– Понимаю. Да, это прекрасно все объясняет. Но что же это за историю он должен был сочинить, чтобы объяснить свое появление среди ночи?
– А вот представьте, мистер Шерингэм, будто он сказал ей примерно следующее, – произнес голос за его спиной. Обернувшись, Роджер увидел вышедшего в коридор инспектора Бича. – Допустим, он представился полицейским, который, совершая обход квартала, заметил на крыше дома какого-то субъекта – как раз над ее окном…
– Действия которого показались ему весьма подозрительными, – кивнул окружной инспектор, подыскав в своем словарном запасе нужную формулировку.
– А именно, привязывавшего к печной трубе веревку, явно собираясь спуститься по ней и ограбить квартиру. В связи с чем он, детектив, и просит разрешения хозяйки проникнуть в ее жилище, чтобы подготовить негодяю достойную встречу и схватить его…
– С поличным! – заключил окружной инспектор с неожиданным для такого, казалось бы, простенького предположения восторгом. – Представился слугой закона! Вы уже догадались, мистер Бич, да?
– Разумеется!
– Насчет рыжего цвета? – таинственно осведомился окружной инспектор.
Инспектор Бич посмотрел на Роджера и рассмеялся.
– Вы про Рыжего Мака? Да нет. Скорее Красавчик Берти.
– Берти сейчас сидит.
– Да нет же! – с раздражением воскликнул Бич.
– Точно вам говорю. Я сам его и упрятал пару месяцев назад. Злонамеренное бродяжничество. Ему еще полгода сидеть.
Инспектор Бич выглядел не на шутку озадаченным.
– Очень странно. От этого дела за версту несет Красавчиком Берти.
– Берти на мокруху не пойдет, – уверенно заявил окружной инспектор. – Я его знаю как свои пять пальцев. Да и кишка у него тонка.
– А может быть, кто-то просто работал под Красавчика Берти? – участливо заметил Роджер. – Ну, чтобы сбить вас со следа.
Детективы обменялись улыбками.
– Я что-то не то сказал? – поинтересовался Роджер.
– Вовсе нет, сэр, – успокоил его Бич. – Просто мы с мистером Меррименом подумали, что вы, должно быть, уйму этих детективных книжонок прочитали, только и всего.

Глава 3

У сержанта Эффорда было что сообщить.
Слушая его, Морсби, Роджер и окружной инспектор жевали бутерброды с говядиной, которые сержант заботливо прихватил с собой. Было уже почти три часа дня.
– Ну, мотив я нашел, – первым делом объявил сержант. – Бабуся, по слухам, держала где-то здесь целую кучу денег: не то пять сотен, не то пять тысяч фунтов, это уж у кого как с воображением…
– Ого! – сказал Морсби. – Стало быть, ставки растут?
– Вы уже знали об этом, сэр? – спросил сержант.
– Мы знали, что она, предположительно, хранит все свои деньги здесь. Удалось выяснить почему?
– Да, не доверяла банкам и тому подобным конторам. Не положила на счет ни пенни с тех самых пор, как в молодости лишилась нескольких фунтов, испарившихся вместе с каким-то частным банком. Похоже также, у нее был вполне приличный доход и, поскольку она явно почти ничего не тратила, все эти слухи могут оказаться правдой.
– Нужно выяснить детали. Эффорд, займитесь этим.
– Да, сэр. Из уборщицы многого вытянуть не удалось, но у меня большие надежды на соседку по лестничной клетке, миссис Пилчард. Если верить миссис Бойд, она еще хоть как-то подходит под понятие приятельницы мисс Барнетт, точнее, только она одна и подходит.
– Как насчет родственников?
– Миссис Бойд сильно сомневается, что они у нее были. В чем она уверена, так это что ее никто и никогда не навещал. Впрочем, это можно уточнить у миссис Пилчард. Еще она говорит, что мисс Барнетт в жизни не получала больше одного письма в месяц, да и то, единственное всегда было отпечатано на машинке. Разумеется, это касается корреспонденции, которая проходит через миссис Бойд; за те письма, которые почтальон разносит по квартирам лично, она не ручается.
То и дело заглядывая в блокнот, сержант продолжил делиться откровениями миссис Бойд о характере и привычках покойной. Впрочем, все это детективы уже знали, просто осмотрев квартиру. В нечистоплотности мисс Барнетт, равно как и в ее исключительной скаредности, сомневаться никак уж не приходилось, а о ее пьянстве красноречиво свидетельствовала обнаруженная окружным инспектором горка пустых бутылок из-под виски; догадаться о ее склочности, подозрительности и эксцентричности можно было и без намеков миссис Бойд, старательно пересказанных сержантом. На редкость отталкивающая старушка, решил Роджер.
