И будут поджидать ее в одной из двух заранее условленных точек, чтобы вновь занять свое место в строю. Если не успеют и не перехватят — отправятся в еще одну, резервную и будут ожидать встречи в течение десяти часов. Если встреча не состоится — двинутся к побережью самостоятельно. А если их не окажется ни здесь, ни в месте эвакуации — значит, их уже нет. Значит, их уже нет в живых…Но то, что их не будет, совершенно не означает, что маршрутная колонна останется без защиты. В момент отрыва дозора их функции автоматически возьмет на себя идущее в арьергарде боевое охранение. Которое в случае необходимости вступит в бой, выманит на себя противника, уведет его в сторону и, оторвавшись, двинется к месту встречи. Или погибнет. То есть сделает все то же самое, что до него сделал дозор. А за тем арьергардом последует новый арьергард. И еще один. И еще… И так до бесконечности. До последнего способного удерживать в руках оружие бойца.Кроме одного, того, который переносит на себе «объект интереса» и которого все остальные разведчики, пусть даже ценой своей гибели, должны оберегать. Все — одного! Потому что то, что он несет за спиной в своем вещмешке, важнее всех их, вместе взятых, жизней Потому что это то, ради чего они оказались в этих далеких азиатских джунглях…Выстрел!Еще один выстрел. Всего-то метрах в пятидесяти. Там, где движется арьергард. Неужели дозор не увел за собой противника? Неужели противник обманул его?..— Колонне марш! Пивоварову в охранение! Теперь уже не до сохранения в целости окружающего ландшафта. Теперь лишь бы оторваться…Арьергард втягивается в бой, заставляет противника залечь, выигрывает время. Выиграть время — сейчас самое главное…— Справа в зарослях двое!— Вижу!Выстрел. И вдогонку, на всякий случай, еще один. Фигурка, прятавшаяся за густым кустом, падает, ломая ветки.— Уходим!Быстро перекатываясь, разведчики меняют позицию. В стволы, за которыми они только что прятались, стучат пули.— Слева тридцать — двое. Слева сорок пять — еще один!— Заметил!Выстрелы. Противник залегает и отползает назад.— Уходим!— Ты первый, я прикрываю.— Давай!— Слева сорок…— Черт! Откуда же их столько понабралось!…Ушедший в отрыв дозор, услышав далекие выстрелы, разворачивается и бросается на выручку своим попавшим в беду однополчанам. Бегом! Не обращая внимания на раздирающие одежду и царапающие лицо шипы и ветки, выставив вперед изготовленные к бою автоматы.Чтобы успеть. Чтобы не прибежать слишком поздно…Звуки боя совсем близко.Теперь сдержать бег. Приостановиться. Разобраться в обстановке.Два стреляющих короткими очередями автомата — свои. Азимут примерно двести десять. Шесть-семь не щадящих патроны стволов по азимуту сто тридцать — враги. Расклад в общем и целом ясен.Теперь оттянуться немного назад с тем, чтобы ударить с тыла. Желательно в самый неожиданный для противника момент. Например, когда они встанут в атаку. Или начнут перезаряжать оружие…Молчаливый, одними жестами разговор.— Видишь прямо?— Вижу.— И еще двое справа.— Вижу.— И слева, за деревом.— Вижу…— Эти — мои. Эти — твои. Согласен?— Согласен.— Готов?— Готов.Показать рукой направление атаки.— Потом, после залпа, ты — туда. Я — сюда.— Понял…— Ну тогда разом! На счет «три».Пальцы в кулак и поднимать по одному.Раз.Два.Три!В упор из автомата ближнего, притаившегося за лесным завалом вьетнамца. И другого, обернувшегося на звук. Третьего и четвертого уже в скоротечной дуэли. Других трех прибрал напарник. Еще двое стремительно убежали в лес. Их уже не догнать. Да и смысла нет. Скоро сами придут. Да не одни. С подмогой.— Жив?— Жив!— Я тоже.— Наших видишь?— Вон они. За теми кустами.Условный крик, чтобы случайно не напороться на свои же пули. Ответный крик. * * * Услышали. Значит, все в порядке…— Все живы?— Все. Вот только Сергей подранен.— Куда?— В ногу.— Тяжело?— Кажется, да. Кажется, кость задело!— Ты как, Серега?— Пока ничего. Но встать не могу. Совсем.— Черт, не повезло! Ладно, давай его на закорки и бегом к нашим. А мы пока тут оглядимся…Разведчики быстро собрали трофейные гранаты, часть, выдернув чеку, подсунули под мертвых. Остальные — заклинили в деревьях, предварительно подвязав к кольцам тонкие растянутые над самой землей лески. Усики аккуратно разогнули, чтобы они легко выскакивали при самом легком рывке. Теперь кто-нибудь непременно зацепится за сторожковую нить ногой, выдернет чеку и взлетит на воздух.