– спросила она.
– О молодом буке возле задней стены у нее в саду, – сказал Марк нетерпеливо. – Она нас попросила выкопать под ним яму.
– Бук? Новое деревце? – удивилась Жюльет. – Но Пьер сам мне говорил, что велел посадить его, чтобы прикрыть стену!
– Смотри-ка, – сказал Вандузлер, – это совсем не то, что он говорил Софии.
– Зачем ему понадобилось сажать ночью дерево и скрывать это от жены? Просто чтобы ее напугать? Какая-то дурацкая извращенность, – сказал Марк.
Вандузлер повернулся к Жюльет.
– София больше ничего не рассказывала про Пьера? Может, у нее появилась соперница?
– Она об этом знать не знает, – сказала Жюльет. – Пьер иногда подолгу пропадает по субботам и воскресеньям. Проветривается. Во все эти разговоры насчет проветривания верится с трудом. Вот и ей не верится. Меня, например, хоть это не беспокоит. Так что нет худа без добра.
Она рассмеялась. Матиас, по-прежнему застывший, не сводил с нее глаз.
– Надо разобраться, – сказал Вандузлер. – Я попробую встретиться с мужем, что-нибудь из него вытянуть. Святой Лука, ты завтра на занятиях?
– Его зовут Люсьен, – пробормотал Матиас.
– Завтра суббота, – сказал Люсьен. – У святых, у солдат в увольнении и у многих прочих это выходной.
– Вы с Марком будете следить за Пьером Ре-ливо. Он человек занятой и осторожный. Если у него есть любовница, скорее всего он поместил ее в классический раздел суббота – воскресенье. Вы уже за кем-нибудь следили? Знаете, как это делается? Нет, конечно. Не считая ваших исторических расследований, вы ни на что не годны. И однако три ищейки во Времени, способные уловить в свои сети неуловимое прошлое, должны быть способны идти по следу и в настоящем. Если, конечно, настоящее вам не противно?
Люсьен скорчил гримасу.
– А как же София? – сказал Вандузлер. – Вам на нее плевать?
– Разумеется, нет, – сказал Марк.
– Вот и отлично. Святой Лука и святой Марк, вы будете водить Реливо на поводке весь уикенд. Глаз с него не спускайте. Святой Матфей работает, пусть сидит в своей бочке с Жюльет. Однако пусть держит ухо востро, мало ли что. Ну а дерево…
– Что же делать? – сказал Марк. – Мы не можем снова прикинуться муниципальными рабочими. Ты ведь не думаешь в самом деле, что…
– Все возможно, – возразил Вандузлер. – С деревом придется действовать напрямик. Легенек нам подойдет. Он крепкий малый.
– Кто такой Легенек? – спросила Жюльет.
– Один тип, мы с ним сыграли немало потрясающих партий в карты, – сказал Вандузлер. – Даже изобрели невиданную игру под названием «китобоец». Потрясающе. Он знает толк в морском деле, в молодости был рыбаком. Знаете, ловил рыбу в Ирландском море. Потрясающе.
– И при чем здесь картежник из ирландских морей? – спросил Марк.
– Этот рыбак-картежник стал полицейским.
– Вроде тебя? – спросил Марк. – Ловил рыбку в мутной воде?
– Вовсе нет. Поэтому он все еще полицейский. Теперь даже главный инспектор комиссариата тринадцатого округа. Один из немногих, кто, когда меня вытурили, заступался за меня. Но сказать ему сам я не могу, это поставит его в неловкое положение. Имя Вандузлера в этом заведении еще не забыли. Пусть этим займется святой Матфей.
– И под каким же предлогом? – возмутился Матиас. – Что я скажу этому Легенеку? Мол, одна дама не вернулась домой, а муж и в ус не дует? До введения нового порядка любой взрослый свободен идти куда ему заблагорассудится, без того чтобы в дело вмешивалась полиция, черт побери.
– Предлог? Нет ничего проще. Мне кажется, недели две тому назад трое типов копались у дамы в саду, выдав себя за муниципальных рабочих. Мошенничество. Вот превосходный предлог. Ты сообщишь ему другие подробности, и Легенек поймет с полуслова. Он примчится.
– Спасибо, – сказал Люсьен. – Комиссар убеждает нас идти копать, а потом натравливает на нас полицейских. Великолепно.
– Раскинь мозгами, святой Лука. Я натравливаю на вас Легенека, это не одно и то же. Матиас не должен называть имена землекопов.
– Легенек сам их узнает, раз он такой ловкий!
