Старец обратился к ней по-ориаксийски, и она торопливо разложила перед очагом подушки. Незнакомец осторожно опустил на них тело Каспара. Вслед за девочкой в комнату шмыгнула старуха. Бросив один только взгляд на царящую неразбериху, она поставила на огонь котелок, а сам присела в кресло-качалку дождаться, пока вода закипит, но через секунду задремала.
Руна опасливо косилась на огонь, но Трог уже принюхивался к неубранному столу. Вспрыгнув на стул, он мгновенно стащил корку хлеба и кость, а еще через пару секунд расколотил кувшин с вином. Однако Май и не думала следить за его поведением. Встревоженно присев рядом с Каспаром, она взяла руки юноши в свои.
– Он мертв! – объявил старец.
– Вот и я то ж говорю. – В комнату рысцой вбежал Папоротник. Обнюхав Каспара, он наморщил нос. – Он так и пропах Иномирьем.
Май положила руку на грудь Каспару. У нее у самой сердце так и скакало, громом отдаваясь в ушах, но все же она сумела различить ободряющее слабое-слабое биение.
– Он жив. Сердце бьется! – настаивала она.
– Это не одно и то же.
Странный незнакомец закатал просторные рукава, и Май только сейчас заметила, что одна рука у него высохшая.
Он мгновенно перехватил взгляд гостьи и полыхнул на нее гневным огнем.
– Давай пялься! – вызывающе сунул он руку к ее лицу. – Думаешь, сама такая из себя вся распрекрасная, а надо мной насмехаешься!
– Я вовсе не насмехаюсь, – извинилась Май. – Я просто обратила внимание.
– Выходит, ты не боишься?
– Да нет же, конечно, нет, – пылко заверила она.
– И не жалеешь меня?
– Нет, если только вам не больно.
Он улыбнулся, взмахнув тонкой, хрупкой рукой.
– Нет, не больно, – похоже, ее ответ пришелся ему по вкусу. – Ладно, надо разобраться с этими чарами. Расскажи, как все произошло.
Май по мере сил объяснила, как было дело. Выслушав ее, седобородый старец открыл ларчик, который Май положила на стол.
– Говоришь, он упал в эту вот игрушку?
Загадочный незнакомец натянул пару толстых рукавиц и вооружился каминными щипцами и лишь после этого осторожно выудил Яйцо из ларчика и опустил его на стол среди грязных тарелок. Оно покатилось и остановилось, наткнувшись на кусок хлеба. Склонившись над мраморным шаром, старик пристально вгляделся в него.
– Что-то не вижу я там твоего приятеля, – заметил он, придвигая поближе лампу и снова принимаясь разглядывать Некронд.
Старик просидел так всю ночь. Май, к своему стыду, заснула напротив старухи. Вскоре после рассвета девушку разбудило покашливание. Рывком приподнявшись, она увидела, что незнакомец трясет старуху за плечо.
Немедленно повернувшись к Каспару, Май ахнула: лицо юноши было залито кровью.
– Что вы с ним сделали?
– Это кровь коня. Я надеялся призвать силу великой небесной лошади.
– Вы убили Огнебоя!
Май в ужасе вскочила на ноги.
Старец покачал головой.
– Нет, всего-навсего пустил ему кровь, да и то самую малость. Однако кто знает, может, полная жертва еще и потребуется.
Старик отмахнулся от Май, как от вздорной истерички, и снова повернулся к жене, все еще не вставшей с кресла.
– Сидра.
Он наклонился поцеловать ее, однако старуха оттолкнула его и обняла девочку, которая залезла к ней на колени. Старики еще некоторое время о чем-то спорили на своем языке, а потом Сидра опустила девочку на пол и поднялась. Подковыляв к Май, она взяла гостью за подбородок, подняла ее голову и заглянула в глаза.
– Мой бестолковый муженек, который с тех пор, как не стало родителей Солас, ни о чем, кроме внучки, и говорить-то не может, ни с того ни с сего будит меня посреди ночи, чтобы я помогла ему оживить мертвеца. Пожалуй, лучше мне сперва одеться, а уж потом пытаться во всем этом разобраться.
Она, шаркая ногами, вышла из комнаты и скоро вернулась, выглядя значительно крепче и выше, чем прежде. Лицо Май просияло улыбкой.
– Вы мне поможете!
Поверх изумрудно-зеленого одеяния женщины был наброшен черный плащ, расшитый белыми рунами. Скрепляла плащ фибула: толстое кольцо, разделенное в центре на три сегмента изображением руны, символизирующей Великую Мать. Сложив большой и указательный пальцы, Май воздела руки, приветствуя вошедшую знаком Матери. Та тоже заулыбалась в ответ.
