Так и пришлось по совету того же Верещагина начертать автографы под сим грозным текстом, ровным счетом не дававшим никаких прав, а лишь вещавшим через строчку: "обязуюсь, гарантирую, обещаю…" А, подписав, загремели в Учебный центр, где долгие месяцы постигали неведомые доселе дисциплины и науки, отчасти связанные с разведкой и агентурной работой…
Потом первое испытательное задание во Франции, где друзьям пришлось прикрывать Ирину Арбатову. По возвращении в Москву из личных дел обоих изъяли материалы уголовного дела, восстановили офицерский статус, да еще присвоили очередные звания: Сашке – капитана, Артуру – майора. Новое ремесло не дотягивало до звучной и престижной профессии "разведчик", но быть надежным прикрытием для настоящих агентов разведки – тоже немало…
Сигарета медленно дотлела до фильтра. Вспомнив о ней, майор попытался затянуться, да попросту выкинул в приоткрытое окно; достал следующую…
В записной книжке сотового телефона бывшего сотрудника ФСБ Кириллова, отравленного в небольшом лондонском ресторанчике, обнаружилось несколько интересных фамилий. После тщательной и осторожной проверки, московские коллеги Ирины Арбатовой – той самой блондинки, мастерски подцепившей в ресторане Кариллова, вышли на некоего Густава ван Хофта – бывшего советника Европейского отдела ЦРУ. Ныне Ван Хофт был подданным Нидерландов, а в своей недавней работе специализировался исключительно на Восточной Европе. Именно этот факт и заставил руководство прислать группу Арбатовой в Амстердам.
– А к чему это ты вспомнил о террористах? – нажимая на кнопки магнитолы и разыскивая подходящую радиостанцию, поинтересовался Артур.
Оська пожал плечами:
– Да так, Арчи… сэ-сравниваю наши прошлые заботы с сегодняшними. И выходит, что тогда не тэ-труднее было, чем сейчас. Как считаешь?
Откровенничать на подобные темы в арендованном автомобиле не следовало – мало ли, какими устройствами могли нашпиговать старенький "форд" умельцы из местных спецслужб! Машину бывшие спецназовцы осмотрели сверху донизу, однако рассчитывать следовало на самое худшее. Потому Дорохов отделался неопределенной фразой:
– Всякое случалось в прошлом. Всякое может случиться и теперь…
Сашка распознал нежелание друга развивать тему и замолк. Однако через пару минут встрепенулся, шлепнул ладонью по его коленке и кивнул в сторону перекрестка, за которым следили третий час. Из-за угла вышла необычная парочка: стройная девица в весьма легкомысленном, откровенном наряде и юркий мужичок лет под шестьдесят – тот самый господин Густав ван Хофт. Молодая женщина была на голову выше лысоватого спутника, которого именно она почему-то держала под руку…
Посторонние мысли враз покинули головы обоих агентов прикрытия, – наступал черед решающей фазы задания, в которой им отводилась далеко не последняя роль. Ирина свою часть работы выполнила безукоризненно: пару дней назад познакомилась с плюгавым старикашкой, полюбезничала и определила самое слабое место; а сегодня сумела выманить из хорошо охраняемого офиса.
Теперь следовало расстараться и парням…
Глава вторая
Горная Чечня. 21 мая
– А ну, пошевеливайся! Нет у меня времени на твой отдых!…
Атисов стоял на четвереньках, жадно хватал ртом воздух, и, похоже, никакие грозные окрики с рывками короткой веревки подействовать уже не могли. Усман замахнулся, но бить не стал, а только зло сплюнул под ноги и тоже уселся на камни.
"Ладно, несколько минут ничего не решат. Пусть, шакал, передохнет. А то еще сдохнет по дороге, и никакого проку я с него не поимею, – подумал он, отстегивая от ремня фляжку. – Да и мне пора передохнуть – столько часов на ногах!… Скоро и я, высунув язык, упаду на четвереньки – совсем сил не останется идти…"
Чуть больше часа назад они миновали большой приток Шароаргуна. Этим притоком был тот самый Хуландойахк, на берегах которого неверные утроили хитрую засаду соединению Ризвана Абдуллаева. Там-то Касаев и потерял свой глаз… Вспоминать те черные дни не хотелось, потому, не взирая на усталость, он не пошел берегом той реки, хотя путь вдоль Хуландойахка до границы был короче на пяток километров. Подгоняя пленника, он шел без остановок, стараясь побыстрее проскочить проклятое место…
Съестные припасы иссякли ранним утром, сигареты кончились несколько дней назад. Хорошо хоть вода находилась постоянно под боком – маршрут проходил вдоль полноводного Шароаргуна. А скоро предстояло повернуть на юг – вон уж и ущелье видать, где бежит навстречу мелкая Данейламхи. Не боле двух километров осталось, а там и до Грузии рукой подать.
