Одна чисто личная. Другая - он
верил, что продолжение существования ребенка может принести, пусть
небольшую, пользу храмам. Логика была простой. Рождение ребенка ускорило
кризис. Его смерть лишь усилит этот кризис. Напротив, если ребенок будет
жив, мстительные действия Линнов до некоторой степени смягчатся.
Но Джоквин не стал говорить об этом, не упомянул и о своих личных
надеждах, связанных с ребенком. Он сказал:
- Никогда раньше ребенка богов не убивали намеренно. Всегда
считалось, что у богов есть свои тайные причины для создания чудовищ в
облике человека. Смеем ли мы сейчас подвергать это сомнению?
Этот аргумент заставил его собеседника изумленно взглянуть. Войны,
которые вел лорд-правитель, дали ему контакт с передовыми мыслителями и
историками на нескольких планетах, и он стал считать богов всего лишь
средством для сохранения контроля за мятежными подданными. Он не отрицал
совершенно их существование, но сомневался в их сверхъестественной власти.
- Ты на самом деле веришь в то, что говоришь?
В жизни Джоквина было время, когда он не верил. Постепенно, однако,
он почти убедил себя, что могучие невидимые силы, вызываемые крошечными
радиоактивными частицами, не могут иметь другого объяснения. Он осторожно
сказал:
- В молодости я путешествовал и видел первобытные племена,
поклоняющиеся богам дождя, богам рек, богам деревьев и разнообразным богам
животных. Видел и более развитые народы, в том числе и здесь, на Земле,
где божество - невидимое всемогущее существо, живущее где-то в
пространстве, которое они называют богом. Я все это наблюдал и слушал, как
в каждом племени рассказывается о начале вселенной. В одной легенде
говорится, что все вышло из пасти змеи. Таких змей я не видел. В другой
легенде говорится о потоке, затопившем все планеты. Не знаю, можно ли это
сделать имеющейся в мире водой. Третья легенда - человек слеплен из глины,
а женщина сделана из мужчины.
Он взглянул на своего слушателя. Лорд-правитель кивнул.
- Продолжай.
- Я видел народы, обожествляющие огонь, и народы, обожествляющие
воду. И после всего этого я посетил долину, где, как говорят, живут наши
боги. Я находил их резиденции - обширные опустошенные пространства в
несколько миль глубиной и на много миль в длину и ширину. И в этих
пространствах с безопасного удаления из-за свинцовых укрытий я видел
невероятно яркие огни, которые до сих пор горят в своей бесконечной ярости
в фантастических глубинах планет.
"Правда, - сказал я себе, - что эти Уран, Радий, Плутоний и Экс -
самые могучие боги во вселенной. Конечно, - решил я, никто в здравом
разуме не станет их оскорблять."
Лорд-правитель, который в ходе своих странствий тоже осматривал
некоторые дома богов, сказал только:
- Гм-м-м-м!
У него не было времени для дальнейших замечаний. Откуда-то -
казалось, с самого близкого расстояния - послышался резкий звук, громче
самого громкого грома. Полминуты спустя за ним последовал рев, такой
оглушительный, такой яростный, что весь дворец задрожал.
Наступила пауза, но все молчали. Со всех сторон раздавался звон
стекла - разбивались окна. Потом послышался третий взрыв и почти
немедленно за ним четвертый.
Этот последний взрыв был настолько силен, что всем стало ясно: конец
света наступил.

4
Когда Олден в полдень на третий день после рождения ребенка Линнов
вошел в большой храм Ковис, это был усталый, голодный человек. Эот был
также загнанный человек, думающий только о бегстве. Он упал в кресло,
предложенное младшим. И пока молодой человек осознавал ситуацию, Олден
приказал никому не сообщать о своем присутствии, за исключением Горо,
главного ученого храма Ковис.
- Горо отсутствует, - возразил младший. - Он совсем недавно отбыл во
дворец правителя.
Олден начал снимать женское платье. Усталость быстро покидала его.
Отсутствует, радостно думал он. Это означает, что до возвращения Горо он
главный ученый в храме. Для человека в его положении это как отсрочка
смертного приговора.