Упав на колени, Май поцеловала руку жрицы.
– Он хотел убить Огнебоя, но вы нам поможете, вы служите Матери. – Она показала на фибулу. Женщина улыбнулась ей в ответ.
– Я выужу твоего спутника. Он в Яйце, а Яйцо – из женского мира. – Она поднесла руки к Некронду и нахмурилась. – Весьма любопытная диковинка. Она вам нужна для прорицания? Вы читаете по ней будущее?
Май пожала плечами, но ее собеседница была слишком поглощена Яйцом и почти не обращала на нее внимания. Она уже тянулась к ножу.
– Так говоришь, он внутри? Надо раскрыть Яйцо и выпустить его дыхание жизни наружу.
– Нет! Нет! – всполошилась Май. – Тогда оттуда вырвутся всякие чудовища, вроде тех морских тварей, что сыпались с неба, и драконов, и других жутких зверей. Это будет конец рода человеческого. Мы все погибнем. Ни за что нельзя разбивать Яйцо.
– Тогда как же ты предлагаешь вызвать его дыхание? Сидра повернулась к гостье. Май пожала плечами.
– Я бы взяла его в руки и попыталась вызвать Каспара обратно, только это слишком опасно. Боюсь, у меня с магией тоже что-то не в порядке, и я скорее сама туда провалюсь, чем его вызволю.
– Ты хочешь вызвать его, но не касаясь Яйца голыми руками? – Женщина взяла перо – насколько могла судить Май по цвету и размеру, хвостовое перо орла – и срезала кончик, так чтобы им можно было писать. – Как его зовут?
– Спар, – тихо ответила Май. – Лорд Каспар, сын барона Бранвульфа из Торра-Альты, – добавила она.
– Слишком длинно, – покачала головой старуха. – Мы будем звать его Спаром. Ты, девочка, гляди ему в глаза и зови его, а я начертаю его имя на Яйце. Только тебе придется заплатить за это – отдельно мне, а отдельно Великой Матери.
Май кивнула и обнажила руку.
– У меня нет подношений иных, чем моя кровь или рог единорога. Возьмите, что пожелаете.
– Ребенок! – провозгласила женщина и вдруг предстала глазам Май совершенно иной: страшной, высокой и грозной. Мягкий рот затвердел, точно клюв, да и вся она сделалась необыкновенно похожей на стервятника. – Я исторгла из своего чрева множество сыновей, но ни одной дочери, чтобы передать ей свое искусство. Ты отдашь мне ребенка!
Май показалось – она вот-вот лишится чувств. Мысль о том, чтобы утратить ребенка, была столь ужасна, что она обеими руками схватилась за живот.
Руна с Трогом, почуяв страх госпожи, встали по бокам от нее, ощетинившись и скаля зубы. От угрожающего рычания кровь в жилах стыла. Выхватив рог единорога и выставив его перед собой как оружие, Май попятилась к двери. Со двора раздалось ржание и фырканье Огнебоя. Должно быть, Папоротник почуял грозящую опасность и вывел коня из конюшни, с облегчением подумала она. Резко развернувшись, девушка вылетела в дверь – и оказалась в кольце жутких масок минувшей ночи.
Кто-то захлопнул дверь перед самым носом Трога с Руной, отрезав их от Май.
– О, Великая Мать! – всхлипнула бедняжка в панике. – Помоги мне! Что же я натворила?
Она понимала, что навлекла на себя все эти несчастья собственной глупостью и опрометчивостью.
– Я могу извлечь дитя из твоего тела так, что обе вы останетесь живы, – пообещала Сидра, надвигаясь на нее.
Руна взвыла, как демон отчаяния, и бешено заскребла дверь лапами. Май закричала и бросилась бежать, но тотчас же попалась в руки людям в масках, служителям культа лошади. Они грубо швыряли ее во все стороны, а потом четверо из них крепко-накрепко ухватили ее за руки и ноги, пригвоздив к земле. Старуха неотвратимо приближалась, в руке у нее сверкал серп.
Внезапно земля под ногами черной жрицы зарокотала и разверзлась. Оттуда выскочила могучая каменная фигура и, легонько выдернув одной рукой молодое деревце, принялась размахивать им, как дубиной, сметая с пути ориаксийцев, что в ужасе бежали прочь.
– Перрен! – восторженно закричала Май. Она-то думала, горовик давно мертв, поглощен зыбучими песками. Однако казалось, что он полностью пришел в себя.
Рыча что-то на гортанном, жутковатом наречии, Перрен бросился в дом, подхватил Каспара и перебросил его через плечо. Трог и Руна выскочили во двор и, ощетинившись, заняли свои места по бокам от Май.
