На лицах их читался неприкрытый страх. Медведь шагнул вперед, и Каспар попятился, но тут же остановился в ужасе.
– Не беги, господин! – произнес из-за спины медведя негромкий, мелодичный голос.
– Урсула! – не веря своим глазам, выдохнул юноша, вглядываясь в тень под сводами леса.
Оттуда, шлепая когтистыми лапами по воде, появились еще три медведя. А на одном из них – огромном звере с серебристо-седой спиной – восседала сильная гибкая женщина. С неторопливой тяжеловесной грацией гигантский медведь шагнул в болото и неторопливо двинулся к Каспару.
Дикари разразились громкими воплями, бросились в гати в трясину и, стоя по грудь в воде, протягивая вперед руки, принялись бормотать молитвы, долженствующие умилостивить медведей. Урсула Что-то резко и повелительно произнесла на их языке. Дикари закланялись еще пуще, смиренно залопотали что-то в ответ, а потом торопливо развернулись, вылезли на плетеную тропу и побежали прочь. С них потоками текла грязь.
Урсула приблизилась к молодому воину. Но как же она изменилась! Блестящие черные волосы, успевшие слегка отрасти, придерживал золотой обруч, на смену львиному плащу пришла шкура огромного медведя. Глаза ее сияли. Сейчас Урсула выглядела могущественной, даже величественной. Вокруг бывшей рабыни шагал надежный эскорт из дюжины воинов со стальным оружием, а впереди – еще три медведя-исполина.
Урсула произнесла какую-то отрывистую команду, и Каспар подивился тому, с какой легкостью изъясняется она на варварском наречии. Сам он так и не овладел до конца всеми этими прищелкиваниями и порыкиваниями, хотя и успел поднатореть в языке дикарей остаточно, чтобы понять хотя бы основной смысл сказанного.
Девушка остановилась перед ним. Юноша в изумлении поглядел на нее, а потом подозрительно покосился на вытянутую морду медведя, оказавшуюся в опасной близости от его головы. Урсула приветственно протянула руку – и он ощутил, сколько силы в пожатии тонких пальцев.
– Окажешь ли мне честь сесть позади меня?
Юноша усмехнулся – с непривычки улыбка его походила скорее на гримасу на осунувшемся от горя лице – и залез на медведя позади нее.
– Рада, что с тобой ничего не случилось, господин, – тихо и сочувственно сказала девушка.
– Случилось… Май… Май… она…
– Знаю. – Урсула избавила его от мучительной необходимости произнести эти слова вслух. – Я слышала. Я пыталась отыскать тебя раньше, но тут такое творилось! Я послала гонцов во все пограничные поселения, приказывая, чтобы вам повсюду оказывали гостеприимство. Я отравила на поиски медведей, но все равно опоздала.
– Это не твоя вина, – ошеломленно возразил Каспар.
Неужели Урсула хочет сказать, что старуха-знахарка помогала им по ее приказанию?
Он обхватил Урсулу за талию, наслаждаясь прикосновением теплого тела. Урсула так и замерла в его объятиях, но он слишком устал и ничего не заметил.
Один из спутников девушки вернулся с сообщением, что отыскал деревню, куда бежали преследовавшие Каспара дикари.
– Едем, господин, тебе надо поесть и отдохнуть. И я должна позаботиться, чтобы эта деревня тихо и мирно вернулась в мое королевство и признала мою власть, – произнесла Урсула, одергивая красную тунику, расшитую теми же странными рунами, что были изображены у нее на руке.
Маленький отряд двинулся вперед по плетеной гати. Под тяжестью огромных медведей прутья пружинили и прогибались. Тропа уводила все глубже в болото, то и дело пересекаясь с другими дорожками, что образовывали сложный лабиринт меж зарослей плакучих ив и орешника.
За деревьями, на возвышавшемся над топью пригорке, жалась друг к другу кучка жалких лачуг. Как и в селении, где Каспар оставил Изольду, центральное место занимало резное изображение медведя. Учитывая, сколько тут водилось этих могучих зверей, Каспар ничуть не удивлялся, что примитивные местные племена поклоняются им. Однако прием, оказанный отряду Урсулы, юношу слегка обескуражил.
Деревня потонула в громе истерических криков. Женщины в панике простирались ниц перед дверями лачуг, а шестеро мужчин поспешно вытащили из загона громко блеющую козу, оттащили ее к алтарю и, не теряя ни секунды, перерезали ей горло.