Он приказал, чтобы ему принесли еду. Занял кабинет Горо. И стал
задавать вопросы.
Впервые узнал он объявленную народу единственную причину казней в
храме Рахейнла. Олден обдумывал эту причину весь вечер, и чем больше он
думал, тем больше негодовал. Он смутно сознавал, что мысли его очень
радикальны, если не еретические; парадоксально, но он чувствовал также
глубокую обиду из-за того, что богам нанесли такое сильное оскорбление в
их храмах.
С абсолютной ясностью, в которой, однако, не было неверия, он знал,
что боги сами по себе не проявят своего недовольства. Мысли беженца
автоматически переключились на практические последствия. К концу вечера он
уже рассматривал возможности.
С незапамятных времен боги одобряли некоторые процессы. Командиры и
владельцы космических кораблей дарили храмам железо. После совершения
предписанного церемониала это железо помещалось в непосредственной
близости к закрытому божьему веществу и оставалось там ровно сутки. Через
четверо суток - одни на каждого бога - энергия божьего вещества
перемещалась в железо. Тогда его возвращали на корабль, где, также после
соответствующих церемоний, помещали в металлический отсек. Там с помощью
фотоэлектрических цепей - это приспособление также было известно с древних
времен, как огонь, меч, копье и лук, можно было начать и прекратить серию
взрывов заданной мощности. Когда использовалось достаточное количество
таких металлических отсеков, самые большие из созданных людьми кораблей
поднимались так легко, будто были сделаны из ничего. С самого начала
времен божье вещество во всех замках содержалось в четырех различных
помещениях. И было известно, что когда богов соединяют, они начинают
сильно гневаться.
Олден тщательно взвесил небольшие количества каждого типа божьего
вещества. Потом велел младшим перенести металлический цилиндр из
испытательной камеры в сад в тылу храма. И тут ему пришло в голову, что
остальные храмы тоже должны участвовать в протесте. Он знал, что шестеро
из семи членов Совета ученых все еще во дворце, и у него было сильное
подозрение, что их удерживают там насильно.
В богато украшенном кабинете Гора он написал приказ исполняющим
обязанности главных ученых храмов отсутствовавших членов совета. Он
приказывал делать то же, что и он сам. Он подробно описал свой план и
кончил так:
- Полдень будет часом протеста.
Каждое письмо было отослано с вестником - младшим.
У него не было сомнений. К полудню следующего дня он поместил зерна
урана, радия, плутония и экса в систему фотоэлектрических реле. С
безопасного, как он думал, расстояния нажал кнопку, последовательно
соединившую все вещества. Когда удивительный и мощный экс присоединился к
веществу, последовал страшный взрыв. За ним еще три. Только два храма не
подчинились приказу беженца. И им повезло. Первый взрыв до основания
разрушил храм Ковис, оставив лишь груду камней.
Ни в одном из четырех храмов не уцелел ни один человек. От Олдена не
осталось ни клочка плоти, ни капли крови.
К двум часам у подножия дворцового храма собрались толпы. Дворцовая
стража сдерживала напор, постепенно отступая к воротам, а окружение
предводителя приготовилось к осаде.
Когда полчаса спустя ад был в самом разгаре, Джоквин, находившийся в
городе и вернувшийся во дворец по туннелю, ведущему непосредственно через
холм, попросил разрешения говорить с толпой. Лорд-правитель долго и
внимательно смотрел на него. Наконец он кивнул. Толпа зашумела, когда
ворота открыли, но солдаты сдерживали натиск. Джоквин протиснулся вперед.
У него был скорее пронзительный, чем сильный голос, но площадка,
выступающая из холма, была так искусно сооружена, что говорящий мог
обращаться к толпе через множество мегафонов.
Прежде всего Джоквин развязал ленты и распустил волосы по плечам. В
толпе поднялся крик:
- Ученый, это ученый!
Джоквин поднял руку. И наступившая тишина показала ему, что вспышка
близка к концу. Толпа становилась управляемой.