– Яйцо! – воскликнула она. – Нельзя оставлять его здесь!
– Я забрал его, – заверил ее горовик, спрятав Некронд в серебряный ларчик и облизав пальцы, точно их обожгло прикосновение к камню. – А теперь скорее!
Огнебой уже мчался прочь, в холмы. Из-под копыт его поднимались тучи пыли. Май схватила прильнувшего к земле Папоротника за руку и потянула за собой. Перрен, неся на одном плече Каспара, легонько подхватил Май и посадил ее на второе плечо.
– Я думала, ты погиб, – пробормотала она, когда горовик наконец замедлил шаг.
Конический холм с одиноким дубом остался далеко позади. Перрен аккуратно опустил ее на землю, чтобы Май могла немного пройтись, пока они не отыщут подходящее для привала место.
Горовик заметно исхудал, лицо его осунулось и покрылось трещинами, некогда серые глаза стали тускло-карими и утратили былой блеск. Он улыбнулся Май невеселой улыбкой того, кто раз и навсегда разучился радоваться жизни.
– Май, мне так стыдно. Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня. Это все солнце! Взрослые предупреждали, что солнце мне вредно, и так оно и оказалось. Оно свело меня с ума. Твоя рука! Я сам не знал, что делаю. Ты сможешь меня простить?
– Ты ранил меня и вполовину не так сильно, как мог бы, – заверила Май, мгновенно забыв всю злость и ярость на горовика. – А еще теперь я знаю, как вытащить мастера Спара, а ты нашел и спас нас, Перрен. – Она задумчиво поглядела на него. – Хотя ума не приложу, как тебе удалось нас отыскать.
– Ты поступила очень мудро, Май. – Перрен кивнул на холм. – Нашла место средоточия силы и вонзила этот рог в землю, так что вокруг по земле растеклись отголоски магии. Мне было совершенно не трудно найти вас. Но и человеку-волку это тоже проблем не составит. – Он покаянно поглядел на Каспара. – Что я натворил? Это все я виноват! Что нам теперь делать?
– Я как раз пыталась тебе сказать. Все так просто! Старуха мне показала. Вот только найдем безопасное место для привала – и я его освобожу, – задыхаясь, проговорила Май, ковыляя рядом с горовиком.
Теперь, когда ребенок сильно вырос, она стала такой неуклюжей. Не прошло и пяти минут, как она с готовностью позволила Перрену снова ее нести.
Пес и волчица трусили за ними по пятам. Склон холма, поросшего орешником и рябинками, вывел небольшой отряд к голому, открытому всем ветрам гребню. Впереди на много миль раскинулась зеленая равнина. Вдали смутно проглядывало море. Здесь путники и остановились. Выбрав подходящий обломок скалы, Перрен бережно снял Каспара с коня и уложил туда.
Пока Папоротник с Перреном разжигали костер, чтобы держать Каспара в тепле, девушка срезала веточку с одной из рябин чуть ниже по склону и заточила кончик так, что получилось нечто вроде пера. Потом, чувствуя легкую дурноту, закатала рукав и натянула кожу.
В порывах резкого ветра ей слышался голос Морригвэн, отчитывающей ее за слабонервность: «Мы таковы, какими сотворила нас Великая Мать, а значит, не пристало нам воротить нос при виде крови, плоти или костей».
Девушка глубоко вздохнула, разгоняя дурноту.
Сжав зубы, она полоснула по руке кинжалом, который извлекла из сапога Каспара. Боль была резкой – но не настолько, чтобы Май отдернула руку, не докончив надрез.
Потом, раскрыв ларчик, она аккуратно обмакнула веточку в капельки крови и начертала яркой жидкостью руны имени Каспара на Яйце.
Не сводя глаз с кремовой мраморной поверхности, Май замерла в напряженном ожидании.
Томясь на дне океана, почти утратив способность мыслить из-за чудовищного холода и одиночества, Каспар вдруг решил, что заснул и видит сон. Сквозь толщу воды, точно перо, парящее в неподвижном воздухе, спускался виток света. Он явился за ним, Каспаром. Не в силах пошевелиться, юноша наблюдал, как лучащаяся спираль упирается в морское дно прямо рядом с ним, а потом ширится, разбухает, чтобы вместить свою добычу.
