала, что ей не придется проводить три дня тет-а-тет с незнакомкой и ломать голову над тем, как себя вести.
Но все-таки куда подевалась Симона? Хорошо, если не попала в беду. Одна, в незнакомой стране, в непривычном климате…
На улице резко похолодало, и за те несколько минут, которые Бетти постояла на крыльце, она успела основательно замерзнуть и поспешно вернулась в дом.
Ни отдаленность фермы, ни вынужденное одиночество не пугали девушку. Пришедшая ненароком мысль о Бенджамине, делящем с ней это приключение, тут же испарилась: окажись здесь Бен, жалобам и нытью не было бы конца. Он полностью поглощен своим бизнесом, уделяет внимание лишь собственной внешности и небольшой квартирке над антикварным магазином, и не смог бы жить в доме, лишенном привычных городских удобств.
После свадьбы они планировали подыскать дом в Пуэбло, а квартирку Бена использовать как мастерскую. Так, по крайней мере, думала Бетти, и, казалось, жених был согласен. Девушка вспомнила, при каких странных обстоятельствах произошла их помолвка.
Несколько раз они переносили дату, пока однажды не поехали навестить тетку Бенджамина. Пожилая дама, откровенная и резкая в высказываниях, без обиняков заявила, что племяннику пришло время обзавестись семьей. Он, дескать, достиг того возраста, когда подобное одиночество начинает вызывать подозрения.
На обратном пути, уязвленный до глубины души словами родственницы, запинаясь и заикаясь, Бен сделал Бетти предложение, посеяв в ее душе сомнение: а действительно ли он любит? Бен хотел даже купить кольца, но, поразмышляв, они решили копить деньги. В конце концов, что такое кольцо? Всего лишь символ, условность.
Громкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она встала, прошла через кухню и уже была у двери, когда стук повторился.
Бетти отодвинула щеколду и потянула на себя ручку. Ветер, будто ждавший этого момента, резким порывом распахнул дверь с такой силой, что девушка едва устояла на ногах.
– Наконец-то, хвала небесам! – послышался раздраженный мужской голос с легким испанским акцентом. – Это ферма Бенсонов, не так ли? – требовательно спросил обладатель акцента, и Бетти молча, лишившись дара речи, кивнула и отступила, пропуская гостя в прихожую.
Девушку потрясло, что Симона оказалась не женщиной, а… мужчиной. Самым настоящим мужчиной, стряхнувшим снег с красивой дубленки и наклонившимся, чтобы пройти в проем двери. Когда мужчина распрямился, Бетти поразилась, насколько он высок и широкоплеч.
– Я уже думал, что не дойду, – энергично заговорил он. – Пришлось оставить машину на трассе и идти пешком. Дело в том, что я и представить себе не мог, что здесь такая погода. – Заметив, что на хозяйку словно напал столбняк, мужчина нахмурился: – Что-то случилось? Вы не получили мое письмо?
– Получили, – отрешенно ответила она. – Но вашу размашистую закорючку после «н» приняли за букву «а», и получилось – Симона.
– Симона? – Он в изумлении посмотрел на нее.
– Мы думали, что вы – девушка, – произнесла Бетти с каким-то ожесточением и, спохватившись, представилась: – Меня зовут Элизабет. Можно Бетти.
– Ну а сейчас? – насмешливо спросил он, видимо находя ситуацию забавной. – Я всегда знал, что мой почерк оставляет желать лучшего, но в такие двусмысленные ситуации я еще по его милости не попадал. – Итак, – продолжил гость, – вы думали, что я девушка, но, как видите, ошиблись. А разве это важно?
Важно?! Бетти не знала, что и ответить.
– Вообще-то, да, – сказала она как можно спокойнее. – Понимаете, в этом доме мы больше не живем. Мы не знали, что вы собираетесь приехать, а когда получили ваше письмо, то было уже поздно писать ответ и объяснять, какое неудачное время вы выбрали для визита…
– Что значит «не живем»? Вы-то живете тут, разве не так? – перебил Симон.
Гость стал действовать Бетти на нервы. Он молча прошел в кухню и остановился у плиты. Небольшой портфель, который Симон принес с собой, все еще лежал на полу, мокрый от растаявшего снега.
– Остальной багаж я оставил в машине. Как долго может продолжаться метель?
– Не знаю, – сухо ответила Бетти.