Урсула застонала от досады:
– Они смертельно боятся медведей и пытаются задобрить их всеми этими жертвоприношениями, порой даже человеческими. Глупцы! Если бы они не делали этого, медведи в деревни и носа бы не показывали. А от постоянных подачек они разохотились на человечинку и домашний скот. Привыкли, что в деревнях всегда угостят чем-нибудь вкусненьким.
У юноши голова шла кругом, он почти не вникал в слова спутницы. Урсула велела эскорту унять беспорядки, и очень скоро молодые люди уже сидели перед весело потрескивающим огнем. Хотя Каспар был голоден, но есть не мог и лишь вяло отщипывал кусочки пищи.
Урсула внимательно поглядела на него.
– Пожалуй, новая роль подходит тебе больше.
– Правда?
Бывшая рабыня бойко обгладывала козлиную кость. Огонь сильно чадил, все кругом изрядно отсырело, да и сухие дрова, похоже, раздобыть здесь было нелегко.
Юноша пожал плечами, но не стал развивать свою мысль. И все же, как уверенно бывшая рабыня отдавала приказания своим солдатам: спокойно, решительно, но не резко. По всему видно, они готовы пойти за ней в огонь и воду. Но почему они выбрали Урсулу в предводительницы? Каспар просто понять не мог. Да и вообще, как она оказалась здесь? Зачем?
– Ешь, господин, – настойчиво сказала она.
– Я не господин тебе.
– Ты всегда останешься моим господином, – вкрадчиво произнесла девушка. – Как ты думаешь, почему я пришла сюда?
Каспар недоуменно поглядел на нее и заставил себя откусить кусок недопеченного хлеба.
– Не знаю. Я думал, что после того, как мы расстались, ты отправишься к Рейне. Но ты, судя по всему, решила вернуться на родину.
Урсула рассмеялась. Каспар улыбнулся ей и сам подивился тому, насколько легче стало у него на душе. Они так и улыбались, глядя друг на друга. Огромные карие глаза девушки радостно засверкали.
– Что тебя так смешит? – поинтересовался он.
– Да ты же и смешишь. Я понятия не имела, где моя родина. Я всего лишь следовала за тобой. Я волновалась за тебя.
– За меня? – изумился юноша.
– Ну да, господин. Я в долгу пред тобой.
– Ерунда! – торопливо выпалил Каспар, побаиваясь подобной ответственности.
– Я последовала за тобой – и пересекла линию рун. Они тянулись по земле в обе стороны, на много миль.
– Линия рун, – тупо повторил Каспар, внезапно вспомнив эту черту.
– Вот этих самых рун. – Урсула постучала себя по предплечью, изгибаясь, чтобы получше разглядеть таинственные значки на гладкой упругой коже. – Все, что осталось от меня, настоящей меня. Понимаешь, сначала я их не заметила. Почувствовала. Оказывается, я стояла прямо на них – и поглядела вниз. Все тело вдруг стало так странно покалывать, и я ощутила… Знаешь, звучит глупо, но я внезапно ощутила себя медведем. А потом вспомнила! Вспомнила, как уже стояла на том самом месте. Вспомнила лес и этот вулкан. Я держалась за чью-то руку, и все кругом чего-то боялись, ужасно боялись. Мы обернулись поглядеть назад, на родные края. Чудно, но все эти годы я помнила только руку.
Каспара пробрала дрожь. Ну до чего же ему это знакомо! Все детство его тоже преследовало ощущение, будто он забыл что-то важное и вот-вот вспомнит. Но воспоминания упорно ускользали. В два года он лишился матери и вновь обрел ее лишь в четырнадцать, а до того невыносимо страдал от одиночества, чувствуя себя заброшенным и никому не нужным.
Он тихонько сжал руку Урсулы, прекрасно понимая ее боль.
Девушка ответила ему удивительно сильным, яростным пожатием.
– Я всегда была никем. У меня даже имени своего не было. Лишь эти вот руны. И тут вдруг я их нахожу! И все вспоминаю! Поэтому-то я и сошла с твоего следа. Прости. – Она пристыженно опустила голову. – Вид этих черных гор и этого вулкана так взволновал меня, что я не могла думать ни о чем другом и бросила тебя в беде. Понимаешь, мне казалось, я тебе не нужна, ведь у тебя была Май.
Каспар молча сглотнул. Горло так сжалось, что он не мог вымолвить ни слова.