Касаев сделал несколько глотков из фляжки и, почувствовав умоляющий взгляд Атисова, демонстративно отвернулся. После провального визита в Шарой незачем было задабривать эту продажную тварь, прислуживавшую федералам. Пусть радуется, что не пристрелил на опушке того лесочка…
– Вставай, – рявкнул он вскоре.
А, допив последнюю воду, еще с минуту смотрел в сгорбленную спину пленника, кое-как поднявшегося и едва волочившего ноги по каменистому склону. Руки его опутывала веревка – на узкой горной тропе временами требовалось балансировать, держать равновесие, чтобы не скатиться на дно ущелья, но даже эта опасность не останавливала Усмана – рук Атисову он не развязывал ни на минуту. Сбежать этот изнеженный городской жизнью чинуша, не отличавший севера от юга, не знавший рек, перевалов и высот – не мог. Однако накопившаяся в душе Касаева злость за все несчастья с лихвой вымещалась на пленнике…
До слияния Шароаргуна с южным притоком оставалось не более полукилометра. Где-то южнее – в четырех-пяти километрах от места встречи двух рек находилось разрушенное село Хуландой.
Разные мысли лезли в голову идущего по ущелью Усмана: то вспоминал дочерей и сына, то размышлял о конечной цели похода – правильно ли делает, что покидает Ичкерию. Ведь были и другие варианты…
Вдруг, когда впереди засеребрился долгожданный приток, остановился, всматриваясь вдаль… и в три прыжка нагнав пленника, прыгнул на него сзади.
– Не дергайся! – прошипел он, откатившись вместе с ним за большой валун. После осторожно выглянул из-за камня.
Дальний склон за Данейламхи спокон веку был покрыт ледником, и благодаря яркой белизне нависавшего над рекой восточного бока одноглазый Касаев сумел приметить медленно идущую вверх цепочку из восьми человек. Подняв бинокль, он пару минут настороженно всматривался в фигуры незнакомцев. Потом вытер перчаткой слезившийся глаз, безбоязненно поднялся в полный рост и с вымученной улыбкой на обветренном лице проговорил:
– Свои. Братья…
* * *
Завидев двух мужчин, боевики остановились, на всякий случай приготовили оружие. Но Касаев еще издали начал махать руками; о висящем за спиной автомате нарочито позабыл, дабы выказать расположение и добрые намерения. А за сотню шагов громко выкрикнул свое имя – в крупных партизанских формированиях о его делах были наслышаны. К тому же один из повстречавшихся людей оказался старым знакомцем из родового села – что-то сказав товарищам, невзрачный чеченец средних лет, широко улыбаясь, пошел навстречу…
Они крепко обнялись, похлопывая друг друга по спине; потом Усман поздоровался с каждым по отдельности и вкратце рассказал историю о последних днях отряда бесстрашного Ризвана Абдуллаева.
– Да, смелый был воин – слыхивал я о нем, – покачивая рыжей бородой, произнес один из боевиков, назвавшийся Вахтангом.
По-видимому, этот высокий мужик лет тридцати пяти был старшим в группе. Колючий взгляд из-под прищуренных век; короткая стрижка; светлая кожа; холеные руки – верно в горах он был нечастым гостем.
Касаев с завистью покосился на висевший на его плече бесшумный "вал" с широким "глазом" ночного прицела. Цена этого автомата в долларах превышала стоимость знаменитой М-16 последней модификации. В оптике и ночных прицелах Усман не разбирался, но массивная штуковина, прикрепленная на кронштейне с левой стороны, вероятно, тоже стоила немало. Поверх легкой камуфлированной куртки торс Вахтанга обтягивал разгрузочный жилет натовского образца; из многочисленных карманов торчали магазины с мощными патронами, пули которых пробивали любые бронежилеты…
Глянув на сидевшего поодаль Атисова, рыжебородый сразу смекнул о его незавидном положении.
