И тут только он
сообразил, что находится на территории городского дворца лорда и леди Крег
Линн.
Это было самым ужасным моментом за все утро. В ловушке - и по
собственной вине! Олден упал за густыми кустами и лежал в полуобмороке от
испуга. Постепенно он понял, что впереди длинное надворное строение и путь
к нему защищен деревьями. Олден не смел вернуться тем путем, что пришел
сюда, не смел оставаться на месте. Он поднялся на дрожащих ногах, и боги
были с ним. И вскоре он уже лежал, сжавшись, в длинном узком амбаре, где
хранилось сено, примыкавшем к конюшне.
Это тоже не очень хорошее укрытие. Оно оказалось почти пустым, и
только в дальнем конце, ближайшем к конюшне, лежало сено. В него он и
забился. Едва успел он улечься, как дверь из конюшни в десяти футах справа
от него открылась. Сверкнули вилы с четырьмя зубцами и унесли груду сена.
Конюх пинком затворил дверь, послышались удаляющиеся звуки шагов. Олден
лежал, затаив дыхание. Он только начал приходить в себя, как - бум -
открылась другая дверь, вилы выхватили еще груду сена и исчезли. Несколько
минут спустя произошло новое вмешательство. За тонкой стеной, отделявшей
это помещение от конюшни, остановились рабыня и конюх. Конюх, очевидно,
солдат, а не раб, спросил:
- Где ты спишь?
- В западной рабской казарме.
Она отвечала с неохотой.
- Какой матрац?
- Третий.
Он, казалось, задумался. Потом:
- Я приду в полночь и лягу с тобой.
- Это против правил, - дрожащим голосом сказала девушка.
- Не будем думать о правилах, - грубо сказал солдат. - Пока.
Он ушел со свистом. Девушка не двигалась. Потом послышались чьи-то
быстрые шаги. Девушка зашептала что-то, и слова ее не были различимы.
Ответила другая женщина:
- Это второй раз с его появления на прошлой неделе. В первый раз мы
подсунули ему старую Эллу. Он в темноте не заметил, а она охотно пошла.
Но, очевидно, придется заняться. Я скажу мужчинам.
Они разошлись в разные стороны.
Олден, которого разгневало поведение солдата, теперь рассердился еще
больше.
- Эти ничтожные рабы! Заговор против граждан!
Его поразило, что между рабами существует связь. Он слышал и раньше,
что многие мелкие рабовладельцы стали очень осторожны из-за убийств. И вот
он получил доказательство, что слухи эти справедливы.
Олден набожно подумал:
- Мы должны повышать мораль владельцев и, - глаза его сузились, - с
помощью силы сломить организацию рабов. Нельзя допустить такое вопиющее
нарушение!
Гнев его мгновенно исчез, когда в ста футах от него открылась дверь.
Олден инстинктивно сжался и больше не думал о проблеме рабов.
Несмотря на нервное потрясение, к полудню он вернул способность
нормально размышлять. Вначале он понял, почему ему удалось избежать
облавы, в которую попали все остальные. Лишь две недели назад он переехал
в новое помещение на улице Пальм. Солдаты, очевидно, явились по старому
адресу, затем им нужно было пересечь весь город, в результате он вышел из
дома до их появления. От такой ничтожной случайности зависело его
спасение. Олден задрожал, потом в глубине его души поднялся гнев,
смертоносный гнев несправедливо осужденного. Ярость подкрепила его силы, и
он наконец оказался способен к характерному для него четкому логическому
мышлению. Очевидно он не может оставаться в пределах городского дворца. На
помощь пришли воспоминания, незначительные детали, которые он видел в
прежние годы, не сознавая этого. Он припомнил, что каждые несколько ночей
в ворота дворца привозят сено. Судя по пустоте амбара, новый запас скоро
прибудет. Он должен выбраться раньше.
Олден начал пробираться направо. Он припомнил, что там имелись
ворота. Однажды, гуляя, он мельком видел сквозь них конюшню. Если
проникнуть в конюшню, а потом в те ворота... Хорошо бы переодеться! В
конюшне должны висеть рабочие комбинезоны. Лучше бы женскую одежду из-за
длинных волос, которые отращивали ученые.