– Прости. Я все понимаю. – Не выпуская руки юноши, Урсула продолжала рассказ: – Я отправилась домой. Город стоит высоко в горах, на голых утесах, что поднимаются над густыми чащобами. Но я откуда-то знала все тропы в лесу. И когда я вошла в лес, все кругом притихло. Я чувствовала, что вокруг кишат медведи, слышала, как они ровно дышат, прислушиваясь к моему дыханию. Чувствовала их радость. Они медленно вышли ко мне. Меня всю жизнь любят медведи, но эти оказались особенными. Огромные медведи, мощные, красивые. Богоподобные медведи. Они приветствовали меня, как будто я вернулась домой. И когда я, наконец, дошла до цитадели, что стоит среди гор, рядом со мной шла добрая дюжина медведей.
На лице Урсулы застыл неземной восторг. Каспар не сдержал усмешки.
– Ты хотела бы вновь увидеть лица горожан? – закончил он за нее. Она кивнула.
– Но я сразу поняла – что-то не так. В этом прекрасном городе люди носили лишь звериные шкуры, пользовались самым примитивным оружием. Сверкающие черные камни строений растрескались, обвалились. Улицы, некогда такие красивые, превратились в горы руин. Лишь цитадель высилась, как и прежде.
Несколько минут она печально глядела в огонь, а потом продолжила:
– Эти дикари разговаривали на необычном, каком-то ворчащем, языке, но я сразу узнала его. При виде меня все они дрожали и бросались ниц у порогов своих жилищ, страшась, что я привела медведей, дабы отомстить. Не успела я понять, в чем дело, как они уже схватили двоих юношей и перерезали ИМ глотки, дабы умилостивить меня.
– Какой ужас!
Урсула кивнула. Однако, похоже, она была потрясена не так сильно, как была бы на ее месте любая кабалланка. Должно быть, томясь в рабстве, бедняжка повидала столько зверств, что теперь считала их неотъемлемой частью жизни.
– Ну вот, – продолжала она, – говоря в двух словах, они сделали меня своей предводительницей и все это, – она широко развела руками, словно обхватывая всю землю от горизонта до горизонта, – все это – мое королевство. На всем этом континенте лишь Императрица Оранская повелевает большей территорией.
Брови у Каспара поползли вверх. Слова Урсулы крепко его впечатлили.
– Внезапно я оказалась во главе королевства, которое надо приводить в порядок. Я все-таки послала людей и медведей искать тебя, но они сбились со следа в пустыне, где лежит только прах и пепел. Прости.
В ответ на ее сочувствие юноша лишь коротко кивнул. Но Урсула все продолжала извиняться.
– Думала, тебе ничего не грозит, а я неожиданно вернулась на родину. Разве ты не поступил бы на моем месте точно так же?
– Разумеется, – согласился он. – Так что там случилось?
– В смысле где?
– С самого начала. Как ты оказалась посреди океана?
– Судя по всему, выдалось несколько плохих лет подряд. Вулкан, что мирно спал много веков подряд, вдруг начал рокотать и испускать дым. Потом ветер переменился и принес с востока моровое поветрие, что убивало медведей и губило урожай. Медведи перестали представлять опасность для людей, а значит, и правящая династия, обладающая природным даром повелевать медведями, стала совсем не так необходима для выживания всего народа.
– Это и была твоя семья? – догадался молодой воин.
– Похоже на то. А потом с юга явилось жестокое и воинственное племя. Началась война. Правители – моя семья – оказались отнюдь не такими великими вождями, как твои родичи, и не могли отразить нападение без верных медведей. Погибло очень много народу. Разумеется, разразился мятеж. К власти пришли заговорщики, считающие, будто только они способны справиться с южными варварами. Мою семью бросили в темницу…
Урсула снова замолчала, глядя в землю, и сердито пнула мелкий камешек. Вздохнув, она перевела взгляд на огонь, словно вспоминая.
– Я тогда была совсем еще крошкой. Мать, желая спасти меня, убедила одну из женщин, что приносили нам пищу, вынести меня под платком. Тюремщица отдала меня няньке, а та повела через горы к морю и усадила на плот, надеясь, что течение отнесет меня на север, в соседнюю страну. Глупая женщина наслушалась всяких сказок про младенцев, которых отпускали по водам в ларце. В сказках эти младенцы всегда находили счастье – вот она и решила, что со мной будет так же.
Лицо девушки потемнело.
– Продолжай, продолжай, – попросил Каспар. Она невесело рассмеялась.