Со своей стороны он не имел иллюзий относительно значения этой толпы,
нападающей на дворец. Он знал, что уже посланы почтовые голуби в казармы
трех легионов, расположенных сразу за городскими стенами. Скоро по улицам
пройдут войска, проскачет кавалерия далеких племен, чей бог-гигантская
мистическая птица Эрплен. Важно, чтобы толпа рассеялась до появления этих
тренированных убийц.
- Жители Линна, - сказал он ясным, уверенным голосом. - Сегодня вы
видели доказательство мощи богов.
Крики и стоны последовали за его словами. Потом снова наступила
тишина. Джоквин продолжал:
- Но вы неправильно истолковали данные нам сегодня знаки.
На этот раз только молчание встретило его слова. Он овладел
аудиторией.
- Если бы боги не одобряли лорда-правителя, - продолжал Джоквин, -
они так же легко уничтожили бы дворец, как уничтожили четыре храма. Боги
недовольны не лордом-правителем и его действиями. Некоторые ученые
старались расколоть храмы на четыре отдельные группы, чтобы каждая группа
поклонялась только одному богу. Это и только это - причина гнева богов.
Послышались крики:
- Твой храм тоже уничтожен.
Джоквин колебался. Ему совсем не хотелось становиться мучеником. Он
видел два письма Олдена - в два храма, не подчинившиеся его приказу, - и
лично уничтожил их. Теперь он не знал, как ему использовать то, что чисто
механическое соединение божественного вещества производит взрыв. Но одно
было несомненно. Боги не возражают против того, чтобы всем четверым
поклонялись в одном храме. И поскольку только сохранение существующего
положения оставляло храмы сильными, возможно, именно так боги выразили
свое отношение.
Джоквин понимал, что его рассуждения - софизм. Но сейчас не время для
утраты веры. Он опустил голову.
- Друзья, - покорно сказал он. - Каюсь, я был среди тех, кто
отстаивал раздельное поклонение. Мне казалось, что боги будут
приветствовать, если каждому из них будут поклоняться в особом храме. Я
ошибался.
Он полуобернулся к дворцу, где его слушал гораздо более
могущественный человек, чем вся эта толпа.
- Я знаю, что всякий, кто, подобно мне, верит в сепаратистскую ересь,
отныне убежден, что только вместе можно поклоняться четверым богам. А
теперь, чтобы не было больших неприятностей, идите по домам.
Он повернулся и медленно ушел во дворец.
Лорд-повелитель был человеком, признающим неизбежное.
- Остается один нерешенный вопрос, - сказал он позже. - Какова
истинная причина, по которой ты хочешь сохранить жизнь ребенку моей
невестки?
Джоквин просто ответил:
- Я давно хотел посмотреть, что произойдет, если ребенку богов дать
нормальное обучение и воспитание.
И все. Но этого было довольно. Лорд-правитель сидел, закрыв глаза, и
размышлял. Наконец он медленно кивнул.

5
Еще ребенком Клэйн постоянно чувствовал:
- Я никому не нужен. Меня никто не любит.
Рабыня, ухаживавшая за ним, переняла отвращение его родителей. Она
прекрасно видела, что отец и мать редко навещают новорожденного. Бывало,
часами маленький мутант оставался один. А когда рабыни обнаруживали его
плачущим в мокрых и грязных пеленках, они не проявляли терпения.
Руки, способные на нежность, грубели, прикасаясь к нему. И тысячи
случаев грубого обращения сообщались мышцам и нервам, становясь частью
привычного восприятия окружающих. Он приучался раболепствовать.
Странно, но когда слова начали приобретать смысл, в условиях его
жизни наступило некоторое изменение. Клэйн вполне невинно обронил
несколько слов, из которых Джоквин заключил, что рабы не выполняют его
приказы. Несколько вопросов при каждом посещении прояснили ему картину, и
рабы тут же поняли, что неразумные действия влекут за собой наказание
кнутом. Мужчины и женщины узнали, что когда ребенок становится старше, он
может рассказать о том обращении, которому подвергался.
Однако способность ребенка понимать имела и свои неприятные
последствия. В возрасте между 3 и 4 годами Клэйн понял, что он не такой,
как другие. Между 4 и 6 его рассудок терпел ужасные удары, а стареющий
ученый каждый раз пытался ликвидировать их последствия. Вскоре, однако,
Джоквин понял, что если он хочет спасти рассудок мальчика, нужны более
решительные действия.