То, что ему нужно было, он нашел в правом углу конюшни, отведенном
под дойных коров. И он и животные молчали, пока он торопливо натягивал
рабочую одежду, которую молочницы надевают поверх платья.
Городской дворец, переставший быть резиденцией Линнов, превратился в
сельскохозяйственный и чиновничий центр. У ворот дежурили солдаты, но они
не побеспокоились расспросить неуклюжую рабыню, вышедшую уверенным шагом,
как будто ее послали с важным поручением.
Вечером Олден с тыла подходил к храму Ковиса. Когда перед ним
показались свинцовые стены, он снова начал нервничать. Он боялся, что
сейчас, когда безопасность рядом, что-нибудь случится. Робко постучал он в
боковой вход и, дрожа, ждал.
Дверь открылась неожиданно; Олден был так напряжен, что реагировал
немедленно и мимо удивленного младшего ступил в затененный коридор.
Лишь когда он закрыл дверь, так что они оказались почти в полной
темноте, Олден назвал себя удивительно молодому человеку.

3
Медрон Линн, лорд-правитель, шел по улице Линна. В последние годы он
реже выходил в город, но, как и в прошлом, испытывал любопытство и
возбуждение. Как всегда, у него была определенная цель. Только так мог он
оправдать затраченное время и усилия.
Его окружало обычное количество телохранителей, но они были
специально обучены для таких выходов; как солдаты в увольнительной, шли
они перед и за ним, как будто их совсем не интересовал худой бледный
человек с кремовым лицом, приказ которого становился законом на Земле и
других планетах.
Лорд-правитель отыскивал рынки в наиболее населенных районах. Вид
многих цветных товаров напомнил ему о его молодых днях, когда эти части
города были тусклыми и нераскрашенными, а уровень мастерства ремесленников
оказывался чрезвычайно низок. Торговцы ворчали и сердились, когда в
начальные годы своей власти он приказал, чтобы дома сдавались лишь тем,
кто будет их ярко раскрашивать, а торговые лицензии получали лишь те, кто
торгует высококачественным товаром. Забытый кризис. Под давлением
конкуренции весело раскрашенные дома повлияли на внешность всего города, а
требование на товары хорошего качества вызвало повышение мастерства
ремесленников.
Лорд-правитель Линн вынужден был пробиваться сквозь толпу покупателей
и продавцов. Рынок заполняли людьми с холмов и из-за озера, было также
значительное количество жителей с других планет с удивительными глазами. В
такое время лучше всего завязываются разговоры.
Он заговаривал только с теми, кто не узнавал в этом небритом человеке
в мундире отставного солдата правителя. Потребовалось немного времени,
чтобы выяснить, что тысячи агентов, которых он разослал с заданием
пропагандировать его точку зрения на повешения, проделали хорошую работу.
Он сам встретил семерых таких агентов, и трое завязали с ним разговор.
Пятеро фермеров, трое торговцев и два работника, с которыми он
заговорил сам, на критические замечания лорда-правителя ответили
проправительственными лозунгами, которые они могли услышать лишь от его
людей.
Неплохо, сказал он себе. Первый же вызванный им кризис разрешился
благополучно. Лишь одно поколение отделяло Линнскую империю от длительной
гражданской войны, которая и привела семейство Линнов к власти. Сборщики
налогов все еще приносили мало денег. Одной из причин тяжелого финансового
положения служили храмы. Ученые держали народ так прочно, как никто в
прошлом. Так казалось лорду-правителю. Храмовые обряды обладали
гипнотической властью, а специально подготовленные люди внушали
собравшимся необходимость пожертвований. В особенности подвержены этому
были женщины, так что храмы сами сдерживали их, иначе они отдали бы все
свое имущество. Мужчины, часто занятые на войне, менее поддавались власти
храмов. За счет огромных доходов храмы содержали орды ученых, старших и
младших, и посвященных. Армия храмов была так огромна, что почти в каждой
семье был хотя бы один родственник, который учился, чтобы стать ученым.
