Брали на мушки прицелов отведенные им цели. По две, а то и по три на каждого.Это очень важно — уметь разобрать цели. Это отличает разведчиков от простой пехоты, которая зачастую палит не куда нужно, а куда заблагорассудится. А в итоге — все в одну и ту же цель. Разведчики не могут себе позволить роскоши задействовать два ствола для поражения одного противника. Их в отличие от врагов слишком мало. Одна пуля — один поверженный враг. Такой расчет. Две пули, выпущенные из разного оружия, — гораздо худший результат. Три из трех разных стволов — это уже непрофессионализм, с перспективой списания в общевойсковые подразделения.По-настоящему действенен только первый залп, которого противник не ожидает. Все, кто ушел от тех первых пуль, получают шанс на выживание и, значит, на сопротивление. Они зарываются в землю, откуда их выковырять практически невозможно, и сопротивляются до последнего.Первый залп — это иногда выигранный или проигранный бой.Девятнадцать.Восемнадцать.Семнадцать… * * * — Слышите! — насторожился командир коммандос.— Что?— Птицы. В джунглях кричат птицы.— Ну и что, что кричат?— Может, и ничего. Но только раньше их слышно не было.— Мне кажется, здесь птицы кричат всегда.— Но не так. Слышите, опять.— И что из этого следует?— Например, то, что их кто-то потревожил. То, что там, возможно, кто-то есть… Шестнадцать. Пятнадцать…— Может, пойти проверить?— Не стоит искать приключений, которых можно избежать. Не стоит торопить события. И не меняйте выражение на лицах. Перестаньте крутить головой и прислушиваться. Оставайтесь такими, какими вы были. Если не хотите спровоцировать тех, кто за нами, возможно, наблюдает, на атаку…Четырнадцать.Тринадцать.Двенадцать… * * * Командир российских разведчиков приложился щекой к прикладу, выцеливая главного коммандос. На эту цель вторую пулю жалеть было грех. Командиры в бою должны умирать первыми. Чтобы не успеть организовать отпор. Чтобы не воодушевить своих бойцов на контратаку.Главный американец стоял рядом с двумя бойцами и о чем-то спокойно разговаривал с ними. Он не догадывался, что жить ему осталось одиннадцать секунд.Десять.Девять.Восемь… * * * Командир коммандос зябко повел плечами. Что-то ему вдруг стало стыло в этой влажной, тропической, безумной жаре. Так, что мурашки по коже побежали.Что-то ему стало неуютно.Неужели только от беспокойных криков невидимых птиц? Или еще из-за чего-то? Но чего? Что ему сейчас может угрожать? Что лишает его душевного покоя? Что изменилось за эти несколько секунд?Явно — ничего.А скрытно? За скрытую опасность отвечала интуиция. Которая иногда способна видеть гораздо больше, чем глаза, и слышать лучше, чем уши. Особенно у людей, имеющих привычку играть в «очко» со смертью.Сейчас интуиция командира коммандос не желала брать еще одну карту. Потому что была уверена, что она будет лишней. Что будет перебор!Так что же все-таки его интуиция заметила такого, что не увидело сознание? * * * Что?..Семь.Шесть.Пять…Что произошло в последние минуты?Вначале вскрик птицы. Потом еще один. И еще несколько. Словно перепуганная стая птиц отозвалась своему вожаку. Стая… Стая! Вот оно! Те птицы, которые только что кричали, не летают стаями! Только в одиночку. На первый крик не должны были ответить другие. Тот крик должен был быть единственным! Вот что прослушали уши, но заметила интуиция. Если, конечно, только это…Нет, не только! Еще расположение криков. То, откуда они звучали! Они звучали с трех сторон, справа, слева и с фронта. Они охватывали место действия широким полукругом. Подковой. Против центра которой располагался его отряд Они нависали с флангов, эти птицы. Они занимали крайне выгодную позицию. Если бы те птицы собирались напасть и если бы теми птицами руководил профессиональный военный, то он расположил бы свое пернатое подразделение именно так. Так! И никак иначе! Так, может, те птички без перьев. И без крыльев. Так, может, те птички вовсе даже и не птички…Четыре.