– Недели две спустя он приезжал на рентген. К тому времени я был уже почти уверен в своем диагнозе, мне оставалось лишь сделать рентгеновский снимок. Миссис Додсон на этот раз не было. Сам он казался очень встревоженным. Но я его заверил, что у него язва желудка, и он совершенно успокоился.
– Затем во вторник на прошлой неделе вы получили рентгеновский снимок, подтвердивший ваши худшие опасения.
– В понедельник вечером, если быть точным.
– Вы позвонили миссис Додсон и попросили ее приехать к вам: вам не хотелось сообщать дурные новости по телефону. При этом вы сказали ей, что пробудете в Хиндхерсте до вечера вторника, а затем улетаете в Вену.
– Совершенно справедливо.
– Она приехала во вторник днем, и вы сообщили ей печальный результат исследования.
– Именно так… А что стряслось потом?
– Она вернулась в Лондон. Ей предстояло проработать в редакции всю ночь. Все другие сотрудники освободились к половине второго и оставили ее одну до утра. А наутро ее нашли мертвой. Она выпила чай, в котором был цианистый калий.
Сэр Джеме помолчал, потом спросил:
– И вы считаете это убийством?
– Да.
Доктор кивнул.
– В подобных обстоятельствах все, казалось бы, наводит на, мысль, что она покончила с собой. – Сэр Джеме помолчал, обдумывая, что сказать дальше; – Я не психиатр, инспектор, но у меня печальная обязанность сообщать многим людям скверные новости. И я довольно хорошо научился оценивать их реакцию. Миссис Додсон оказалась на высоте. Она была, конечно, глубоко потрясена. Но потом сумела взять себя в руки и задала мне множество очень толковых вопросов. Она спрашивала, как ей лучше заботиться о нем, чтобы сделать счастливыми его последние месяцы. Я не могу поверить, чтобы после этого она покончила с собой.
– Она и не покончила с собой, – твердо ответил Генри.
– Но… – сэр Джеме замялся. – Вся эта путаница с именами… Стало быть, эта дама – не миссис Додсон?
– Нет.
– Тогда простите, но я должен выяснить все ради больного: кто будет за ним ухаживать?
– У вашего пациента есть жена, – ответил Генри. – Не уверен, будет ли она так же заботлива и рассудительна, как мисс Пэнкхерст. Через некоторое время я пришлю ее к вам.
– Это поставит меня в весьма щекотливое положение, – огорчился сэр Джеме. – А миссис Додсон… Настоящая миссис Додсон.., знает?..
– Пока я не могу этого утверждать. Могу сказать только, что она непременно к вам приедет и что ее настоящее имя тоже не Додсон.

Глава 11

В конце недели выпали особенно холодные дни, Генри же погрузился в глубокое уныние.
Он уже был уверен – убийца найден. Но убеждение это основывалось на совокупности мелких улик и подтверждалось лишь чутьем. Отсутствовали веские доказательства. При этом даже в его собственных рассуждениях не всегда сходились концы с концами. Как быть с Терезой и Майклом? Где кончаются его обязанности – должен ли он сказать Терезе о болезни ее мужа? Да и правильно ли он все это себе представляет? Дональд Маккей не зря предупреждал, что он имеет дело со специалистами по рекламе, умеющими навязать человеку определенные выводы.
В довершение всего в субботу он отправился на похороны Элен, организованные Годфри Горингом с присущей ему щедростью. Кроме бескорыстного желания отдать последний долг покойной, у Генри было и еще соображение: он хотел проверить, действительно ли у Элен не было друзей вне стен редакции.
Похоже, его не обманывали. Марджори Френч и Патрик Уэлш сидели рядышком, Тереза и Майкл тоже. Годфри Горинг поместился поодаль с приличествующим событию скорбным видом. Была также Бет Конноли. И еще одна провожающая: полная пожилая женщина, которую Генри ни разу до тех пор не видел, – некая миссис Сэдж, уже десять лет «прибиравшая» квартиру Элен. Генри мысленно взял на заметку не только тех, кто присутствовал, но и тех, кто не пришел на похороны.
Когда печальная церемония закончилась, Горинг пригласил всех на чашку чаю к себе на Бромптон-сквер. Получила приглашение и миссис Сэдж, которая с таким откровенным наслаждением угощалась чаем и шоколадным тортом, что сердце радовалось. При этом было совершенно очевидно, что миссис Сэдж любила Элен и искренне о ней горюет.
– Прекрасная была женщина, – говорила она, прихлебывая чай из чашки мессенского фарфора и старательно оттопыривая мизинец. – Такая внимательная. Для нее все хотелось сделать как следует: и пыль вытереть повсюду, и кастрюльки вычистить. Но и самую тяжелую работу делать приятно, если ее ценят. Верно?