Едва поток света обнял Каспара, на пленника Иномирья снизошел небывалый покой. Юношу потянуло вверх, к поверхности. В вышине ярко сиял Некронд, на сей раз к сиянию его примешивался пурпурный оттенок. Воздух вокруг был по-волшебному прекрасен, странный луч прорезал дрожащие капли, отражаясь золотыми, серебряными и алыми полукружиями. Вода, которая осталась в ладони Каспара, попав под луч, начала словно бы сгущаться, застывать – но не льдом, а тягучим стеклом совершенно дивного оттенка, блестящего и белоснежного. Но в тот миг юноша успел лишь мимолетно обратить на это внимание, зачарованно глядя на поток света, что уносил его ввысь, к похожей на луну сфере, зависшей в сочившемся кровью небе.
Воздух ворвался в его изголодавшиеся легкие и наполнил их теплом, дыханием жизни.
– Что это? – с любопытством спросил Перрен, заглядывая через плечо Май. – Просто руны? Май чуть отодвинулась.
– Письмена Богов способны протянуться сквозь измерения. Все так просто, если знать как. – Она не сводила глаз с Яйца. Сердце так и замирало в груди. – Но только вот не работает!
Перрен засмеялся.
– Он не выскочит из Яйца. Смотри на Спара, а не на этот булыжник.
Девушка перевела взгляд. Спар словно бы весь закоченел от боли или напряжения – обмякшие было руки судорожно сжались. Но дышать он так и не начал. Только пульс, биение сердца – и никакого дыхания. Это было так странно, так неестественно.
– Смотри, он что-то держит, – еле слышно выговорила Май, не смея верить, что чудо произошло.
Между стиснутыми пальцами Каспара пробивалось неяркое свечение. Заглядевшись, Май отвлеклась и чуть не вскочила в испуге, когда тело юноши резко дернулось.
– Спар! – вскричала она, вытирая слезы, что так и хлынули из глаз.
Юноша жадно схватил ртом воздух, но тут же закашлялся, извергая огромное количество воды. Его тошнило добрую минуту кряду, а потом он все кашлял, кашлял и кашлял, пока лицо его, только что безжизненно серое, сперва не покраснело, а потом не почернело от удушья. И наконец, дыхание восстановилось – мучительное, тяжелое, но регулярное. Каспар резко раскрыл глаза, в страхе озираясь по сторонам, но через несколько секунд вновь поперхнулся и начал давиться. Лицо его снова посинело.
– Нет! Нет! Нет! – Май принялась яростно трясти его за плечи.
Каспар беспомощно разевал рот, точно выброшенная на берег рыбка. Он перекатился на живот и, сложившись пополам, упал с камня на колени. Наконец ему удалось выплюнуть какой-то склизкий комок – судя по всему, водоросли.
– Май! – вымолвил он, устало протягивая к ней руки.
Девушка пылко сжала их, и оба удивленно опустили глаза – из ладони его что-то выпало и покатилось по земле.
– Луна! – произнес Каспар. – Осколок луны, пойманный в туннеле магии.
До чего же этот осколок был прекрасен – маленький хрустальный шарик, внутри которого клубились облака.
– Лунный камень, вроде того, в котором ты видел, где сейчас твоя мать, вроде того, что был у дракона, – ахнула Май, наклоняясь поднять его и вкладывая обратно в дрожащие руки Каспара.
Она чувствовала, что с нее пока магии хватит.
Юноша слабо кивнул. Трог с Руной жались к нему, возбужденно виляя хвостами и радуясь радости людей. Но Папоротник украдкой улизнул в сторонку проверить, как там Огнебой, а Перрен просто тактично удалился. Май напрочь забыла о них. Сейчас ее не волновало ничего, кроме того, что Каспар сжимает ее в объятиях и нежно заглядывает ей в лицо.
– Май, я думал, что потерял тебя навсегда.
На глаза Май навернулись слезы. Сколько лет потеряно зря, сколько страданий она перенесла, дожидаясь этого момента. Она все равно заплакала, уткнувшись лицом в грудь Каспара – но не от горя, а от счастья.
Не помня себя от неимоверного облегчения, Каспар все неистовее жался к Май. Одиночество еще преследовало его, он не смел даже глаз закрыть из страха, что к нему вновь вернется ледяное, опустошающее удушье иного мира. Теплое тело Май здесь, рядом, было сейчас для него важнее всего на свете. Жив! Он жив!
– Май, только говори со мной, говори, – попросил он. – Никогда не покидай меня! Никогда! Пожалуйста, не молчи, не молчи, – слабым голосом лепетал он.
Май прижала голову возлюбленного к груди, баюкая его, точно малого ребенка. Она часто-часто моргала, чтобы остановить слезы.
– Ну, наконец-то, милорд, вы мой, – пробормотала она, гладя любимого по волосам, обнимая теплыми руками за шею. – Все будет хорошо, Спар. Тебе больше ничего не грозит. Я люблю тебя.