Три… * * * Командир разведчиков мягко обхватил пальцем курок автомата и потянул его на себя. От этой мягкости зависела результативность выстрела. Дергать курок резко — значило рисковать результатом стрельбы. Жмут курки во всю силу пальцев только новобранцы. Или психически неуравновешенные люди. Или трусы, для которых быстрота выстрела важнее его результата. Опытные бойцы обходятся со спусковым крючком, как мать с новорожденным младенцем. Очень нежно и ласково…Два… * * * …А если птицы, которые вовсе даже не птицы, раскричались, рискуя привлечь к себе лишнее внимание, значит, они уже не боятся демаскировать себя. Значит, они вышли на рубеж атаки и, перекликаясь друг с другом, разобрали цели. И, значит, с минуты на минуту прозвучат первые выстрелы. От которых не будет спасения…С минуты на минуту!Далее командир американских коммандос действовал уже инстинктивно. На уровне условных рефлексов, которые вбивали в него сержанты в многочисленных учебных подразделениях и реальные противники в реальных боевых условиях. Далее он действовал как опытный, не раз ходивший под смертью солдат.Он мгновенно вскинул винтовку и от бедра, не целясь, всадил одну длинную, бесконечную очередь в зеленую стену джунглей. Примерно на уровне полуметра от земли Примерно на том уровне, на каком должны были располагаться головы невидимых ему стрелков.Он выпустил одну, до опустошения магазина, длинную очередь, но прицельно — только первых несколько выстрелов, потому что был убит встречной пулей, попавшей в переносицу.Остаток магазина он выпалил в «молоко». Вернее, не он, а уже бездыханный, с разбитым черепом труп, который все же не отпустил курка винтовки и так и застыл с пальцем, вжатым в спусковой крючок своей навсегда замолчавшей винтовки. * * * Командир коммандос ни в кого не попал. Но он выполнил свою задачу. Он выстрелил за мгновение до начала атаки противника. И тем спас свое подразделение от тотального уничтожения.Услышав выстрел, заранее предупрежденные об опасности коммандос упали, откатились в свои укрытия и мгновенно открыли стрельбу в направлении, указанном командиром.Погибли только одиннадцать бойцов. Первыми и мгновенно — пилоты и бортстрелки вертолетов. Чуть с опозданием, успев сделать по несколько ответных выстрелов, коммандос, не нашедшие надежных убежищ.Другая сторона потерь не понесла. Но должна была понести непременно. Потому что фактор внезапности не был использован и тактическое преимущество утрачено. * * * — Гаси правый фланг! Правый фланг! Мать твою! — орал, уже не скрываясь, командир российских разведчиков. — Он сейчас самый опасный! — И тут же падал за дерево, по которому, развернутые на голос, лупили чужие винтовки.Несколько автоматов, сконцентрировав огневую мощь в одном направлении, задавили удачно окопавшегося автоматчика.Минус еще один коммандос.Теперь надо было действовать очень быстро. Пока противник не очухался и не предпринял активных встречных действий. Теперь счет шел на секунды.— Семенов! Давай перебежками на левый фланг. И обойди их с тылу! — громко приказал командир.— Ты что кричишь? — попытался одернуть его «замок».— Один хрен, они русского не знают. Да и ничего не расслышат за такой стрельбой. Ты меня понял? Семенов?— Понял!— Ну тогда действуй!Семенов покинул свое убежище и, прячась за препятствиями, стал смещаться влево. Недалеко не ушел. Упал, получив три пули в голову и грудь. Три пули из трех разных винтовок. Он, равно как и его командир, не знал, что их нынешний противник изучал русский язык. Особенно в той его части, которая касается ведения боевых действий.Над джунглями, над самыми вершинами деревьев, завис вертолет.— Все, — сказал командир, — сейчас он будет крутить из нас фарш своей крупнокалиберной мясорубкой.Вертолет несколько раз качнулся на месте, пытаясь разобраться в перипетиях боя, рассмотреть, где свои, где чужие. Сверху это особого труда не представляло. Свои лежали распластанными на земле за случайными стволами и камнями. Чужих видно не было, но было видно, откуда они стреляют.Вертолет развернулся, выбирая наиболее удобные высоту и положение, и завис. Пулеметчик завалил дуло своей «машинки» вниз и, не целясь, нажал гашетку. Он стрелял не куда-то конкретно, он стрелял по площадям. По тем, где предположительно мог быть враг. Патроны он не экономил. Патронов у него было вдосталь. Пули толщиной в три пальца впивались в землю, в стволы деревьев, перерубая некоторые пополам. Защиты от них не было. Потому что летели они сверху.