– Я не говорил, что он ловкий, я сказал, что он – крепкий малый. Но имена он и правда узнает, потому что я их ему скажу, только позже. Если будет необходимо. Я скажу тебе, когда вмешаться, святой Матфей. А пока, я полагаю, Жюльет устала.
– И то правда, – сказала она, поднимаясь. – Пойду домой. В самом деле, нужно ли впутывать сюда полицию?
Жюльет посмотрела на Вандузлера. Его слова, казалось, ее приободрили. Теперь она улыбалась ему. Марк взглянул на Матиаса. Красота крестного была старой, она немало послужила, но все еще работала. Что могут неподвижные черты Матиаса против старой, потрепанной, но действенной красоты?
– Думаю, – сказал Вандузлер, – главное сейчас – идти спать. Завтра утром я загляну к Пьеру Реливо. После чего эстафету примут святой Лука и святой Марк.
– Боевое задание, – сказал Люсьен.
И улыбнулся.
13
Вандузлер, забравшись на стул, высунулся в форточку и наблюдал за пробуждением дома справа. Западный фронт, как говорил Люсьен. Этот малый в самом деле неуравновешенный. Хотя он, говорят, написал несколько серьезных книжек о неизвестных сторонах той заварушки четырнадцатого – восемнадцатого. Как только можно интересоваться подобным старьем, когда в любом саду происходят потрясающие истории? Впрочем, возможно, это тоже расследование.
Может, стоит постараться не называть их больше святыми такими и сякими. Это их раздражает, ясное дело. Они уже не пацаны. Да, но его-то это забавляет. Даже больше чем забавляет. А до сих пор Вандузлер никогда не отказывался от того, что доставляло ему удовольствие. Он еще поглядит, что они сумеют разнюхать о настоящем, эти три ищейки во Времени. Искать так искать, какая разница между жизнью охотников-собирателей, монахов-цистерцианцев, рядовых пехотинцев и жизнью Софии Симеонидис? А пока следует держать под наблюдением Западный фронт, дожидаться пробуждения Пьера Реливо. Ждать, верно, долго не придется. Малый не из тех, кто любит поваляться в постели. Он прилежный и энергичный тип, довольно занудная разновидность.
Около половины десятого Вандузлер, заметив шевеление в доме, заключил, что Пьер Реливо созрел. Созрел для него, Армана Вандузлера. Он спустился с пятого этажа, поздоровался с евангелистами, уже собравшимися в общей комнате. Евангелисты, сомкнув ряды, поглощали завтрак. Возможно, его забавлял именно контраст между именами, которые он им дал, и делами. Вандузлер пошел звонить в соседскую дверь.
Пьеру Реливо вторжение пришлось не по вкусу. Вандузлер это предвидел и выбрал открытую атаку: он бывший полицейский, обеспокоен исчезновением его жены, хочет задать несколько вопросов и не лучше ли ему войти. Пьер Реливо отвечал точно так, как и ожидал Вандузлер, а именно что это касается его одного.
– Все верно, – признал Вандузлер, без приглашения устраиваясь на кухне, – но есть одна загвоздка. Полиция может все-таки решить, что ее это тоже касается, и нанести вам визитец. Вот я и рассудил, что предварительный совет старого полицейского может оказаться полезен.
Как и ожидалось, Пьер Реливо нахмурил брови.
– Полиция? Чего ради? Насколько я понимаю, моя жена имеет полное право отлучиться?
– Разумеется. Но возникло досадное стечение обстоятельств. Помните, чуть более двух недель тому назад к вам приходили трое рабочих, копали канаву в саду?
– Конечно. София сказала мне, что они проверяли старый электрокабель. Я не придал этому значения.
– И напрасно, – сказал Вандузлер. – Потому что это были не муниципальные служащие, и не служащие Электриситэ-де-Франс, и вообще не служащие приличной конторы. В вашем саду никогда не было никакого кабеля. Эти трое солгали.
– Ерунда! – возмутился Реливо. – Что за чушь вы несете? И при чем тут полиция и София?
– Вот тут-то все и закрутилось, – заявил Вандузлер с видом искреннего сочувствия к Реливо. – Кто-то из местных любителей совать нос не в свое дело, и уж точно не ваш доброжелатель, догадался об обмане. Скорее всего, он узнал кого-то из рабочих и порасспросил его. Он-то и уведомил полицию. А мне стало об этом известно благодаря моим тайным связям.
Вандузлер врал легко и вдохновенно. Чувствовал он себя при этом совершенно непринужденно.
– В полиции над ним посмеялись и забыли, – продолжал он. – Но они уже не смеялись, когда тот же раздосадованный свидетель сунул свой нос еще дальше и сообщил им, что ваша жена, как поговаривают в квартале, «исчезла без предупреждения». А также о том, что именно по просьбе вашей жены и производилось незаконное рытье траншеи, с тем чтобы она прошла как раз под молодым буком, который вы там видите.
