целовал гладкий живот и возбужденно шептал:
— Я останусь сегодня до утра… Этой ночью все будет по-другому — не так, как в прошлый раз… Вот увидишь…
Прервав, наконец, эротический танец, Ирочка приподняла правую ножку в черной замшевой туфельке на каблучке, оперлась коленкой о подлокотник кресла и стала сама прижимать пальцы Сайдали к себе, поглаживая и направляя их. Она едва слышно постанывала, ощущая, как рука его, продвигается все дальше меж ее бедер…
Измученные неистовой, взрывной близостью, они уснули лишь под утро на скомканном постельном белье широкой двуспальной кровати. Она проснулась первой, когда часы уж показывали полдень. Осторожно, дабы не потревожить сон любовника, встала, прихватила из платяного шкафа длинную футболку и, приняв освежающий душ, занялась приготовлением завтрака…
Чеченец появился на кухне через полчаса. Ирина чмокнула его в щеку, но тот был явно не в духе — скоро предстояло покинуть эту уютную, ни к чему не обязывающую обитель и отправиться в Малые Веранды, где ожидало однообразие глухого аула, невыносимая скука и осточертевшее раболепие невзрачной сельской женщины.
— Ты голоден? — справилась девушка, подавая чашечку только что сваренного крепкого кофе. На столике уже стояла тарелочка с разнообразными бутербродами.
Тот мотнул головой, провел ладонями по осоловевшим от хронического недосыпания глазам и сделал первый глоток горячего, ароматного напитка. Задумавшись, он неотрывно смотрел на ослепительную хозяйку двухкомнатной квартиры, кажется, вздумавшую готовить плов… Все в ней вызывало в Арсене, проведшем молодость в центральной России, тихое восхищение: и темные волосы с вкраплением светлых прядок, и легкие движения, и отточенная походка, и даже тонкая футболка, небрежно одетая на голое тело. «Моей жене и в голову не придет, что подобная вольность порой оценивается мужчиной в тысячу крат выше, чем аккуратно скрывающая прическу косынка; тщательно — до последней складочки выглаженная и навьюченная так, что и пяток не видно одежда… Да простит меня Всевышний, но как не хочется никуда ехать! Не хочется, да придется…» — вздохнул Умаджиев, поставив на стол, пустую чашечку.
— Выпей еще, коль отказался позавтракать, — подхватила Ира турку и снова наполнила чашку.
Она так же не желала расставаться. Или, по крайней мере, была не прочь заручиться гарантией того, что молодой человек появится вновь — в глубине сознания девицы уже зародился соблазн получить очередное денежное вознаграждение. Пусть не такое щедрое, как вчера, но… И пара сотен долларов не стала бы для нее лишней. Да и в постели Сайдали оказался хорош. Весьма хорош!..
— Мне пора… — угрюмо буркнул кавказец.
— Как, уже?! — удивилась она.
Тот попытался было встать, да Ирочка взмолилась:
— Ну, допей хотя бы кофе, Сайдали! Не торопись, у тебя же есть время…
Молодой человек повиновался, придвинув поближе красивую чашечку из тонкого, почти прозрачного фарфора. На рабочем столе хозяйку дожидались компоненты будущего плова, а она, отчего-то позабыв о них, в нерешительности замерла посередине небольшой кухни. Потом вдруг подошла к нему, наклонилась и поцеловала в губы, пахнущие густым кофейным ароматом. Рука ее скользнула вниз по его груди, нашла брючный ремень, ловко расстегнув который, переключилась на маленькие пуговки. Медсестра опустилась перед кавказцем на колени, а он, прикрыв от наслаждения глаза, поглаживал ее белесые прядки, слегка разбавляющие темный цвет волос и еще горше жалел, что взял в законные жены забитую соплеменницу…
— Я оставлю тебе денег — достанешь обезболивающего. Сильного обезболивающего, — тяжело дышал Арсен, обхватив руками голову Ирочки.
«Ясно. Нужны средства, содержащие наркотические вещества, — поняла она, не прерывая своего занятия. — Иными словами: очищенные наркотики… Черт с ним, что-нибудь придумаю, достану… Зато он обязательно появится. Минимум один раз навестит!..»
— Сумеешь?.. — почти простонал он.
