– Обычно его запирают. Но иногда мы нарушаем правила. В таких случаях, как вчера, например. Майкл как раз делал отпечатки, и я припоминаю, что шкаф был открыт. К слову сказать, этот шкаф находится в той самой комнате, где мы завариваем чай, и в течение вечера мы все заглядывали в эту комнату. Все, кроме мисс Филд да еще самой Элен. Они, по-моему, ни разу не выходили. Что касается остальных, любой из них мог преспокойно налить в термос яд.
– Благодарю вас, мисс Френч, – сказал Генри. Он был очарован ясностью ума этой женщины и четкостью ее ответов. Она все предугадывала, заранее предвидя любой поворот. Такая могла стать либо бесценным союзником, либо очень опасным противником. Кто же она? И как бы в ответ на эту мысль Марджори сказала:
– Я хочу помочь вам, инспектор. Я отдаю своих сотрудников в ваше распоряжение. Ведь вы, я полагаю, захотите поговорить со всеми, кто был здесь прошлой ночью?
– Да, разумеется, – Генри заглянул в записную книжку. – Давайте проверим, все ли у меня записаны. Вы, Тереза Мастере, Майкл Хили и Патрик Уэлш. Ах да, ваша секретарша, мисс Филд. Есть еще кто-нибудь?
– Дональд Маккей тоже был здесь. Он помощник Патрика, нашего художественного редактора. Дональд ушел немного раньше нас. И Эрни был тут чуть ли не до полуночи… Эрнест Дженкинс, лаборант. Он работает в темной комнате. Да, я еще забыла Олуэн…
– Олуэн – это мисс Пайпер? Та девушка, вместе с которой мисс Пэнкхерст снимала квартиру?
– Да, да. Она пришла после спектакля написать рецензию.
– А вы не знаете, когда она ушла?
– Представления не имею. Она была у себя в кабинете около половины первого. Я велела ей отправляться домой. Но одному богу известно, сколько она там еще просидела. – Помолчав, Марджори закончила:
– Пожалуй, это все.
– Не считая мистера Горинга.
– Годфри? Но постойте, как же он…
– Я полагаю, он вполне мог заглянуть в темную комнату, прежде чем зашел в ваш кабинет?
– Да, возможно.., но…
В этот момент в коридоре поднялся ужасный шум: драка, свалка, раскатистый окрик сержанта: «Сэр, я запрещаю вам!..» Но все это перекрыл громовой бас:
– Прочь с дороги, ничтожество! Только посмейте не впустить меня в мой собственный кабинет!
– Но старший инспектор велел…
– К чертям старшего инспектора! Если вы сейчас же не отойдете от двери, я вам кости переломаю!
Марджори Френч улыбнулась и спокойно заметила:
– Патрик пришел.
– Слышу, – и Генри улыбнулся. – Взгляну-ка я, пожалуй, в чем там дело. Сдается мне, сержант нуждается в подкреплении.
Сержант и впрямь нуждался в подкреплении. Раскинув руки, как распятый, он загораживал дверь с надписью «Вход строго воспрещен» от наседавшего на него верзилы в твидовом костюме. Буян сразу заметил Генри.
– А вы откуда взялись, черт вас возьми? – накинулся он на него. – Кто вы такой?
– Старший инспектор Тиббет, – отрекомендовался Генри. – А вы, я полагаю, Патрик Уэлш?
– Правильно, черт возьми, полагаете, – ответил Патрик. – Будьте так любезны, прикажите вашему остолопу, чтобы он отошел от двери и впустил меня в мой кабинет!
– Вот этого-то я и не сделаю, – невозмутимо ответил Генри. И после небольшой, но напряженной паузы сказал:
– Дело в том, что здесь произошло убийство. Будьте добры, пройдемте вместе со мной в кабинет мисс Френч.
– Убийство? – Вся ярость Патрика мгновенно испарилась. Он затих, его длинные руки безвольно повисли. – Почему же мне никто не сказал? Кого убили?
– Элен Пэнкхерст была отравлена сегодня ночью, – сообщил Генри. – Уже после того, как все вы ушли.
Патрик сник и неожиданно заплакал. Уткнувшись лицом в стену, он застонал:
– Элен, милая… Элен, моя красавица… Этого не может быть… Элен…
– Патрик! – Голос Марджори Френч стал острым, как бритва. Патрик сразу замолчал, и Марджори мягко сказала:
– Возьми себя в руки, Патрик. Иди ко мне в кабинет.
Уэлш послушно, как ягненок, пошел за ней следом.
– Если я вам понадоблюсь, инспектор, – сказала Марджори, вновь появившись на пороге, – я буду в кабинете мистера Горинга – этажом выше.
Когда Марджори поднялась наверх, оставив после себя легкий запах дорогих духов. Генри вошел в ее кабинет и закрыл дверь.
