Только так ты будешь в безопасности. Никто не знает, что эти детективы, следователи и присяжные...
– Присяжные?
– ...сотворят, – поспешно закончил Деннис. – Милая, ты ничего не должна бояться.
Он наклонился над ней и взял ее руки в свои.
– Во-первых, нынче ты не покидала дома, понимаешь? Вполне можно сказать, что ты после полуночи вообще не выходила из комнаты.
– Но ведь на лестнице кто-то был, – поджала губы Дафна, – причем еще до того, как я вернулась в комнату. Я думала, это был ты.
Для Денниса это стало неожиданным ударом. Она заметила испуг в его глазах.
– Нет, я... Боже, зачем я оставил тебя одну? Хотя дом выглядел таким надежным. Опасность грозила снаружи, за снежной пеленой, и я...
– Но кто-то все же знал, что я была внизу.
– Да, в самом деле.
Он не мог дать ей понять, как он боялся этого старого дома со всеми его укромными коридорчиками и чуланчиками. Дело обстояло хуже, чем он полагал.
– Дафна, мне пора идти. Вдруг кто-то заметит в твоей комнате свет в столь поздний час. Когда полиция начнет расспросы, думай лишь о том, что ты ничего не знаешь. Всю ночь ты не выходила из комнаты.
– Но кто-то же был на лестнице...
Щеку Денниса дернуло тиком.
– Нам придется рискнуть. И, пожалуйста, держись своих показания, что бы тебе ни говорили. Только их. Я выбрал такой, вариант, при котором тебя никак не заподозрят.
– Что же ты сделал?
– Все в порядке, Даф. Лучше всего, если ты сможешь разыграть удивление. И смотри, чтоб никто не узнал, что вы с Беном поссорились.
– Деннис... Тебя смогут в чем-то обвинить?
– Нет, – поспешил заверить он, – можешь мне поверить, я знаю, как защищаться.
– Деннис, ты... ты его не убивал. Но я знаю, что готов был сделать это для меня. Я...
– Нет, Даф, нет. Это пришлось сделать кому-то другому.
Девушка внезапно прижалась к нему и уронила голову ему на плечо. Он обхватил пальцами ее лицо и поцеловал в губы, повторяя:
– Я знаю, милая, я знаю.
Потом высвободился и зашагал к выходу.
– Не забывай, что ты мне обещала. И не вешай носа. Запри дверь.
Он ушел. Она закрыла дверь и прислушалась, но не смогла уловить ни звука. Откуда ей было знать, что он устроился на подоконнике в конце коридора, чтобы оттуда следить за ее дверью...
Сидя в темноте, он размышлял о людях, спавших сейчас в огромном доме. Гертруда с застывшим взглядом расширенных блестящих глаз, бесконечными истериками и приступами мигрени. Амелия с ее неумолимой настойчивостью, при всем том умевшая выглядеть любезной и благосклонной. Джонни – сама любезность, да еще и хорош собой. И Роули...
Он наморщил лоб. Если бы только Роули не было в доме садовника... Придется присматривать за Роули как за ребенком, которого нельзя оставить одного. Особенно, если в этом деле как-то замешана Гертруда.
Кто же убил Бена Брюера?
Деннис задумался и надолго застыл. Вновь и вновь он спрашивал себя, не допустили ли они какую-то ошибку. Уже брезжил рассвет, лучи солнца пробились в окно, а его мучительные раздумья продолжались.
Как все это могло с ними случиться?
Пока ночью они с Роули выполняли свой план, оба вновь и вновь ломали голову, нет ли нем какой-нибудь прорехи. И как могли они при этом упустить какую-нибудь важную деталь?
Деннис поднялся на ноги. Похоже, сейчас никто не мог ему помешать. Он медленно двинулся к лестнице, забыл про третью ступеньку, и та отчаянно заскрипела. Он поспешил пересечь пустой холл и очень осторожно открыл дверь. Оттуда видны были контуры стульев и ваз, и в дальнем конце – дверь в библиотеку. Но он заставил себя не смотреть в ту сторону. Положение этой двери и ее роль были частью их плана. Но вспоминать об этом не хотелось.
Перед окном, которое они закрыли, Деннис осмотрелся. Они предусмотрительно опустили жалюзи, чтобы не было видно снаружи. На улице никого и не было, и все же их не покидало ощущение, что кого-то они все же видели. Странно...
Внезапно он подумал о такси... Но, вероятнее всего, ничего этого не было. Он отодвинул шпингалет и приоткрыл окно. Затем поднял жалюзи, вздрагивая даже от легкого шума.