— Работать вертолет! Всем работать вертолет! — кричал командир.Его никто не слышал. Но все и так понимали, куда надо стрелять. Откуда исходит наибольшая опасность.Полтора десятка стволов замолотили по вертолету. Эти была стрельба не столько на поражение, сколько на испуг. На испытание нервов. Пулеметчик не выдержал первым. Наверное, еще потому, что не видел отвечающего ему на выстрелы противника. Он отшатнулся в салон, и вертолет плавно сдвинулся в сторону, исчезнув за кронами деревьев.— Сейчас он вернется, и они возьмут нас в клещи. С воздуха и с земли… — предположил замкомандира.Хотя чего тут предполагать? И так все понятно и однозначно. Как в учебнике по тактике ведения боя. Зажимай с двух сторон и перекусывай хребет пополам…— Что делать будем?— Атаковать!— Кого?— Тех, что на земле. Если мы сойдемся с ними вплотную, он не сможет стрелять, не рискуя зацепить своих. Надо сближаться. Это единственное спасение.— Рукопашная?— Рукопашная!— В лоб?— В лоб! На обходные маневры у нас времени нет!Другого выхода действительно не было.— Примкнуть штыки! Приготовиться к атаке! Ох, как это неприятно — бежать во весь рост навстречу окопавшемуся противнику, подставляя под его прицельные выстрелы свои незащищенные грудь, живот и лицо. Как трудно покидать свое защищающее от смерти убежище…— Гранаты к бою! На счет три…Разведчики вытащили, выдернули чеки и разом бросили гранаты.Десяток одновременных взрывов закрыл наступающих дымом, пылью и комьями земли от взглядов противника. Мгновенным рывком разведчики пробежали опасную зону. Двое из них ткнулись головами в землю. Возможно, от осколков собственных, чуть запоздало рванувших гранат. Но все остальные добежали.— Справа двое! Автоматная очередь в упор…— Вон он!..— Берегись!..— Саша! Сзади!..Взрыв гранаты. Еще один. Выстрелы. Крики и проклятья на двух языках.— А, сволочь!…Теперь на «кулачки»! Вплотную, как в подростковой, стенка на стенку, драке. Чтобы рукой до горла достать можно было. Чтобы никаких там пистолетов и тому подобной уравнивающей силы техники. Без единого выстрела, одинаково опасного в такой толкучке и для своих, и для чужих.Теперь у кого первого не выдержит психика.— На, получай…Блеск штык-ножа, крик, стекающая с лезвия кровь… И встречный блеск… Лязг наткнувшейся друг на друга стали…И тут же банальный, со всего маха удар по сопатке. Так, что слюни и сопли во все стороны.Ах ты так, гад! Ты драться! Ну тогда получай коленом в свой американский пах. С гарантией замедления темпов прироста народонаселения ваших североамериканских штатов. По крайней мере, на одну стомиллионную долю процента…Крики, возня, пыхтение, угрозы, падения. Драка, уже мало напоминающая бой… Просто драка, без приемчиков и правил. Потому что не на ринге, не на татами — в реальных боевых. Потому что в такой свалке даже нормально размахнуться невозможно. И еще потому, что проигрываешь не раунды и очки — жизнь.И снова рев моторов зависшего над полем боя вертолета, раздирающие одежду потоки ураганного ветра сверху и равномерный, басовый стук крупнокалиберного пулемета.— Он что, с ума сошел? Здесь же свои! — возмущенные голоса по-английски.— Ребята, не отрывайся от них. Он своих мочить не будет! — крики по-русски. * * * Фонтанчики земли, выбитые крупнокалиберными чушками пулеметных пуль. Совсем рядом. Буквально в двух шагах. И одновременное падение и откат всех — и американцев и русских — под защиту крон деревьев. И напряженные взгляды вверх.— Он что у вас, псих, что ли?— Didn't catch…— Сам ты гад!И тут же противника руками за грудки и, с силой подтянув к себе, головой в лицо.— Получи! За свое превосходство в воздухе! И за то, что ваши пилоты такие олухи!Нет, слабы все-таки американцы в драке. Нет у них такой уличной закалки… Культурная нация. Привыкли разрешать все споры с помощью адвоката.— А как насчет «крюка» правой в левую скулу? Не очень? А в правую? Тоже не нравится? А прямым по нюхалке?..— Миша, Миша, отойди в сторону! Я его из автомата!