Она поцеловала его в лоб.
– И я тебя, – отозвался он сонно.
Теперь, когда Каспар оказался в безопасности, истощение быстро брало свое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Руна опасливо косилась на огонь, но Трог уже принюхивался к неубранному столу. Вспрыгнув на стул, он мгновенно стащил корку хлеба и кость, а еще через пару секунд расколотил кувшин с вином. Однако Май и не думала следить за его поведением. Встревоженно присев рядом с Каспаром, она взяла руки юноши в свои.
– Он мертв! – объявил старец.
– Вот и я то ж говорю. – В комнату рысцой вбежал Папоротник. Обнюхав Каспара, он наморщил нос. – Он так и пропах Иномирьем.
Май положила руку на грудь Каспару. У нее у самой сердце так и скакало, громом отдаваясь в ушах, но все же она сумела различить ободряющее слабое-слабое биение.
– Он жив. Сердце бьется! – настаивала она.
– Это не одно и то же.
Странный незнакомец закатал просторные рукава, и Май только сейчас заметила, что одна рука у него высохшая.
Он мгновенно перехватил взгляд гостьи и полыхнул на нее гневным огнем.
– Давай пялься! – вызывающе сунул он руку к ее лицу. – Думаешь, сама такая из себя вся распрекрасная, а надо мной насмехаешься!
– Я вовсе не насмехаюсь, – извинилась Май. – Я просто обратила внимание.
– Выходит, ты не боишься?
– Да нет же, конечно, нет, – пылко заверила она.
– И не жалеешь меня?
– Нет, если только вам не больно.
Он улыбнулся, взмахнув тонкой, хрупкой рукой.
– Нет, не больно, – похоже, ее ответ пришелся ему по вкусу. – Ладно, надо разобраться с этими чарами. Расскажи, как все произошло.
Май по мере сил объяснила, как было дело. Выслушав ее, седобородый старец открыл ларчик, который Май положила на стол.
– Говоришь, он упал в эту вот игрушку?
Загадочный незнакомец натянул пару толстых рукавиц и вооружился каминными щипцами и лишь после этого осторожно выудил Яйцо из ларчика и опустил его на стол среди грязных тарелок. Оно покатилось и остановилось, наткнувшись на кусок хлеба. Склонившись над мраморным шаром, старик пристально вгляделся в него.
– Что-то не вижу я там твоего приятеля, – заметил он, придвигая поближе лампу и снова принимаясь разглядывать Некронд.
Старик просидел так всю ночь. Май, к своему стыду, заснула напротив старухи. Вскоре после рассвета девушку разбудило покашливание. Рывком приподнявшись, она увидела, что незнакомец трясет старуху за плечо.
Немедленно повернувшись к Каспару, Май ахнула: лицо юноши было залито кровью.
– Что вы с ним сделали?
– Это кровь коня. Я надеялся призвать силу великой небесной лошади.
– Вы убили Огнебоя!
Май в ужасе вскочила на ноги.
Старец покачал головой.
– Нет, всего-навсего пустил ему кровь, да и то самую малость. Однако кто знает, может, полная жертва еще и потребуется.
Старик отмахнулся от Май, как от вздорной истерички, и снова повернулся к жене, все еще не вставшей с кресла.
– Сидра.
Он наклонился поцеловать ее, однако старуха оттолкнула его и обняла девочку, которая залезла к ней на колени. Старики еще некоторое время о чем-то спорили на своем языке, а потом Сидра опустила девочку на пол и поднялась. Подковыляв к Май, она взяла гостью за подбородок, подняла ее голову и заглянула в глаза.
– Мой бестолковый муженек, который с тех пор, как не стало родителей Солас, ни о чем, кроме внучки, и говорить-то не может, ни с того ни с сего будит меня посреди ночи, чтобы я помогла ему оживить мертвеца. Пожалуй, лучше мне сперва одеться, а уж потом пытаться во всем этом разобраться.
Она, шаркая ногами, вышла из комнаты и скоро вернулась, выглядя значительно крепче и выше, чем прежде. Лицо Май просияло улыбкой.
– Вы мне поможете!
Поверх изумрудно-зеленого одеяния женщины был наброшен черный плащ, расшитый белыми рунами. Скрепляла плащ фибула: толстое кольцо, разделенное в центре на три сегмента изображением руны, символизирующей Великую Мать. Сложив большой и указательный пальцы, Май воздела руки, приветствуя вошедшую знаком Матери. Та тоже заулыбалась в ответ.
Упав на колени, Май поцеловала руку жрицы.