Генри кивнул, и миссис Сэдж продолжала:
– А уж в комнатке-то у нее до чего же всегда было хорошо прибрано да чисто. Десять лет я к ней хожу, и только один раз у мисс Элен был беспорядок. Тому примерно с месяц. Я открыла дверь и ахнула. Раскидано все, разбросано – бумаги и всякое разное…
– Бумаги? – заинтересовался Генри.
– Ну, когда я говорю «бумаги», я ведь не про письма или что-либо такое – оберточная бумага. Мне бы надо сперва на кухню зайти, я ведь прежде-то всегда вперед шла в кухню. Там мне записка лежала. Мисс Элен просила ничего у нее в комнате не трогать, потому как она уезжать собралась и вещички складывала.
– Уезжать? Месяц назад? Куда же?
– Сдается мне, какая-то служебная поездка. Было это в понедельник. А в пятницу я пришла – она уж воротилась.
– Еще чаю, миссис Сэдж? – Годфри Горинг был полон внимания и любезности. Он принялся наливать новую чашку для миссис Сэдж, а Генри перебрался в противоположный угол, где Майкл Хили разговаривал с Бет Конноли.
Бет нервно улыбнулась и сказала:
– Очень любезно с вашей стороны, инспектор, прийти в такой день. Майкл смерил его скептическим взглядом.
– По долгу службы, вероятно.
– Можно и так сказать, – согласился Генри. – Порой бывает трудно разграничить.
Последовала неловкая пауза, во время которой Генри согласился с мнением Гораса Барри: оскорбить человека Майкл Хили умеет.
Бет заговорила первая:
– По-моему, инспектор Тиббет действовал очень тактично. Не так-то это просто – расследовать дело об убийстве да еще в таком сумасшедшем доме, как «Стиль».
Майкл тотчас же раскаялся:
– Простите. Я себя паршиво чувствую в последнее время: устал. Я уж знаю, если я начал вести себя по-свински, значит, пора в отпуск. Надеюсь, я смогу отдохнуть с месяц на Канарских островах, когда.., когда все это будет кончено.
– Мне не следовало бы спрашивать, – сказала Бет, – но все-таки, как идет расследование, инспектор?
– Мне редко попадались случаи, – ответил Генри, – в которых было бы так трудно добраться до истины.
– А что же вам мешает, если не секрет?
Генри в упор взглянул на Майкла.
– Мне мешает то, что я имею дело с исключительно умными людьми. Майкл не опустил глаза.
– Ловко умалчиваем?
– Наоборот, – ответил Генри, – все весьма словоохотливы, откровенны и страшно хотят помочь – в этом вся беда.
Вскоре стали разъезжаться. Тереза и Майкл вызвались довезти миссис Сэдж до метро. Генри тоже собрался было уходить, но Горинг положил ему руку на плечо.
– Побудьте еще, инспектор. Я хочу с вами поговорить. Горинг подбросил, в камин полено, налил Генри виски, а себе тоника и начал:
– Я хотел бы знать, как продвигается ваша работа. Не говорите мне, что это меня не касается – кого же это касается больше, чем меня?
Мои служащие взбудоражены, они не могут спокойно работать. Как видите, я вправе задать этот вопрос.
– Вижу, – кивнул Генри.
– Когда мы завтракали вместе, – продолжал Горинг, – я высказал вам свое мнение и не нахожу причин менять его. Мне непонятно, для чего вам понадобилась отсрочка. Совершенно очевидно, что Элен покончила с собой.
– Предоставим суду решать такие вопросы, – уклончиво ответил Генри. Горинг заговорщически улыбнулся:
– Все знают, как влияют результаты следствия на решение суда.
– Я уверяю вас, – возразил Генри, – что в столь сомнительном деле, как это, вердикт нельзя предугадать. Мы представляем суду только факты, как мы их понимаем.
– А как вы их понимаете?
Генри пристально и внимательно взглянул на Горинга.
– Думаю, что мне следует быть с вами откровенным. Вы мне дадите слово, что это дальше не пойдет?
Горинг был польщен.
– Да, разумеется, – кивнул он с важным видом.
– Вы уже знаете, – начал Генри, – что кто-то обыскивал той ночью находившийся в кабинете Элен чемодан мисс Филд.
– Да, я об этом слышал. Но, может быть, сама Элен сделала это прежде, чем?..
– Нет, это не Элен, – ответил Генри. – Элен потеряла сознание за машинкой, на полуфразе. А клавиши машинки были покрыты пудрой из пудреницы, выпавшей из чемодана. Это, да еще тот факт, что исчез ключ мисс Филд от входной двери, точно доказывает: кто-то возвращался в редакцию, когда Элен была уже мертва, и обыскивал чемодан.