Говоря о дереве, Вандузлер небрежно ткнул пальцем в сторону окна.
– Это дело рук Софии? – сказал Реливо.
– Это сделала она. По словам того свидетеля. Так что полиции известно о том, что ваша жена была встревожена внезапным появлением в ее саду какого-то дерева. Что она велела копать под ним. И что потом она исчезла. Для полиции это уже перебор, за две-то недели. Нужно их понять. Они способны беспокоиться из-за всякой ерунды. И они, без всяких сомнений, явятся сюда, чтобы задать вам несколько вопросов.
– А тот «свидетель» – кто он?
– Не назвался. Люди трусливы.
– А вам-то какое до всего этого дело? Если полиция явится ко мне, каким боком это касается вас?
Вандузлер предвидел и этот банальный вопрос. Пьер Реливо был человек добросовестный, упрямый, без явных признаков оригинальности. Поэтому старый комиссар и ставил на стандартную любовницу по субботам и воскресеньям. Вандузлер посмотрел на него. Лысоват, толстоват, не без приятности, всего понемногу. До сих пор управлять им было не слишком сложно.
– Скажем, если я смогу подтвердить вашу версию событий, это их наверняка успокоит. Меня там помнят.
– Зачем вам нужно оказывать мне услугу? Чего вы от меня хотите? Денег?
Вандузлер с улыбкой покачал головой. Реливо был еще и глуповат.
– Однако, – настаивал Реливо, – простите, если ошибаюсь, но мне кажется, что в этой вашей лачуге вы сидите в полном…
– Дерьме, – закончил Вандузлер. – Это точно. Я вижу, что вы лучше информированы, чем кажется на первый взгляд.
– Нуждающиеся – моя профессия, – сказал Реливо. – Но как бы то ни было, сказала мне об этом София. Значит, таков ваш мотив?
– В прошлом полиция безо всякой необходимости причинила мне кое-какие неприятности. Когда на них находит, они могут зайти далеко, останавливаться они не умеют. С тех пор я стараюсь избавлять других от подобных нелепостей. Стараюсь отыграться, если хотите. Такое вот антиполицейское расположение духа. К тому же меня это занимает. Вполне бескорыстно.
Вандузлер дал Пьеру Реливо время обдумать такой благовидный и слабо обоснованный мотив. Похоже, тот его проглотил.
– Что вы хотите знать? – спросил Реливо.
– То же, что захотят узнать они.
– А именно?
– Где София?
Пьер Реливо встал, развел руками и прошелся по кухне.
– В отъезде. Она вернется. Нет причины делать из мухи слона…
– Они захотят узнать, почему вы не делаете из мухи слона.
– Потому что у меня нет мух. Потому что София сказала мне, что уезжает. Она говорила о какой-то встрече в Лионе. Это же не на другом конце света!
– Они не обязаны вам верить. Будьте точны, месье Реливо. Речь идет о вашем спокойствии, которым, как я полагаю, вы дорожите.
– Здесь нет ничего необычного, – сказал Реливо. – Во вторник София получила открытку. Она мне ее показывала. На ней нацарапана звезда и назначена встреча в такой-то час в такой-то лионской гостинице. Нужно сесть на такой-то поезд на следующий день вечером. Без подписи. Вместо того чтобы забыть об этом, София бросилась в Лион. Она вбила себе в голову, что открытку прислал ее давний друг, грек Стелиос Куцукис. Из-за нарисованной звезды. До женитьбы мне не раз случалось иметь дело с этим субъектом. Поклонник-носорог-импульсивный.
– Простите?
– Да так, неважно. Преданный почитатель Софии.
– Ее бывший любовник.
– Как вы понимаете, – продолжил Пьер Реливо, – я отговаривал Софию от поездки. Если открытка пришла бог весть от кого, бог знает что могло ее ожидать. Но я ничего не мог поделать, она подхватила сумку и уехала. Признаюсь, я думал, она вернется еще вчера. Больше ничего я не знаю.
– А дерево? – спросил Вандузлер.
– Что, по-вашему, я могу рассказать вам об этом дереве? София мне с ним все уши прожужжала! Но мне и в голову не приходило, что она додумается выкопать под ним яму. Что еще она там насочиняла? Без конца выдумывает себе всякие истории… Должно быть, это подарок, только и всего. Знаете, София как-никак была достаточно известна, прежде чем уйти со сцены. Она была певицей.
– Я знаю. Но Жюльет Гослен говорит, что это вы посадили дерево.