– Он хотел убить Огнебоя, но вы нам поможете, вы служите Матери. – Она показала на фибулу. Женщина улыбнулась ей в ответ.
– Я выужу твоего спутника. Он в Яйце, а Яйцо – из женского мира. – Она поднесла руки к Некронду и нахмурилась. – Весьма любопытная диковинка. Она вам нужна для прорицания? Вы читаете по ней будущее?
Май пожала плечами, но ее собеседница была слишком поглощена Яйцом и почти не обращала на нее внимания. Она уже тянулась к ножу.
– Так говоришь, он внутри? Надо раскрыть Яйцо и выпустить его дыхание жизни наружу.
– Нет! Нет! – всполошилась Май. – Тогда оттуда вырвутся всякие чудовища, вроде тех морских тварей, что сыпались с неба, и драконов, и других жутких зверей. Это будет конец рода человеческого. Мы все погибнем. Ни за что нельзя разбивать Яйцо.
– Тогда как же ты предлагаешь вызвать его дыхание? Сидра повернулась к гостье. Май пожала плечами.
– Я бы взяла его в руки и попыталась вызвать Каспара обратно, только это слишком опасно. Боюсь, у меня с магией тоже что-то не в порядке, и я скорее сама туда провалюсь, чем его вызволю.
– Ты хочешь вызвать его, но не касаясь Яйца голыми руками? – Женщина взяла перо – насколько могла судить Май по цвету и размеру, хвостовое перо орла – и срезала кончик, так чтобы им можно было писать. – Как его зовут?
– Спар, – тихо ответила Май. – Лорд Каспар, сын барона Бранвульфа из Торра-Альты, – добавила она.
– Слишком длинно, – покачала головой старуха. – Мы будем звать его Спаром. Ты, девочка, гляди ему в глаза и зови его, а я начертаю его имя на Яйце. Только тебе придется заплатить за это – отдельно мне, а отдельно Великой Матери.
Май кивнула и обнажила руку.
– У меня нет подношений иных, чем моя кровь или рог единорога. Возьмите, что пожелаете.
– Ребенок! – провозгласила женщина и вдруг предстала глазам Май совершенно иной: страшной, высокой и грозной. Мягкий рот затвердел, точно клюв, да и вся она сделалась необыкновенно похожей на стервятника. – Я исторгла из своего чрева множество сыновей, но ни одной дочери, чтобы передать ей свое искусство. Ты отдашь мне ребенка!
Май показалось – она вот-вот лишится чувств. Мысль о том, чтобы утратить ребенка, была столь ужасна, что она обеими руками схватилась за живот.
Руна с Трогом, почуяв страх госпожи, встали по бокам от нее, ощетинившись и скаля зубы. От угрожающего рычания кровь в жилах стыла. Выхватив рог единорога и выставив его перед собой как оружие, Май попятилась к двери. Со двора раздалось ржание и фырканье Огнебоя. Должно быть, Папоротник почуял грозящую опасность и вывел коня из конюшни, с облегчением подумала она. Резко развернувшись, девушка вылетела в дверь – и оказалась в кольце жутких масок минувшей ночи.
Кто-то захлопнул дверь перед самым носом Трога с Руной, отрезав их от Май.
– О, Великая Мать! – всхлипнула бедняжка в панике. – Помоги мне! Что же я натворила?
Она понимала, что навлекла на себя все эти несчастья собственной глупостью и опрометчивостью.
– Я могу извлечь дитя из твоего тела так, что обе вы останетесь живы, – пообещала Сидра, надвигаясь на нее.
Руна взвыла, как демон отчаяния, и бешено заскребла дверь лапами. Май закричала и бросилась бежать, но тотчас же попалась в руки людям в масках, служителям культа лошади. Они грубо швыряли ее во все стороны, а потом четверо из них крепко-накрепко ухватили ее за руки и ноги, пригвоздив к земле. Старуха неотвратимо приближалась, в руке у нее сверкал серп.
Внезапно земля под ногами черной жрицы зарокотала и разверзлась. Оттуда выскочила могучая каменная фигура и, легонько выдернув одной рукой молодое деревце, принялась размахивать им, как дубиной, сметая с пути ориаксийцев, что в ужасе бежали прочь.
– Перрен! – восторженно закричала Май. Она-то думала, горовик давно мертв, поглощен зыбучими песками. Однако казалось, что он полностью пришел в себя.
Рыча что-то на гортанном, жутковатом наречии, Перрен бросился в дом, подхватил Каспара и перебросил его через плечо. Трог и Руна выскочили во двор и, ощетинившись, заняли свои места по бокам от Май.
– Яйцо! – воскликнула она. – Нельзя оставлять его здесь!