Горинг молчал некоторое время, обдумывая услышанное. Потом сказал:
– Полагаю, вы правы, инспектор. Но это еще не доказывает, что Элен была отравлена. Могла ведь она покончить с собой, прежде чем в редакцию нагрянул ваш таинственный посетитель.
– Почему же он не поднял тревогу, увидев Элен?
– Не посмел. Ведь он не имел права там находиться. Он хотел что-то украсть из чемодана. А обнаружив мертвое тело, конечно, струхнул и поэтому так разбросал все, роясь в чемодане, – спешил удрать.
– Все это было бы весьма убедительно, – сказал Генри, – если бы не отпечатки пальцев.
– Какие отпечатки?
– Те, которых не нашли. На термосе остались отпечатки пальцев лишь самой Элен, а на бутылочке с цианом – вообще никаких. Вы понимаете, что это означает?
– Тот человек, который наливал циан, был в перчатках?
– Не только это. Мы знаем, что лаборант Эрнест Дженкинс наливал в термос чай – значит, его отпечатки должны были сохраниться на термосе, если бы их не стерли позже, но до того, как Элен унесла к себе термос. Далее, Эрнест пользовался цианом весь вечер, следовательно, отпечатки его пальцев должны были остаться и на пузырьке. Если бы Элен покончила с собой, неужели она стала бы вытирать термос или пузырек с цианом?
После долгой паузы Горинг спросил:
– Так это и есть те факты, на которых основывается версия полиции?
– Не только это, нам известно еще кое-что, а к концу расследования я надеюсь разузнать гораздо больше.
– Что ж, в таком случае нам остается лишь набраться терпения. Могу я спросить.., вы подозреваете кого-нибудь конкретно?
– Спросить-то можно, – любезно заметил Генри, – но боюсь, я не смогу вам ответить.
Горинг не сразу решился задать следующий вопрос:
– Кстати… На суде.., будет что-нибудь говориться об отношениях Элен и Майкла Хили?
– Только в случае крайней необходимости, – ответил Генри. – Хочется верить, что мы избежим этого.
Горинг вздохнул с заметным облегчением.
– Впрочем, – сказал Генри, – об этом могут упомянуть и позже, когда будут судить убийцу. Если не прокурор, то уж защита обязательно коснется этой темы.
– А вы уверены, что кто-то будет арестован? Генри улыбнулся.
– Надеюсь.
Горинг вдруг сказал:
– Жена мне говорила, что вы навещали ее.
– Верно. Я хотел убедиться, что ее не было в городе во время убийства.
– Не было в городе? Да что вы, друг мой, уж не считаете ли вы, что Лорна может быть причастна…
– Вовсе нет, – поспешно сказал Генри. – Простая формальность. Во всяком случае, у вашей жены безупречное алиби – она до поздней ночи играла в бридж.
Горинг с облегчением вздохнул.
– Не хватает еще, чтобы и жену в это втянули. Генри прекрасно его понимал, он сам был счастлив, что его племянницы хотя бы до понедельника не будет в Лондоне.
– Мистер Горинг, – внезапно вспомнил Генри, – что вам известно о контрабанде парижских моделей?
В первый момент Горинг опешил, затем спросил с улыбкой:
– Так и до вас дошли слухи, инспектор? Я не очень-то им верю. – Он помешал кочергой угли. – Но подобные разговоры очень вредят нашей промышленности, и я, естественно, хотел бы узнать, чем они вызваны. К сожалению, в моем положении это не так-то легко…
Генри уехал. Вечер был сырой и промозглый, такси поймать не удалось. Он встал в очередь к автобусу; домой он добрался, продрогнув до костей.
Эмми готовила обед. Поскольку на кухне было теплее всего, Генри с радостью согласился потолковать с женой, греясь у плиты. Он рассказал ей о похоронах и передал вкратце суть разговора с Горингом.
– А мне жаль его, – заметила Эмми. – Бедняга, он, должно быть, ужасно тревожится. Генри, как ты думаешь…
Ее прервал телефонный звонок. Генри подошел к трубке.
– Инспектор Тиббет? Это Лорна Горинг.
– Рад вас слышать, миссис Горинг.
– Я только хотела спросить об этом докторе из Хиндхерста. Моя приятельница снова была у меня. Вам удалось что-нибудь выяснить?
– И да и нет, – ответил Генри после некоторого колебания. – Я узнал, кто этот доктор. Он живет в Лондоне, а в Хиндхерсте у него загородный дом. Раз в неделю он консультирует в местной больнице, но я не уверен, что он примет частную пациентку.