— Да пошел ты со своим автоматом… Я его и так уделаю! Одними руками…И тут же пропущенный удар ногой в солнечное сплетение. И еще один — в подбородок. Эх, Миша, Миша, тебе же говорили — лучше из автомата… А теперь тот, кто мог стрелять, сам, крепко сцепившись с противником, по земле катается, безуспешно пытаясь дотянуться пальцами до его горла.Крики, угрозы, хрипы, стоны, мат-перемат…И вдруг перекрывающий все прочие звуки голос. Излагающий свою мысль хоть не совсем на русском и не вполне на английском, но на совершенно понятном и русским, и американцам языке. По существу понятном…— А ну, суки… Янки… Чтоб вас… Руки вверх… А не то… Всем крышка… Йес, вашу мать!И все замерли. И перестали стучать друг друга по сопатке и давить друг другу пальцами на кадыки. Потому что посредине свалки, удерживая на вытянутых руках по гирлянде гранат, встал капитан Пивоваров.И зубами выдернул предохранительную чеку у той, что была зажата в правой руке, а потом у той, что в левой руке.— Кто двинется хоть на шаг, отпущу. На хрен! Вы меня знаете! Блин!..Откуда, интересно, американцы могли узнать о дурных наклонностях сибирского паренька Вани Пивоварова?— Вань, а мы-то как? — попытались урезонить его опасливо замершие сослуживцы.— И вы — на хрен! Достали все! — сказал Пивоваров. И утер кулаком с зажатой в нем гранатой окровавленный лоб.— Ну-у!..В этой драке — кулаки против десятка гранат «Ф-1» победить могли только гранаты. И их владелец.— О'кей! — согласились американцы и отбросили в сторону ножи.— Руки за голову!Американцы подняли руки И сцепили пальцы на затылках в замок.В наступившей тишине стал отчетливо слышен рев моторов приближающегося вертолета.— У него что, горючки не меряно? — спросил кто-то.— И патронов тоже…— Далидзе! Федоров! Кузнецов!— Я!— Бегом к «вертушкам», снимите пулеметы и отгоните этого… к чертовой матери… — кивнул в небо командир— Есть!— Всем остальным собрать раненых, убитых и оружие.— А что с этими делать? — кивнул на сбившихся в кучу пленных американцев Пивоваров.— Вот эти пусть и собирают. Если попытаются бежать — стреляй на месте.Далидзе, Федоров и Кузнецов, стараясь избегать открытых мест, пробежали несколько десятков метров до вертолетов. Быстро осмотрели незнакомое им оружие, заправили ленты, передернули затворы.— Нормальная машинка. Вроде нашего танкового…— А если он верхом пойдет? Мы же не сможем ствол так высоко задрать.— Не пойдет. Ему рассмотреть надо, что внизу творится. Прежде чем стрелять… Стали ждать.— Вон он!— Где?— Сейчас увидишь.Из-за дальних деревьев вынырнул вертолет. И сразу же навстречу ему застучали пулеметные очереди. Расстояние было самым небольшим, так что промахнуться было почти невозможно.С летящего вертолета ударили встречные очереди. Пули взрывали землю, шлепали по металлу, разбивали стекла в кабинах.— Если попадет в бак, то…— Не каркай! Ворона!Дуэль длилась недолго. Какой-нибудь десяток секунд. Крупнокалиберные пули — это вам не пчелиные укусы «АКМ». А попасть в махину парящего в небе вертолета много легче, чем с качающегося борта в фигуру человека.Вертолет отклонился в сторону, набрал высоту и лег на обратный курс.— Уйдет, гад!— Не уйдет! — кричал Кузнецов, выпуская вслед удаляющемуся вертолету бесконечную очередь. — Не может такого быть, чтобы ушел! Не должно…Но вертолет ушел. Целым и невредимым. А может быть, и не целым. Но все равно ушел.Ушел!— Ну все! Теперь жди гостей!— Это точно! Без гостей не обойдется… * * * — Приборы нашли?— Нашли.— Без ошибки?— Без ошибки.— Тогда так, вертолеты — к чертовой бабушке, их же толом. Самолет — тем же образом, туда же. Чужих убитых оставляем здесь. Наших уносим с собой. Все здесь подчищаем. Под метелку! Чтобы ни одной соринки, по которой можно опознать нашу принадлежность, — сказал командир. — И как можно быстрее. Пока они нам на хвост не сели. Кузнецов!— Я!— Рубите носилки.— Сколько?— По числу раненых и убитых.— Но мы не сможем унести всех.— А мы и не понесем. Понесут эти. Которые их… В общем, американцы понесут. А потом посмотрим.— На что посмотрим? —— На их поведение.— И что будет зависеть от их поведения? — с недобрым выражением на лице спросил «замок».— Не знаю! Мне по этому поводу командование никаких распоряжений не давало. Про вьетнамцев — давало. А про американцев — нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33