Однако состоятельная. Деньги у нее были. То, что хранилось, по слухам, в квартире, было всего лишь остатками дивидендов. Сам же капитал, насколько знала миссис Бойд, был вложен в ценные бумаги. Точной суммы миссис Бойд назвать не могла, но цифры называли самые значительные.
– Ну, это мы скоро выясним, – уверенно заметил Морсби.
– Будто напрашивалась, чтобы ее обчистили, – поделился сержант своим мнением о странноватой привычке мисс Барнетт складировать наличность дома вместо того, чтобы относить ее в банк. – Странно только, что этого не случилось раньше.
Роджера это удивляло тоже.
Сержант снова заглянул в свой блокнот и перешел к списку подозрительных лиц, которых видели возле дома во второй половине дня – опять же, ссылаясь на мисс Бойд, поскольку, никуда не денешься, она одна завела привычку высаживаться после обеда у окна со своим рукоделием и посматривать на входящих и выходящих хозяйским оком, что, понятно, делало ее показания еще более ценными.
Миссис Бойд перечислила следующих незнакомых ей личностей, посетивших здание в период с обеда и до наступления темноты: нового почтальона, неизвестного мужчину с чемоданчиком для инструментов (явившегося, предположительно, наладить стиральную машину в третьей квартире); еще один мужчина с чемоданчиком для инструментов, но уже с мальчиком; агитатор от какой-то партии; рекламный агент, предлагающий уцененную с восьми гиней до сорока восьми шиллингов историю европейских войн в двенадцати томах (с картами и со множеством иллюстраций); сестра милосердия, собирающая пожертвования (из этих троих каждый успел пообщаться с миссис Бойд лично); целая куча других незнакомцев – если верить миссис Бойд, общим числом до дюжины, – и, наконец, несколько человек, которых миссис Бойд узнала и с готовностью описала сержанту, а тот старательно записал в свой блокнот.
– Н-да, – протянул его начальник. – Здесь, похоже, ловить нечего. Кое-кого из них проверить, конечно, можно, только сильно я сомневаюсь, что это нам поможет. А с наступлением темноты, как я понимаю, она никого больше не видела?
Сержант заверил, что так оно все и было, за вычетом агитатора и монахини, но они оба звонили у парадного, и миссис Бойд лично им открывала.
– И можно даже не сомневаться, что уж он-то пришел в темноте, проворчал Морсби. – Да?– откликнулся он на стук в дверь. – Войдите.
Появился сержант Эндрюс из отдела дактилоскопии.
– Я прошелся по всем комнатам, сэр. Нигде ни единого отпечатка.
– Ни единого. Впрочем, я так и думал. Что ж, тогда возвращайтесь. После того как пообедаете, конечно. Инспектор Бич уже закончил?
– Он спустился во двор, сэр, посмотреть, не найдется ли чего там. Я так понимаю, хочет осмотреть царапины на стене. Еще вам просили передать, сэр, что здесь мистер и мисс Смит; они сейчас у себя в квартире.
– А, да! Ну что ж, давайте ими займемся. Только по отдельности. Сначала – муж. Скажите там этому сержанту из окружного…
Эндрюс ушел, и Морсби повернулся к Эффорду.
– Что-нибудь еще?
– Ничего существенного, сэр.
– Ладно, тогда я пока побеседую с этим Смитом. Вы двое будьте здесь. Мистер Шерингэм, желаете присутствовать?
– Если не возражаете… – вежливо отозвался тот.
– Нисколько. Думаю, мистер Эн… Не важно. Смит тоже. Да-да, Эффорд, пропустите, если это он.
Мистер Энизма Смит был приятным мужчиной лет пятидесяти и, несмотря на то, что явно чувствовал себя не в своей тарелке, казался приятно взволнованным. Помявшись в дверях, он обвел комнату взглядом и, не задумываясь, обратился к Морсби.
– Похоже, дело и впрямь плохо, да?
Роджер подумал, что мистеру Энизме Смиту не откажешь в проницательности.
– Боюсь, что так, сэр, – с редкостным дружелюбием откликнулся Морсби.
Роджер с интересом наблюдал, как его манеры, и без того никогда не отличавшиеся обычной для полицейских резкостью, с приходом мистера Смита стали чуть ли не обходительными. Если Морсби нужна была информация, его собеседник просто утопал в густом и плотном облаке дружелюбия. Этот метод действовал безотказно.