Симпатичный ротик с красиво очерченными губками был занят, посему она просто кивнула…
— Попробуй. Только осторожно… По большому счету мне глубоко безразлична ваша районная власть, но понапрасну лучше не светиться. У моих людей и без того забот хватает…
«О чем это он?..» — не поняла девушка, подняв на него глаза.
Будто угадав безмолвный вопрос, Арсен пояснил:
— Что б им не пришлось потом, отстреливать прокурора, следователей и всяких там ментов, вроде твоего Руслана. Ну, будет об этом… О-о-о!..
После зычного возгласа он шумно выдохнул, прислонив затылок к стене и, стал вяло шарить рукой по обеденному столу в поисках мобильного телефона; она же потянула с той же столешницы за уголок свежую салфетку…
А через минуту радостно вспорхнула и, допив свой кофе, вернулась к приготовлению плова…
Глава пятая
Горная Чечня
— Честно признаться, Георгий Павлович, меня тоже начинает слегка раздражать охота за неуловимым Арсеном. Но ведь приказ есть приказ, так ведь? Что же нам остается делать, кроме беготни по долинам и по взгорьям в надежде выследить его, захватить, допросить?..
Извольский молча смотрел сквозь оптику ночного прицела на пустынную дорогу, по которой несколько часов назад в неизвестном направлении укатил «клиент» и с трудом сдерживал смех. Складывалось впечатление, будто юная напарница уговаривает его не возвращаться в Петербург, пока не выполнено их совместное задание. Бесспорно, подполковнику изрядно надоело гоняться за Умаджиевым — куда проще было бы просто хлопнуть бывшего амира, но осознание того, что после расправы пришлось бы разыскивать следы другого человека, владеющего важной для разведки информацией, сдерживало и придавало терпения. Более того, каждый непредсказуемый фортель высокопоставленного чеченца заводил шефа спецназовцев с новой силой, каждое неожиданное исчезновение Арсена порождало в нем азарт и страстное желание взять «дичь» непременно живой, невредимой и способной говорить. Но, увы, на данный момент он мог исправно фиксировать перемещения помощника начштаба, не имея, однако ж, никакой физической возможности настичь его…
— Я все понимаю, девочка, — впервые с момента наступления темноты подал голос Георгий Павлович, чем несказанно успокоил Северцеву. — Все, кроме ответа на один вопрос: как же поступить дальше? Наш «клиент» волен появиться в Верандах через полчаса, через три дня, через неделю… А это не устраивает ни нас с тобой, ни людей, ставивших вам с Болотовым задачу добыть сведения в кратчайший срок. Верно?
Согласно кивнув, она примолкла. Несколько минут оба наслаждались тишиной, теплой безветренной ночью и большими яркими звездами, мерцавшими над головами…
— Тогда я знаю, что делать! — вдруг вскочила Арина и, схватив объемный ранец, исчезла во мраке где-то за ближайшими кустами.
«Сейчас откроет очередную тайну ФСБ и ненароком выяснится, что мы могли взять Умаджиева тепленьким еще неделю назад…» — усмехнулся про себя Жорж. От нечего делать он опять высунулся из-под веток молоденьких дубков, что в изобилии покрывали край невысокого обрыва, извилистой и неровной плоскостью выходящего на Малые Веранды, и взялся с помощью ночного прицела обозревать сельские «достопримечательности». Ничего нового он не увидел, а от оного занятия вскоре оторвал тихий шорох и голос напарницы:
— Ну, как?..
Обернувшись, спецназовец едва не схватился за оружие — в слабом лунном свете проглядывался силуэт чеченской девушки…
— Господи… — проворчал он, переводя дыхание, разом сбившееся от сего наваждения.
— Похожа? — поинтересовалась она, явно довольная произведенным эффектом.
Кроме одной детали, наряд Северцевой полностью соответствовал той национальной одежде, что Извольский тысячу раз лицезрел на кавказских женщинах: и обувь, и темная кофточка, и такой же темный платок с белыми «коленвалами» — непонятной арабской вязью, пущенной по краю. А не вписывающимся в традиционный костюм элементом оставалась длинная поношенная джинсовая юбка, едва прикрывающая подолом коленки девушки, оставляя открытыми голени, облаченные опять же в темные простенькие чулочки.