Она редко испытывала такую сильную неприязнь к людям, какую чувствовала сейчас к этому мужчине, хотя никакого повода как будто не было. Что же в этом самоуверенном красавце заставило ее ощущать неловкость и внутреннее беспокойство? Бетти видела себя загнанной мышкой, убегающей от огромного кота, и не хотела, чтобы этот человек вторгался в ее мир и, более того, – находился с ней рядом.
– Мм… Ну хорошо, кто-то все-таки должен знать. А где все остальные?
– Их тут нет, – мрачно ответила Бетти и со злорадством заметила, как гость изменился в лице.
2
В кухне царила напряженная тишина, прерываемая лишь тихим посапыванием стоящего на плите чайника.
– Давайте все-таки разберемся, – первым прервал молчание Симон. – Ваша семья живет в другом месте. Решив, что в гости приедет девушка, родители отправили вас сюда – встретить меня и развлекать до тех пор, пока я не уберусь в Денвер.
– Я этого не говорила, – холодно возразила Бетти.
– К чему слова? Все написано на вашем лице.
– А, понимаю. Вам достаточно одного взгляда на человека, и вы уже знаете, о чем он думает, так что ли? – съязвила Бетти и ужаснулась: какого черта она позволяет себя провоцировать? Она призвала на помощь всю свою выдержку и уже более спокойно сказала: – Это решение показалось нам наиболее разумным. Если бы мы знали, что вы…
– Да, понимаю. Ничто бы не заставило вас приехать сюда, знай вы, что вам предстоит провести несколько дней наедине с мужчиной. Черт, а я-то думал, что американские женщины поголовно эмансипировались. Позвольте заметить, мисс, что у нас в Аргентине не кто иной, как мужчина, должен остерегаться женщин, особенно если у него водятся деньжата.
– Неужели? – с преувеличенным удивлением откликнулась Бетти, стараясь не смотреть на него. – Полагаю, вы испытали это на собственной шкуре.
Симон одарил ее таким холодным взглядом, что девушка поежилась. Воцарилось тягостное молчание. Несомненно, она была в шоке от метаморфозы родственницы в родственника и поэтому, к своему стыду, вела себя безрассудно, чего ранее за ней не водилось.
– Что ж, если следовать поговорке: «Скажи мне, кто твой друг…»
– «И я скажу тебе, кто – ты», – нехотя закончила Бетти, потупившись.
Она не привыкла к общению с людьми, которые подавляли окружающих своим могучим ростом и шириною плеч и откровенно излучали вызывающую сексуальность.
Чайник закипел, и девушка машинально схватила его, забыв про горячую металлическую ручку. И конечно, обожглась.
В следующее мгновение гость оказался рядом и сунул покрасневшую с внутренней стороны кисть Бетти в ведро с холодной водой. Бетти попыталась собраться с духом и силами, но не смогла: себя было жалко до слез.
Ростом Бог никого из Бенсонов не обидел, но Симон оказался выше Бетти по крайней мере на голову. Сердце девушки вдруг затрепетало оттого, что этот мужчина заставил ее почувствовать себя хрупкой и уязвимой. А может, виновата боль, которую она испытывала в этот момент?
– У вас есть что-нибудь, чем можно забинтовать руку? – отрывисто спросил он.
Бетти кивнула.
– Наверху, в спальне, есть аптечка. Я все сделаю сама, так будет быстрее, потому что вы можете не найти. Я же не при смерти. Подумаешь, всего лишь маленький ожог.
Оказавшись наверху, она с трудом отказалась от трусливого побуждения закрыться в спальне и больше не спускаться. Взглянув на кровать, Бетти чертыхнулась про себя. Гостю, конечно, придется спать внизу. Но на чем?
Спустившись, Бетти застала Симона разливающим кофе. Он протянул чашку, которую девушка с признательностью взяла.
– Итак, как долго, по-вашему, мы пробудем здесь вдвоем? – поинтересовался он.
– Предполагалось, что три дня, но я не знаю, когда растает снег. Тогда мой брат Ллойд сможет проехать к нам на джипе.
– А раньше не получится?
Элизабет отрицательно покачала головой.
– Исключено. А вот дольше, чем на три дня, мы здесь застрять вполне можем.
Уловив в ее тоне беспокойство, Симон вопросительно поднял бровь.
– Болит рука?
– Нет, – отрезала Бетти, давая понять, что ей надоели вопросы.