– Твой? – поинтересовался он.
– Мой. На дороге месяц назад взяли. Глава районной администрации – так это сейчас у них называется.
– А что же на месте глотку не перерезал?
– Продать хочу. Последние доллары на патроны и жратву потратил, когда в Итум-Кале ночевали.
– И куда же путь держишь?
– В Грузию.
Вахтанг переглянулся с собратьями и как-то странно засмеялся:
– Значит, нам по пути.
– Так вы, вроде, не на юг шли, – подивился одноглазый.
– Дельце небольшое имеется. Вот закончим с ним и тоже двинем к перевалу. Так что, если не торопишься – присоединяйся – через часок-полтора вместе двинем к кордону.
Затрудняясь с ответом, Касаев глянул на земляка. Довольно улыбнувшись, тот подбодрил:
– Пошли-пошли, Усман – вместе безопаснее! А то еще нарвешься на пограничников – одному от них не отбиться. Они в последнее время столько застав понатыкали, что днем на перевалах лучше не появляться.
О новшествах и сложностях на границе ему было известно – сам не раз за последний год шнырял в грузинские ущелья.
– Что ж… У меня только сотня патронов; ни жратвы, ни сигарет, – привычно поправил он на плече ремень автомата. И, согласно кивнув, прикрикнул на пленника: – Подъем, шакал! И не вздумай подохнуть по дороге!…
– В наших горах перебиваетесь или в грузинских ущельях хоронитесь? – тихо поинтересовался Касаев.
– В Грузии. Километрах в сорока от границы, – идя следом, тем же шепотом отвечал приятель.
– Бывал я в тех краях; много там наших воинов осело… А что у вас за дельце, Хамзат?
– Извини, брат, но пока приказано молчать. Скоро сам все увидишь…
Надолго замолчал и Усман, неторопливо взбираясь по косогору…
Что-то неуловимо странное присутствовало в поведении этих людей, лишь половина из которых была чеченцами. Остальные, включая Вахтанга, походили на грузин, и данное обстоятельство настораживало в первую очередь. "Да, парни с южных склонов Кавказа и раньше неплохо помогали нам в борьбе с федералами, но в отрядах их воевало не так уж много: хорошо, если парочка на сотню. Даже арабы с прибалтами встречались чаще, – размышлял он, подталкивая вверх своего ослабевшего пленника. – К тому же какое-то загадочное "дельце" в наших горах… Что им здесь нужно? Они понимают, чем рискуют? Один из братьев в Итум-Кале рассказывал, будто отношения России с Грузии серьезно испортились. И если сейчас Вахтанг со своими людьми угодит в лапы русских, то…"
В эту минуту группа, наконец, достигла вершины. Люди выбралась на ребро длинного отрога, тянувшегося от пограничной горы высотой более четырех тысяч метров до самого русла Шароаргуна.
Путь и впрямь оказался недлинным. Едва под ногами перестал хрустеть наст ледника, а впереди взору открылся противоположный склон – рыжебородый остановился.
– Тут и останемся, – сбросил он с плеч горный рюкзак и, обращаясь к подчиненным, распределил роли: – Давид и Муса – с пулеметом на соседний склон; рация должна быть включена на прием. Гурам и Хабит – вы занимаете позицию здесь. Всем осмотреть и приготовить оружие.
Два молодых воина без промедления отправились вниз – через неглубокое ущелье на вершину соседнего отрога. Пятеро других, включая односельчанина Касаева, расположились у россыпи валунов. Вахтанг поднял бинокль и всматривался в неровный горизонт.
Потом, указав рукой направление, негромко изрек:
– Усман, не стой без дела – смотри за тем сектором.
– А кого ждем?
– Ну не птицами же мы пришли любоваться! Увидишь вертолет, дай знать.
