Он готовился к спору с отцом и в уме уже слагал язвительные тирады и филиппики, которыми ответит на отказ короля исполнить его просьбу. Ну а пока он прилагал доблестные, как ему казалось, усилия поддерживать приятный и шутливый разговор:— Ты видел молочные железы этой девочки, Венделл? Они безупречны. И то, как они сохранили форму, когда она поднялась со стола? Бьюсь об заклад, они потверже моих бицепсов. И Боже мой, как торчали ее соски! Почти продырявили плащ.— Государь, — сказал Венделл, — могу я говорить откровенно?— Естественно, Венделл. Валяй.— Заткнитесь, а? Все четыре дня обратного пути вы ни о чем, кроме грудей принцессы Глории, слова не сказали.— Это великолепные груди, Венделл. Когда станешь постарше, так научишься ценить такие груди.— Еще чего! — буркнул Венделл. — Ненавижу девчонок.— Это у тебя скоро пройдет.— Так и норовят запустить пальцы мне в волосы. Терпеть этого не могу.— Потом полюбишь.— Ха! И вообще, давайте поговорим о чем-нибудь поинтереснее. Про ужение. Или про жратву. Сейчас персики поспевают. На спор, к ужину испекут персиковый пирог. Как по-вашему?— Кстати, о спелых персиках, — сказал принц с самым лучшим своим невозмутимым видом, — а ты видел ее…— Господи! — сказал Венделл. — Заткните пасть, а?Они достигли конца величественной галереи и оказались перед массивной дверью из резного дуба, в которой сбоку имелась дверь из резного дуба поменьше и поновее. Большую дверь украшал горельеф, изображавший охотничьи сцены. Всадники, своры, лучники, олень, вепрь и медведь. Малая дверь радовала взор не то пушкой и пирамидой ядер, не то русалкой, вкушающей морскую черепаху, — понять, что именно было трудно. Такого рода шедевры попадались во дворце на каждом шагу. Шарм как-то выразил свое мнение о них придворному декоратору и был вознагражден сорокаминутной лекцией о «беспредметном искусстве». Это научило его никогда больше не говорить об искусстве.Теперь он повернул ручку малой двери и вошел, не постучав.Такого приема он не ожидал. Шестеро мужчин — почти половина Совета вельмож — встали при его появлении.— Принц Шарм! — произнесли они с почтительным благоговением.Король остался сидеть, но просиял на Шарма улыбкой, полной отцовской любви.— Добро пожаловать домой, сын. Здорово, Венделл!— Привет, папаня. Доброе утро, господа. У меня для вас всех есть небольшой подарок. — И Шарм небрежно бросил на стол свой ягдташ.Светлейший Исаак Штерн, самый могущественный из вассалов его отца, вытряхнул содержимое сумки на середину стола. Крупная дохлая птица заскользила по полированному дереву. Шестеро вельмож внимательно ее осмотрели.— Магеллан! — объявили они радостно. — Наконец-то мы избавились от этой язвы.— Старина Магги! — сказал король, тыча толстым указательным пальцем в птицу. — Ворон, э? Видимо, пытался упорхнуть?— Совершенно верно.— Удивляюсь, что он не превратился в марабу. Магги Марабу. Звучит, а?— Видимо, у него не было чувства юмора. Собственно говоря, его как будто что-то расстроило. Он даже не предложил мне выпить.Вельможи обменялись взглядами и многозначительными улыбками, по достоинству оценив эту попытку подшутить над собой. Она, по их мнению, доказывала, что принц был даже еще более доблестным и благородным, чем обычно.— Ты спас принцессу?— А как же иначе? Она немного потрясена случившимся, но нисколько не пострадала и теперь пребывает, целая и невредимая, в объятиях любящей семьи. Вот почему мы так замешкались. Они устроили пир в мою честь.— Целого быка зажарили, — мечтательно произнес Венделл. — И подали под соусом из меда с изюмом. Потрясно! А вот потом… — его голос посуровел, — все наперебой начали приглашать принца на чай, и мы не пропустили ни единого. И все время должны были одеваться, как на парад.— Благодарю тебя за исчерпывающий доклад, Венделл, — торжественно сказал король. — А теперь отправляйся резвиться и играть.