– Если уж напрямик, то этой ночью здесь убили мисс Барнетт.
– Убили! – Не было никаких сомнений, что ужас мистера Энизмы Смита неподдельный. – Боже правый! Невероятно. Я хочу сказать, это слишком ужасно… Чудовищно! Но тогда эти звуки, которые мы слышали… мы с женой… тогда… боже мой!., тогда, значит, это оно и было. Слушайте, но, получается, у меня есть для вас ценнейшая информация. Нас разбудило…
– Да, сэр, именно так мне и передавали, – ловко вмешался Морсби. Поэтому я и взял на себя смелость попросить вас спуститься и рассказать все нам. Думаю, нам будет удобней беседовать, если вы присядете. Сержант Эффорд, вам не трудно подать мистеру Смиту стул? Итак, сэр, меня зовут Морсби, старший инспектор Морсби из Скотленд-Ярда, а это окружной инспектор Мерримен; как видите, здесь вы можете говорить совершенно свободно и все нам рассказать.
Окружив таким образом мистера Энизму Смита атмосферой доверия и уюта, ему мягко сообщили, что сведения, которыми он может и должен поделиться в первую очередь, касаются его собственных имени, адреса и рода занятий. В последнем вопросе, однако, мистер Смит оказался далеко не столь сведущ, как от него ожидалось.
– Наверное, лучше всего определить это как кинопрокат, – нерешительно проговорил он, – хотя, по правде, давно уже это было. В любом случае, именно этим я и занимался, когда еще можно было найти хороший фильм по приличной цене. Чем я занимаюсь теперь, – откровенно поведал мистер Энизма Смит, – один бог ведает.
– Конечно, сэр, – проворковал Морсби. – Разумеется. Кинопрокат. А теперь не могли бы вы в точности вспомнить, что именно слышали этой ночью?
– Разумеется. Вчера вечером мы с женой улеглись довольно-таки рано – последнее время все чаще так делаем.
Годы-то уже не те, да и устаешь быстрее… Ну, сам я сплю очень крепко, да и жена, как правило, тоже. И, однако, посреди ночи она проснулась и говорит мне: «Да чем там эта мисс Барнетт занимается? Ты только послушай. Похоже на то, что она крушит мебель». Может, жена и не совсем так сказала, но смысл был такой. Ну, я прислушался, и будь я проклят, если минутой позже на раздался такой грохот, точно она зашвырнула в угол два медных таза и два утюга вдогонку. «Ну, черт меня побери!» – сказал я. Кажется, именно так и сказал. «Думаешь, у нее все в порядке?» – спрашивает тогда жена. «Ну, – отвечаю, – если ей взбрело в голову громить свое гнездышко, кто мы такие, чтобы ей мешать?» Потому что не знаю, говорили вам уже или нет, но та еще штучка была эта мисс Барнетт. Хотя, старость не радость. Да если бы я хоть на минуту мог представить…
– Сколько тогда было времени, вы, я думаю, не заметили?
– Именно что заметил! – торжествующе вскричал мистер Энизма Смит. – Я спросил у жены: «И вообще, сколько сейчас времени?» А она посмотрела на свой будильник – он у нее такой, знаете, со светящимся циферблатом – и говорит: «Половина второго»!
– Прекрасно, – воодушевился Морсби. – Благодарю вас, мистер Смит. Эта информация может оказаться просто бесценной. И что же, шум повторился?
– Нет, на этом все стихло. Но жена говорит, что разбудила меня далеко не сразу. Так что мы просто перевернулись на другой бок и снова заснули. Господи боже, только представить! И все это время бедная старушка лежала прямо над нашими головами! Ее спальня, знаете, прямо над нашей. Чудовищно, просто чудовищно! А как, говорите, ее убили?
Старший инспектор утолил вполне естественное любопытство мистера Энизмы и вернулся к своим вопросам. Ничего существенного, однако, больше из него вытянуть не удалось. Мистер Смит не слышал наверху никаких шагов, не припоминал никаких подозрительных звуков снаружи и ни одного подозрительного субъекта, праздно шатающегося возле дома после наступления темноты.
К удивлению Роджера, когда допрос уже подходил к концу, Морсби вдруг повернулся к нему:
– Мистер Шерингэм, возможно, у вас есть какой-то вопрос, который вы хотели бы задать мистеру Смиту, пока он не ушел?
Роджер вытаращился на старшего инспектора, пытаясь собраться с мыслями. Он уже совсем было хотел признаться что вопросов не имеет, когда ему в голову пришла мысль.
– Да, – сказал он. – В какой школе вы учились, мистер Смит?