Патрик Уэлш уже овладел собой. Вспышка угасла. Он сидел неподвижно и даже глаз не поднял, когда в комнату вошел инспектор. Генри кашлянул.
– Мистер Уэлш, я попрошу вас, – начал он официальным тоном, – сообщить мне все, что вам известно.
Патрик медленно отошел от окна. Он тяжело опустился на стул и провел рукой по лицу.
– Извините меня, инспектор.
– Я вижу, это было для вас большим ударом.
– Да.., да…
– Расскажите, что здесь происходило прошлой ночью. – Прошлой ночью? О, мы тут все передрались!
– Передрались?
– Да. Марджори считала, что мы должны поместить не меньше трех платьев. Но я не мог позволить, чтобы…
Генри вздохнул.
– И это вы называете дракой – чисто профессиональные споры?
Патрик удивился:
– А из-за чего еще нам драться?
– М-да… Когда вы в последний раз видели мисс Пэнкхерст?
– Днем во время ленча. Я пригласил ее позавтракать. Должен же был кто-то позаботиться о бедняжке.
– Что вы имеете в виду?
– Ничего! – снова окрысился Патрик. – Я никому не позволю лезть в чужие дела и болтать гадости про Элен. Особенно теперь, когда ее нет в живых.
– Элен нравилась вам?
– Я любил ее, – просто ответил Патрик.
– Знаете ли вы кого-нибудь, кто плохо к ней относился?
– Нет. Ее все любили.
– Включая Майкла Хили и Терезу Мастере? – мягко спросил Генри.
Патрик так и подскочил.
– Что вам тут наболтали? – крикнул он. – Что вам надули в уши?.. Сплетники, подлецы. Все это ложь.., вранье. Сдохнуть мне на этом месте, если я говорю неправду!
– Мистер Уэлш, о чем вы говорите? – с притворным удивлением воскликнул Генри. – Я просто спросил у вас, хорошо ли относились к Элен Тереза Мастере и Майкл Хили, – вот и все.
– Нет, это вовсе не все! – крикнул Патрик. – И больше я не пророню ни слова.
– Отлично, – согласился Генри, – потолкуем о чем-нибудь другом. Например, о цианистом калии. Где он хранится?
– В шкафу с химикалиями. В темной комнате.
– Вы мне его покажете?
– Пошли.
Одна из дверей кабинета Марджори вела прямо в художественную редакцию. Эта большая светлая комната была сплошь уставлена чертежными столами, а стены ее украшали увеличенные фотографии и вырезки из журналов.
– Все эти помещения сообщаются между собой, – объяснил Патрик, – и все они выходят в коридор. – Он приоткрыл еще одну дверь в дальнем конце художественной редакции и объявил:
– Темная комната.
Патрик зажег лампочку, и при ее тусклом свете Генри увидел маленькую комнатушку, стены которой были тесно уставлены шкафами. В комнатке было три двери. Одна из них, тщательно завешенная портьерой, по-видимому, вела в фотолабораторию. Какие-то отпечатки еще плавали в раковине у стены, а на полу под раковиной поблескивал электрический чайник. Патрик обвел комнату рукой:
– Это кладовка. Здесь у нас все хранится – бумага, химикалии и прочее. Не спрашивайте меня, где стоит циан, – я не имею об этом ни малейшего представления.
Но Генри не потребовалось много времени, чтобы обнаружить яд. Все шкафы были отперты, но только один был заполнен темно-коричневыми пузырьками и туго набитыми бумажными мешочками. Он сразу же заметил бутылочку, на этикетке которой было написано красными буквами:
«Цианистый калий. Яд». Бутылочка была пуста.
– Я возьму ее, – сказал Генри, – нужно исследовать отпечатки пальцев.
Патрик пожал плечами.
– Поскольку она пустая, у меня нет возражений. Надеюсь, у нас есть еще циан.
Генри заметил в углу два чемодана.
– Чьи это?
– Терезы и Майкла, – сказал Патрик. – Вчера вечером они вернулись из Парижа.
Патрик явно потерял интерес к разговору и с внезапно вспыхнувшим раздражением произнес:
– Ну, у меня дел по горло. Когда наконец можно будет приступить к работе?
– Очень скоро, – отозвался Генри. – Только вернемся на минутку в кабинет мисс Френч. – И уже там спросил:
– Вы смогли бы узнать термос мисс Пэнкхерст?
– Еще бы, кто его не знает? Элен не расставалась с этой посудиной, особенно Когда работала по ночам.
– А не могла она вчера оставить термос без присмотра?