- Это все другие дети, - сказал однажды Джоквин, белый от гнева,
лорду-правителю. - Они мучают его. Они стыдятся его. И сводят на нет все,
что я делаю.
Линн Линнский с любопытством смотрел на ученого.
- Но я тоже стыжусь его, стыжусь самой мысли, что у меня есть такой
внук. - Он добавил: - Боюсь, Джоквин, твой эксперимент не удался.
Теперь Джоквин с любопытством смотрел на правителя. За шесть лет,
прошедших со дня храмового кризиса, он научился по-новому смотреть на
лорда-правителя. Ему пришло в голову, что перед ним величайший гражданский
администратор с легендарных времен. Иногда сквозь спокойную внешность, с
которой лорд-правитель смотрел на мир, проглядывала его главная цель -
объединение империи. Перед Джоквином был человек, достигший почти полной
объективности во взгляде на мир. И это было очень существенно. Если Клэйн
будет спасен, то только с помощью лорда-правителя. Лорд-правитель понял,
что посещение Джоквина имеет особую цель. Он угрюмо улыбнулся.
- Что же я должен сделать? Отослать его в провинцию, где он вырос бы
в изоляции, окруженный рабами?
- Это было бы смертельно, - ответил Джоквин. - Нормальные рабы
презирают мутантов так же, как свободные рыцари и патроны. Борьба за разум
должна вестись здесь, в городе.
Правитель нетерпеливо ответил:
- Ну что ж, забирай его в храм и делай с ним что хочешь.
- Храмы полны шумных невменяемых и младших, - ответил Джоквин.
Лорд-правитель сердито посмотрел на него. Он медлил. Это значило, что
Джоквину будет трудно получить согласие.
- Боюсь, старик, - серьезно сказал лорд-правитель, - что ты в этом
вопросе не проявляешь разумности. Мальчишка похож на оранжерейное
растение. Нельзя из детей выращивать мужчин таким образом. Они должны
выдерживать тяготы путешествий еще в молодости.
- Но ведь ваши дворцы - как раз и есть такие теплицы, где молодые
люди живут, не зная тягот существования, - ответил Джоквин.
Старый ученый махнул в сторону окна, которое выходило на столицу.
Правитель улыбнулся, признав правоту сравнения.
- Скажи, чего ты хочешь? Если можно, это будет сделано.
Джоквин не колебался. Он коротко заявил, что во дворце у Клэйна
должно быть убежище. Святыня, куда другие дети не смели бы входить под
страхом сурового наказания.
- Вы здесь, во дворце, выращиваете всех своих внуков, - говорил
Джоквин. - И вдобавок несколько десятков других детей - сыновей
заложников, союзных вождей и патронов. Против этой толпы нормальных детей,
грубых и бесчувственных, как все мальчишки, Клэйн совершенно беззащитен.
Они все спят в одной спальне, поэтому у него нет убежища даже в своей
комнате. Пусть ест и спит по-прежнему с остальными, но у всех должно быть
место, где его не смогут преследовать.
Джоквин замолчал, лишившись дыхания. Голос был уже не тот. Да он и
понимал, насколько необычна его просьба. Он просил, чтобы на высокомерных,
гордых маленьких людей, из которых в будущем вырастут руководители Линна -
патроны, генералы, вожди, даже лорды-правители, - чтобы на них было
наложено ограничение. И ради чего? Чтобы бедный мутант мог показать, есть
ли у него разум.
Джоквин видел, что лорд-правитель хмурится. Сердце у него сжалось. Но
он неверно понял причину сердитого выражения. И действительно, он не мог
бы выбрать для своей просьбы более подходящего времени. Накануне, гуляя по
саду, лорд-правитель обнаружил, что его преследует непочтительно ржущая
группа мальчишек. Такое случалось уже не впервые, и именно это
воспоминание заставило его нахмуриться.
Он решительно поднял голову и сказал:
- Этим юным негодяям необходима дисциплина. Небольшое ограничение
принесет им пользу. Строй свое убежище, Джоквин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19