А это значит — еще минус несколько врагов и еще плюс несколько столь необходимых для отрыва от преследования минут.— Все?— Все.— Уходим?— Уходим.Только так уходим, чтобы собственную леску случайно не зацепить…— Потери?— Убитых нет. Один раненый.— Куда?— В ногу.— Положите его.Командир вытащил нож, одним движением взрезал ткань штанов, отогнул ее, осмотрел рану. Нога безвольно обвисла, сломав привычные контуры. Командир проверил входное отверстие. Затем выходное. В выходном отверстии белыми точками торчали обломки кости.— Ну что там? — напряженно спросил раненый.— Ничего особенно страшного. Бывает хуже… — ответил командир. — Перевяжите его, наложите шину и вколите обезболивающее.В недалеком тылу раздалось несколько взрывов. По всей видимости, кто-то налетел на гранатные растяжки. Очень быстро налетел. На несколько десятков минут раньше предполагаемого срока.Скорые взрывы означали, что противник был рядом. Что противник висел на хвосте.— Не надо шину. И перевязки не надо. Только обезболивающее, — отменил ранее данный приказ командир. — Арьергарду — в прикрытие. Всем остальным — шагом марш!Раненому вкололи укол промедола, перекинули животом через плечо и понесли. Рубить носилки было некогда. Рубить носилки решили потом.Через несколько минут со стороны арьергарда снова послышались выстрелы. Противник наседал. Обмануть его отходными маневрами дозора или даже большей части отряда уже было невозможно. Противник смог убедиться, что ему противостоят не несколько случайных бойцов. А хорошо вооруженное, обученное, под единой командой диверсионное подразделение. Которое следует бить целиком, а не по растекающимся в стороны частям. Осталось совсем немного времени до момента, когда, просчитав общее направление движения неизвестного формирования, его численность и огневую мощь, они перебросят сюда дополнительные силы и возьмут всю окружающую территорию в одно, два, а может быть, три кольца. Из которых будет не вырваться.Отсюда могло быть только два выхода. Первый — занять оборону, встретить врага ураганным огнем и… погибнуть. Всем до одного. Уничтожив при этом втрое-вчетверо больше живой силы противника. Погибнуть неизбежно, потому что разведчики, ведущие бои в тылу врага, одолеть того врага не способны. Из-за многократного его превосходства. Из-за того, что их чуть больше десятка против десятков миллионов. Против населения целой страны.В борьбе с населением не победить. В борьбе с населением можно только умереть.И не выполнить приказ…Другой выход — идти на прорыв с надеждой оторваться от преследования и раствориться в непролазных дебрях азиатских джунглей — был невозможен, пока отряд связывали раненые. В прорывах подобного рода решающими факторами является скорость и маневр. Отвлечь внимание противника от направления главного удара, мгновенно сконцентрироваться на участке атаки, ударить, прорваться и стремительным маршем как можно дальше уйти от места боя.С ранеными за спиной все это было затруднительно. И мгновенно сконцентрироваться, и ударить, и уж тем более уйти, развив предельную скорость и не оставляя за собой следов.Развить скорость — почему бы и нет, если впрячься в носилки вчетвером. Но тогда не может быть и речи о маскировке. Четыре носильщика, трудно вписывающиеся в узкое пространство между деревьями, непременно оставят на местности хорошо читаемые следы. А если их будет только двое — то нельзя говорить о хоть какой-нибудь приемлемой скорости.Конечно, можно было бы попытаться залечь в хорошо замаскированные убежища, с тем чтобы пропустить противника через себя, а потом, когда он пройдет, выбраться и за его спиной тихо отползти в его дальний тыл. Но раненого в три погибели не согнешь и в мелкую ямку, без того чтобы он не закричал или не застонал от боли, не засунешь. И без присмотра не оставишь. А это уже, как минимум, два человека, которых надежно укрыть гораздо труднее. То есть и в этом случае раненые представляют собой стопроцентную обузу. Которая гарантирует смерть всем прочим, пока еще живым и здоровым бойцам.