* * *
Проглотив обиду за пренебрежительный тон, одноглазый воспользовался собственной слабенькой оптикой и принялся рассматривать небо в указанном направлении. Что делать – непререкаемым авторитетом он пользовался лишь в соединении Ризвана Абдуллаева, столь несвоевременно ушедшего на суд к Аллаху. А в этом отряде свои командиры и свои порядки…
Денек был ясным, а воздух прозрачным – неровный горизонт был отчетливо виден. Однако небо оставалось чистым: ни единого облачка, ни птиц; ни подозрительных точек, медленно ползущих над пиками гор.
"Обычная и многократно опробованная тактика, – вяло рассуждал Касаев, – заранее выбрать позицию вблизи постоянного маршрута патрульных "вертушек"; дождаться появления пары и одновременно обстрелять с двух-трех точек. Затем затаиться, чтобы не отведать ответного залпа; если повезет – успеть к упавшему вертолету и поживиться трофеями. Ну, а после незаметно уйти лесом, караванными тропами подальше от дымящих обломков – федералы не замедлят прочесать ближайшие ущелья и организовать поисково-спасательную операцию. Вот только зачем грузинам понадобилось тащиться сюда ради одной "вертушки"?…"
Он опустил бинокль, вытер слезившийся глаз, посмотрел на сидевших невдалеке парней с ручным пулеметом… И, поглаживая квадратную бороду, подумал: "Непонятно: почему для подобной операции не прихватить пару "Стингеров" или "Игл"? Денег, что ли, пожалели?…"
– Летит! – вдруг громогласно объявил Вахтанг.
Проследив взглядом направление, Касаев вскоре тоже убедился в наличие воздушной цели – с севера почти точно в их сторону летела "восьмерка".
Выхватив из нагрудного кармана армейской куртки рацию, старший скомандовал:
– Давид, Муса – приготовились! Дистанция семь, следует курсом на нас.
Рация в ответ прошипела что-то невнятное, а рыжебородый уже подсказывал ближайшей паре стрелков:
– Гурам, Хабит, смотрите туда!
Внимание боевиков сосредоточилось на темной точке. Точка почти не перемещалась горизонтально, а постепенно увеличивалась в размерах, что могло означать только одно: скоро "вертушка" пролетит где-то рядом, а возможно и между позициями пулеметчиков – что стало бы идеальным вариантом.
Через минуту послышался слабый рокот; звук нарастал с каждой секундой – становился отчетливей и гуще…
Вахтанг метнулся к пулеметному расчету и знаком приказал Усману убраться вместе с пленником с открытой всем взорам площадки.
"Вертушка" шла на приличной скорости; высота относительно вершины отрога была небольшой – около ста пятидесяти метров – самая удобная дистанция для прицельного пулеметного огня.
Второй номер присел на корточки и двумя руками держал над головой широко расставленные сошки. Гурам же – основной стрелок ближней пары, приник щекой к широкому деревянному прикладу старенького "РПК"; рядом – под правой рукой лежали два запасных снаряженных магазина.
Касаев покосился на соседний отрог… Рассмотреть засевших на его вершине воинов не сумел, однако и без того было ясно: и те двое отсчитывали последние секунды перед началом обстрела.
– Да поможет нам Бог. Не забудьте, братья – только по кабине! – прокричал в рацию Вахтанг и скомандовал: – Огонь!
Рядом, перекрывая рокот авиационных движков, загрохотал пулемет; эхом с соседней возвышенности ему вторил другой. К подлетавшей "вертушке" потянулись огненные нити, косо сходившиеся к ее носовой части – там, где поблескивало в лучах солнца остекление пилотской кабины.
"Восьмерка" стала понемногу заваливаться на правый борт. Крен усиливался и к тому моменту, когда продолговатое тело поравнялось с позицией, Касаев видел лишь бледно-голубоватое брюхо с четко выведенной посередине красной звездой.
Перемещаясь и разворачиваясь на коленях, Гурам всадил в днище кабины последние пули и принялся быстро перезаряжать оружие.
– В двигатели! В двигатели бей или в топливные баки! – поддавшись азарту, схватил стрелка за плечо Усман.
– Не лезь! – рявкнул рыжебородый. Но тут же довольно оскалился: – Все, парни – дело сделано. Собирайтесь!…
Теряя высоту и скорость, вертушка летела по какой-то замысловатой дуге над ущельем.
– Не отставайте! – не оборачиваясь, бросил Вахтанг и широко зашагал вверх по гребню отрога.