– Те самые ветра, что напустили на медведей мор и привели толпы варваров, обратили вспять могучее течение океана. Они так и продолжали дуть на запад, пока не перенесли меня через Тетис. Сама не знаю, как я выжила в этом долгом плавании. Мой плот выбросило на берег в Ориаксии. Один из сборщиков устриц взял меня к себе в семью, и я полюбила его, как родного отца. Но он предал мою любовь. Именно он продал меня в рабство Мамлюку.
– А твоя семья? – осторожно поинтересовался Каспар.
– Их всех казнили, чтобы задобрить варваров, – безжизненно ответила Урсула.
– Прости. Мне так жаль. Бывшая рабыня пожала плечами.
– Со временем ветер переменился. Медведи перестали болеть и вновь расплодились. Но уже некому было отгонять их от городов. Варвары, научившие мой народ приносить в жертву людей и животных, бежали восвояси. Само собой, жертвоприношения отнюдь не отпугнули медведей, и они принялись разорять всю страну, словно мстя за убийство моих родных. Гордая цивилизация, что простояла много тысячелетий, рухнула.
Каспар кивнул. Нетрудно вообразить, какой хаос воцарился в этих краях.
Урсула провела рукой по волосам и печально вздохнула.
– В страхе перед медведями люди бежали к озерам, в болота и пустыни. Но жертв приносить не перестали, а потому медведи потянулись за ними – точь-в-точь как бездомные псы за повозкой с отбросами.
Она сокрушенно покачала головой. Захваченный рассказом о трагедии девушки, Каспар даже забыл на время о собственных несчастьях.
Девушка оглянулась на жителей села – те сидели на почтительном расстоянии от огня, ожидая ее приказаний.
– Теперь мой народ рассеян по всем этим землям. И я должна заставить их прекратить жертвоприношения.
– А как ты управляешь медведями? – спросил молодой торра-альтанец.
– Сама не знаю. Да и никто не знает. Я спрашивала, но все говорят лишь, что мой отец, и отец моего отца, и мать отца моего отца от природы обладали теми же знаками, что и я. Судя по всему, моя семья наделена была неким даром. В каждом поколении непременно рождался ребенок с такими символами – он и наследовал этот дар. Идем, тебе надо отдохнуть и выспаться. У тебя очень усталый вид.
Урсула отвела юношу в хижину и молча остановилась, не сводя с собеседника глаз, словно ждала от него каких-то слов – или поступков. Стоя у порога, Каспар неуютно переминался с ноги на ногу.
Наконец девушка нарушила неловкое молчание.
– Мне так жаль Май.
Не поднимая взгляда, он кивнул.
– Мне тоже.
Спалось ему плохо. Юноша ворочался и метался на жестком ложе, прислушиваясь к рыку и урчанию медведей за стеной. Снова и снова во снах ему являлась мертвая Май и ее дочь, безжизненно лежащая на каменном алтаре. Старуха-знахарка стояла над ней, сжимая крохотное трепещущее сердечко. Невыносимый кошмар сменился иным сном, в котором какая-то женщина – Каспар мог разглядеть лишь ее силуэт – склонялась над спящим, тянулась к его груди, где покоился Некронд.
Юноша проснулся в поту, судорожно сжимая серебряный ларчик. Стояла глухая ночь. В хижине еще витал запах благовоний Урсулы. Но теперь Каспар твердо знал: этот сон – предупреждение и игнорировать его нельзя. Юноша натянул сапоги, закутался в медвежью шкуру и выскользнул во тьму.
Деревню окружало кольцо мерцающих огоньков – то тускло светились факелы дозорных. За ними вырисовывались огромные силуэты медведей, что бродили вокруг лагеря, точно гигантские сторожевые псы. В этих краях оставаться опасно – Некронду не место здесь, где бушует гражданская война. Урсула пытается собрать свой народ воедино, Яйцо ей куда как пригодилось бы.
Ясно одно: необходимо уходить, причем срочно. Существовала на то и вторая причина, не менее важная. При одной мысли о том, что могло случиться с Изольдой, у Каспара аж ладони вспотели, стало трудно дышать. Как он мог бросить малышку? Должно быть, горе затуманило ему рассудок! Юношу до сих пор трясло от ночного кошмара, в голове билась одна мысль. Вернуться к малютке! Нельзя терять ни минуты!
С трудом сдерживая себя, он принял самый небрежный вид и зашагал по деревне, глядя на звезды. Не спится человеку, ну что тут такого? Обменявшись приветственным кивком с одним из часовых, он побрел к загону в дальнем конце деревне. Надо надеяться, там найдется лошадь.