Так. Теперь уже лучше. Однако все могло кончиться полным провалом. О чем еще они забыли? Он снова подошел к окну и осмотрел лежащий перед домом снег. Какое счастье, что тот шел так сильно. От протоптанной дорожки остались только слабые следы, по которым не определить тип обуви или ее размер. Но как обстоит дело на дорожке к садовому домику? Там был один слабых пунктов, в нем могла заключаться некая опасность. Оставалось только надеяться, что снег выполнил свою задачу, а остальное – делом полиции и врача.
Больше ему здесь делать было нечего. Скоро появится прислуга, так что лучше исчезнуть. Комнату он покинул с величайшей осторожностью. Холл был пуст; стало светлее. Ему снова вспомнилась Дафна и лестница в темноте. На этот раз он уж не забыл про третью ступеньку.
Господи, дверная ручка! Он и думать забыл про отпечатки пальцев. А ведь ночью они всю дорогу пользовались носовыми платками. Они были сверхосторожны. А теперь он оставил собственные отпечатки по всей ручке! Он заколебался, потом повернул назад. Никаких отпечатков пальцев – уже слишком плохо, но собственные – еще хуже. Кроме того, очень скоро в комнате появятся другие.
Он поспешно вытащил носовой платок и тщательно вытер ручки с обеих сторон. И тут ему в голову пришла убийственная мысль.
Как было бы ужасно, если бы он, уничтожая следы, которые выводили на убийцу Бена Брюера, оставлял улики для предъявления обвинения ему самому! Сам набрасывал на себя тонкую сеть фактов, которые поставят его в безвыходное положение, без всяких возможных объяснений с его стороны, и никакое последнее слово правды не сможет его спасти.
Против могущества полиции защиты не было. Она четко делает свое дело: устанавливает факты и буквально вытягивает выводы из самых незначительных вещественных доказательств, о существовании которых дилетант даже не подозревает. А возможность того, что он оставил против самого себя улики, более чем вероятна. Им бы очень понравилась ситуация, когда он любит Дафну, та дает слово с ним бежать, а затем приходит к выводу, что не сможет этого сделать. Это было бы признано отличным мотивом для убийства мужчины, который стоял между ними, мужчины, за которого Дафна через несколько часов должна была выйти замуж.
Эта мысль вовсе не доставляла удовольствия. И единственным утешением служила надежда, что он не наделал ошибок.
Деннис помедлил. Лучше всего было бы еще раз вернуться в комнату, чтобы проверить все самым исчерпывающим образом. Однако он сумел перебороть себя и повернул к лестнице.
Серьезность сделанного была ему понятна. В случае предъявления обвинения они становились соучастниками. И это не самое худшее; о том он вообще и думать не хотел. Они препятствовали деятельности полиции и затормозили ход расследования. К тому же они уничтожили важные улики, которые оставил настоящий убийца.
И тем не менее, другого выбора не оставалось. Конечно, если бы не появился Роули...
Ведь эта история с Роули, который обнаружил их склонившимися над трупом Бена, не могла бы не насторожить полицию. Как, собственно, и то обстоятельство, что Роули так быстро оказался на месте происшествия.
Кто же убил Бена Брюера?
Ах да, опять все та же третья ступенька!
Он засмотрелся назад и едва не ступил на нее; пришлось хвататься за перила, чтобы не рухнуть вниз.
В холле тем временем становилось все светлее. Вот почему он разглядел на дереве, под самой рукой, красноватое пятно.
Деннис нагнулся, пригляделся, и каждый нерв в его теле напрягся.
Это была кровь.
Высохшая кровь.
Пятно находилось примерно на том месте, где кто-то, как он, испугавшийся скрипа ступеньки, схватился за перила.
Не его ли напугал ночной шепот Дафны?
Он, как зачарованный, пристально разглядывал маленькое красноватое пятнышко, будто пиктограмму всех кошмаров прошлой ночи.
И тут ему, наконец, стало ясно то, что до сих пор оставалось только возможностью. Тот, кто оставил этот отпечаток, жил в этом доме...
Деннис с трудом взял себя в руки: ведь, собственно, он всегда знал об этом – или, по крайней мере, догадывался.
Из кухни долетел какой-то шум. Он поднял голову и внимательно прислушался. Возможно, это спозаранок вернулся домой Лейн? Деннис ничего не видел, но вспомнил, что сам он по-прежнему в смокинге... и в таком опасном соседстве.