– Я забрал его, – заверил ее горовик, спрятав Некронд в серебряный ларчик и облизав пальцы, точно их обожгло прикосновение к камню. – А теперь скорее!
Огнебой уже мчался прочь, в холмы. Из-под копыт его поднимались тучи пыли. Май схватила прильнувшего к земле Папоротника за руку и потянула за собой. Перрен, неся на одном плече Каспара, легонько подхватил Май и посадил ее на второе плечо.
– Я думала, ты погиб, – пробормотала она, когда горовик наконец замедлил шаг.
Конический холм с одиноким дубом остался далеко позади. Перрен аккуратно опустил ее на землю, чтобы Май могла немного пройтись, пока они не отыщут подходящее для привала место.
Горовик заметно исхудал, лицо его осунулось и покрылось трещинами, некогда серые глаза стали тускло-карими и утратили былой блеск. Он улыбнулся Май невеселой улыбкой того, кто раз и навсегда разучился радоваться жизни.
– Май, мне так стыдно. Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня. Это все солнце! Взрослые предупреждали, что солнце мне вредно, и так оно и оказалось. Оно свело меня с ума. Твоя рука! Я сам не знал, что делаю. Ты сможешь меня простить?
– Ты ранил меня и вполовину не так сильно, как мог бы, – заверила Май, мгновенно забыв всю злость и ярость на горовика. – А еще теперь я знаю, как вытащить мастера Спара, а ты нашел и спас нас, Перрен. – Она задумчиво поглядела на него. – Хотя ума не приложу, как тебе удалось нас отыскать.
– Ты поступила очень мудро, Май. – Перрен кивнул на холм. – Нашла место средоточия силы и вонзила этот рог в землю, так что вокруг по земле растеклись отголоски магии. Мне было совершенно не трудно найти вас. Но и человеку-волку это тоже проблем не составит. – Он покаянно поглядел на Каспара. – Что я натворил? Это все я виноват! Что нам теперь делать?
– Я как раз пыталась тебе сказать. Все так просто! Старуха мне показала. Вот только найдем безопасное место для привала – и я его освобожу, – задыхаясь, проговорила Май, ковыляя рядом с горовиком.
Теперь, когда ребенок сильно вырос, она стала такой неуклюжей. Не прошло и пяти минут, как она с готовностью позволила Перрену снова ее нести.
Пес и волчица трусили за ними по пятам. Склон холма, поросшего орешником и рябинками, вывел небольшой отряд к голому, открытому всем ветрам гребню. Впереди на много миль раскинулась зеленая равнина. Вдали смутно проглядывало море. Здесь путники и остановились. Выбрав подходящий обломок скалы, Перрен бережно снял Каспара с коня и уложил туда.
Пока Папоротник с Перреном разжигали костер, чтобы держать Каспара в тепле, девушка срезала веточку с одной из рябин чуть ниже по склону и заточила кончик так, что получилось нечто вроде пера. Потом, чувствуя легкую дурноту, закатала рукав и натянула кожу.
В порывах резкого ветра ей слышался голос Морригвэн, отчитывающей ее за слабонервность: «Мы таковы, какими сотворила нас Великая Мать, а значит, не пристало нам воротить нос при виде крови, плоти или костей».
Девушка глубоко вздохнула, разгоняя дурноту.
Сжав зубы, она полоснула по руке кинжалом, который извлекла из сапога Каспара. Боль была резкой – но не настолько, чтобы Май отдернула руку, не докончив надрез.
Потом, раскрыв ларчик, она аккуратно обмакнула веточку в капельки крови и начертала яркой жидкостью руны имени Каспара на Яйце.
Не сводя глаз с кремовой мраморной поверхности, Май замерла в напряженном ожидании.
Томясь на дне океана, почти утратив способность мыслить из-за чудовищного холода и одиночества, Каспар вдруг решил, что заснул и видит сон. Сквозь толщу воды, точно перо, парящее в неподвижном воздухе, спускался виток света. Он явился за ним, Каспаром. Не в силах пошевелиться, юноша наблюдал, как лучащаяся спираль упирается в морское дно прямо рядом с ним, а потом ширится, разбухает, чтобы вместить свою добычу.
Едва поток света обнял Каспара, на пленника Иномирья снизошел небывалый покой. Юношу потянуло вверх, к поверхности. В вышине ярко сиял Некронд, на сей раз к сиянию его примешивался пурпурный оттенок. Воздух вокруг был по-волшебному прекрасен, странный луч прорезал дрожащие капли, отражаясь золотыми, серебряными и алыми полукружиями. Вода, которая осталась в ладони Каспара, попав под луч, начала словно бы сгущаться, застывать – но не льдом, а тягучим стеклом совершенно дивного оттенка, блестящего и белоснежного. Но в тот миг юноша успел лишь мимолетно обратить на это внимание, зачарованно глядя на поток света, что уносил его ввысь, к похожей на луну сфере, зависшей в сочившемся кровью небе.