– Ну да, я ей так сказал. Однажды утром Жюльет спросила у меня через садовую решетку, что это за новое дерево у нас в саду. Учитывая беспокойство Софии, у меня не было желания объяснять ей, что мы сами не знаем, откуда оно взялось, чтобы она потом разболтала всему кварталу. Как вы уже поняли, я дорожу своим спокойствием. Я выбрал самое простое. Чтобы закрыть тему, я сказал ей, что мне вздумалось посадить там бук. Впрочем, то же самое мне следовало сказать и Софии. Так удалось бы избежать многих неприятностей.
– Замечательно, – сказал Вандузлер, – но это только ваши слова. Хорошо, если бы вы могли показать мне ту открытку. Чтобы чем-то их подкрепить.
– Мне очень жаль, – сказал Реливо, – но София забрала ее с собой, потому что в ней содержались указания, которые она намеревалась выполнить. Будьте логичны.
– Ах да. Досадно, но не столь важно. Это вполне правдоподобно.
– Разумеется, правдоподобно! С чего меня стали бы в чем-то подозревать!
– Вы отлично знаете, что думают полицейские о муже, у которого исчезает жена.
– Очень глупо.
– Да, глупо.
– Полиция до этого не дойдет, – сказал Рели-во, крепко хлопнув по столу ладонью. – Я не первый встречный.
– Да, – мягко повторил Вандузлер. – Как и все. Вандузлер неторопливо поднялся.
– Если полицейские меня навестят, я скажу им то же, что и вы, – добавил он.
– Не стоит труда. София вот-вот вернется.
– Будем надеяться.
– Я не тревожусь.
– Что ж, тем лучше. И благодарю вас за откровенность.
Вандузлер вернулся к себе через сад. Пьер Ре-ливо посмотрел ему вслед и подумал: какого черта привязался к нему этот засранец?
14
Лишь в воскресенье вечером евангелисты смогли сообщить кое-что существенное. В субботу Пьер Реливо выходил только за газетами. Марк сказал Люсьену, что Реливо наверняка говорит не «газеты», а «пресса», и как-нибудь надо будет это проверить, просто ради удовольствия. Так или иначе, он засел дома со своей прессой. Возможно, опасался визита полицейских. Но ничего не произошло, и к нему вернулась решимость. Марк и Люсьен сели ему на хвост, когда он вышел на улицу около одиннадцати. Реливо привел их к небольшому зданию в пятнадцатом округе.
– В яблочко, – доложил Марк Вандузлеру. – Девица живет на пятом этаже. Миленькая, скорее вялая, такой кроткий, пассивный, нетребовательный тип.
– Назовем этот тип «на безрыбье и рак рыба», – уточнил Люсьен. – Будучи лично очень требовательным к качеству, я не одобряю тот раж, из-за которого вы готовы довольствоваться кем угодно.
– Ты столь требователен, – сказал Марк, – что пребываешь в одиночестве. Разве это не так?
– Так точно, – сказал Люсьен. – Но не в этом главный вопрос повестки дня. Продолжай свой рапорт, солдат.
– Это все. Девица обеспечена жильем, ее содержат. Не работает, мы навели справки в квартале.
– Значит, у Реливо есть любовница. Интуиция вас не подвела, – сказал Люсьен Вандузлеру.
– Интуиция тут не при чем, – вмешался Марк. – У комиссара была долгая практика.
Крестный и крестник переглянулись.
– Занимайся своими делами, святой Марк, – сказал Вандузлер. – Вы уверены, что речь идет именно о любовнице? Вдруг это его сестра или кузина.
– Мы подслушивали под дверью, – объяснил Марк. – Точно не сестра. Реливо ушел от нее около семи вечера. Этот тип кажется мне опасной посредственностью.
– Не спеши, – сказал Вандузлер.
– Не стоит недооценивать врага, – добавил Люсьен.
– Охотник-собиратель не возвращался? – спросил Марк. – Он все еще в бочке?
– Да, – подтвердил Вандузлер. – И София не звонила. Если бы она хотела сохранить тайну, но при этом успокоить свое окружение, то предупредила бы Жюльет. Но нет, она не дает о себе знать. Уже четыре дня. Завтра утром святой Матфей будет звонить Легенеку. Вечером я заставлю его затвердить текст. Дерево, канава, любовница, пропавшая супруга. Легенек клюнет. Придет выяснять. Матиас позвонил. Бесцветным голосом изложил факты.
Легенек клюнул.
В тот же день после обеда двое полицейских взялись за бук под руководством Легенека, державшего при себе и Пьера Реливо. По-настоящему он его не допрашивал, понимая, что сам рискует выйти за рамки законности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– О молодом буке возле задней стены у нее в саду, – сказал Марк нетерпеливо. – Она нас попросила выкопать под ним яму.