— Точь-в-точь Гюльчатай, — пробурчал он. — Вот только с юбочкой промашка вышла…
— Нет, не Гюльчатай, а в соответствие с легендой — Наджия, — поправила она. — А что касается юбочки, то напрасно вы не обращаете внимания на молодых чеченских девушек. В последнее время они стараются привнести в старомодную одежду некое разнообразие — носят, например, джинсовую одежду, неброские обтягивающие кофточки, обувь на небольших каблуках…
— Возможно… — безразлично пожал тот плечами и, сызнова смерив ее саркастическим взглядом, осведомился: — И что же этим маскарадом ты хочешь сказать?
— Как что!? — искренне удивилась Арина. — Мне, кажется, настал момент, когда иного выхода у нас просто нет!..
— Тебе нельзя идти в село, — твердо изрек сотрудник «Шторма».
— Почему?! — не понимающе смотрела она на него огромными ясными глазами, — меня несколько лет учили агентурной и разведывательной работе, внедрению… А вы вдруг — нельзя!..
— Хреновые у вас там преподаватели! — раздраженно перебил он, но через мгновение немного смягчил категоричность и попытался донести до настойчивой барышни суть своих опасений: — Я допускаю, что тебя примут в селе, но твое любопытство относительно места пребывания или времени появления «клиента» неизменно вызовет подозрение односельчан Умаджиева.
— А если мне утром спуститься в село, а когда появится Арсен — помаячить у него на глазах, познакомиться… — смущенно возразила она.
— Эко тебя расплющило… Так вот на какую наживку ты собралась его ловить!..
Напарница изумленно повела головой… «А чем вас, собственно, не устраивает этот проверенный всеми разведками мира способ? И уж не ревность ли в вас взыграла, товарищ подполковник?!» — отчетливо читались на лице насмешливые и одновременно возмущенные вопросы.
Извольский поддержал странный немой диалог, посмотрев так, будто с горечью отрезал: «Господи, какая же ты, Северцева, дурочка! Ведь речь идет о твоей жизни! Ты же не в компьютерные игрушки режешься, где все „понарошку“. Поймали или нашпиговали пулями — переиграла заново, учтя предыдущие ошибки… Здесь убивают навсегда и не просто убивают, а так, что прежде чем испустишь дух, сорок раз проклянешь день своего появления на белом свете».
Вслух, однако, начал говорить спокойно и примирительно:
— Не знаю, кто занимался разработкой этого задания, но они либо совсем не знают здешних порядков, либо… Пойми, мало кто из чеченских мужчин отваживается открыто заводить стороннюю любовную связь с соплеменницами — не позволяют вековые устои, традиции, Шариат и косые взгляды вкупе с порицанием местных старейшин. Понравилась девушка — изволь взять ее в жены! Второй, третьей или четвертой — не имеет значения, но до самой смерти обязан будешь заботиться о ней и общих с ней детях. Вот так…
Арина озадаченно молчала, а Георгию Павловичу вся эта тонкая восточная «механика» давно набила оскомину. И чем думали фээсбэшники, отправляя на верную неудачу, а возможно и гибель молоденькую сотрудницу, приходилось только гадать и, удивляясь, разводить руками…
— Почему обязательно «любовная связь»? — тихо спросила она. — Можно ведь и просто…
Но он вздохнул так, словно перед ним стояла и лепетала воспитанница младшей группы детского сада. И девушка, кажется, сдалась, отступилась…
Офицеру «Шторма» удалось убедить ее, однако какого-либо другого способа заполучить живого Умаджиева сам он пока в анналах памяти не находил. Не помогала и извечная союзница — смекалка…
Подобрав подол юбки, Арина уселась рядом, насупила тонкие брови, и с четверть часа оба напряженно размышляли над сложившейся ситуацией…
«Куда он отправился и надолго ли? В соседнее село за водкой или подарками для семьи, потому как в Верандах нет и захудалого ларька? Обратно в Гомхой, но отчего тогда оставлена вторая машина и большая часть охраны? На плановую встречу с амирами или в райцентр ради решения каких-нибудь финансовых или организационных вопросов?.. — перебирал различные версии Жорж. — Да, задачка отнюдь не из легких и зависнуть здесь можно безо всякого намека на успех до второго пришествия. А время, меж тем, безвозвратно истекает — возможно, срок проведения следующей экстремистской акции назначен, и подготовка к ней идет полным ходом. Как бы нам не опоздать!..»