Наверное, это не вполне справедливо, когда уже почти мертвые обрекают на смерть тех, кто способен выжить. Способен держать в руках оружие. И способен довести начатое ими совместно дело до конца.Дело, которому все они служат…Этот последний аргумент и следует считать единственно главным при принятии решения. Вопрос жизни или смерти при выполнении боевого задания — вторичен. Первично — выполнение приказа. По возможности с наименьшими потерями в личном составе. Но только по возможности… Этим армия отличается от театра, где зритель аплодирует не имеющему однозначного ответа вопросу «быть или не быть». Быть так, как это предписано приказом! И точка. Обсуждать, тем более осуждать это вышестоящее «быть» допустимо только после его стопроцентного исполнения. Согласно Уставу Вооруженных Сил.Отсюда вопрос — спасать раненых за счет жизни живых или жертвовать ранеными во имя сохранения жизни живых — не стоит. Нет такого вопроса! Есть — жертвовать жизнью раненых во имя исполнения приказа и выполнения поставленной вышестоящим командованием задачи, или этот приказ не исполнять? С единственно возможным на него ответом. За все прочие ответы, равно как за сомнения, — военный трибунал, приговор, разжалование и срок. Или расстрел перед строем, если по законам военного времени.Вот и весь ответ…— Стоп колонне! Встали.— Капитана Кудряшова к командиру.— Капитан Кудряшов по вашему приказанию…— Значит, так, капитан. Дальше бегать куда глаза глядят — бессмысленно. И вредно. Можно так забежать, что костей не соберешь-Поэтому поступим следующим образом. Собери бойцов, двух-трех — направь в помощь арьергарду. Чтобы они там совместными усилиями придержали этих… Остальных в разведку по следующим направлениям… Задача — обнаружить места концентрации либо отсутствия противника, подсчитать его силы, огневую мощь, определить направления возможного прорыва. Ну, в общем, ты сам понимаешь…— Прорываться?— Прорываться. Другого выхода все равно нет. Задача ясна?— Так точно!— При любом исходе разведки через пятнадцать минут все должны быть здесь.— Кто останется на месте охранять раненых и пленных? И охранять «груз»?— На месте останусь я. Довольно будет меня одного?— Ну не знаю…— Все, капитан. Исполняй! И желательно в темпе вальса…— Есть! В темпе вальса…Бойцы разбежались в стороны выполнять поставленную задачу. Потому что бойцы здесь были не нужны. По крайней мере в ближайшие десять-пятнадцать минут.
Майор посмотрел в спины ушедшим капитанам и вытянул из ножен штык-нож. Он обязал себя сделать то, что он не мог перепоручить никому другому. Он взял на себя самую грязную работу. Самую грязную из всех, с которыми могут столкнуться разведчики. Ту, от которой не отмыться впоследствии никакими шампунями и никакими годами беспорочной жизни. Ту, которую может, должен и имеет полномочия делать только командир…Он не был злодеем. Он был тем самым командиром, который отвечает за выполнение приказа. Персонально отвечает…И, значит, хочешь не хочешь…Майор перехватил автомат и быстро подошел к носилкам. Пленные американцы отступили на шаг.— Сесть вон туда, — показал дулом «АКМ» майор. Связанные попарно пленные повиновались.— Кучнее!Кучнее, чтобы легче было охватить их одним стволом. Чтобы если стрелять, то наверняка.— Лицом внутрь! — показал, развернув одного из американцев, командир.Лицом, чтобы невозможно было сразу вскочить и сразу побежать. Чтобы можно было только вскочить. И тут же упасть…Пленные повернулись.— Кто шевельнется — убью!Майор подошел вплотную к носилкам.— Как ты? — коснулся он недавнего раненого.— Нормально, — улыбнулся все еще опьяненный промедолом боец, увидев своего командира.— Как нога?— Терпимо…— Ну если терпимо, то терпи. Совсем немного осталось, — сказал майор и зашел с головы носилок.Откладывать дело, которое он не мог не сделать, было бессмысленно. И тяжело. Хвост кусками не рубят…Командир быстро нагнулся, зажал рот и нос раненого ладонью, чтобы заглушить его скорый вскрик, увидел устремленные на него безмерно удивленные глаза и ударил штык-ножом. В самое сердце. Раненый даже не успел прикрыться руками. Он только вздрогнул, выгнулся и забился в предсмертных конвульсиях.