– Ну и слава Богу. А в чем же тогда дело? – игнорируя ее нежелание поддерживать разговор, не унимался гость. – За непродолжительное время нашего знакомства вам удалось доходчиво объяснить, что вы обо мне думаете. Вот если бы вы показали мне, где я могу лечь спать… – Он заметил, как окаменело лицо Бетти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
– Итак, ты все взяла: одеяло, подушки, простыни, полотенца, фонарь, мыло, продукты?.. Ллойд утверждает, что в доме есть свечи и керосин для ламп. Он захватил также несколько вязанок дров и две канистры воды.
– Ма, мы же едем всего на три дня, а не на три месяца, – взмолилась Бетти.
– Да, я знаю, но мои суставы подсказывают, что завтра погода испортится. Ты готова, дорогая?
– Да.
Бетти была далеко не в восторге от предстоящего трехдневного добровольного заточения на ферме, но мать уверяла, что время пролетит незаметно. К тому же действительно было бы крайне негостеприимно заявить человеку, проделавшему черт знает какой путь, что для него не найдется места. И кто знает… а вдруг они подружатся? От этой мысли настроение улучшилось, и Бетти стала гадать, сколько Симоне может быть лет. А Ллойд тем временем загружал вещи и продукты в машину.
– Будем надеяться, что гостья сможет найти ферму и не заблудится, – сказала Бетти брату, когда их машина свернула с главной трассы на узкую дорогу, ведущую к дому.
– Вообще-то на трассе есть указатель, водителю остается только не пропустить поворот… В какое время приедет Симона?
– Не знаю. Мама сказала, что самолет прилетает в полдень, так что я жду гостью после обеда. Может быть, ты останешься, чтобы познакомиться?
– Не могу, – покачал головой брат. – Еще две козы собираются принести потомство.
Он въехал в мощенный булыжником двор и остановил машину у дома. Деревья стояли голые и сиротливые, кругом были лужи, сырость и уныние. Вдали виднелись горы, все еще покрытые снегом. Открыв входную дверь, Бетти почувствовала, как из дома потянуло холодом, и зябко передернула плечами.
– Давай занесем все в дом, – предложил Ллойд, затаскивая канистры с водой в небольшую прихожую.
Парадная дверь вела прямо в кухню, стены и пол которой были выложены из камня. Тонкая подошва сапожек Бетти не могла защитить от ледяного холода, и девушка едва сдерживала бивший ее озноб.
– В Аргентине сейчас, наверное, тепло? – спросила она, яростно стуча зубами. – Интересно, эта Симона хоть догадывается, что у нас только начинается весна и погода в горах холодная?
– Сама знаешь, что дом долго пустовал и успел остыть за зиму. Подожди, сейчас включим плитку и станет теплее.
– Я сделаю все сама, – поспешила Бетти заверить брата, зная, что он торопится назад. – А ты пока принеси остальные вещи.
Она наполнила маленький чайник водой из канистры и поставила на портативную газовую плитку, привезенную из дома. Ллойд принес оставшийся багаж и разжег огонь в старой плите, которую топили углем. Постепенно в кухне становилось все теплее и уютнее.
– Когда мы приезжали сюда с Хелен, я проверил второй этаж: спальня не отсырела и вам там будет хорошо. Топи почаще плиту, и у тебя всегда будет горячая вода.
– Лучше не напоминай об этом, – прорычала в ответ Бетти.
– А почему бы тебе не зажечь камин? – осенило Ллойда.
У нее совсем вылетело из головы, что наверху, в родительской спальне, есть камин. Учитывая ледяной ветер в окна и промерзшие стены, это было весьма кстати.
Элизабет сварила брату крепкий кофе, пока тот проверял, все ли в доме в порядке. Ллойд не уехал, не убедившись, что сестре и гостье будет тепло и удобно здесь.
Брат оказался прав: спальня была сухой, но очень холодной. Девушка зажгла камин и, удостоверившись, что он работает исправно и тяга нормальная, принялась застилать громадную, с деревянными спинками двуспальную кровать.
Мама предусмотрительно дала большое пуховое одеяло. К своему удивлению, Бетти обнаружила на кровати лоскутное покрывало, которое было сшито прабабушкой и являлось частью ее приданого. Необычный рисунок, надо будет использовать его в работе, подумала девушка.
И покрывало, и тихое потрескивание поленьев в камине, и причудливые пляшущие тени, отбрасываемые огнем на деревянные стены спальни, все это создавало таинственную и уютную атмосферу. Со спальней резко контрастировала ванная комната, похожая на огромный ледник. Пробыв в ней не более пяти минут, Бетти потом полчаса дрожала от холода. Она подумала о своих предках, покидавших зимним утром теплую постель и возвращавшихся вечером в уже остывшие стены, и не позавидовала им.