— Ладно, девочка, давай-ка устраивайся спать, — повелел он, разворачиваясь лицом к селу. — А я подежурю, подумаю… Глядишь, что-нибудь к утру изменится…
Утром следующего дня и в самом деле произошли кардинальные перемены, заставившие Извольского трансформировать отношение к намерению Арины отправиться в село…
Приблизительно через час после рассвета все по той же единственной дороге ведущей с севера в Веранды вкатила кавалькада из четырех автомобилей. Они резво и безбоязненно проехали по селу и остановились неподалеку от дома Умаджиева. Из машин вылезло, по меньшей мере, полтора десятка хорошо вооруженных мужчин в пятнистой военной форме. Георгий насчитал три ручных пулемета и столько же мощных, современных гранатометов на плечах вновь прибывших бандитов… Остававшиеся в селе четверо охранников «клиента» вышли встречать соплеменников, обнимались и о чем-то весело переговаривались — по всему было видно, что они неплохо знали друг друга. Один из приехавших боевиков, с панамой защитного цвета на голове и по виду старший — по-хозяйски вошел в соседний, такой же большой и добротный дом за красивым каменным забором…
— Вы так и не ложились? — встрепенулась ото сна Северцева.
Он не ответил, лишь опустив от глаз бинокль, а затем и уронив на руки голову…
Тогда, подобравшись к краю обрыва, она устроилась рядом с командиром, подняла снайперскую винтовку и с минуту всматривалась в изменившуюся диспозицию противостоящих сил. Потом в ясных с темно-серыми крапинками глазах ее сверкнул смелый огонек и, отложив оружие, девушка тихо сказала:
— Я готова спуститься в село через полчаса…
Со вчерашнего вечера, а точнее с того момента, когда Арина предстала перед ним в чеченском наряде, он желал одного — удержать ее от рискованного похода в Малые Веранды. Что только не приходило в голову за прошедшие ночные часы! Устройство засады на подъезде к Верандам грозило неизвестностью и таким же нескончаемо долгим ожиданием, что и здесь под дубами невысокого холма. Вторичный запрос координационного управления об очередной длительной остановке Умаджиева, с последующим переходом к какому-нибудь аулу обещал опять лицезреть корму «Джипа», отъезжающего куда-то дальше — в третье, четвертое или пятое села… Теплилась в душе подполковника слабая надежда на возвращение «клиента» и претворение в жизнь того, самого первого, простейшего плана с ночным вторжением в аул, убийством охраны и взятием помощника начштаба. Но, увы и он с внезапным приездом полутора десятков вооруженных до зубов боевиков летел в тартарары…
Наличествовала, правда, еще одна мизерная закавыка, препона, говорящая в пользу решения Арины отправиться в Малые Веранды. По большому счету Извольскому до этой препоны не было дела, если бы не четкие инструкции полковника Маслова, обязывающие не корректировать, не запрещать, не вмешиваться, а лишь содействовать и всячески помогать фээсбэшникам. В этом-то сия закавыка и заключалась, что в заранее проработанной в бесчисленных отделах ФСБ операции по внедрению старшего лейтенанта Северцевой в одно из родовых чеченских сел он — подполковник Извольский терял всякую силу и непререкаемость командира. Данная операция являлась частью самостоятельного задания девушки…
— Как мне не хочется тебя отпускать… — тяжело вздохнул он, глядя на нее, словно пытаясь запомнить каждую черточку приятного, открытого лица перед очень долгой разлукой.
— Не переживайте за меня, Георгий Павлович, — попросила она, мягко улыбнувшись и чуть тронув при этом его руку: — Поверьте, моей подготовкой занимались настоящие спецы разведки, у меня отработанная до самых последних мелочей легенда, даже документы подлинные, а не липовые — настоящая Наджия Шарипова лежит в ставропольском госпитале под охраной и присмотром наших людей. Кстати я очень похожа на нее!..
— Ты все запомнила?
— Да, конечно. Вы ведете наблюдение за селом с нашей возвышенности. Если мне удастся познакомиться и неожиданно выманить «клиента» на прогулку вдоль берега реки, то, появившись в проулке, я поправлю на голове свой платок. Вся остальная информация с двенадцати до тринадцати и с девятнадцати до двадцати часов по рации. Сегодня по каналам два и четыре, завтра один и три.