Итак, он все-таки нашел кровавый отпечаток пальца, наверняка принадлежавший убийце. И что же теперь делать? Ведь оставалась вероятность, что отпечаток на старых перилах оставил Роули или он сам...
Если Роули, вся история упрощалась – по крайней мере для Дафны и для него самого. Но если это был его собственный след, о возможных последствиях Деннис даже боялся подумать. Подобных улик вполне хватило бы присяжным заседателя, чтобы признать его виновным.
Тут из кухни снова донесся шум из – как будто захлопнулась дверь.
Кровавое пятно вполне могло оказаться единственным следом, оставленным действительным убийцей. Его ничего не стоило смыть.
Но решиться на это Деннис не мог.
6
Теперь он отчетливо слышал, как на кухне кто-то ходит. Времени на обдумывание вариантов не оставалось – следовало торопиться.
Он достал было носовой платок, чтобы стереть пятно, когда ему неожиданно пришло в голову, что все-таки следует делать. Естественно, кто-то может заметить, но не сможет сказать, когда и отчего это случилось.
Нож был у него кармане, а древесина под множеством слоев краски оказалась мягкой. Скрип древесины показался Деннису ужасно громким, но зато работа была нетрудной, хотя рука немного дрожала от спешки. Через мгновение он уже держал маленькую щепочку с кровавым отпечатком; похоже, тот остался невредимым. Срез на перилах, конечно, бросался в глаза, но он успокаивал себя тем, что не было возможности узнать, кто его автор. И тем более про отпечаток.
Возвращаясь в свою комнату, он никого не видел и не слышал. Голова кружилась от усталости, но владение крошечной щепочкой наполняло его нараставшим чувством безопасности.
Он уснул, и ему снилось, что отпечаток был сделан Дафной, а Роули про это кому-то рассказал.
Как позднее было установлено в ходе полицейского дознания, около семи часов в дом через гараж прошли мистер Лейн, повариха миссис Лейн, и служанка Мэгги, ее племянница. Они открыли заднюю дверь своим ключом и отправились на кухню.
Завтрак следовало подавать к восьми часам. Свадьба была назначена на полдень, до того времени многое еще предстояло сделать, и при этом успеть накрыть стол к завтраку. Только Дафне, как обычно, завтрак подавали в ее комнату. Сделавшая это Мэгги отдернула шторы, даже не заметив при этом смертельной бледности девушки.
Вниз на завтрак спустились только Гертруда, Амелия и Джонни Хэвиленд.
В половине девятого Лейн и Мэгги прошли в библиотеку, собираясь навести порядок – до сих пор она служила главным местом подготовки к торжеству. На столах валялись документы, письма, списки и запоздалые подарки к свадьбе.
Лейн открыл дверь. Шторы все еще были задернуты. Ледяная мгла еще висела в воздухе. Мэгги отдернула шторы, а Лейн направился к большому столу, на котором искрились и сверкали свадебные подарки. Он сразу заметил, что серебряные подсвечники, такой же поднос и различные мелочи, о которых он потом не мог вспомнить, но по виду весьма ценные, грудой валялись на полу. От окна падал узкий луч света, и только потом он заметил какой-то тюк в проеме двери между библиотекой и гостиной.
Лейн не мог точно сказать, что происходило после этого. Но сам он внезапно оказался на коленях рядом с телом. Это был Бенджамен Брюер, и за его спиной Мэгги зашлась в истерическом крике.
Крик был таким пронзительным, что его услышали в столовой. Он разбудил даже Денниса Хэвиленда, который прямо в купальном халате поспешил спуститься вниз. Наконец из своей комнаты выбрался и Роули, полностью одетый, корректный и удивительно хладнокровный на фоне царившего внизу общего замешательства.
Дафна, которая у себя в комнате пила черный кофе и разочарованно рассматривала себя в зеркале, слышать крик не могла – ее спальня находилась в самом дальнем конце южного крыла.
Для нее вся ночь прошла в бесконечно мучительных треволнениях от вопроса, который она задавала себе снова и снова: когда ее начнут допрашивать?
К этому моменту следовало подготовиться так, чтобы никто ничего подозрительного не заметил. Деннис принял за нее решение, и теперь ей приходилось следовать тем путем, который он указал.
Бена убили. Никакого оружия на месте не оказалось. Кто же его убил?
Она налила себе еще кофе – и облилась.
Как только в дверях появился Джонни Хэвиленд, она сразу поняла, зачем он прибыл. Он молча стоял в дверях и смотрел на нее голубыми глазами, которые никак не казались веселыми. Светлые кудри рассыпались в беспорядке, и, вероятно, он впервые выглядел на свои пятьдесят пять. Он не бросался в глаза, что уже говорило, что что-то не так.