Лорду-правителю начало казаться - и совсем не нужно было, чтобы Лидия
напоминала об этом, - что нужно попытаться нарушить эту гипнотическую
власть. Пока это не произойдет, финансовое положение останется
напряженным. В самом Линне торговля расцвела, но в других городах она
восстанавливалась гораздо медленнее.
Продолжались несколько завоевательных войн, три из них на Венере
против венерианских племен. Цель, которую он перед собой поставил, -
объединение Солнечной системы, - требовала, чтобы такие экспедиции
обеспечивались любой ценой. Что-то нужно было принести в жертву, что-то
большое. Лорд-правитель выбрал храмы как единственного реального
конкурента правительства в сборе доходов.
Лорд-правитель остановился перед лавкой керамики. У хозяина внешность
линнца. Он, несомненно, гражданин. Только мнение граждан имеет значение.
Хозяин был занят обслуживанием покупателя. Ожидая, лорд-правитель снова
подумал о замках. Казалось ясным, что ученым не удалось восстановить
престиж, утерянный во время гражданской войны. За несколькими
исключениями, они все поддерживали Рахейнла до того самого дня, когда он
был захвачен и убит. Ученые тут же присягнули на верность новому режиму, а
тогда у него не было достаточно сил, чтобы отвергнуть их присягу. Однако
он никогда не забывал, что их временная монополия на атомную энергию чуть
не привела к восстановлению прогнившей республики. И если бы им удалось
это, то казнен был бы он.
Торговец заключил сделку. И двинулся навстречу потенциальному
покупателю. Но тут лорд-правитель заметил, что один из прохожих узнал его.
Ни слова не сказав торговцу, лорд-правитель торопливо отвернулся и зашагал
по улице в сгущающейся тьме.
Члены совета ученых ждали его, когда он, убедившись в прочности своей
позиции, вернулся во дворец. Встреча была не легкой. Из семи членов совета
присутствовали шестеро. Седьмой, поэт и историк Коурайн, как сообщил
Джоквин, заболел. На самом деле он испытал приступ страха, узнав об
утренних казнях, и немедленно выехал в отдаленные храмы.
Из шестерых по крайней мере трое явно не надеялись выйти живыми из
дворца. Оставались только трое: Мемнис, историк войн, смелый, седоглавый
старик лет восьмидесяти; Тиар, логик, волшебник арифметики, который, как
говорили, получал сведения о числах непосредственно от богов; и наконец
сам Джоквин, который много лет служил посредником между храмовой иерархией
и правительством.
Лорд-правитель своими желтыми глазами осмотрел собравшихся. Годы
власти придали его лицу сардоническое выражение, которое даже скульпторы
не могли устранить из статуй, опасаясь нарушить сходство между
изображением и оригиналом. Ему в это время было около 50 лет, и, несмотря
на худобу, он обладал отличным здоровьем. Начал он с холодного,
обдуманного и уничтожающего обвинения храма Рахейнла. А кончил так:
- Завтра я выступлю перед Патронатом с объяснениями по поводу своих
действий относительно храма. Надеюсь, Патронат примет мои объяснения.
И впервые за все время чуть улыбнулся. Никто лучше его не знал, что
раболепный Патронат не осмеливался даже мигнуть в политическом смысле без
его разрешения.
- Я предвижу это, - продолжал он, - так как одновременно попрошу
рассмотреть многочисленные петиции о реорганизации храмов.
Молчавшие слушатели зашевелились. Три члена совета, ожидавшие смерти,
со слабой надеждой взглянули друг на друга. Один из них, Горс, человек
средних лет, сказал:
- Ваше превосходительство может рассчитывать на нас...
Его остановил гневный взгляд Мемниса. Он подчинился, и постепенно
храбрость вернулась к нему. Он сказал все. Лорд-правитель знал, что он на
его стороне. Он испытывал огромное внутреннее облегчение, как человек,
который спас свою шкуру.
Джоквин учтиво говорил:
- Как уже подчеркнул Горс, мы все будем счастливы выслушать ваши
слова.