Спустя минут тридцать вновь воссоединившаяся группа быстро передвигалась на юг…
"Никогда не участвовал в таких дурацких операциях, –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Потом первое испытательное задание во Франции, где друзьям пришлось прикрывать Ирину Арбатову. По возвращении в Москву из личных дел обоих изъяли материалы уголовного дела, восстановили офицерский статус, да еще присвоили очередные звания: Сашке – капитана, Артуру – майора. Новое ремесло не дотягивало до звучной и престижной профессии "разведчик", но быть надежным прикрытием для настоящих агентов разведки – тоже немало…
Сигарета медленно дотлела до фильтра. Вспомнив о ней, майор попытался затянуться, да попросту выкинул в приоткрытое окно; достал следующую…
В записной книжке сотового телефона бывшего сотрудника ФСБ Кириллова, отравленного в небольшом лондонском ресторанчике, обнаружилось несколько интересных фамилий. После тщательной и осторожной проверки, московские коллеги Ирины Арбатовой – той самой блондинки, мастерски подцепившей в ресторане Кариллова, вышли на некоего Густава ван Хофта – бывшего советника Европейского отдела ЦРУ. Ныне Ван Хофт был подданным Нидерландов, а в своей недавней работе специализировался исключительно на Восточной Европе. Именно этот факт и заставил руководство прислать группу Арбатовой в Амстердам.
– А к чему это ты вспомнил о террористах? – нажимая на кнопки магнитолы и разыскивая подходящую радиостанцию, поинтересовался Артур.
Оська пожал плечами:
– Да так, Арчи… сэ-сравниваю наши прошлые заботы с сегодняшними. И выходит, что тогда не тэ-труднее было, чем сейчас. Как считаешь?
Откровенничать на подобные темы в арендованном автомобиле не следовало – мало ли, какими устройствами могли нашпиговать старенький "форд" умельцы из местных спецслужб! Машину бывшие спецназовцы осмотрели сверху донизу, однако рассчитывать следовало на самое худшее. Потому Дорохов отделался неопределенной фразой:
– Всякое случалось в прошлом. Всякое может случиться и теперь…
Сашка распознал нежелание друга развивать тему и замолк. Однако через пару минут встрепенулся, шлепнул ладонью по его коленке и кивнул в сторону перекрестка, за которым следили третий час. Из-за угла вышла необычная парочка: стройная девица в весьма легкомысленном, откровенном наряде и юркий мужичок лет под шестьдесят – тот самый господин Густав ван Хофт. Молодая женщина была на голову выше лысоватого спутника, которого именно она почему-то держала под руку…
Посторонние мысли враз покинули головы обоих агентов прикрытия, – наступал черед решающей фазы задания, в которой им отводилась далеко не последняя роль. Ирина свою часть работы выполнила безукоризненно: пару дней назад познакомилась с плюгавым старикашкой, полюбезничала и определила самое слабое место; а сегодня сумела выманить из хорошо охраняемого офиса.
Теперь следовало расстараться и парням…
Глава вторая
Горная Чечня. 21 мая
– А ну, пошевеливайся! Нет у меня времени на твой отдых!…
Атисов стоял на четвереньках, жадно хватал ртом воздух, и, похоже, никакие грозные окрики с рывками короткой веревки подействовать уже не могли. Усман замахнулся, но бить не стал, а только зло сплюнул под ноги и тоже уселся на камни.
"Ладно, несколько минут ничего не решат. Пусть, шакал, передохнет. А то еще сдохнет по дороге, и никакого проку я с него не поимею, – подумал он, отстегивая от ремня фляжку. – Да и мне пора передохнуть – столько часов на ногах!… Скоро и я, высунув язык, упаду на четвереньки – совсем сил не останется идти…"
Чуть больше часа назад они миновали большой приток Шароаргуна. Этим притоком был тот самый Хуландойахк, на берегах которого неверные утроили хитрую засаду соединению Ризвана Абдуллаева. Там-то Касаев и потерял свой глаз… Вспоминать те черные дни не хотелось, потому, не взирая на усталость, он не пошел берегом той реки, хотя путь вдоль Хуландойахка до границы был короче на пяток километров. Подгоняя пленника, он шел без остановок, стараясь побыстрее проскочить проклятое место…
Съестные припасы иссякли ранним утром, сигареты кончились несколько дней назад. Хорошо хоть вода находилась постоянно под боком – маршрут проходил вдоль полноводного Шароаргуна. А скоро предстояло повернуть на юг – вон уж и ущелье видать, где бежит навстречу мелкая Данейламхи. Не боле двух километров осталось, а там и до Грузии рукой подать.