* * *
Над пепелищем витал ветер, поднимая тучи пепла, швыряя его в лицо всаднику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Не беги, господин! – произнес из-за спины медведя негромкий, мелодичный голос.
– Урсула! – не веря своим глазам, выдохнул юноша, вглядываясь в тень под сводами леса.
Оттуда, шлепая когтистыми лапами по воде, появились еще три медведя. А на одном из них – огромном звере с серебристо-седой спиной – восседала сильная гибкая женщина. С неторопливой тяжеловесной грацией гигантский медведь шагнул в болото и неторопливо двинулся к Каспару.
Дикари разразились громкими воплями, бросились в гати в трясину и, стоя по грудь в воде, протягивая вперед руки, принялись бормотать молитвы, долженствующие умилостивить медведей. Урсула Что-то резко и повелительно произнесла на их языке. Дикари закланялись еще пуще, смиренно залопотали что-то в ответ, а потом торопливо развернулись, вылезли на плетеную тропу и побежали прочь. С них потоками текла грязь.
Урсула приблизилась к молодому воину. Но как же она изменилась! Блестящие черные волосы, успевшие слегка отрасти, придерживал золотой обруч, на смену львиному плащу пришла шкура огромного медведя. Глаза ее сияли. Сейчас Урсула выглядела могущественной, даже величественной. Вокруг бывшей рабыни шагал надежный эскорт из дюжины воинов со стальным оружием, а впереди – еще три медведя-исполина.
Урсула произнесла какую-то отрывистую команду, и Каспар подивился тому, с какой легкостью изъясняется она на варварском наречии. Сам он так и не овладел до конца всеми этими прищелкиваниями и порыкиваниями, хотя и успел поднатореть в языке дикарей остаточно, чтобы понять хотя бы основной смысл сказанного.
Девушка остановилась перед ним. Юноша в изумлении поглядел на нее, а потом подозрительно покосился на вытянутую морду медведя, оказавшуюся в опасной близости от его головы. Урсула приветственно протянула руку – и он ощутил, сколько силы в пожатии тонких пальцев.
– Окажешь ли мне честь сесть позади меня?
Юноша усмехнулся – с непривычки улыбка его походила скорее на гримасу на осунувшемся от горя лице – и залез на медведя позади нее.
– Рада, что с тобой ничего не случилось, господин, – тихо и сочувственно сказала девушка.
– Случилось… Май… Май… она…
– Знаю. – Урсула избавила его от мучительной необходимости произнести эти слова вслух. – Я слышала. Я пыталась отыскать тебя раньше, но тут такое творилось! Я послала гонцов во все пограничные поселения, приказывая, чтобы вам повсюду оказывали гостеприимство. Я отравила на поиски медведей, но все равно опоздала.
– Это не твоя вина, – ошеломленно возразил Каспар.
Неужели Урсула хочет сказать, что старуха-знахарка помогала им по ее приказанию?
Он обхватил Урсулу за талию, наслаждаясь прикосновением теплого тела. Урсула так и замерла в его объятиях, но он слишком устал и ничего не заметил.
Один из спутников девушки вернулся с сообщением, что отыскал деревню, куда бежали преследовавшие Каспара дикари.
– Едем, господин, тебе надо поесть и отдохнуть. И я должна позаботиться, чтобы эта деревня тихо и мирно вернулась в мое королевство и признала мою власть, – произнесла Урсула, одергивая красную тунику, расшитую теми же странными рунами, что были изображены у нее на руке.
Маленький отряд двинулся вперед по плетеной гати. Под тяжестью огромных медведей прутья пружинили и прогибались. Тропа уводила все глубже в болото, то и дело пересекаясь с другими дорожками, что образовывали сложный лабиринт меж зарослей плакучих ив и орешника.
За деревьями, на возвышавшемся над топью пригорке, жалась друг к другу кучка жалких лачуг. Как и в селении, где Каспар оставил Изольду, центральное место занимало резное изображение медведя. Учитывая, сколько тут водилось этих могучих зверей, Каспар ничуть не удивлялся, что примитивные местные племена поклоняются им. Однако прием, оказанный отряду Урсулы, юношу слегка обескуражил.
Деревня потонула в громе истерических криков. Женщины в панике простирались ниц перед дверями лачуг, а шестеро мужчин поспешно вытащили из загона громко блеющую козу, оттащили ее к алтарю и, не теряя ни секунды, перерезали ей горло.