Присев на край постели, Джонни покосился на нее, нервно поигрывая ключом.
– Даф, знаешь, случилась неприятность. Ну... с Беном.
Его рот слегка дрожал под светлыми усами.
– Даф, ты... гм... любила Бена? Дело в том, что... теперь уже вчера... с ним случилась беда. Похоже, в дом забрались воры, Бен, видимо, услыхал шум или что-то подобное. Он спустился вниз, и...
– Бен, – выдавила Дафна.
– Его убили, – закончил Джонни, пристально наблюдая за ней. – Он мертв, Дафна. Полиция уже в пути.
Она не могла поднять глаза – Джонни слишком хорошо их знал и увидел бы в них слишком много. Дафна пристально уставилась на кусочек ткани, и никогда в жизни не забыла про это зрелище. Снегопад снаружи прекратился. А на стуле висело желтое бархатное платье, подол которого так и не просох. Неожиданно она подумала, что платье нужно было давным-давно спрятать.
Джонни откашлялся.
– Сейчас здесь будет полиция. Гертруда полагает, они начнут нас всех допрашивать. Хотя дело довольно ясное. Думаю, все дело в воровстве.
– Разумеется, – беззвучно выдавила Дафна.
– Внизу страшновато, – озабоченно продолжал Джонни. – Тебе лучше оставаться здесь, Даф. Возможно, полиции ничего от тебя не потребуется. Мы скажем, что для тебя это стало слишком тяжелым шоком.
Он замолчал и, задумавшись, рассеянно уставился перед собой.
– Гертруда просила тебе передать, что она уже обзвонила всех приглашенных и сообщила в газеты, что свадьба не состоится. Ты здорово держишься, моя дорогая. Я тобой горжусь...
Однако, говоря это, он смотрел мимо.
Конечно, он должен был знать, что она никогда не любила Бена. Однако сверх того он ничего не знал. А ей приходилось говорить, задавать вопросы.
– Что случилось? Я имею в виду, когда его нашли?
Джонни принялся рассказывать, как все было.
– И знаешь, что сказала Гертруда, когда услышала, что Бен мертв? Она стояла там с красным от возбуждения лицом и повторяла: "Слава Богу!". Причем так просто! Меня это, естественно, сбило с толку. Я никак не мог поверить Лейну. Но Гертруда все твердила: "Слава Богу!" – и явно совершенно так же думала. И это несмотря на все хлопоты с подготовкой свадьбы!
Он закурил и заметил:
– Странно, что никто ничего не слышал, даже выстрела.
Кто-то постучал в дверь. Джонни отозвался, и в комнату вошла Гертруда.
– Дорогая, – воскликнула она, – значит, Джонни тебе все рассказал! Ну, мне нечего добавить. Ты знаешь, как я относилась к Бену. Хотя ничего подобного, естественно, я не желала, особенно в такой день.
Гертруда вздохнула. Она была женщиной крепкой и властной женщиной. Ей достались такие же голубые глаза и светлые волосы, как и брату Джонни, однако ничего не перепало от его грации и живости.
Когда она приблизилась к кровати, Дафна инстинктивно подалась назад.
– Ну, Джонни, – решительно заговорила Гертруда, – надеюсь, ты сообщил Дафне все, что мог. Ни о чем не тревожься, Дафна, я сама обо всем позабочусь. Я даже отцу Лонергану сообщила, что свадьба не состоится. Он, естественно, шокирован, что все случилось перед самой церемонией. Да, и вот что, Дафна, полагаю, полиция захочет тебя допросить, так что тебе следует переодеться.
Джонни резко обернулся к ней:
– Но мы же...
Гертруда отреагировала молниеносно.
– Нет, Джонни, боюсь, не получится. Они все равно захотят ее видеть.
Ее сверкающие глаза обшарили комнату. Еще миг, и они заметят пятна на желтом платье...
Дафна заставила себя подняться.
– Я сейчас же оденусь, – пообещала она. – Мне ведь следует поторопиться.
Гертруда пристально и с любопытством уставилась на нее. Это не ускользнуло от внимания Джонни, который обернулся к Дафне:
– Выше голову, моя хорошая, – подбодрил он, – держись! Пошли, Гертруда.
Он притянул к себе Дафну и легонько поцеловал.
– Идем, Гертруда. Нам надо быть внизу, когда они прибудут.
Он взял Гертруду за руку, и они вышли.