– Бук? Новое деревце? – удивилась Жюльет. – Но Пьер сам мне говорил, что велел посадить его, чтобы прикрыть стену!
– Смотри-ка, – сказал Вандузлер, – это совсем не то, что он говорил Софии.
– Зачем ему понадобилось сажать ночью дерево и скрывать это от жены? Просто чтобы ее напугать? Какая-то дурацкая извращенность, – сказал Марк.
Вандузлер повернулся к Жюльет.
– София больше ничего не рассказывала про Пьера? Может, у нее появилась соперница?
– Она об этом знать не знает, – сказала Жюльет. – Пьер иногда подолгу пропадает по субботам и воскресеньям. Проветривается. Во все эти разговоры насчет проветривания верится с трудом. Вот и ей не верится. Меня, например, хоть это не беспокоит. Так что нет худа без добра.
Она рассмеялась. Матиас, по-прежнему застывший, не сводил с нее глаз.
– Надо разобраться, – сказал Вандузлер. – Я попробую встретиться с мужем, что-нибудь из него вытянуть. Святой Лука, ты завтра на занятиях?
– Его зовут Люсьен, – пробормотал Матиас.
– Завтра суббота, – сказал Люсьен. – У святых, у солдат в увольнении и у многих прочих это выходной.
– Вы с Марком будете следить за Пьером Ре-ливо. Он человек занятой и осторожный. Если у него есть любовница, скорее всего он поместил ее в классический раздел суббота – воскресенье. Вы уже за кем-нибудь следили? Знаете, как это делается? Нет, конечно. Не считая ваших исторических расследований, вы ни на что не годны. И однако три ищейки во Времени, способные уловить в свои сети неуловимое прошлое, должны быть способны идти по следу и в настоящем. Если, конечно, настоящее вам не противно?
Люсьен скорчил гримасу.
– А как же София? – сказал Вандузлер. – Вам на нее плевать?
– Разумеется, нет, – сказал Марк.
– Вот и отлично. Святой Лука и святой Марк, вы будете водить Реливо на поводке весь уикенд. Глаз с него не спускайте. Святой Матфей работает, пусть сидит в своей бочке с Жюльет. Однако пусть держит ухо востро, мало ли что. Ну а дерево…
– Что же делать? – сказал Марк. – Мы не можем снова прикинуться муниципальными рабочими. Ты ведь не думаешь в самом деле, что…
– Все возможно, – возразил Вандузлер. – С деревом придется действовать напрямик. Легенек нам подойдет. Он крепкий малый.
– Кто такой Легенек? – спросила Жюльет.
– Один тип, мы с ним сыграли немало потрясающих партий в карты, – сказал Вандузлер. – Даже изобрели невиданную игру под названием «китобоец». Потрясающе. Он знает толк в морском деле, в молодости был рыбаком. Знаете, ловил рыбу в Ирландском море. Потрясающе.
– И при чем здесь картежник из ирландских морей? – спросил Марк.
– Этот рыбак-картежник стал полицейским.
– Вроде тебя? – спросил Марк. – Ловил рыбку в мутной воде?
– Вовсе нет. Поэтому он все еще полицейский. Теперь даже главный инспектор комиссариата тринадцатого округа. Один из немногих, кто, когда меня вытурили, заступался за меня. Но сказать ему сам я не могу, это поставит его в неловкое положение. Имя Вандузлера в этом заведении еще не забыли. Пусть этим займется святой Матфей.
– И под каким же предлогом? – возмутился Матиас. – Что я скажу этому Легенеку? Мол, одна дама не вернулась домой, а муж и в ус не дует? До введения нового порядка любой взрослый свободен идти куда ему заблагорассудится, без того чтобы в дело вмешивалась полиция, черт побери.
– Предлог? Нет ничего проще. Мне кажется, недели две тому назад трое типов копались у дамы в саду, выдав себя за муниципальных рабочих. Мошенничество. Вот превосходный предлог. Ты сообщишь ему другие подробности, и Легенек поймет с полуслова. Он примчится.
– Спасибо, – сказал Люсьен. – Комиссар убеждает нас идти копать, а потом натравливает на нас полицейских. Великолепно.
– Раскинь мозгами, святой Лука. Я натравливаю на вас Легенека, это не одно и то же. Матиас не должен называть имена землекопов.
– Легенек сам их узнает, раз он такой ловкий!
– Я не говорил, что он ловкий, я сказал, что он – крепкий малый. Но имена он и правда узнает, потому что я их ему скажу, только позже. Если будет необходимо. Я скажу тебе, когда вмешаться, святой Матфей. А пока, я полагаю, Жюльет устала.