Плита внизу весело пыхтела, прогревая кухню. Девушка протерла и отполировала воском старинный дубовый сервант, распаковала и расставила по полкам привезенную из дома посуду. Правда, тарелок и чашек было немного, но все же они придавали комнате обжитой вид.
Увлеченная работой, Бетти поначалу не заметила, как на улице потемнело, и лишь пугающая тишина и внутреннее беспокойство заставили ее подойти к окну. При виде начавшейся метели у девушки сжалось сердце. Единственная надежда, что в Литтл Криге снега не будет, иначе мама сойдет с ума от волнения.
А сколько сейчас времени? Часы показывали два. Еще пока рано для приезда Симоны, если она, конечно, вообще доедет. Похоже, метель будет и дальше свирепствовать. А когда подъездную дорогу заметает снегом, ферма остается надолго отрезанной от трассы. И такое происходит почти каждый год.
Работы по дому больше не было, и Бетти ничего не оставалось, как ждать и… надеяться, что гостью не завалит по дороге снегом.
Судя по штемпелю на письме, Симона жила в Санта-Фе. Бетти имела весьма скудное представление об Аргентине и ее климате, но подозревала, что местные жители никогда не видели таких метелей, как та, что разыгралась сейчас в Скалистых горах.
Элизабет наполнила чайник, поставила его на плиту и подошла к окну. Снег уже покрыл все вокруг мохнатым ковром: землю, холмы, деревья и каменный вал, по которому проходила граница фермы. Ветер усилился, и теперь снежинки кружились сумасшедшей каруселью, превращая все в белое безмолвие.
Глядя на эту вакханалию, Бетти поежилась. В доме она в безопасности, да и Ллойд уже доехал до дому. Вот чего ей хотелось сейчас меньше всего, так это оказаться за рулем машины. Интересно, как далеко от аэропорта успела отъехать Симона? Наверное, миновала Пуэбло и едет по горной дороге. Там красивый вид: горы возвышаются отвесно и представляют взорам обманчивое подобие разрушенных храмов, замков и башен. Очаровательно, но не в гололед. В такую погоду можно тащиться полдня. Хоть бы Симона успела проехать самую трудную часть – между двумя мостами, и въехать в долину реки Арканзас засветло.
Чайник засвистел, и Бетти вздрогнула, что было нетипично для нее. Уравновешенность и спокойствие Элизабет восхищали друзей. Эти качества ценили и родные. В детстве она, правда, была вспыльчивой и часто обижалась по всяким пустякам, но с возрастом сумела справиться с собой.
Бетти достала ножницы, ткань и попыталась сосредоточиться на работе. Это был особенный проект, не похожий на все предыдущие, нечто, дающее удовлетворение и душе, и разуму. Она собиралась назвать панно «Времена года» и подарить его родителям к тридцатилетию свадьбы.
День стремительно угасал, и Бетти зажгла керосиновую лампу, а заодно и проверила камин наверху. В спальне было тепло, а ванная по-прежнему представляла из себя сущий ледник. Девушка не стала заглядывать в другие комнаты, зная, что они пусты и в них царит холод.
Ллойд выполнил просьбу матери и принес с чердака сундук со старыми дневниками. У Бенсонов существовала традиция, по которой все женщины рода вели записи. Наряду с описанием главных событий года в дневник заносились сведения об урожае, удоях и отелах, рецепты различных настоев из трав, а также расходы и доходы. Судя по летописи, ферма Бенсонов процветала, но Бетти понимала, как нелегко жилось в те далекие времена.
Девушка так увлеклась чтением, что не заметила, как пролетело два часа. Оторвавшись от дневников, она подошла к окну, но ничего не смогла разглядеть в кромешной тьме, царившей снаружи. Тогда Элизабет взяла электрический фонарь и открыла входную дверь.
Едва Бетти переступила порог, снег облепил ее с ног до головы, а резкий ветер чуть не вырвал фонарь из рук.
Перед домом простиралось безбрежное море снега: сугробы, словно айсберги, громоздились на подъездной дороге. Совершенно очевидно, что ни одна машина не проедет по такому снегу, и даже джип столкнется с проблемами. Вряд ли Симона сможет добраться до фермы. Бетти с облегчением подумала, что ей не придется проводить три дня тет-а-тет с незнакомкой и ломать голову над тем, как себя вести.