Дафна встала и поспешила запереть дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Присяжные?
– ...сотворят, – поспешно закончил Деннис. – Милая, ты ничего не должна бояться.
Он наклонился над ней и взял ее руки в свои.
– Во-первых, нынче ты не покидала дома, понимаешь? Вполне можно сказать, что ты после полуночи вообще не выходила из комнаты.
– Но ведь на лестнице кто-то был, – поджала губы Дафна, – причем еще до того, как я вернулась в комнату. Я думала, это был ты.
Для Денниса это стало неожиданным ударом. Она заметила испуг в его глазах.
– Нет, я... Боже, зачем я оставил тебя одну? Хотя дом выглядел таким надежным. Опасность грозила снаружи, за снежной пеленой, и я...
– Но кто-то все же знал, что я была внизу.
– Да, в самом деле.
Он не мог дать ей понять, как он боялся этого старого дома со всеми его укромными коридорчиками и чуланчиками. Дело обстояло хуже, чем он полагал.
– Дафна, мне пора идти. Вдруг кто-то заметит в твоей комнате свет в столь поздний час. Когда полиция начнет расспросы, думай лишь о том, что ты ничего не знаешь. Всю ночь ты не выходила из комнаты.
– Но кто-то же был на лестнице...
Щеку Денниса дернуло тиком.
– Нам придется рискнуть. И, пожалуйста, держись своих показания, что бы тебе ни говорили. Только их. Я выбрал такой, вариант, при котором тебя никак не заподозрят.
– Что же ты сделал?
– Все в порядке, Даф. Лучше всего, если ты сможешь разыграть удивление. И смотри, чтоб никто не узнал, что вы с Беном поссорились.
– Деннис... Тебя смогут в чем-то обвинить?
– Нет, – поспешил заверить он, – можешь мне поверить, я знаю, как защищаться.
– Деннис, ты... ты его не убивал. Но я знаю, что готов был сделать это для меня. Я...
– Нет, Даф, нет. Это пришлось сделать кому-то другому.
Девушка внезапно прижалась к нему и уронила голову ему на плечо. Он обхватил пальцами ее лицо и поцеловал в губы, повторяя:
– Я знаю, милая, я знаю.
Потом высвободился и зашагал к выходу.
– Не забывай, что ты мне обещала. И не вешай носа. Запри дверь.
Он ушел. Она закрыла дверь и прислушалась, но не смогла уловить ни звука. Откуда ей было знать, что он устроился на подоконнике в конце коридора, чтобы оттуда следить за ее дверью...
Сидя в темноте, он размышлял о людях, спавших сейчас в огромном доме. Гертруда с застывшим взглядом расширенных блестящих глаз, бесконечными истериками и приступами мигрени. Амелия с ее неумолимой настойчивостью, при всем том умевшая выглядеть любезной и благосклонной. Джонни – сама любезность, да еще и хорош собой. И Роули...
Он наморщил лоб. Если бы только Роули не было в доме садовника... Придется присматривать за Роули как за ребенком, которого нельзя оставить одного. Особенно, если в этом деле как-то замешана Гертруда.
Кто же убил Бена Брюера?
Деннис задумался и надолго застыл. Вновь и вновь он спрашивал себя, не допустили ли они какую-то ошибку. Уже брезжил рассвет, лучи солнца пробились в окно, а его мучительные раздумья продолжались.
Как все это могло с ними случиться?
Пока ночью они с Роули выполняли свой план, оба вновь и вновь ломали голову, нет ли нем какой-нибудь прорехи. И как могли они при этом упустить какую-нибудь важную деталь?
Деннис поднялся на ноги. Похоже, сейчас никто не мог ему помешать. Он медленно двинулся к лестнице, забыл про третью ступеньку, и та отчаянно заскрипела. Он поспешил пересечь пустой холл и очень осторожно открыл дверь. Оттуда видны были контуры стульев и ваз, и в дальнем конце – дверь в библиотеку. Но он заставил себя не смотреть в ту сторону. Положение этой двери и ее роль были частью их плана. Но вспоминать об этом не хотелось.
Перед окном, которое они закрыли, Деннис осмотрелся. Они предусмотрительно опустили жалюзи, чтобы не было видно снаружи. На улице никого и не было, и все же их не покидало ощущение, что кого-то они все же видели. Странно...
Внезапно он подумал о такси... Но, вероятнее всего, ничего этого не было. Он отодвинул шпингалет и приоткрыл окно. Затем поднял жалюзи, вздрагивая даже от легкого шума.