– И то правда, – сказала она, поднимаясь. – Пойду домой. В самом деле, нужно ли впутывать сюда полицию?
Жюльет посмотрела на Вандузлера. Его слова, казалось, ее приободрили. Теперь она улыбалась ему. Марк взглянул на Матиаса. Красота крестного была старой, она немало послужила, но все еще работала. Что могут неподвижные черты Матиаса против старой, потрепанной, но действенной красоты?
– Думаю, – сказал Вандузлер, – главное сейчас – идти спать. Завтра утром я загляну к Пьеру Реливо. После чего эстафету примут святой Лука и святой Марк.
– Боевое задание, – сказал Люсьен.
И улыбнулся.
13
Вандузлер, забравшись на стул, высунулся в форточку и наблюдал за пробуждением дома справа. Западный фронт, как говорил Люсьен. Этот малый в самом деле неуравновешенный. Хотя он, говорят, написал несколько серьезных книжек о неизвестных сторонах той заварушки четырнадцатого – восемнадцатого. Как только можно интересоваться подобным старьем, когда в любом саду происходят потрясающие истории? Впрочем, возможно, это тоже расследование.
Может, стоит постараться не называть их больше святыми такими и сякими. Это их раздражает, ясное дело. Они уже не пацаны. Да, но его-то это забавляет. Даже больше чем забавляет. А до сих пор Вандузлер никогда не отказывался от того, что доставляло ему удовольствие. Он еще поглядит, что они сумеют разнюхать о настоящем, эти три ищейки во Времени. Искать так искать, какая разница между жизнью охотников-собирателей, монахов-цистерцианцев, рядовых пехотинцев и жизнью Софии Симеонидис? А пока следует держать под наблюдением Западный фронт, дожидаться пробуждения Пьера Реливо. Ждать, верно, долго не придется. Малый не из тех, кто любит поваляться в постели. Он прилежный и энергичный тип, довольно занудная разновидность.
Около половины десятого Вандузлер, заметив шевеление в доме, заключил, что Пьер Реливо созрел. Созрел для него, Армана Вандузлера. Он спустился с пятого этажа, поздоровался с евангелистами, уже собравшимися в общей комнате. Евангелисты, сомкнув ряды, поглощали завтрак. Возможно, его забавлял именно контраст между именами, которые он им дал, и делами. Вандузлер пошел звонить в соседскую дверь.
Пьеру Реливо вторжение пришлось не по вкусу. Вандузлер это предвидел и выбрал открытую атаку: он бывший полицейский, обеспокоен исчезновением его жены, хочет задать несколько вопросов и не лучше ли ему войти. Пьер Реливо отвечал точно так, как и ожидал Вандузлер, а именно что это касается его одного.
– Все верно, – признал Вандузлер, без приглашения устраиваясь на кухне, – но есть одна загвоздка. Полиция может все-таки решить, что ее это тоже касается, и нанести вам визитец. Вот я и рассудил, что предварительный совет старого полицейского может оказаться полезен.
Как и ожидалось, Пьер Реливо нахмурил брови.
– Полиция? Чего ради? Насколько я понимаю, моя жена имеет полное право отлучиться?
– Разумеется. Но возникло досадное стечение обстоятельств. Помните, чуть более двух недель тому назад к вам приходили трое рабочих, копали канаву в саду?
– Конечно. София сказала мне, что они проверяли старый электрокабель. Я не придал этому значения.
– И напрасно, – сказал Вандузлер. – Потому что это были не муниципальные служащие, и не служащие Электриситэ-де-Франс, и вообще не служащие приличной конторы. В вашем саду никогда не было никакого кабеля. Эти трое солгали.
– Ерунда! – возмутился Реливо. – Что за чушь вы несете? И при чем тут полиция и София?
– Вот тут-то все и закрутилось, – заявил Вандузлер с видом искреннего сочувствия к Реливо. – Кто-то из местных любителей совать нос не в свое дело, и уж точно не ваш доброжелатель, догадался об обмане. Скорее всего, он узнал кого-то из рабочих и порасспросил его. Он-то и уведомил полицию. А мне стало об этом известно благодаря моим тайным связям.
Вандузлер врал легко и вдохновенно. Чувствовал он себя при этом совершенно непринужденно.
– В полиции над ним посмеялись и забыли, – продолжал он. – Но они уже не смеялись, когда тот же раздосадованный свидетель сунул свой нос еще дальше и сообщил им, что ваша жена, как поговаривают в квартале, «исчезла без предупреждения». А также о том, что именно по просьбе вашей жены и производилось незаконное рытье траншеи, с тем чтобы она прошла как раз под молодым буком, который вы там видите.