— Все правильно, но не забывай: сеансы связи не более двух минут, — кивнул он и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Я останусь сегодня до утра… Этой ночью все будет по-другому — не так, как в прошлый раз… Вот увидишь…
Прервав, наконец, эротический танец, Ирочка приподняла правую ножку в черной замшевой туфельке на каблучке, оперлась коленкой о подлокотник кресла и стала сама прижимать пальцы Сайдали к себе, поглаживая и направляя их. Она едва слышно постанывала, ощущая, как рука его, продвигается все дальше меж ее бедер…
Измученные неистовой, взрывной близостью, они уснули лишь под утро на скомканном постельном белье широкой двуспальной кровати. Она проснулась первой, когда часы уж показывали полдень. Осторожно, дабы не потревожить сон любовника, встала, прихватила из платяного шкафа длинную футболку и, приняв освежающий душ, занялась приготовлением завтрака…
Чеченец появился на кухне через полчаса. Ирина чмокнула его в щеку, но тот был явно не в духе — скоро предстояло покинуть эту уютную, ни к чему не обязывающую обитель и отправиться в Малые Веранды, где ожидало однообразие глухого аула, невыносимая скука и осточертевшее раболепие невзрачной сельской женщины.
— Ты голоден? — справилась девушка, подавая чашечку только что сваренного крепкого кофе. На столике уже стояла тарелочка с разнообразными бутербродами.
Тот мотнул головой, провел ладонями по осоловевшим от хронического недосыпания глазам и сделал первый глоток горячего, ароматного напитка. Задумавшись, он неотрывно смотрел на ослепительную хозяйку двухкомнатной квартиры, кажется, вздумавшую готовить плов… Все в ней вызывало в Арсене, проведшем молодость в центральной России, тихое восхищение: и темные волосы с вкраплением светлых прядок, и легкие движения, и отточенная походка, и даже тонкая футболка, небрежно одетая на голое тело. «Моей жене и в голову не придет, что подобная вольность порой оценивается мужчиной в тысячу крат выше, чем аккуратно скрывающая прическу косынка; тщательно — до последней складочки выглаженная и навьюченная так, что и пяток не видно одежда… Да простит меня Всевышний, но как не хочется никуда ехать! Не хочется, да придется…» — вздохнул Умаджиев, поставив на стол, пустую чашечку.
— Выпей еще, коль отказался позавтракать, — подхватила Ира турку и снова наполнила чашку.
Она так же не желала расставаться. Или, по крайней мере, была не прочь заручиться гарантией того, что молодой человек появится вновь — в глубине сознания девицы уже зародился соблазн получить очередное денежное вознаграждение. Пусть не такое щедрое, как вчера, но… И пара сотен долларов не стала бы для нее лишней. Да и в постели Сайдали оказался хорош. Весьма хорош!..
— Мне пора… — угрюмо буркнул кавказец.
— Как, уже?! — удивилась она.
Тот попытался было встать, да Ирочка взмолилась:
— Ну, допей хотя бы кофе, Сайдали! Не торопись, у тебя же есть время…
Молодой человек повиновался, придвинув поближе красивую чашечку из тонкого, почти прозрачного фарфора. На рабочем столе хозяйку дожидались компоненты будущего плова, а она, отчего-то позабыв о них, в нерешительности замерла посередине небольшой кухни. Потом вдруг подошла к нему, наклонилась и поцеловала в губы, пахнущие густым кофейным ароматом. Рука ее скользнула вниз по его груди, нашла брючный ремень, ловко расстегнув который, переключилась на маленькие пуговки. Медсестра опустилась перед кавказцем на колени, а он, прикрыв от наслаждения глаза, поглаживал ее белесые прядки, слегка разбавляющие темный цвет волос и еще горше жалел, что взял в законные жены забитую соплеменницу…
— Я оставлю тебе денег — достанешь обезболивающего. Сильного обезболивающего, — тяжело дышал Арсен, обхватив руками голову Ирочки.
«Ясно. Нужны средства, содержащие наркотические вещества, — поняла она, не прерывая своего занятия. — Иными словами: очищенные наркотики… Черт с ним, что-нибудь придумаю, достану… Зато он обязательно появится. Минимум один раз навестит!..»
— Сумеешь?.. — почти простонал он.