Лорд-повелитель угрюмо улыбнулся. Он учел критические моменты в своей
речи и заговорил с точностью юриста. Правительство, сказал он, согласно
наконец разделить храмы на четыре обособленные группы, как того давно
хотят ученые. (Они впервые услышали о таком плане, но ни один из них
ничего не сказал). Как давно уже утверждают ученые, продолжал
лорд-правитель, противоестественно, что четырем атомным богам: Урану,
Плутону, Радию и Эксу - поклоняются в одних и тех же храмах.
Соответственно ученые разобьются на четыре самостоятельные организации и
распределят между этими организациями все храмы.
Каждая группа будет служить только одному богу и его атрибутам,
продолжая выполнять свои практические функции по поставке превращательной
энергии в соответствии с распоряжениями правительства. Каждая группа будет
возглавляться не советом равных, как в современных храмах, а единым
руководителем, для которого будет подобран соответствующий титул.
Руководители групп будут избираться пожизненно объединенным комитетом из
представителей правительства и делегатов храмов.
Речь продолжалась, но дальше шли детали. Совету был предъявлен
ультиматум. И Джоквин по крайней мере не тешил себя никакими иллюзиями.
Четыре раздельные группы храмов, каждая управляемая ответственным только
перед лордом-правителем, навсегда покончат с надеждами, которые питали
наиболее просвещенные ученые. Сам Джоквин считал храмы собранием знаний, и
у него были собственные мечты о той роли, которую смогли бы сыграть храмы
в будущем. Он торопливо встал, чтобы никто из испуганных членов совета не
заговорил первым. И серьезно сказал:
- Совет будет счастлив рассмотреть ваше предложение. Мы считаем
огромной удачей, что правителем является человек, который посвящает свое
чрезвычайно ценное время заботам о благополучии храмов. Ничто не может...
Он не надеялся получить отсрочку. И не получил. Лорд-правитель
решительно заявил:
- Поскольку я лично буду завтра делать сообщение Патронату, совет
ученых сердечно приглашается остаться во дворце для обсуждения
подробностей реорганизации. Я полагаю, что на это потребуется от недели до
месяца, и больше, и приказал приготовить для вас помещение.
Он хлопнул в ладоши. Открылась дверь. Вошли дворцовые стражники.
Лорд-правитель сказал:
- Покажите почтенным господам их помещение.
Так был арестован совет.

На четвертый день ребенок еще был жив. Главная причина заключалась в
том, что Таня никак не могла принять решение.
- Я выдержала тяготы беременности и боль родов, - гневно говорила
она, - а ни одна женщина не может не принимать это во внимание. К тому
же...
Она замолкла. Правда заключалась в том, что, несмотря на бесчисленные
препятствия, она могла себе представить определенное использование сына,
которого боги переделают по-своему. И в связи с этим уговоры Джоквина не
оставлялись без внимания. Большую часть четвертого утра Джоквин посвятил
этой теме.
- Ошибочно считать, что дети богов - идиоты, - говорил он. Это пустая
болтовня бессмысленной толпы, которая преследует эти бедные создания на
улицах. Им не дают возможности получить образование, и они постоянно
находятся под таким сильным давлением, что неудивительно, что мало кто из
них доживает до взрослого состояния. - Его примеры приняли более личный
характер. - В конце концов, - мягко сказал он, - он Линн. В худшем случае
он будет вашим верным помощником, который никогда не захочет уйти от вас и
жить самостоятельно, как нормальные дети. Тайно сохраняя его при себе, вы
получите лучшего из всех возможных рабов - преданного сына.
Джоквин знал, когда остановиться. И в тот момент, как он увидел, что
глаза женщины задумчиво сузились, - она взвешивала его аргументы, - он
решил предоставить ей решать оставшиеся сомнения. Он вежливо удалился,
присутствовал на утреннем совете лорда-правителя и здесь продолжил
уговоры.
Глаза великого человека оставались настороженными, пока Джоквин
говорил. Постепенно сардоническое выражение сменилось удивлением. Наконец
лорд-правитель прервал Джоквина.
- Старик, с какой целью защищаешь ты жизнь урода?
У Джоквина было несколько причин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19