Прости, солдат…Американцы напряженно привстали, но тут же, увидев направленное на них дуло автомата, снова сели. Кажется, их не особенно удивило то, что они наблюдали. Кажется, они были к этому готовы.Значит, не новички. Значит, знают одни и те же для всех армий и всех разведок правила игры…— Сидеть! — еще раз предупредил командир. И не узнал своего голоса.С остальными ранеными проблем не было. Остальные раненые умерли легко. Не приходя в сознание. И не открывая глаз навстречу своему убийце…Дело было сделано. Самое трудное из всех возможных дел. Майор сел, вытащил заначенную еще на подводной лодке сигарету и, нервно теребя ее дрожащими пальцами, закурил. Хотя на боевом задании, на марше в тылу противника курить не разрешал.Майор курил не для того, чтобы курить. Для того, чтобы хоть что-то делать… * * * Через несколько минут вернулся первый разведчик.— Товарищ командир…— После. Все после.Спустя еще минуту — подошел еще один. И еще…Бойцы подходили и замирали возле носилок. Молча. Сразу все понимая. И что произошло во время их отсутствия. И зачем их посылали на задание…Теперь все было гораздо яснее, чем пятнадцать минут назад. Но теперь ничего исправить уже было нельзя. Теперь они могли либо покарать убийцу, либо подчиниться ему. Покарать его было нетрудно, он не защищался. Но карать его было глупо. Умерших минуту назад товарищей уже было не вернуть. А лишаться еще одного активного ствола — значило играть на руку противнику. Лишняя смерть ничего не могла исправить. Ничего не могла убавить или прибавить. Кроме лишней смерти.— Все? Собрались? — спросил командир.— Все…— Тогда так: умерших похоронить. Но только если очень быстро. Место захоронения замаскировать. Тела, особенно область лица, заминировать. Чтобы если что — до неузнаваемости. Нюни не распускать. Нюни — оставляем для дома. Если теперь мы не сможем уйти — ляжем рядом с ними. Все. До единого. Это ясно?— Ясно…— Не слышу!— Ясно, товарищ майор.— Тогда всем готовиться к прорыву. И ни о чем, кроме него, не думать. Где силы противника сконцентрированы в наименьшей степени?— В направлении северо-северо-восток.— Значит, готовиться к прорыву в направлении северо-северо-восток. Вопросы есть? Вопросов — нет.— Есть один…— Я сказал — вопросов нет!Вопросы, жалобы, претензии — после выполнения задания. Рапортом вышестоящему начальству… Если останется кому эти рапорта писать… Глава 30 — Приказывать не хочу! Это дело добровольное. Потому что совершенно безнадежное, — сказал командир. — Максимум, что могу обещать, — это полчаса не самой веселой жизни. Без продолжения… Ну что, желающие найдутся? Тогда желающим — шаг вперед.Желающие нашлись. И шагнули из строя.— Боевая задача ясна?— Так точно! Ясна!— Надеюсь, понимаете, что обратного хода не будет? И вообще ничего не будет.— Так точно! Понимаем!— Ну тогда смотрите… Тогда на вас вся надежда… Тогда будем ждать, как вы управитесь… Капитан Кудряшов.— Я!— Значит, так, «замок», отдели им по одной обойме от боезапаса каждого бойца и еще подкинь гранат. Десятка два. Нам они все равно не помогут, если они лопухнутся…— Отделить по одной обойме…Бойцы вытащили из подсумков автоматные рожки. Передали их по рукам. Капитаны рассовали их по подсумкам и карманам.— Ну, ни пуха…— Разрешите идти, товарищ майор?— Идите. И если можете — возвращайтесь.— Постараемся…Бойцы дозора отошли на несколько шагов и пропали, как сгинули в густой листве. Но прежде чем пропасть, еще раз оглянулись и взмахнули рукой.Вот и все прощание…— Всем быть готовыми. Всем — ждать. Ждать трудно. Особенно когда не знаешь, сколько ждать. И если не ждешь ничего хорошего… Минута. Вторая… Десятая… Пятнадцатая…— Где они сейчас могут быть?— Метрах в семистах. А может быть, уже и дальше…Дозор был ближе. Много ближе. Всего-то в полукилометре. Дозор наблюдал копошащихся за деревьями вьетнамцев, разбив наблюдаемое пространство на сектора.— Видишь?— Вижу.— Сколько?— Бойцов десять-двенадцать.— У меня десять-двенадцать. Итого — больше двух десятков. По дюжине на брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33