Симпатичный ротик с красиво очерченными губками был занят, посему она просто кивнула…
— Попробуй. Только осторожно… По большому счету мне глубоко безразлична ваша районная власть, но понапрасну лучше не светиться. У моих людей и без того забот хватает…
«О чем это он?..» — не поняла девушка, подняв на него глаза.
Будто угадав безмолвный вопрос, Арсен пояснил:
— Что б им не пришлось потом, отстреливать прокурора, следователей и всяких там ментов, вроде твоего Руслана. Ну, будет об этом… О-о-о!..
После зычного возгласа он шумно выдохнул, прислонив затылок к стене и, стал вяло шарить рукой по обеденному столу в поисках мобильного телефона; она же потянула с той же столешницы за уголок свежую салфетку…
А через минуту радостно вспорхнула и, допив свой кофе, вернулась к приготовлению плова…
Глава пятая
Горная Чечня
— Честно признаться, Георгий Павлович, меня тоже начинает слегка раздражать охота за неуловимым Арсеном. Но ведь приказ есть приказ, так ведь? Что же нам остается делать, кроме беготни по долинам и по взгорьям в надежде выследить его, захватить, допросить?..
Извольский молча смотрел сквозь оптику ночного прицела на пустынную дорогу, по которой несколько часов назад в неизвестном направлении укатил «клиент» и с трудом сдерживал смех. Складывалось впечатление, будто юная напарница уговаривает его не возвращаться в Петербург, пока не выполнено их совместное задание. Бесспорно, подполковнику изрядно надоело гоняться за Умаджиевым — куда проще было бы просто хлопнуть бывшего амира, но осознание того, что после расправы пришлось бы разыскивать следы другого человека, владеющего важной для разведки информацией, сдерживало и придавало терпения. Более того, каждый непредсказуемый фортель высокопоставленного чеченца заводил шефа спецназовцев с новой силой, каждое неожиданное исчезновение Арсена порождало в нем азарт и страстное желание взять «дичь» непременно живой, невредимой и способной говорить. Но, увы, на данный момент он мог исправно фиксировать перемещения помощника начштаба, не имея, однако ж, никакой физической возможности настичь его…
— Я все понимаю, девочка, — впервые с момента наступления темноты подал голос Георгий Павлович, чем несказанно успокоил Северцеву. — Все, кроме ответа на один вопрос: как же поступить дальше? Наш «клиент» волен появиться в Верандах через полчаса, через три дня, через неделю… А это не устраивает ни нас с тобой, ни людей, ставивших вам с Болотовым задачу добыть сведения в кратчайший срок. Верно?
Согласно кивнув, она примолкла. Несколько минут оба наслаждались тишиной, теплой безветренной ночью и большими яркими звездами, мерцавшими над головами…
— Тогда я знаю, что делать! — вдруг вскочила Арина и, схватив объемный ранец, исчезла во мраке где-то за ближайшими кустами.
«Сейчас откроет очередную тайну ФСБ и ненароком выяснится, что мы могли взять Умаджиева тепленьким еще неделю назад…» — усмехнулся про себя Жорж. От нечего делать он опять высунулся из-под веток молоденьких дубков, что в изобилии покрывали край невысокого обрыва, извилистой и неровной плоскостью выходящего на Малые Веранды, и взялся с помощью ночного прицела обозревать сельские «достопримечательности». Ничего нового он не увидел, а от оного занятия вскоре оторвал тихий шорох и голос напарницы:
— Ну, как?..
Обернувшись, спецназовец едва не схватился за оружие — в слабом лунном свете проглядывался силуэт чеченской девушки…
— Господи… — проворчал он, переводя дыхание, разом сбившееся от сего наваждения.
— Похожа? — поинтересовалась она, явно довольная произведенным эффектом.
Кроме одной детали, наряд Северцевой полностью соответствовал той национальной одежде, что Извольский тысячу раз лицезрел на кавказских женщинах: и обувь, и темная кофточка, и такой же темный платок с белыми «коленвалами» — непонятной арабской вязью, пущенной по краю. А не вписывающимся в традиционный костюм элементом оставалась длинная поношенная джинсовая юбка, едва прикрывающая подолом коленки девушки, оставляя открытыми голени, облаченные опять же в темные простенькие чулочки.