Касаев сделал несколько глотков из фляжки и, почувствовав умоляющий взгляд Атисова, демонстративно отвернулся. После провального визита в Шарой незачем было задабривать эту продажную тварь, прислуживавшую федералам. Пусть радуется, что не пристрелил на опушке того лесочка…
– Вставай, – рявкнул он вскоре.
А, допив последнюю воду, еще с минуту смотрел в сгорбленную спину пленника, кое-как поднявшегося и едва волочившего ноги по каменистому склону. Руки его опутывала веревка – на узкой горной тропе временами требовалось балансировать, держать равновесие, чтобы не скатиться на дно ущелья, но даже эта опасность не останавливала Усмана – рук Атисову он не развязывал ни на минуту. Сбежать этот изнеженный городской жизнью чинуша, не отличавший севера от юга, не знавший рек, перевалов и высот – не мог. Однако накопившаяся в душе Касаева злость за все несчастья с лихвой вымещалась на пленнике…
До слияния Шароаргуна с южным притоком оставалось не более полукилометра. Где-то южнее – в четырех-пяти километрах от места встречи двух рек находилось разрушенное село Хуландой.
Разные мысли лезли в голову идущего по ущелью Усмана: то вспоминал дочерей и сына, то размышлял о конечной цели похода – правильно ли делает, что покидает Ичкерию. Ведь были и другие варианты…
Вдруг, когда впереди засеребрился долгожданный приток, остановился, всматриваясь вдаль… и в три прыжка нагнав пленника, прыгнул на него сзади.
– Не дергайся! – прошипел он, откатившись вместе с ним за большой валун. После осторожно выглянул из-за камня.
Дальний склон за Данейламхи спокон веку был покрыт ледником, и благодаря яркой белизне нависавшего над рекой восточного бока одноглазый Касаев сумел приметить медленно идущую вверх цепочку из восьми человек. Подняв бинокль, он пару минут настороженно всматривался в фигуры незнакомцев. Потом вытер перчаткой слезившийся глаз, безбоязненно поднялся в полный рост и с вымученной улыбкой на обветренном лице проговорил:
– Свои. Братья…
* * *
Завидев двух мужчин, боевики остановились, на всякий случай приготовили оружие. Но Касаев еще издали начал махать руками; о висящем за спиной автомате нарочито позабыл, дабы выказать расположение и добрые намерения. А за сотню шагов громко выкрикнул свое имя – в крупных партизанских формированиях о его делах были наслышаны. К тому же один из повстречавшихся людей оказался старым знакомцем из родового села – что-то сказав товарищам, невзрачный чеченец средних лет, широко улыбаясь, пошел навстречу…
Они крепко обнялись, похлопывая друг друга по спине; потом Усман поздоровался с каждым по отдельности и вкратце рассказал историю о последних днях отряда бесстрашного Ризвана Абдуллаева.
– Да, смелый был воин – слыхивал я о нем, – покачивая рыжей бородой, произнес один из боевиков, назвавшийся Вахтангом.
По-видимому, этот высокий мужик лет тридцати пяти был старшим в группе. Колючий взгляд из-под прищуренных век; короткая стрижка; светлая кожа; холеные руки – верно в горах он был нечастым гостем.
Касаев с завистью покосился на висевший на его плече бесшумный "вал" с широким "глазом" ночного прицела. Цена этого автомата в долларах превышала стоимость знаменитой М-16 последней модификации. В оптике и ночных прицелах Усман не разбирался, но массивная штуковина, прикрепленная на кронштейне с левой стороны, вероятно, тоже стоила немало. Поверх легкой камуфлированной куртки торс Вахтанга обтягивал разгрузочный жилет натовского образца; из многочисленных карманов торчали магазины с мощными патронами, пули которых пробивали любые бронежилеты…
Глянув на сидевшего поодаль Атисова, рыжебородый сразу смекнул о его незавидном положении.