Но все-таки куда подевалась Симона? Хорошо, если не попала в беду. Одна, в незнакомой стране, в непривычном климате…
На улице резко похолодало, и за те несколько минут, которые Бетти постояла на крыльце, она успела основательно замерзнуть и поспешно вернулась в дом.
Ни отдаленность фермы, ни вынужденное одиночество не пугали девушку. Пришедшая ненароком мысль о Бенджамине, делящем с ней это приключение, тут же испарилась: окажись здесь Бен, жалобам и нытью не было бы конца. Он полностью поглощен своим бизнесом, уделяет внимание лишь собственной внешности и небольшой квартирке над антикварным магазином, и не смог бы жить в доме, лишенном привычных городских удобств.
После свадьбы они планировали подыскать дом в Пуэбло, а квартирку Бена использовать как мастерскую. Так, по крайней мере, думала Бетти, и, казалось, жених был согласен. Девушка вспомнила, при каких странных обстоятельствах произошла их помолвка.
Несколько раз они переносили дату, пока однажды не поехали навестить тетку Бенджамина. Пожилая дама, откровенная и резкая в высказываниях, без обиняков заявила, что племяннику пришло время обзавестись семьей. Он, дескать, достиг того возраста, когда подобное одиночество начинает вызывать подозрения.
На обратном пути, уязвленный до глубины души словами родственницы, запинаясь и заикаясь, Бен сделал Бетти предложение, посеяв в ее душе сомнение: а действительно ли он любит? Бен хотел даже купить кольца, но, поразмышляв, они решили копить деньги. В конце концов, что такое кольцо? Всего лишь символ, условность.
Громкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она встала, прошла через кухню и уже была у двери, когда стук повторился.
Бетти отодвинула щеколду и потянула на себя ручку. Ветер, будто ждавший этого момента, резким порывом распахнул дверь с такой силой, что девушка едва устояла на ногах.
– Наконец-то, хвала небесам! – послышался раздраженный мужской голос с легким испанским акцентом. – Это ферма Бенсонов, не так ли? – требовательно спросил обладатель акцента, и Бетти молча, лишившись дара речи, кивнула и отступила, пропуская гостя в прихожую.
Девушку потрясло, что Симона оказалась не женщиной, а… мужчиной. Самым настоящим мужчиной, стряхнувшим снег с красивой дубленки и наклонившимся, чтобы пройти в проем двери. Когда мужчина распрямился, Бетти поразилась, насколько он высок и широкоплеч.
– Я уже думал, что не дойду, – энергично заговорил он. – Пришлось оставить машину на трассе и идти пешком. Дело в том, что я и представить себе не мог, что здесь такая погода. – Заметив, что на хозяйку словно напал столбняк, мужчина нахмурился: – Что-то случилось? Вы не получили мое письмо?
– Получили, – отрешенно ответила она. – Но вашу размашистую закорючку после «н» приняли за букву «а», и получилось – Симона.
– Симона? – Он в изумлении посмотрел на нее.
– Мы думали, что вы – девушка, – произнесла Бетти с каким-то ожесточением и, спохватившись, представилась: – Меня зовут Элизабет. Можно Бетти.
– Ну а сейчас? – насмешливо спросил он, видимо находя ситуацию забавной. – Я всегда знал, что мой почерк оставляет желать лучшего, но в такие двусмысленные ситуации я еще по его милости не попадал. – Итак, – продолжил гость, – вы думали, что я девушка, но, как видите, ошиблись. А разве это важно?
Важно?! Бетти не знала, что и ответить.
– Вообще-то, да, – сказала она как можно спокойнее. – Понимаете, в этом доме мы больше не живем. Мы не знали, что вы собираетесь приехать, а когда получили ваше письмо, то было уже поздно писать ответ и объяснять, какое неудачное время вы выбрали для визита…
– Что значит «не живем»? Вы-то живете тут, разве не так? – перебил Симон.
Гость стал действовать Бетти на нервы. Он молча прошел в кухню и остановился у плиты. Небольшой портфель, который Симон принес с собой, все еще лежал на полу, мокрый от растаявшего снега.
– Остальной багаж я оставил в машине. Как долго может продолжаться метель?
– Не знаю, – сухо ответила Бетти.
Она редко испытывала такую сильную неприязнь к людям, какую чувствовала сейчас к этому мужчине, хотя никакого повода как будто не было. Что же в этом самоуверенном красавце заставило ее ощущать неловкость и внутреннее беспокойство? Бетти видела себя загнанной мышкой, убегающей от огромного кота, и не хотела, чтобы этот человек вторгался в ее мир и, более того, – находился с ней рядом.