Венделл умчался как стрела. Принц пожал плечами:— В целом, удачная поездка, папаня. Дипломатических очков вы, бесспорно, набрали там порядочно.— Принц Шарм, — сказал светлейший Штерн, — я знаю, что говорю от имени всех благородных фамилий и, разумеется, от лица всего иллирийского народа, принося вам благодарность за ваши услуги королевству. Ваша доблесть, ваша неподкупность, ваша преданность делу справедливости и милосердия слагаются в идеал, не имеющий равного в истории нашей любимой родины.— Э… благодарю вас, сеньор Исаак. Но я лишь исполняю свой долг.— И исполняете его неподражаемо, ваше высочество. Однако я более не стану говорить об этом, ибо вижу, что смущаю вас. К тому же одни слова не могут выразить благодарность, нас переполняющую. — Остальные вельможи согласно закивали. — Вот почему мы пришли сюда сегодня с преподношением для вас. Все благородные фамилии сложились для его изготовления. Надеюсь, вы сделаете нам честь, приняв его.— Да ну, ребята… не стоило затрудняться. А какое преподношение?— Сеньор Тайрон! — сказал светлейший Штерн.Сеньор Тайрон Мечнаголо выступил вперед, бережно прижимая к груди покрытый изящной резьбой продолговатый ящик орехового дерева. Остальные вельможи расступились, пропуская его к столу, на который он и опустил свою ношу. Затем аккуратно открыл золотые замочки. Изящно откинул крышку. В комнате воцарилась благоговейная тишина, и Шарм заглянул в ящик.— Иех! — сказал принц. — Меч…Это и вправду был меч. Он покоился в ящике — тридцать шесть дюймов сверкающего клинка мягким изгибом сочленялись с рукоятью, богато инкрустированной драгоценными камнями. Была она выточена из мореного дуба и в месте захвата обернута промасленной кожей агнца. Гарду покрывала красивая гравировка по накладному золоту, а лезвие затачивалось целый месяц и рассекало подброшенный в воздух волос.— Ему присвоено имя, — сказал светлейший Штерн, — «Разящий». Лучшие мастера двадцати королевств год трудились над его изготовлением. Он был специально подогнан под ваш рост, ваш вес, правую кисть и размах. Нигде в мире не найти меча, ему равного.— Недурен, — сказал принц и взял меч. — Есть за что подержаться. Мне нравятся мечи, в которых чувствуется вес.Он оглядел круг вельмож и заметил разочарование на их лицах. Совершенно очевидно, они ждали чего-то большего, чем «недурен». Принц набрал в грудь побольше воздуха.— Господа, столь великолепного меча я еще никогда не держал в руке. И даже не видел никогда. Отныне другого у меня не будет.Вельможи заулыбались, а принц эффектным жестом сорвал с пояса свой старый меч и со звоном бросил на каменный пол. Затем высоко поднял новый меч и повернул к окну, чтобы на лезвие упали лучи восходящего солнца.— Разящий, — сказал он мечу, — отныне ты мой неразлучный спутник. Отныне мы будем вместе сражаться, защищая слабых, обороняя невинных, поражая зло, где бы оно ни пряталось, и отстаивая дело справедливости и чести. — Он опустил меч и вложил его в ножны, а вельможи разразились рукоплесканиями.— Отлично сказано, сын, — объявил король. — И я знаю, что говорю от имени всех здесь, когда скажу, что наши сердца и наши молитвы всегда с тобой на всех и на каждом твоем пути к славным подвигам.Вельможи вновь разразились рукоплесканиями.— Спасибо, папаня. И благодарю вас, господа. Папаня, можно мне поговорить с тобой с глазу на глаз? Ну, понимаешь, как мужчина с мужчиной.— Разумеется. Ваши милости извинят нас?Вельможи гуськом двинулись к двери, и каждый останавливался, чтобы пожать руку принцу, а Штерн схватил его за плечи:— Бог да пребудет с тобой, юный Шарм.— И с вами, сеньор Исаак.Последним удалился Мечнаголо, сказав:— Если, ваше высочество, меч начнет доставлять вам какие-нибудь хлопоты, сразу верните его, а я позабочусь о дальнейшем. Гарантия на год при обнаружении дефектов металла или его обработки. Не забудьте только заполнить гарантийный талон и вернуть меч в первоначальной упаковке.