Так. Теперь уже лучше. Однако все могло кончиться полным провалом. О чем еще они забыли? Он снова подошел к окну и осмотрел лежащий перед домом снег. Какое счастье, что тот шел так сильно. От протоптанной дорожки остались только слабые следы, по которым не определить тип обуви или ее размер. Но как обстоит дело на дорожке к садовому домику? Там был один слабых пунктов, в нем могла заключаться некая опасность. Оставалось только надеяться, что снег выполнил свою задачу, а остальное – делом полиции и врача.
Больше ему здесь делать было нечего. Скоро появится прислуга, так что лучше исчезнуть. Комнату он покинул с величайшей осторожностью. Холл был пуст; стало светлее. Ему снова вспомнилась Дафна и лестница в темноте. На этот раз он уж не забыл про третью ступеньку.
Господи, дверная ручка! Он и думать забыл про отпечатки пальцев. А ведь ночью они всю дорогу пользовались носовыми платками. Они были сверхосторожны. А теперь он оставил собственные отпечатки по всей ручке! Он заколебался, потом повернул назад. Никаких отпечатков пальцев – уже слишком плохо, но собственные – еще хуже. Кроме того, очень скоро в комнате появятся другие.
Он поспешно вытащил носовой платок и тщательно вытер ручки с обеих сторон. И тут ему в голову пришла убийственная мысль.
Как было бы ужасно, если бы он, уничтожая следы, которые выводили на убийцу Бена Брюера, оставлял улики для предъявления обвинения ему самому! Сам набрасывал на себя тонкую сеть фактов, которые поставят его в безвыходное положение, без всяких возможных объяснений с его стороны, и никакое последнее слово правды не сможет его спасти.
Против могущества полиции защиты не было. Она четко делает свое дело: устанавливает факты и буквально вытягивает выводы из самых незначительных вещественных доказательств, о существовании которых дилетант даже не подозревает. А возможность того, что он оставил против самого себя улики, более чем вероятна. Им бы очень понравилась ситуация, когда он любит Дафну, та дает слово с ним бежать, а затем приходит к выводу, что не сможет этого сделать. Это было бы признано отличным мотивом для убийства мужчины, который стоял между ними, мужчины, за которого Дафна через несколько часов должна была выйти замуж.
Эта мысль вовсе не доставляла удовольствия. И единственным утешением служила надежда, что он не наделал ошибок.
Деннис помедлил. Лучше всего было бы еще раз вернуться в комнату, чтобы проверить все самым исчерпывающим образом. Однако он сумел перебороть себя и повернул к лестнице.
Серьезность сделанного была ему понятна. В случае предъявления обвинения они становились соучастниками. И это не самое худшее; о том он вообще и думать не хотел. Они препятствовали деятельности полиции и затормозили ход расследования. К тому же они уничтожили важные улики, которые оставил настоящий убийца.
И тем не менее, другого выбора не оставалось. Конечно, если бы не появился Роули...
Ведь эта история с Роули, который обнаружил их склонившимися над трупом Бена, не могла бы не насторожить полицию. Как, собственно, и то обстоятельство, что Роули так быстро оказался на месте происшествия.
Кто же убил Бена Брюера?
Ах да, опять все та же третья ступенька!
Он засмотрелся назад и едва не ступил на нее; пришлось хвататься за перила, чтобы не рухнуть вниз.
В холле тем временем становилось все светлее. Вот почему он разглядел на дереве, под самой рукой, красноватое пятно.
Деннис нагнулся, пригляделся, и каждый нерв в его теле напрягся.
Это была кровь.
Высохшая кровь.
Пятно находилось примерно на том месте, где кто-то, как он, испугавшийся скрипа ступеньки, схватился за перила.
Не его ли напугал ночной шепот Дафны?
Он, как зачарованный, пристально разглядывал маленькое красноватое пятнышко, будто пиктограмму всех кошмаров прошлой ночи.
И тут ему, наконец, стало ясно то, что до сих пор оставалось только возможностью. Тот, кто оставил этот отпечаток, жил в этом доме...
Деннис с трудом взял себя в руки: ведь, собственно, он всегда знал об этом – или, по крайней мере, догадывался.
Из кухни долетел какой-то шум. Он поднял голову и внимательно прислушался. Возможно, это спозаранок вернулся домой Лейн? Деннис ничего не видел, но вспомнил, что сам он по-прежнему в смокинге... и в таком опасном соседстве.
Итак, он все-таки нашел кровавый отпечаток пальца, наверняка принадлежавший убийце. И что же теперь делать? Ведь оставалась вероятность, что отпечаток на старых перилах оставил Роули или он сам...