Говоря о дереве, Вандузлер небрежно ткнул пальцем в сторону окна.
– Это дело рук Софии? – сказал Реливо.
– Это сделала она. По словам того свидетеля. Так что полиции известно о том, что ваша жена была встревожена внезапным появлением в ее саду какого-то дерева. Что она велела копать под ним. И что потом она исчезла. Для полиции это уже перебор, за две-то недели. Нужно их понять. Они способны беспокоиться из-за всякой ерунды. И они, без всяких сомнений, явятся сюда, чтобы задать вам несколько вопросов.
– А тот «свидетель» – кто он?
– Не назвался. Люди трусливы.
– А вам-то какое до всего этого дело? Если полиция явится ко мне, каким боком это касается вас?
Вандузлер предвидел и этот банальный вопрос. Пьер Реливо был человек добросовестный, упрямый, без явных признаков оригинальности. Поэтому старый комиссар и ставил на стандартную любовницу по субботам и воскресеньям. Вандузлер посмотрел на него. Лысоват, толстоват, не без приятности, всего понемногу. До сих пор управлять им было не слишком сложно.
– Скажем, если я смогу подтвердить вашу версию событий, это их наверняка успокоит. Меня там помнят.
– Зачем вам нужно оказывать мне услугу? Чего вы от меня хотите? Денег?
Вандузлер с улыбкой покачал головой. Реливо был еще и глуповат.
– Однако, – настаивал Реливо, – простите, если ошибаюсь, но мне кажется, что в этой вашей лачуге вы сидите в полном…
– Дерьме, – закончил Вандузлер. – Это точно. Я вижу, что вы лучше информированы, чем кажется на первый взгляд.
– Нуждающиеся – моя профессия, – сказал Реливо. – Но как бы то ни было, сказала мне об этом София. Значит, таков ваш мотив?
– В прошлом полиция безо всякой необходимости причинила мне кое-какие неприятности. Когда на них находит, они могут зайти далеко, останавливаться они не умеют. С тех пор я стараюсь избавлять других от подобных нелепостей. Стараюсь отыграться, если хотите. Такое вот антиполицейское расположение духа. К тому же меня это занимает. Вполне бескорыстно.
Вандузлер дал Пьеру Реливо время обдумать такой благовидный и слабо обоснованный мотив. Похоже, тот его проглотил.
– Что вы хотите знать? – спросил Реливо.
– То же, что захотят узнать они.
– А именно?
– Где София?
Пьер Реливо встал, развел руками и прошелся по кухне.
– В отъезде. Она вернется. Нет причины делать из мухи слона…
– Они захотят узнать, почему вы не делаете из мухи слона.
– Потому что у меня нет мух. Потому что София сказала мне, что уезжает. Она говорила о какой-то встрече в Лионе. Это же не на другом конце света!
– Они не обязаны вам верить. Будьте точны, месье Реливо. Речь идет о вашем спокойствии, которым, как я полагаю, вы дорожите.
– Здесь нет ничего необычного, – сказал Реливо. – Во вторник София получила открытку. Она мне ее показывала. На ней нацарапана звезда и назначена встреча в такой-то час в такой-то лионской гостинице. Нужно сесть на такой-то поезд на следующий день вечером. Без подписи. Вместо того чтобы забыть об этом, София бросилась в Лион. Она вбила себе в голову, что открытку прислал ее давний друг, грек Стелиос Куцукис. Из-за нарисованной звезды. До женитьбы мне не раз случалось иметь дело с этим субъектом. Поклонник-носорог-импульсивный.
– Простите?
– Да так, неважно. Преданный почитатель Софии.
– Ее бывший любовник.
– Как вы понимаете, – продолжил Пьер Реливо, – я отговаривал Софию от поездки. Если открытка пришла бог весть от кого, бог знает что могло ее ожидать. Но я ничего не мог поделать, она подхватила сумку и уехала. Признаюсь, я думал, она вернется еще вчера. Больше ничего я не знаю.
– А дерево? – спросил Вандузлер.
– Что, по-вашему, я могу рассказать вам об этом дереве? София мне с ним все уши прожужжала! Но мне и в голову не приходило, что она додумается выкопать под ним яму. Что еще она там насочиняла? Без конца выдумывает себе всякие истории… Должно быть, это подарок, только и всего. Знаете, София как-никак была достаточно известна, прежде чем уйти со сцены. Она была певицей.
– Я знаю. Но Жюльет Гослен говорит, что это вы посадили дерево.