– Я? В Редли. А что?
– Да нет, ничего, – ответил Роджер и кивнул Морсби.
Мистера Смита деликатно выпроводили.
– Ну-с, мистер Шерингэм, раз уж вы намерены решить эту задачку раньше нашего, – весомо подмигнул ему старший инспектор, – я бы никогда себе не простил, если бы лишил вас хоть единого шанса.
– Я, пожалуй, пас, – рассмеялся Роджер. – Мне нравятся трудные случаи.
– Понимаю, сэр. Ну и как вам мистер Энизма?
Роджер подумал.
– По-моему, ему стоило больших трудов не называть вас «старина».
– В самое яблочко, – хохотнул старший инспектор. – Что-нибудь еще?
– Ну, он человек дружелюбный, импульсивный, явно знавал лучшие времена. Немного впечатлительный. Больше всего его поразило то, что они спокойно перевернулись на другой бок и заснули как раз в тот момент, когда у них над головой убивали мисс Барнетт.
– Что, разумеется, было совсем не так, – небрежно заметил Морсби. – Они проснулись от шума, который убийца поднял, когда искал деньги. Со старушкой он разделался много раньше, и именно пока оба они безмятежно спали. Ладно, Эффорд, запускайте жену.
Миссис Энизма Смит, столь ловко разлученная со своим мужем, подтвердила все, что тот имел сообщить, дополнив рассказ лишь описанием шума, который слышала до того, как его разбудить: несколько тяжелых ударов, словно кто-то в ярости опрокидывал – чтобы не сказать расшвыривал – мебель. Миссис Энизма Смит была высокой ухоженной женщиной с седеющими волосами и спокойными манерами; известие о смерти мисс Барнетт, хотя, разумеется, и повергло ее в шок, произвело на нее куда меньшее впечатление, чем на мужа. Роджер решил, что она определенно гораздо более практична и, возможно, даже более деловита, чем ее довольно-таки воздушный муж. Роджер почти не сомневался, что именно благодаря ей семейная фамилия облагородилась добавкой «Энизма».
– Теперь займемся соседкой напротив, – сказал Морсби, когда миссис Энизма Смит удалилась. – Как бишь ее? А, да, миссис Роуч.
– Пилчард, сэр, – почтительно подсказал сержант Эффорд.
– Пилчард, да. Она здесь?
– Не то слово, – жестко усмехнулся окружной инспектор. – Точнее будет сказать, что она всюду. Когда я появился, она как раз пыталась прорваться к телу, хотя хоть убей не представляю, что бы она стала с ним делать дальше. Я уговорил ее вернуться в свою квартиру.
– Да, Мерримен, вы умеете ладить с людьми, – заметил Морсби.
– Иногда удается, – мрачно отозвался окружной инспектор. – Эту пришлось уговаривать с помощью констебля, который силой запихал ее в квартиру. Она и сейчас там, если, конечно, констебль не ушел спать.
– Выпускаем ее, – объявил Морсби. – Попробуйте выковырять ее оттуда, Эффорд.
Сержант Эффорд ушел, бормоча что-то о гвоздях и моллюсках.
– Вы, кажется, заскучали, мистер Шерингэм? – участливо осведомился Морсби. – Должно быть, на редкость тоскливое занятие, наблюдать за работающими полицейскими?
– Заскучал? Избави боже! Я просто задумался. Я так понял, этот парень вчера просто потерял голову?
– Не совсем. Обычно это случается где-то через месяц после приговора. А почему, кстати, вы так решили, сэр?
– Я про весь этот шум, который он здесь устроил. Когда я сказал Бичу, что соседи просто обязаны были услышать такой грохот, он ответил, что шуму могло быть гораздо меньше, чем может показаться при взгляде на комнату. Что никто не опрокидывал шкафы, а просто осторожно клал их на бок. И, однако, если верить миссис Смит, их именно опрокидывали. Вот я и говорю, что он, должно быть, совсем потерял голову.
– Он потерял ее уже потому, что пошел на убийство, мистер Шерингэм, тут вы абсолютно правы. И очень может быть, что он снова обрел ее только после того, как наделал здесь столько шума. Возможно, именно этот грохот и заставил его прийти в себя. Это, кстати, отлично увязывается со словами миссис Смит, что она не слышала никаких шагов, хотя и очень старалась. Наверное, он сто ял там ни жив ни мертв, выжидая, поднимет кто-нибудь тревогу или нет.
– Здорово же ему тогда пришлось потрудиться, чтобы прийти в себя, саркастически заметил Роджер. – Просто опрокинуть всю мебель оказалось недостаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24