– Вчера он весь вечер торчал в темной комнате, – тотчас же ответил Патрик. – Я думаю, Эрни заварил для Элен свежий чай и забыл отнести. – Он грустно улыбнулся. – Нас всех можно заподозрить, все мы шлялись туда то и дело, и любой из нас мог налить в чай цианистый калий. – Он помолчал. – И, пожалуйста, не обижайте меня вопросом: «А откуда вы узнали, мистер Уэлш, что ее отравили добавленным в чай цианом?» Ведь, по существу, вы сами мне это сказали.
– Вполне согласен. Ну а теперь расскажите о том, как вы ездили вчера к мистеру Горингу. Патрик фыркнул.
– О чем там рассказывать? Дурацкая затея. Если бы я мог, я бы сразу удрал. Не такое уж удовольствие глоточками отхлебывать шампанское в обществе женоподобных юношей и скороспелых богачей.
– Кого вы имеете в виду?
– Николаев Найта и Гораса Барри, – пренебрежительно ответил Патрик. – Не знаю даже, кого из них я презираю сильней. Ради великого бога рекламы, Годфри, возможно, обязан быть с ними вежливым. Но почему мы все должны…
– Расскажите мне, что там у вас случилось.
– А я уже все рассказал – ничего особенного. Мы выпили по бокалу и немного поболтали, тщательно обходя опасные темы. Потом мне все это осточертело, Майклу тоже. И мы выдали этим пройдохам – Найту и Барри – несколько теплых слов. Вы не представляете себе, инспектор, каким я иногда бываю грубияном.
– Отчего же, очень даже представляю.
– Как бы там ни было, вскоре они отчалили и прихватили с собой Рэчел Филд. Остальные…
– Расскажите лучше об «опасных темах».
– Будь я проклят, если расскажу о них, – снова рассердился Патрик. – Почему, вместо того чтобы искать убийцу, вы суете нос в чужие дела?
Генри вздохнул.
– Ладно, поговорим позже, когда вы успокоитесь.
– Из всех, кто работает в этом сумасшедшем доме, – загремел Патрик, – я самый спокойный, – и, хлопнув дверью, он удалился в художественную редакцию.
С любопытством проводив его взглядом. Генри отправился на пятый этаж.
В отличие от редакции «Стиля» эта часть здания выглядела более деловито. Табличка на двери, перед которой стоял Генри (дверь вела в комнату, находившуюся над кабинетом Элен), сообщала: «Директор-распорядитель». А на двери комнаты, соответствующей кабинету Марджори, было написано: «Нет входа». Генри догадался, что это и есть обитель Горинга.
Он постучал и, не дожидаясь ответа, сразу вошел. Годфри Горинг и Марджори Френч стояли у окна, спиной к дверям. Когда они поспешно обернулись к Генри, он увидел на их лицах то выражение, какое бывает у людей, застигнутых врасплох: тревогу – много ли удалось вошедшему подслушать? Заметно было также, что Марджори очень огорчена.
Но это было лишь мимолетное впечатление. Оба они мгновенно обрели обычное спокойствие.
Горинг протянул руку.
– Дорогой инспектор… – он, казалось, был сильно расстроен, но, как видавший виды деловой человек, умел скрывать свои чувства. – Марджори рассказала мне всю эту ужасную историю. Я понимаю, что мы… – он запнулся, – что вы должны беспрепятственно проводить расследование. И все же я вынужден просить вас дать нам возможность как можно скорее приступить к работе.
– Я как раз собирался поговорить с вами об этом, – ответил Генри. –Боюсь, что кабинет мисс Пэнкхерст придется на время закрыть. Но если мисс Френч спустится туда со мной, она может забрать все нужные бумаги. Я должен также опечатать и кладовую. Когда все это будет сделано, сотрудники смогут приступить к своим обязанностям. Мисс Френч любезно обещала и мне предоставить убежище, где бы я мог беседовать…
Горинг кивнул.
– Очень приятно иметь дело с таким деловым человеком, – сказал он с принужденной улыбкой.
– Вы здесь пробудете еще часок? – спросил Генри. – Мне бы очень хотелось потолковать с вами.
– Не беспокоитесь, инспектор, я не убегу, – в голосе Горинга не было ни враждебности, ни иронии.
– Вот и отлично, – бодро сказал Генри. – Значит, мы еще увидимся. Идемте вниз, мисс Френч?
В кабинете Элен было так же душно и тяжко, как раньше. Но на этот раз Марджори не выказала признаков слабости. Она быстро и со знанием дела разобрала огромные кипы бумаг.
– У нас есть пустой кабинетик за отделом мод, – сказала Марджори. – Там вы сможете устроить свою штаб-квартиру.
Комната, в которую она отвела Генри, была маленькой и мрачной, с крошечным окном, выходящим на грязный двор. Полы покрыты дешевым линолеумом.