– Ну да, я ей так сказал. Однажды утром Жюльет спросила у меня через садовую решетку, что это за новое дерево у нас в саду. Учитывая беспокойство Софии, у меня не было желания объяснять ей, что мы сами не знаем, откуда оно взялось, чтобы она потом разболтала всему кварталу. Как вы уже поняли, я дорожу своим спокойствием. Я выбрал самое простое. Чтобы закрыть тему, я сказал ей, что мне вздумалось посадить там бук. Впрочем, то же самое мне следовало сказать и Софии. Так удалось бы избежать многих неприятностей.
– Замечательно, – сказал Вандузлер, – но это только ваши слова. Хорошо, если бы вы могли показать мне ту открытку. Чтобы чем-то их подкрепить.
– Мне очень жаль, – сказал Реливо, – но София забрала ее с собой, потому что в ней содержались указания, которые она намеревалась выполнить. Будьте логичны.
– Ах да. Досадно, но не столь важно. Это вполне правдоподобно.
– Разумеется, правдоподобно! С чего меня стали бы в чем-то подозревать!
– Вы отлично знаете, что думают полицейские о муже, у которого исчезает жена.
– Очень глупо.
– Да, глупо.
– Полиция до этого не дойдет, – сказал Рели-во, крепко хлопнув по столу ладонью. – Я не первый встречный.
– Да, – мягко повторил Вандузлер. – Как и все. Вандузлер неторопливо поднялся.
– Если полицейские меня навестят, я скажу им то же, что и вы, – добавил он.
– Не стоит труда. София вот-вот вернется.
– Будем надеяться.
– Я не тревожусь.
– Что ж, тем лучше. И благодарю вас за откровенность.
Вандузлер вернулся к себе через сад. Пьер Ре-ливо посмотрел ему вслед и подумал: какого черта привязался к нему этот засранец?
14
Лишь в воскресенье вечером евангелисты смогли сообщить кое-что существенное. В субботу Пьер Реливо выходил только за газетами. Марк сказал Люсьену, что Реливо наверняка говорит не «газеты», а «пресса», и как-нибудь надо будет это проверить, просто ради удовольствия. Так или иначе, он засел дома со своей прессой. Возможно, опасался визита полицейских. Но ничего не произошло, и к нему вернулась решимость. Марк и Люсьен сели ему на хвост, когда он вышел на улицу около одиннадцати. Реливо привел их к небольшому зданию в пятнадцатом округе.
– В яблочко, – доложил Марк Вандузлеру. – Девица живет на пятом этаже. Миленькая, скорее вялая, такой кроткий, пассивный, нетребовательный тип.
– Назовем этот тип «на безрыбье и рак рыба», – уточнил Люсьен. – Будучи лично очень требовательным к качеству, я не одобряю тот раж, из-за которого вы готовы довольствоваться кем угодно.
– Ты столь требователен, – сказал Марк, – что пребываешь в одиночестве. Разве это не так?
– Так точно, – сказал Люсьен. – Но не в этом главный вопрос повестки дня. Продолжай свой рапорт, солдат.
– Это все. Девица обеспечена жильем, ее содержат. Не работает, мы навели справки в квартале.
– Значит, у Реливо есть любовница. Интуиция вас не подвела, – сказал Люсьен Вандузлеру.
– Интуиция тут не при чем, – вмешался Марк. – У комиссара была долгая практика.
Крестный и крестник переглянулись.
– Занимайся своими делами, святой Марк, – сказал Вандузлер. – Вы уверены, что речь идет именно о любовнице? Вдруг это его сестра или кузина.
– Мы подслушивали под дверью, – объяснил Марк. – Точно не сестра. Реливо ушел от нее около семи вечера. Этот тип кажется мне опасной посредственностью.
– Не спеши, – сказал Вандузлер.
– Не стоит недооценивать врага, – добавил Люсьен.
– Охотник-собиратель не возвращался? – спросил Марк. – Он все еще в бочке?
– Да, – подтвердил Вандузлер. – И София не звонила. Если бы она хотела сохранить тайну, но при этом успокоить свое окружение, то предупредила бы Жюльет. Но нет, она не дает о себе знать. Уже четыре дня. Завтра утром святой Матфей будет звонить Легенеку. Вечером я заставлю его затвердить текст. Дерево, канава, любовница, пропавшая супруга. Легенек клюнет. Придет выяснять. Матиас позвонил. Бесцветным голосом изложил факты.
Легенек клюнул.
В тот же день после обеда двое полицейских взялись за бук под руководством Легенека, державшего при себе и Пьера Реливо. По-настоящему он его не допрашивал, понимая, что сам рискует выйти за рамки законности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24