Урсула застонала от досады:
– Они смертельно боятся медведей и пытаются задобрить их всеми этими жертвоприношениями, порой даже человеческими. Глупцы! Если бы они не делали этого, медведи в деревни и носа бы не показывали. А от постоянных подачек они разохотились на человечинку и домашний скот. Привыкли, что в деревнях всегда угостят чем-нибудь вкусненьким.
У юноши голова шла кругом, он почти не вникал в слова спутницы. Урсула велела эскорту унять беспорядки, и очень скоро молодые люди уже сидели перед весело потрескивающим огнем. Хотя Каспар был голоден, но есть не мог и лишь вяло отщипывал кусочки пищи.
Урсула внимательно поглядела на него.
– Пожалуй, новая роль подходит тебе больше.
– Правда?
Бывшая рабыня бойко обгладывала козлиную кость. Огонь сильно чадил, все кругом изрядно отсырело, да и сухие дрова, похоже, раздобыть здесь было нелегко.
Юноша пожал плечами, но не стал развивать свою мысль. И все же, как уверенно бывшая рабыня отдавала приказания своим солдатам: спокойно, решительно, но не резко. По всему видно, они готовы пойти за ней в огонь и воду. Но почему они выбрали Урсулу в предводительницы? Каспар просто понять не мог. Да и вообще, как она оказалась здесь? Зачем?
– Ешь, господин, – настойчиво сказала она.
– Я не господин тебе.
– Ты всегда останешься моим господином, – вкрадчиво произнесла девушка. – Как ты думаешь, почему я пришла сюда?
Каспар недоуменно поглядел на нее и заставил себя откусить кусок недопеченного хлеба.
– Не знаю. Я думал, что после того, как мы расстались, ты отправишься к Рейне. Но ты, судя по всему, решила вернуться на родину.
Урсула рассмеялась. Каспар улыбнулся ей и сам подивился тому, насколько легче стало у него на душе. Они так и улыбались, глядя друг на друга. Огромные карие глаза девушки радостно засверкали.
– Что тебя так смешит? – поинтересовался он.
– Да ты же и смешишь. Я понятия не имела, где моя родина. Я всего лишь следовала за тобой. Я волновалась за тебя.
– За меня? – изумился юноша.
– Ну да, господин. Я в долгу пред тобой.
– Ерунда! – торопливо выпалил Каспар, побаиваясь подобной ответственности.
– Я последовала за тобой – и пересекла линию рун. Они тянулись по земле в обе стороны, на много миль.
– Линия рун, – тупо повторил Каспар, внезапно вспомнив эту черту.
– Вот этих самых рун. – Урсула постучала себя по предплечью, изгибаясь, чтобы получше разглядеть таинственные значки на гладкой упругой коже. – Все, что осталось от меня, настоящей меня. Понимаешь, сначала я их не заметила. Почувствовала. Оказывается, я стояла прямо на них – и поглядела вниз. Все тело вдруг стало так странно покалывать, и я ощутила… Знаешь, звучит глупо, но я внезапно ощутила себя медведем. А потом вспомнила! Вспомнила, как уже стояла на том самом месте. Вспомнила лес и этот вулкан. Я держалась за чью-то руку, и все кругом чего-то боялись, ужасно боялись. Мы обернулись поглядеть назад, на родные края. Чудно, но все эти годы я помнила только руку.
Каспара пробрала дрожь. Ну до чего же ему это знакомо! Все детство его тоже преследовало ощущение, будто он забыл что-то важное и вот-вот вспомнит. Но воспоминания упорно ускользали. В два года он лишился матери и вновь обрел ее лишь в четырнадцать, а до того невыносимо страдал от одиночества, чувствуя себя заброшенным и никому не нужным.
Он тихонько сжал руку Урсулы, прекрасно понимая ее боль.
Девушка ответила ему удивительно сильным, яростным пожатием.
– Я всегда была никем. У меня даже имени своего не было. Лишь эти вот руны. И тут вдруг я их нахожу! И все вспоминаю! Поэтому-то я и сошла с твоего следа. Прости. – Она пристыженно опустила голову. – Вид этих черных гор и этого вулкана так взволновал меня, что я не могла думать ни о чем другом и бросила тебя в беде. Понимаешь, мне казалось, я тебе не нужна, ведь у тебя была Май.
Каспар молча сглотнул. Горло так сжалось, что он не мог вымолвить ни слова.