– Твой? – поинтересовался он.
– Мой. На дороге месяц назад взяли. Глава районной администрации – так это сейчас у них называется.
– А что же на месте глотку не перерезал?
– Продать хочу. Последние доллары на патроны и жратву потратил, когда в Итум-Кале ночевали.
– И куда же путь держишь?
– В Грузию.
Вахтанг переглянулся с собратьями и как-то странно засмеялся:
– Значит, нам по пути.
– Так вы, вроде, не на юг шли, – подивился одноглазый.
– Дельце небольшое имеется. Вот закончим с ним и тоже двинем к перевалу. Так что, если не торопишься – присоединяйся – через часок-полтора вместе двинем к кордону.
Затрудняясь с ответом, Касаев глянул на земляка. Довольно улыбнувшись, тот подбодрил:
– Пошли-пошли, Усман – вместе безопаснее! А то еще нарвешься на пограничников – одному от них не отбиться. Они в последнее время столько застав понатыкали, что днем на перевалах лучше не появляться.
О новшествах и сложностях на границе ему было известно – сам не раз за последний год шнырял в грузинские ущелья.
– Что ж… У меня только сотня патронов; ни жратвы, ни сигарет, – привычно поправил он на плече ремень автомата. И, согласно кивнув, прикрикнул на пленника: – Подъем, шакал! И не вздумай подохнуть по дороге!…
– В наших горах перебиваетесь или в грузинских ущельях хоронитесь? – тихо поинтересовался Касаев.
– В Грузии. Километрах в сорока от границы, – идя следом, тем же шепотом отвечал приятель.
– Бывал я в тех краях; много там наших воинов осело… А что у вас за дельце, Хамзат?
– Извини, брат, но пока приказано молчать. Скоро сам все увидишь…
Надолго замолчал и Усман, неторопливо взбираясь по косогору…
Что-то неуловимо странное присутствовало в поведении этих людей, лишь половина из которых была чеченцами. Остальные, включая Вахтанга, походили на грузин, и данное обстоятельство настораживало в первую очередь. "Да, парни с южных склонов Кавказа и раньше неплохо помогали нам в борьбе с федералами, но в отрядах их воевало не так уж много: хорошо, если парочка на сотню. Даже арабы с прибалтами встречались чаще, – размышлял он, подталкивая вверх своего ослабевшего пленника. – К тому же какое-то загадочное "дельце" в наших горах… Что им здесь нужно? Они понимают, чем рискуют? Один из братьев в Итум-Кале рассказывал, будто отношения России с Грузии серьезно испортились. И если сейчас Вахтанг со своими людьми угодит в лапы русских, то…"
В эту минуту группа, наконец, достигла вершины. Люди выбралась на ребро длинного отрога, тянувшегося от пограничной горы высотой более четырех тысяч метров до самого русла Шароаргуна.
Путь и впрямь оказался недлинным. Едва под ногами перестал хрустеть наст ледника, а впереди взору открылся противоположный склон – рыжебородый остановился.
– Тут и останемся, – сбросил он с плеч горный рюкзак и, обращаясь к подчиненным, распределил роли: – Давид и Муса – с пулеметом на соседний склон; рация должна быть включена на прием. Гурам и Хабит – вы занимаете позицию здесь. Всем осмотреть и приготовить оружие.
Два молодых воина без промедления отправились вниз – через неглубокое ущелье на вершину соседнего отрога. Пятеро других, включая односельчанина Касаева, расположились у россыпи валунов. Вахтанг поднял бинокль и всматривался в неровный горизонт.
Потом, указав рукой направление, негромко изрек:
– Усман, не стой без дела – смотри за тем сектором.
– А кого ждем?
– Ну не птицами же мы пришли любоваться! Увидишь вертолет, дай знать.
* * *
Проглотив обиду за пренебрежительный тон, одноглазый воспользовался собственной слабенькой оптикой и принялся рассматривать небо в указанном направлении. Что делать – непререкаемым авторитетом он пользовался лишь в соединении Ризвана Абдуллаева, столь несвоевременно ушедшего на суд к Аллаху. А в этом отряде свои командиры и свои порядки…
Денек был ясным, а воздух прозрачным – неровный горизонт был отчетливо виден. Однако небо оставалось чистым: ни единого облачка, ни птиц; ни подозрительных точек, медленно ползущих над пиками гор.