— Точь-в-точь Гюльчатай, — пробурчал он. — Вот только с юбочкой промашка вышла…
— Нет, не Гюльчатай, а в соответствие с легендой — Наджия, — поправила она. — А что касается юбочки, то напрасно вы не обращаете внимания на молодых чеченских девушек. В последнее время они стараются привнести в старомодную одежду некое разнообразие — носят, например, джинсовую одежду, неброские обтягивающие кофточки, обувь на небольших каблуках…
— Возможно… — безразлично пожал тот плечами и, сызнова смерив ее саркастическим взглядом, осведомился: — И что же этим маскарадом ты хочешь сказать?
— Как что!? — искренне удивилась Арина. — Мне, кажется, настал момент, когда иного выхода у нас просто нет!..
— Тебе нельзя идти в село, — твердо изрек сотрудник «Шторма».
— Почему?! — не понимающе смотрела она на него огромными ясными глазами, — меня несколько лет учили агентурной и разведывательной работе, внедрению… А вы вдруг — нельзя!..
— Хреновые у вас там преподаватели! — раздраженно перебил он, но через мгновение немного смягчил категоричность и попытался донести до настойчивой барышни суть своих опасений: — Я допускаю, что тебя примут в селе, но твое любопытство относительно места пребывания или времени появления «клиента» неизменно вызовет подозрение односельчан Умаджиева.
— А если мне утром спуститься в село, а когда появится Арсен — помаячить у него на глазах, познакомиться… — смущенно возразила она.
— Эко тебя расплющило… Так вот на какую наживку ты собралась его ловить!..
Напарница изумленно повела головой… «А чем вас, собственно, не устраивает этот проверенный всеми разведками мира способ? И уж не ревность ли в вас взыграла, товарищ подполковник?!» — отчетливо читались на лице насмешливые и одновременно возмущенные вопросы.
Извольский поддержал странный немой диалог, посмотрев так, будто с горечью отрезал: «Господи, какая же ты, Северцева, дурочка! Ведь речь идет о твоей жизни! Ты же не в компьютерные игрушки режешься, где все „понарошку“. Поймали или нашпиговали пулями — переиграла заново, учтя предыдущие ошибки… Здесь убивают навсегда и не просто убивают, а так, что прежде чем испустишь дух, сорок раз проклянешь день своего появления на белом свете».
Вслух, однако, начал говорить спокойно и примирительно:
— Не знаю, кто занимался разработкой этого задания, но они либо совсем не знают здешних порядков, либо… Пойми, мало кто из чеченских мужчин отваживается открыто заводить стороннюю любовную связь с соплеменницами — не позволяют вековые устои, традиции, Шариат и косые взгляды вкупе с порицанием местных старейшин. Понравилась девушка — изволь взять ее в жены! Второй, третьей или четвертой — не имеет значения, но до самой смерти обязан будешь заботиться о ней и общих с ней детях. Вот так…
Арина озадаченно молчала, а Георгию Павловичу вся эта тонкая восточная «механика» давно набила оскомину. И чем думали фээсбэшники, отправляя на верную неудачу, а возможно и гибель молоденькую сотрудницу, приходилось только гадать и, удивляясь, разводить руками…
— Почему обязательно «любовная связь»? — тихо спросила она. — Можно ведь и просто…
Но он вздохнул так, словно перед ним стояла и лепетала воспитанница младшей группы детского сада. И девушка, кажется, сдалась, отступилась…
Офицеру «Шторма» удалось убедить ее, однако какого-либо другого способа заполучить живого Умаджиева сам он пока в анналах памяти не находил. Не помогала и извечная союзница — смекалка…
Подобрав подол юбки, Арина уселась рядом, насупила тонкие брови, и с четверть часа оба напряженно размышляли над сложившейся ситуацией…
«Куда он отправился и надолго ли? В соседнее село за водкой или подарками для семьи, потому как в Верандах нет и захудалого ларька? Обратно в Гомхой, но отчего тогда оставлена вторая машина и большая часть охраны? На плановую встречу с амирами или в райцентр ради решения каких-нибудь финансовых или организационных вопросов?.. — перебирал различные версии Жорж. — Да, задачка отнюдь не из легких и зависнуть здесь можно безо всякого намека на успех до второго пришествия. А время, меж тем, безвозвратно истекает — возможно, срок проведения следующей экстремистской акции назначен, и подготовка к ней идет полным ходом. Как бы нам не опоздать!..»