– Здесь неказисто, но удобно, – коротко сказала Марджори. – Всех, кто вам понадобится, можно вызвать по телефону. На столе есть список номеров внутреннего коммутатора. Если я буду нужна вам, я у себя. – И прежде чем Генри смог поблагодарить ее, она исчезла.
Он сел за стол, раскрыл записную книжку и стал изучать свои записи. Затем позвонил сержанту, распорядился освободить из заточения сотрудников редакции и попросил прислать к себе Эрни Дженкинса.
– Его, кажется, еще нет. А остальных, стало быть, можно выпустить? – проворчал сержант. – Ну, ну. Такого вы еще не видывали, сэр.
Вскоре Генри услышал гул голосов, докатившийся до него, подобно волне прилива. Пронзительные, возбужденные женские голоса – писк, восклицания, хихиканье. На площадке четвертого этажа шум достиг апогея, затем волна прибоя разделилась на потоки, хлынувшие по отделам. Самый шумный из них бурлил возле отдела мод. Эрнест Дженкинс все еще не появлялся, и Генри высунулся в коридор. Первая, кого он увидел, была племянница его жены – Вероника Спенс. Она входила в дверь отдела мод вместе со стройной, хорошенькой девушкой в сером фланелевом костюме. Обе громко, возбужденно щебетали.
– Вероника! – окликнул Генри.
Девушка обернулась.
– Дядя Генри! – воскликнула она. – Так это правда, слышишь, Бетти, значит, правда, если дядя Генри здесь! – она бросилась ему на шею. – Господи, я так перепугалась, когда нас заперли внизу. Как я рада, что ты здесь!
Генри решительно стряхнул руки племянницы. Коридор заполнила толпа самых элегантных женщин, каких ему когда-либо приходилось видеть. Они говорили все одновременно:
– Мало ли, что хочет Тетушка. Макеты…
– Подумать только – Элен! А я всегда…
– Эти полицейские и за людей нас не считают… Как нужно одеться для допроса? Мне кажется, хорошо одетый подозреваемый привлекает к себе…
– Сегодня Днем мне нужны только ярко-красный «ягуар» и две овчарки…
– Кто же будет делать номер? Мы с Элен должны были…
– Ах, дорогая, я не позволю зарубить норку. Я прямо заявила Тетушке…
Генри спросил у племянницы резче, чем собирался:
– Что ты здесь делаешь, Ронни?
– Как что? Работаю, – ответила она. – Сперва пересъемка для миссис Мастере. Потом – хлопчатобумажные платья для Бет. Это Бет Конноли, редактор отдела «Стиль молодых».
– Здравствуйте, мистер Тиббет! – Бет Конноли сморщила носик. – Боюсь, что вы попали к нам в неудачный день. Сегодня у нас сущее столпотворение. – Бет пленительно улыбнулась, и у Генри сразу испортилось настроение. Дьявольски трудно, наверно, вести расследование, когда имеешь дело с такими очаровательными, но легкомысленными созданиями. В этот момент Бет Конноли, повернувшись к высокой блондинке, принялась отдавать распоряжения:
– Мэрилин, сейчас же позвоните фирме «Барри-мода» и отмените заказ на белые кружева. Достаньте побольше золотых браслетов и несколько ниток речного жемчуга. Для Вероники нужны синие лакированные туфли. Сообщите в студию, что мы начнем после полудня. И чтобы к этому времени все манекенщицы были на месте! – Тут она снова обернулась к Генри:
– Извините, мне нужно было распорядиться перед сеансом.
Генри устыдился своего поспешного суждения. Похоже, что эта девушка настоящий специалист в своем деле. И отнюдь не легкомысленное существо, как ему подумалось вначале. Он спросил:
– Могу я забрать на несколько минут Веронику?
– Пожалуйста. Она мне не понадобится до полудня. – И, улыбнувшись, Бет удалилась в отдел мод.
В убогом кабинетике Генри и его племянница сели друг против друга за стол.
– Дядя Генри, это правда? Ее убили?
– Боюсь, что да.
– Убийство? У нас в «Стиле»? – Глаза у девушки стали огромными, как блюдца.
– Нам еще ничего не удалось установить окончательно, – сдержанно заметил Генри. – Кстати, Ронни, ты могла бы мне помочь… Ты всех тут знаешь?
– Нет, не всех. Я знаю только Бет, мисс Мастере, ну и Майкла.
– Майкла Хили, фотографа?
– Ага. Мы все вместе были в Париже… Да и еще, конечно. Тетушку. Но его все знают.
– Тетушка? Кто это?
– Патрик Уэлш, художественный редактор. Он душенька. Все величают его Тетушкой.., конечно, за глаза. Он так орет на всех, – добавила Вероника.
– Успел в этом убедиться, – с чувством отозвался Генри и поглядел в свои записи:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19