"Обычная и многократно опробованная тактика, – вяло рассуждал Касаев, – заранее выбрать позицию вблизи постоянного маршрута патрульных "вертушек"; дождаться появления пары и одновременно обстрелять с двух-трех точек. Затем затаиться, чтобы не отведать ответного залпа; если повезет – успеть к упавшему вертолету и поживиться трофеями. Ну, а после незаметно уйти лесом, караванными тропами подальше от дымящих обломков – федералы не замедлят прочесать ближайшие ущелья и организовать поисково-спасательную операцию. Вот только зачем грузинам понадобилось тащиться сюда ради одной "вертушки"?…"
Он опустил бинокль, вытер слезившийся глаз, посмотрел на сидевших невдалеке парней с ручным пулеметом… И, поглаживая квадратную бороду, подумал: "Непонятно: почему для подобной операции не прихватить пару "Стингеров" или "Игл"? Денег, что ли, пожалели?…"
– Летит! – вдруг громогласно объявил Вахтанг.
Проследив взглядом направление, Касаев вскоре тоже убедился в наличие воздушной цели – с севера почти точно в их сторону летела "восьмерка".
Выхватив из нагрудного кармана армейской куртки рацию, старший скомандовал:
– Давид, Муса – приготовились! Дистанция семь, следует курсом на нас.
Рация в ответ прошипела что-то невнятное, а рыжебородый уже подсказывал ближайшей паре стрелков:
– Гурам, Хабит, смотрите туда!
Внимание боевиков сосредоточилось на темной точке. Точка почти не перемещалась горизонтально, а постепенно увеличивалась в размерах, что могло означать только одно: скоро "вертушка" пролетит где-то рядом, а возможно и между позициями пулеметчиков – что стало бы идеальным вариантом.
Через минуту послышался слабый рокот; звук нарастал с каждой секундой – становился отчетливей и гуще…
Вахтанг метнулся к пулеметному расчету и знаком приказал Усману убраться вместе с пленником с открытой всем взорам площадки.
"Вертушка" шла на приличной скорости; высота относительно вершины отрога была небольшой – около ста пятидесяти метров – самая удобная дистанция для прицельного пулеметного огня.
Второй номер присел на корточки и двумя руками держал над головой широко расставленные сошки. Гурам же – основной стрелок ближней пары, приник щекой к широкому деревянному прикладу старенького "РПК"; рядом – под правой рукой лежали два запасных снаряженных магазина.
Касаев покосился на соседний отрог… Рассмотреть засевших на его вершине воинов не сумел, однако и без того было ясно: и те двое отсчитывали последние секунды перед началом обстрела.
– Да поможет нам Бог. Не забудьте, братья – только по кабине! – прокричал в рацию Вахтанг и скомандовал: – Огонь!
Рядом, перекрывая рокот авиационных движков, загрохотал пулемет; эхом с соседней возвышенности ему вторил другой. К подлетавшей "вертушке" потянулись огненные нити, косо сходившиеся к ее носовой части – там, где поблескивало в лучах солнца остекление пилотской кабины.
"Восьмерка" стала понемногу заваливаться на правый борт. Крен усиливался и к тому моменту, когда продолговатое тело поравнялось с позицией, Касаев видел лишь бледно-голубоватое брюхо с четко выведенной посередине красной звездой.
Перемещаясь и разворачиваясь на коленях, Гурам всадил в днище кабины последние пули и принялся быстро перезаряжать оружие.
– В двигатели! В двигатели бей или в топливные баки! – поддавшись азарту, схватил стрелка за плечо Усман.
– Не лезь! – рявкнул рыжебородый. Но тут же довольно оскалился: – Все, парни – дело сделано. Собирайтесь!…
Теряя высоту и скорость, вертушка летела по какой-то замысловатой дуге над ущельем.
– Не отставайте! – не оборачиваясь, бросил Вахтанг и широко зашагал вверх по гребню отрога.
Спустя минут тридцать вновь воссоединившаяся группа быстро передвигалась на юг…
"Никогда не участвовал в таких дурацких операциях, –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28