— Буду помнить, сеньор Тайрон.Когда все посторонние покинули комнату, Шарм закрыл дверь, запер замок и задвинул задвижку. Потом обернулся к отцу. Король наполнял стакан вином из краника, искусно скрытого в ручке трона.— Разящий? — сказал принц. — Разящий? У меня целый чулан набит этими орудиями скотобойни, а теперь, значит, мы будем давать им имена?— Идея отдела по связи с общественностью, — ответил король. Стакан с вином он протянул принцу и начал наливать второй для себя. — Мечи с названиями на заказ — прекрасное средство, чтобы покорить воображение простых людей. Они обожают такие штуки. Вспомни Экскалибур и все прочие из древних сказаний. Ну и ездить тебе с ним больше двух-трех раз не понадобится. Прикончишь им дракона или чего-нибудь там еще, и мы выставим его на обозрение всем желающим, а за вход будем брать по два медяка.— Но Разящий! Просто эсминец какой-то!— Не привередничай! Могло быть и хуже. Они было хотели назвать его Драконий Шампур и распорядиться, чтобы граверы покрыли лезвие изображениями клубящихся драконов. Я сказал Исааку, что нахожу это чуть-чуть вульгарным. Форма подчиняется функций, вот в чем секрет. Ну да ладно, мальчик. Чем ты на самом деле недоволен?Шарм расхаживал взад и вперед по комнате, двумя пальцами выбивая ритмичную дробь на рукояти меча.— Папаня, да все эти героические подвиги! Избавь меня от них. Я долго не выдержу.Король поперхнулся вином.— Но почему? Шарм, ты отлично работаешь. Более чем превосходно. Народ тебя любит. Твой народ. И каждый раз, когда ты избавляешь ту или иную область от той или иной злой напасти, твоя популярность возрастает еще больше. — Король извлек из рукава мантии бумажный свиток. — Ты только погляди на результаты этих опросов!— Опросы! Опросы! Начхать мне на них. С меня хватит. Сражаю и спасаю, спасаю и сражаю, ну сколько можно? У меня это вот где сидит! Каждый грошовый колдунчик, каждый бесчестный рыцарь, каждый дракон, тролль или людоед, который обосновывается тут, начинает с того, что уволакивает какую-нибудь юбку. И все твердят одно: «О, призовем принца Шарма на помощь! Он ее спасет!» И я спасаю. И как меня благодарят? Да никак и никак!— Принцесса Глория тебя не поблагодарила? Не сомневаюсь, ты еще получишь от нее собственноручную письменную благодарность. Она очень благовоспитанна. — И король отхлебнул вина.— Я не о том! Она меня поблагодарила. Даже поцеловала.На этот раз король так поперхнулся, что отфыркивался целую минуту и не мог выговорить ни слова, пока Шарм не хлопнул его два раза по спине.— Она… что?— В щеку.— А-а! В щеку. — Его величество постучал пальцами по ручке трона. — Ну, тогда ничего.— Нет, чего! Послушай, помнишь малютку-герцогиню, которую я спас в прошлом месяце? Чтобы только добраться до нее, мне пришлось прокладывать себе путь через гнездо гигантских змей. Потом отгадывать дурацкие загадки, которые мне задавала какая-то львиная морда. А под конец этот дракон чуть не испек меня, как яблоко. И после всего этого, когда я наконец ее освободил, знаешь, что она сделала? Дала мне кулаком под ключицу.Король засмеялся:— Хилари всегда была озорницей.— Нет, я жизнью жертвую ради этих девочек и, думается мне, заслуживаю кое-чего сверх обычного!Король мгновенно посуровел.— Например?— Ну-у, ты знаешь.— Да, думаю, что знаю. И думаю, мне не нравится то, что я слышу.— Черт, папаня! У мужчины есть свои потребности.