– Прости. Я все понимаю. – Не выпуская руки юноши, Урсула продолжала рассказ: – Я отправилась домой. Город стоит высоко в горах, на голых утесах, что поднимаются над густыми чащобами. Но я откуда-то знала все тропы в лесу. И когда я вошла в лес, все кругом притихло. Я чувствовала, что вокруг кишат медведи, слышала, как они ровно дышат, прислушиваясь к моему дыханию. Чувствовала их радость. Они медленно вышли ко мне. Меня всю жизнь любят медведи, но эти оказались особенными. Огромные медведи, мощные, красивые. Богоподобные медведи. Они приветствовали меня, как будто я вернулась домой. И когда я, наконец, дошла до цитадели, что стоит среди гор, рядом со мной шла добрая дюжина медведей.
На лице Урсулы застыл неземной восторг. Каспар не сдержал усмешки.
– Ты хотела бы вновь увидеть лица горожан? – закончил он за нее. Она кивнула.
– Но я сразу поняла – что-то не так. В этом прекрасном городе люди носили лишь звериные шкуры, пользовались самым примитивным оружием. Сверкающие черные камни строений растрескались, обвалились. Улицы, некогда такие красивые, превратились в горы руин. Лишь цитадель высилась, как и прежде.
Несколько минут она печально глядела в огонь, а потом продолжила:
– Эти дикари разговаривали на необычном, каком-то ворчащем, языке, но я сразу узнала его. При виде меня все они дрожали и бросались ниц у порогов своих жилищ, страшась, что я привела медведей, дабы отомстить. Не успела я понять, в чем дело, как они уже схватили двоих юношей и перерезали ИМ глотки, дабы умилостивить меня.
– Какой ужас!
Урсула кивнула. Однако, похоже, она была потрясена не так сильно, как была бы на ее месте любая кабалланка. Должно быть, томясь в рабстве, бедняжка повидала столько зверств, что теперь считала их неотъемлемой частью жизни.
– Ну вот, – продолжала она, – говоря в двух словах, они сделали меня своей предводительницей и все это, – она широко развела руками, словно обхватывая всю землю от горизонта до горизонта, – все это – мое королевство. На всем этом континенте лишь Императрица Оранская повелевает большей территорией.
Брови у Каспара поползли вверх. Слова Урсулы крепко его впечатлили.
– Внезапно я оказалась во главе королевства, которое надо приводить в порядок. Я все-таки послала людей и медведей искать тебя, но они сбились со следа в пустыне, где лежит только прах и пепел. Прости.
В ответ на ее сочувствие юноша лишь коротко кивнул. Но Урсула все продолжала извиняться.
– Думала, тебе ничего не грозит, а я неожиданно вернулась на родину. Разве ты не поступил бы на моем месте точно так же?
– Разумеется, – согласился он. – Так что там случилось?
– В смысле где?
– С самого начала. Как ты оказалась посреди океана?
– Судя по всему, выдалось несколько плохих лет подряд. Вулкан, что мирно спал много веков подряд, вдруг начал рокотать и испускать дым. Потом ветер переменился и принес с востока моровое поветрие, что убивало медведей и губило урожай. Медведи перестали представлять опасность для людей, а значит, и правящая династия, обладающая природным даром повелевать медведями, стала совсем не так необходима для выживания всего народа.
– Это и была твоя семья? – догадался молодой воин.
– Похоже на то. А потом с юга явилось жестокое и воинственное племя. Началась война. Правители – моя семья – оказались отнюдь не такими великими вождями, как твои родичи, и не могли отразить нападение без верных медведей. Погибло очень много народу. Разумеется, разразился мятеж. К власти пришли заговорщики, считающие, будто только они способны справиться с южными варварами. Мою семью бросили в темницу…
Урсула снова замолчала, глядя в землю, и сердито пнула мелкий камешек. Вздохнув, она перевела взгляд на огонь, словно вспоминая.
– Я тогда была совсем еще крошкой. Мать, желая спасти меня, убедила одну из женщин, что приносили нам пищу, вынести меня под платком. Тюремщица отдала меня няньке, а та повела через горы к морю и усадила на плот, надеясь, что течение отнесет меня на север, в соседнюю страну. Глупая женщина наслушалась всяких сказок про младенцев, которых отпускали по водам в ларце. В сказках эти младенцы всегда находили счастье – вот она и решила, что со мной будет так же.
Лицо девушки потемнело.
– Продолжай, продолжай, – попросил Каспар. Она невесело рассмеялась.