– Как знать? Вы можете назвать мне его имя?
– Думаю, в этом нет смысла. Вы сказали, что вашей приятельнице нужен терапевт, а этот врач – специалист.
Лорна помолчала.
– Как прошли похороны?
– Процедура не из веселых. Но ваш муж был очень любезен и пригласил нас на чашку чаю.
– О, – Лорна, кажется, была довольна. – Извините, не буду вас больше задерживать. Всего хорошего.
Генри вернулся на кухню в глубокой задумчивости. Эмми готовила пюре.
– Кто звонил?
– Миссис Горинг.
– Господи! Что ей нужно?
– Пока не знаю точно, – сказал Генри, – но, кажется, догадываюсь.

Глава 12

В понедельник утром, прежде чем поехать в «Стиль», инспектор Тиббет завернул в Скотланд-Ярд. Там он передал экспертам для анализа записку Элен с ее таинственным приложением. Потом позвонил в редакцию и условился с Терезой встретиться чуть позже. После этого вызвал по телефону Париж и долго беседовал, с коллегой из «Сюрте», который оказался его старым приятелем.
Французский детектив очень заинтересовался тем, что рассказал ему Генри. Он обещал разузнать все, что сможет. Он согласился также купить одну вещицу и отправить ее почтой в Лондон.
Без десяти одиннадцать Генри приехал на Эрл-стрит, где швейцар встретил его так приветливо, словно решил, что мистер Тиббет стал сотрудником редакции. Генри и впрямь начинало уже казаться, что он здесь служит.
Дверь в отдел мод была открыта, и там, как водится, было сущее столпотворение. Манекенщица, одетая в коротенькую комбинацию, переодевалась перед зеркалом. Но Генри уже привык встречать на каждом шагу полуголых красоток. Он вошел в отдел и обратился к Бет Конноли:
– Вы можете достать мне приглашение на завтрашнюю демонстрацию моделей Николаев Найта?
– На показ для прессы?.. Думаю, что смогу.
– А вы случайно не помните, с какого числа разрешается опубликовывать фото парижских моделей?
– С двадцать седьмого февраля. Именно тогда мы… – В этот момент к ней подошла секретарша. – В чем дело, Мэрилин?
– Вас к телефону, мисс Конноли.
– А, черт! Посидите минутку, инспектор. – Бет взяла трубку. – Нет, Николас… Я уже говорила вам, – ее голос звучал раздраженно:
– Я не имею представления, где она. Должна была к десяти, но не явилась… Я тоже в бешенстве, но что поделаешь? Конечно, звонила домой… Нэнси тоже ничего не знает… Да, конечно, я вам сообщу…
Генри почувствовал, как ледяной кулак сжал его сердце. Когда Бет повесила трубку, он попросил ее:
– Вы не могли бы зайти ко мне, Бет?
– Ну конечно. – Повернувшись к, манекенщице. Бет распорядилась:
– Снимите это платье и наденьте желтое с янтарными бусами и большой соломенной шляпой. Я сейчас вернусь.
Как только дверь захлопнулась за ними, он спросил:
– Что там такое с Вероникой?
– О, я на нее сержусь очень, – сказала Бет. – Я условилась с ней о сеансе на сегодняшнее утро, а она не явилась.
– Но где же она может быть?
– Вообще-то она говорила, что уезжает в Хэмпшир на уик-энд. Наверное, решила на денек остаться.
– Да, она собиралась вместе с Нэнси к ее родителям, – вспомнил Генри. – Но ведь Нэнси вернулась?
Бет внимательно взглянула на него.
– Не стоит беспокоиться, инспектор. Николас рвет и мечет – он ждал Веронику на последнюю примерку перед его завтрашним показом. Но я уверена, что она к вечеру вернется.
– Похоже, она просто прогуливает, – согласился Генри. – Но мне бы все-таки хотелось переговорить с Нэнси. Если вы что-нибудь узнаете, сообщите мне.
Нэнси Блейк сразу же отозвалась на его звонок своим грудным хрипловатым голосом:
– Нет, Вероники дома нет… Кто спрашивает?… А, инспектор Тиббет. Она у своих друзей за городом… Нет, не сказала куда… Что?.. К моим родителям?.. Они же в Индии!.. Вы, должно быть, не так ее поняли… Она уехала отсюда на такси в субботу утром… Что? Дайте подумать… Так, вспомнила: в кремовом твидовом костюме, белом свитере и ярко-красном замшевом пальто… Без шляпы… Да, взяла с собой и чемодан.., темно-синий, кожаный… Господи, инспектор, неужели это так серьезно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19