Если Роули, вся история упрощалась – по крайней мере для Дафны и для него самого. Но если это был его собственный след, о возможных последствиях Деннис даже боялся подумать. Подобных улик вполне хватило бы присяжным заседателя, чтобы признать его виновным.
Тут из кухни снова донесся шум из – как будто захлопнулась дверь.
Кровавое пятно вполне могло оказаться единственным следом, оставленным действительным убийцей. Его ничего не стоило смыть.
Но решиться на это Деннис не мог.
6
Теперь он отчетливо слышал, как на кухне кто-то ходит. Времени на обдумывание вариантов не оставалось – следовало торопиться.
Он достал было носовой платок, чтобы стереть пятно, когда ему неожиданно пришло в голову, что все-таки следует делать. Естественно, кто-то может заметить, но не сможет сказать, когда и отчего это случилось.
Нож был у него кармане, а древесина под множеством слоев краски оказалась мягкой. Скрип древесины показался Деннису ужасно громким, но зато работа была нетрудной, хотя рука немного дрожала от спешки. Через мгновение он уже держал маленькую щепочку с кровавым отпечатком; похоже, тот остался невредимым. Срез на перилах, конечно, бросался в глаза, но он успокаивал себя тем, что не было возможности узнать, кто его автор. И тем более про отпечаток.
Возвращаясь в свою комнату, он никого не видел и не слышал. Голова кружилась от усталости, но владение крошечной щепочкой наполняло его нараставшим чувством безопасности.
Он уснул, и ему снилось, что отпечаток был сделан Дафной, а Роули про это кому-то рассказал.
Как позднее было установлено в ходе полицейского дознания, около семи часов в дом через гараж прошли мистер Лейн, повариха миссис Лейн, и служанка Мэгги, ее племянница. Они открыли заднюю дверь своим ключом и отправились на кухню.
Завтрак следовало подавать к восьми часам. Свадьба была назначена на полдень, до того времени многое еще предстояло сделать, и при этом успеть накрыть стол к завтраку. Только Дафне, как обычно, завтрак подавали в ее комнату. Сделавшая это Мэгги отдернула шторы, даже не заметив при этом смертельной бледности девушки.
Вниз на завтрак спустились только Гертруда, Амелия и Джонни Хэвиленд.
В половине девятого Лейн и Мэгги прошли в библиотеку, собираясь навести порядок – до сих пор она служила главным местом подготовки к торжеству. На столах валялись документы, письма, списки и запоздалые подарки к свадьбе.
Лейн открыл дверь. Шторы все еще были задернуты. Ледяная мгла еще висела в воздухе. Мэгги отдернула шторы, а Лейн направился к большому столу, на котором искрились и сверкали свадебные подарки. Он сразу заметил, что серебряные подсвечники, такой же поднос и различные мелочи, о которых он потом не мог вспомнить, но по виду весьма ценные, грудой валялись на полу. От окна падал узкий луч света, и только потом он заметил какой-то тюк в проеме двери между библиотекой и гостиной.
Лейн не мог точно сказать, что происходило после этого. Но сам он внезапно оказался на коленях рядом с телом. Это был Бенджамен Брюер, и за его спиной Мэгги зашлась в истерическом крике.
Крик был таким пронзительным, что его услышали в столовой. Он разбудил даже Денниса Хэвиленда, который прямо в купальном халате поспешил спуститься вниз. Наконец из своей комнаты выбрался и Роули, полностью одетый, корректный и удивительно хладнокровный на фоне царившего внизу общего замешательства.
Дафна, которая у себя в комнате пила черный кофе и разочарованно рассматривала себя в зеркале, слышать крик не могла – ее спальня находилась в самом дальнем конце южного крыла.
Для нее вся ночь прошла в бесконечно мучительных треволнениях от вопроса, который она задавала себе снова и снова: когда ее начнут допрашивать?
К этому моменту следовало подготовиться так, чтобы никто ничего подозрительного не заметил. Деннис принял за нее решение, и теперь ей приходилось следовать тем путем, который он указал.
Бена убили. Никакого оружия на месте не оказалось. Кто же его убил?
Она налила себе еще кофе – и облилась.
Как только в дверях появился Джонни Хэвиленд, она сразу поняла, зачем он прибыл. Он молча стоял в дверях и смотрел на нее голубыми глазами, которые никак не казались веселыми. Светлые кудри рассыпались в беспорядке, и, вероятно, он впервые выглядел на свои пятьдесят пять. Он не бросался в глаза, что уже говорило, что что-то не так.