— Ладно, девочка, давай-ка устраивайся спать, — повелел он, разворачиваясь лицом к селу. — А я подежурю, подумаю… Глядишь, что-нибудь к утру изменится…
Утром следующего дня и в самом деле произошли кардинальные перемены, заставившие Извольского трансформировать отношение к намерению Арины отправиться в село…
Приблизительно через час после рассвета все по той же единственной дороге ведущей с севера в Веранды вкатила кавалькада из четырех автомобилей. Они резво и безбоязненно проехали по селу и остановились неподалеку от дома Умаджиева. Из машин вылезло, по меньшей мере, полтора десятка хорошо вооруженных мужчин в пятнистой военной форме. Георгий насчитал три ручных пулемета и столько же мощных, современных гранатометов на плечах вновь прибывших бандитов… Остававшиеся в селе четверо охранников «клиента» вышли встречать соплеменников, обнимались и о чем-то весело переговаривались — по всему было видно, что они неплохо знали друг друга. Один из приехавших боевиков, с панамой защитного цвета на голове и по виду старший — по-хозяйски вошел в соседний, такой же большой и добротный дом за красивым каменным забором…
— Вы так и не ложились? — встрепенулась ото сна Северцева.
Он не ответил, лишь опустив от глаз бинокль, а затем и уронив на руки голову…
Тогда, подобравшись к краю обрыва, она устроилась рядом с командиром, подняла снайперскую винтовку и с минуту всматривалась в изменившуюся диспозицию противостоящих сил. Потом в ясных с темно-серыми крапинками глазах ее сверкнул смелый огонек и, отложив оружие, девушка тихо сказала:
— Я готова спуститься в село через полчаса…
Со вчерашнего вечера, а точнее с того момента, когда Арина предстала перед ним в чеченском наряде, он желал одного — удержать ее от рискованного похода в Малые Веранды. Что только не приходило в голову за прошедшие ночные часы! Устройство засады на подъезде к Верандам грозило неизвестностью и таким же нескончаемо долгим ожиданием, что и здесь под дубами невысокого холма. Вторичный запрос координационного управления об очередной длительной остановке Умаджиева, с последующим переходом к какому-нибудь аулу обещал опять лицезреть корму «Джипа», отъезжающего куда-то дальше — в третье, четвертое или пятое села… Теплилась в душе подполковника слабая надежда на возвращение «клиента» и претворение в жизнь того, самого первого, простейшего плана с ночным вторжением в аул, убийством охраны и взятием помощника начштаба. Но, увы и он с внезапным приездом полутора десятков вооруженных до зубов боевиков летел в тартарары…
Наличествовала, правда, еще одна мизерная закавыка, препона, говорящая в пользу решения Арины отправиться в Малые Веранды. По большому счету Извольскому до этой препоны не было дела, если бы не четкие инструкции полковника Маслова, обязывающие не корректировать, не запрещать, не вмешиваться, а лишь содействовать и всячески помогать фээсбэшникам. В этом-то сия закавыка и заключалась, что в заранее проработанной в бесчисленных отделах ФСБ операции по внедрению старшего лейтенанта Северцевой в одно из родовых чеченских сел он — подполковник Извольский терял всякую силу и непререкаемость командира. Данная операция являлась частью самостоятельного задания девушки…
— Как мне не хочется тебя отпускать… — тяжело вздохнул он, глядя на нее, словно пытаясь запомнить каждую черточку приятного, открытого лица перед очень долгой разлукой.
— Не переживайте за меня, Георгий Павлович, — попросила она, мягко улыбнувшись и чуть тронув при этом его руку: — Поверьте, моей подготовкой занимались настоящие спецы разведки, у меня отработанная до самых последних мелочей легенда, даже документы подлинные, а не липовые — настоящая Наджия Шарипова лежит в ставропольском госпитале под охраной и присмотром наших людей. Кстати я очень похожа на нее!..
— Ты все запомнила?
— Да, конечно. Вы ведете наблюдение за селом с нашей возвышенности. Если мне удастся познакомиться и неожиданно выманить «клиента» на прогулку вдоль берега реки, то, появившись в проулке, я поправлю на голове свой платок. Вся остальная информация с двенадцати до тринадцати и с девятнадцати до двадцати часов по рации. Сегодня по каналам два и четыре, завтра один и три.
— Все правильно, но не забывай: сеансы связи не более двух минут, — кивнул он и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30