Воздух ворвался в его изголодавшиеся легкие и наполнил их теплом, дыханием жизни.
– Что это? – с любопытством спросил Перрен, заглядывая через плечо Май. – Просто руны? Май чуть отодвинулась.
– Письмена Богов способны протянуться сквозь измерения. Все так просто, если знать как. – Она не сводила глаз с Яйца. Сердце так и замирало в груди. – Но только вот не работает!
Перрен засмеялся.
– Он не выскочит из Яйца. Смотри на Спара, а не на этот булыжник.
Девушка перевела взгляд. Спар словно бы весь закоченел от боли или напряжения – обмякшие было руки судорожно сжались. Но дышать он так и не начал. Только пульс, биение сердца – и никакого дыхания. Это было так странно, так неестественно.
– Смотри, он что-то держит, – еле слышно выговорила Май, не смея верить, что чудо произошло.
Между стиснутыми пальцами Каспара пробивалось неяркое свечение. Заглядевшись, Май отвлеклась и чуть не вскочила в испуге, когда тело юноши резко дернулось.
– Спар! – вскричала она, вытирая слезы, что так и хлынули из глаз.
Юноша жадно схватил ртом воздух, но тут же закашлялся, извергая огромное количество воды. Его тошнило добрую минуту кряду, а потом он все кашлял, кашлял и кашлял, пока лицо его, только что безжизненно серое, сперва не покраснело, а потом не почернело от удушья. И наконец, дыхание восстановилось – мучительное, тяжелое, но регулярное. Каспар резко раскрыл глаза, в страхе озираясь по сторонам, но через несколько секунд вновь поперхнулся и начал давиться. Лицо его снова посинело.
– Нет! Нет! Нет! – Май принялась яростно трясти его за плечи.
Каспар беспомощно разевал рот, точно выброшенная на берег рыбка. Он перекатился на живот и, сложившись пополам, упал с камня на колени. Наконец ему удалось выплюнуть какой-то склизкий комок – судя по всему, водоросли.
– Май! – вымолвил он, устало протягивая к ней руки.
Девушка пылко сжала их, и оба удивленно опустили глаза – из ладони его что-то выпало и покатилось по земле.
– Луна! – произнес Каспар. – Осколок луны, пойманный в туннеле магии.
До чего же этот осколок был прекрасен – маленький хрустальный шарик, внутри которого клубились облака.
– Лунный камень, вроде того, в котором ты видел, где сейчас твоя мать, вроде того, что был у дракона, – ахнула Май, наклоняясь поднять его и вкладывая обратно в дрожащие руки Каспара.
Она чувствовала, что с нее пока магии хватит.
Юноша слабо кивнул. Трог с Руной жались к нему, возбужденно виляя хвостами и радуясь радости людей. Но Папоротник украдкой улизнул в сторонку проверить, как там Огнебой, а Перрен просто тактично удалился. Май напрочь забыла о них. Сейчас ее не волновало ничего, кроме того, что Каспар сжимает ее в объятиях и нежно заглядывает ей в лицо.
– Май, я думал, что потерял тебя навсегда.
На глаза Май навернулись слезы. Сколько лет потеряно зря, сколько страданий она перенесла, дожидаясь этого момента. Она все равно заплакала, уткнувшись лицом в грудь Каспара – но не от горя, а от счастья.
Не помня себя от неимоверного облегчения, Каспар все неистовее жался к Май. Одиночество еще преследовало его, он не смел даже глаз закрыть из страха, что к нему вновь вернется ледяное, опустошающее удушье иного мира. Теплое тело Май здесь, рядом, было сейчас для него важнее всего на свете. Жив! Он жив!
– Май, только говори со мной, говори, – попросил он. – Никогда не покидай меня! Никогда! Пожалуйста, не молчи, не молчи, – слабым голосом лепетал он.
Май прижала голову возлюбленного к груди, баюкая его, точно малого ребенка. Она часто-часто моргала, чтобы остановить слезы.
– Ну, наконец-то, милорд, вы мой, – пробормотала она, гладя любимого по волосам, обнимая теплыми руками за шею. – Все будет хорошо, Спар. Тебе больше ничего не грозит. Я люблю тебя.
Она поцеловала его в лоб.
– И я тебя, – отозвался он сонно.
Теперь, когда Каспар оказался в безопасности, истощение быстро брало свое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63