– Мм… Ну хорошо, кто-то все-таки должен знать. А где все остальные?
– Их тут нет, – мрачно ответила Бетти и со злорадством заметила, как гость изменился в лице.
2
В кухне царила напряженная тишина, прерываемая лишь тихим посапыванием стоящего на плите чайника.
– Давайте все-таки разберемся, – первым прервал молчание Симон. – Ваша семья живет в другом месте. Решив, что в гости приедет девушка, родители отправили вас сюда – встретить меня и развлекать до тех пор, пока я не уберусь в Денвер.
– Я этого не говорила, – холодно возразила Бетти.
– К чему слова? Все написано на вашем лице.
– А, понимаю. Вам достаточно одного взгляда на человека, и вы уже знаете, о чем он думает, так что ли? – съязвила Бетти и ужаснулась: какого черта она позволяет себя провоцировать? Она призвала на помощь всю свою выдержку и уже более спокойно сказала: – Это решение показалось нам наиболее разумным. Если бы мы знали, что вы…
– Да, понимаю. Ничто бы не заставило вас приехать сюда, знай вы, что вам предстоит провести несколько дней наедине с мужчиной. Черт, а я-то думал, что американские женщины поголовно эмансипировались. Позвольте заметить, мисс, что у нас в Аргентине не кто иной, как мужчина, должен остерегаться женщин, особенно если у него водятся деньжата.
– Неужели? – с преувеличенным удивлением откликнулась Бетти, стараясь не смотреть на него. – Полагаю, вы испытали это на собственной шкуре.
Симон одарил ее таким холодным взглядом, что девушка поежилась. Воцарилось тягостное молчание. Несомненно, она была в шоке от метаморфозы родственницы в родственника и поэтому, к своему стыду, вела себя безрассудно, чего ранее за ней не водилось.
– Что ж, если следовать поговорке: «Скажи мне, кто твой друг…»
– «И я скажу тебе, кто – ты», – нехотя закончила Бетти, потупившись.
Она не привыкла к общению с людьми, которые подавляли окружающих своим могучим ростом и шириною плеч и откровенно излучали вызывающую сексуальность.
Чайник закипел, и девушка машинально схватила его, забыв про горячую металлическую ручку. И конечно, обожглась.
В следующее мгновение гость оказался рядом и сунул покрасневшую с внутренней стороны кисть Бетти в ведро с холодной водой. Бетти попыталась собраться с духом и силами, но не смогла: себя было жалко до слез.
Ростом Бог никого из Бенсонов не обидел, но Симон оказался выше Бетти по крайней мере на голову. Сердце девушки вдруг затрепетало оттого, что этот мужчина заставил ее почувствовать себя хрупкой и уязвимой. А может, виновата боль, которую она испытывала в этот момент?
– У вас есть что-нибудь, чем можно забинтовать руку? – отрывисто спросил он.
Бетти кивнула.
– Наверху, в спальне, есть аптечка. Я все сделаю сама, так будет быстрее, потому что вы можете не найти. Я же не при смерти. Подумаешь, всего лишь маленький ожог.
Оказавшись наверху, она с трудом отказалась от трусливого побуждения закрыться в спальне и больше не спускаться. Взглянув на кровать, Бетти чертыхнулась про себя. Гостю, конечно, придется спать внизу. Но на чем?
Спустившись, Бетти застала Симона разливающим кофе. Он протянул чашку, которую девушка с признательностью взяла.
– Итак, как долго, по-вашему, мы пробудем здесь вдвоем? – поинтересовался он.
– Предполагалось, что три дня, но я не знаю, когда растает снег. Тогда мой брат Ллойд сможет проехать к нам на джипе.
– А раньше не получится?
Элизабет отрицательно покачала головой.
– Исключено. А вот дольше, чем на три дня, мы здесь застрять вполне можем.
Уловив в ее тоне беспокойство, Симон вопросительно поднял бровь.
– Болит рука?
– Нет, – отрезала Бетти, давая понять, что ей надоели вопросы.
– Ну и слава Богу. А в чем же тогда дело? – игнорируя ее нежелание поддерживать разговор, не унимался гость. – За непродолжительное время нашего знакомства вам удалось доходчиво объяснить, что вы обо мне думаете. Вот если бы вы показали мне, где я могу лечь спать… – Он заметил, как окаменело лицо Бетти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13