– Те самые ветра, что напустили на медведей мор и привели толпы варваров, обратили вспять могучее течение океана. Они так и продолжали дуть на запад, пока не перенесли меня через Тетис. Сама не знаю, как я выжила в этом долгом плавании. Мой плот выбросило на берег в Ориаксии. Один из сборщиков устриц взял меня к себе в семью, и я полюбила его, как родного отца. Но он предал мою любовь. Именно он продал меня в рабство Мамлюку.
– А твоя семья? – осторожно поинтересовался Каспар.
– Их всех казнили, чтобы задобрить варваров, – безжизненно ответила Урсула.
– Прости. Мне так жаль. Бывшая рабыня пожала плечами.
– Со временем ветер переменился. Медведи перестали болеть и вновь расплодились. Но уже некому было отгонять их от городов. Варвары, научившие мой народ приносить в жертву людей и животных, бежали восвояси. Само собой, жертвоприношения отнюдь не отпугнули медведей, и они принялись разорять всю страну, словно мстя за убийство моих родных. Гордая цивилизация, что простояла много тысячелетий, рухнула.
Каспар кивнул. Нетрудно вообразить, какой хаос воцарился в этих краях.
Урсула провела рукой по волосам и печально вздохнула.
– В страхе перед медведями люди бежали к озерам, в болота и пустыни. Но жертв приносить не перестали, а потому медведи потянулись за ними – точь-в-точь как бездомные псы за повозкой с отбросами.
Она сокрушенно покачала головой. Захваченный рассказом о трагедии девушки, Каспар даже забыл на время о собственных несчастьях.
Девушка оглянулась на жителей села – те сидели на почтительном расстоянии от огня, ожидая ее приказаний.
– Теперь мой народ рассеян по всем этим землям. И я должна заставить их прекратить жертвоприношения.
– А как ты управляешь медведями? – спросил молодой торра-альтанец.
– Сама не знаю. Да и никто не знает. Я спрашивала, но все говорят лишь, что мой отец, и отец моего отца, и мать отца моего отца от природы обладали теми же знаками, что и я. Судя по всему, моя семья наделена была неким даром. В каждом поколении непременно рождался ребенок с такими символами – он и наследовал этот дар. Идем, тебе надо отдохнуть и выспаться. У тебя очень усталый вид.
Урсула отвела юношу в хижину и молча остановилась, не сводя с собеседника глаз, словно ждала от него каких-то слов – или поступков. Стоя у порога, Каспар неуютно переминался с ноги на ногу.
Наконец девушка нарушила неловкое молчание.
– Мне так жаль Май.
Не поднимая взгляда, он кивнул.
– Мне тоже.
Спалось ему плохо. Юноша ворочался и метался на жестком ложе, прислушиваясь к рыку и урчанию медведей за стеной. Снова и снова во снах ему являлась мертвая Май и ее дочь, безжизненно лежащая на каменном алтаре. Старуха-знахарка стояла над ней, сжимая крохотное трепещущее сердечко. Невыносимый кошмар сменился иным сном, в котором какая-то женщина – Каспар мог разглядеть лишь ее силуэт – склонялась над спящим, тянулась к его груди, где покоился Некронд.
Юноша проснулся в поту, судорожно сжимая серебряный ларчик. Стояла глухая ночь. В хижине еще витал запах благовоний Урсулы. Но теперь Каспар твердо знал: этот сон – предупреждение и игнорировать его нельзя. Юноша натянул сапоги, закутался в медвежью шкуру и выскользнул во тьму.
Деревню окружало кольцо мерцающих огоньков – то тускло светились факелы дозорных. За ними вырисовывались огромные силуэты медведей, что бродили вокруг лагеря, точно гигантские сторожевые псы. В этих краях оставаться опасно – Некронду не место здесь, где бушует гражданская война. Урсула пытается собрать свой народ воедино, Яйцо ей куда как пригодилось бы.
Ясно одно: необходимо уходить, причем срочно. Существовала на то и вторая причина, не менее важная. При одной мысли о том, что могло случиться с Изольдой, у Каспара аж ладони вспотели, стало трудно дышать. Как он мог бросить малышку? Должно быть, горе затуманило ему рассудок! Юношу до сих пор трясло от ночного кошмара, в голове билась одна мысль. Вернуться к малютке! Нельзя терять ни минуты!
С трудом сдерживая себя, он принял самый небрежный вид и зашагал по деревне, глядя на звезды. Не спится человеку, ну что тут такого? Обменявшись приветственным кивком с одним из часовых, он побрел к загону в дальнем конце деревне. Надо надеяться, там найдется лошадь.
* * *
Над пепелищем витал ветер, поднимая тучи пепла, швыряя его в лицо всаднику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63