Присев на край постели, Джонни покосился на нее, нервно поигрывая ключом.
– Даф, знаешь, случилась неприятность. Ну... с Беном.
Его рот слегка дрожал под светлыми усами.
– Даф, ты... гм... любила Бена? Дело в том, что... теперь уже вчера... с ним случилась беда. Похоже, в дом забрались воры, Бен, видимо, услыхал шум или что-то подобное. Он спустился вниз, и...
– Бен, – выдавила Дафна.
– Его убили, – закончил Джонни, пристально наблюдая за ней. – Он мертв, Дафна. Полиция уже в пути.
Она не могла поднять глаза – Джонни слишком хорошо их знал и увидел бы в них слишком много. Дафна пристально уставилась на кусочек ткани, и никогда в жизни не забыла про это зрелище. Снегопад снаружи прекратился. А на стуле висело желтое бархатное платье, подол которого так и не просох. Неожиданно она подумала, что платье нужно было давным-давно спрятать.
Джонни откашлялся.
– Сейчас здесь будет полиция. Гертруда полагает, они начнут нас всех допрашивать. Хотя дело довольно ясное. Думаю, все дело в воровстве.
– Разумеется, – беззвучно выдавила Дафна.
– Внизу страшновато, – озабоченно продолжал Джонни. – Тебе лучше оставаться здесь, Даф. Возможно, полиции ничего от тебя не потребуется. Мы скажем, что для тебя это стало слишком тяжелым шоком.
Он замолчал и, задумавшись, рассеянно уставился перед собой.
– Гертруда просила тебе передать, что она уже обзвонила всех приглашенных и сообщила в газеты, что свадьба не состоится. Ты здорово держишься, моя дорогая. Я тобой горжусь...
Однако, говоря это, он смотрел мимо.
Конечно, он должен был знать, что она никогда не любила Бена. Однако сверх того он ничего не знал. А ей приходилось говорить, задавать вопросы.
– Что случилось? Я имею в виду, когда его нашли?
Джонни принялся рассказывать, как все было.
– И знаешь, что сказала Гертруда, когда услышала, что Бен мертв? Она стояла там с красным от возбуждения лицом и повторяла: "Слава Богу!". Причем так просто! Меня это, естественно, сбило с толку. Я никак не мог поверить Лейну. Но Гертруда все твердила: "Слава Богу!" – и явно совершенно так же думала. И это несмотря на все хлопоты с подготовкой свадьбы!
Он закурил и заметил:
– Странно, что никто ничего не слышал, даже выстрела.
Кто-то постучал в дверь. Джонни отозвался, и в комнату вошла Гертруда.
– Дорогая, – воскликнула она, – значит, Джонни тебе все рассказал! Ну, мне нечего добавить. Ты знаешь, как я относилась к Бену. Хотя ничего подобного, естественно, я не желала, особенно в такой день.
Гертруда вздохнула. Она была женщиной крепкой и властной женщиной. Ей достались такие же голубые глаза и светлые волосы, как и брату Джонни, однако ничего не перепало от его грации и живости.
Когда она приблизилась к кровати, Дафна инстинктивно подалась назад.
– Ну, Джонни, – решительно заговорила Гертруда, – надеюсь, ты сообщил Дафне все, что мог. Ни о чем не тревожься, Дафна, я сама обо всем позабочусь. Я даже отцу Лонергану сообщила, что свадьба не состоится. Он, естественно, шокирован, что все случилось перед самой церемонией. Да, и вот что, Дафна, полагаю, полиция захочет тебя допросить, так что тебе следует переодеться.
Джонни резко обернулся к ней:
– Но мы же...
Гертруда отреагировала молниеносно.
– Нет, Джонни, боюсь, не получится. Они все равно захотят ее видеть.
Ее сверкающие глаза обшарили комнату. Еще миг, и они заметят пятна на желтом платье...
Дафна заставила себя подняться.
– Я сейчас же оденусь, – пообещала она. – Мне ведь следует поторопиться.
Гертруда пристально и с любопытством уставилась на нее. Это не ускользнуло от внимания Джонни, который обернулся к Дафне:
– Выше голову, моя хорошая, – подбодрил он, – держись! Пошли, Гертруда.
Он притянул к себе Дафну и легонько поцеловал.
– Идем, Гертруда. Нам надо быть внизу, когда они прибудут.
Он взял Гертруду за руку, и они вышли.
Дафна встала и поспешила запереть дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15