— И ты серьезно утверждаешь, будто имеешь право обесчещивать прекраснейших дочерей двадцати королевств, только потому…— Ну, хорошо, хорошо. Не надо никаких прекраснейших дочерей. Просто освободи меня на пару вечеров. Я смотаюсь к мадам Люси и…— Принц Шарм! Отпрыск нашего августейшего рода, символ добродетельности и чистоты, воплощение всего лучшего и благородного, чем может гордиться юность в пору возмужания, не бегает хрюкать по бардакам, как простой матрос[— Да ну, папаня…— Достаточно, молодой человек! Как общественному деятелю и члену королевской фамилии тебе надлежит подавать благой пример молодежи твоей страны. Добрачные половые сношения полностью перечеркнут твой имидж. И я содрогаюсь при мысли о нравственности и репутации девицы, принцессы или пастушки, которая дала бы согласие на подобную развратную связь. А теперь явись к министру информации и получи инструкции для следующего задания по программе «Срази и спаси!».Потерпев полное поражение, принц пожал плечами и направился к двери.— Ладно, папаня, но, по-моему, ты с этой популярностью перегнул. Что ты будешь делать, когда народ примется требовать, чтобы я узурпировал твой трон?И он вышел как раз вовремя, чтобы не заметить, как глаза короля тревожно забегали. * * * Принц побрел через дворцовый двор, и тут к нему присоединился Венделл. Паж грыз большое яблоко, а в руке держал второе, которое тут же предложил принцу Шарму. Принц взял яблоко и уныло надкусил.— Значит, не позволил, а?— Да, — сказал Шарм.— Никаких жарких ночек?— Нет.— Снял вас с героических подвигов?— Нет.— Ну что ж, — заметил Венделл. — Герой поневоле. А вообще, которые поневоле, те самые лучшие. Если ты хочешь быть героем, люди просто скажут, что ты выпендриваешься.— Пххх! — произнес принц и проглотил кусок яблока. — Что ты несешь? Я всегда стараюсь быть героем. Слежу за каждым своим словом, одеваюсь в воинский костюм, будто на маскарад, каждый день упражняюсь с мечом, копьем и луком, учтив с каждым встречным и всегда готов помочь. По-твоему, это легко?— Ну-у-у…— Ладно, может, распахать поле или бить молотом по наковальне и тяжелее, но все-таки это та еще работа, причем почти круглосуточная. Мне куда приятней было бы расположиться с удочкой на мшистом бережочке.— А я о чем говорю? — сказал Венделл. — Люди про это знают. Думают, что вы предпочли бы тихую жизнь, а потому и ценят то, как вы мотаетесь совершать свои подвиги. Ну и с учтивостью то же самое. Если бы шарм вам давался легко, так никто бы вас за него не уважал. Как раз усилия, какие вы вкладываете в свой шарм, и делают его таким, ну, в общем, шармом.Принц невольно улыбнулся.— Для мальчишки твоих лет ты становишься жутким философом, Венделл. Опять терся возле Мандельбаума?— Угу! Как раз его навестил. Он сказал, что я умственно развит не по летам. Он сейчас работает над чарами, чтобы уберечь клубнику от заморозков на почве. Думает, что здорово на них разбогатеет.— Мне бы следовало попросить у него любовного напитка.— Их у него полно. Только продает он их мужьям и женам, и никому другому.— Логично.— Куда мы идем?— К Норвиллу. За новым заданием.— Но мы же только-только вернулись.— Так кому неохота искать приключений? * * * Они ожидали Норвилла в малой библиотеке, не примыкавшей к большой. Обычно в большой библиотеке сидели придворные правоведы, часами штудируя отдающие плесенью фолианты. В малой библиотеке книгами и не пахло, зато она изобиловала географическими картами. Всякими-всякими — от простенькой, в спешке набросанной тушью на обрывке оберточной бумаги схемы диспозиции войск перед генеральной битвой до богато иллюминированных карт двадцати королевств, тщательно, с мельчайшими подробностями вычерченных на пергаменте или ватмане. Именно такая карта Иллирии висела на стене, и принц развлекался тем, что выискивал самые маленькие селения, а затем метал в них кинжал, всякий раз попадая в самый центр. Венделл сидел на полу, по-портновски поджав ноги, и бруском черного дерева затуплял лезвие Разящего. Принц не любил слишком острых мечей. Он считал, что рана, нанесенная относительно тупым мечом, обеспечивает больший шок.— Блеск! Вот уж блеск! — сказал Венделл. — Такого шикарного меча у вас еще не было.— Слишком аляповато изукрашен. При первом случае, Венделл, выковыряй эти вульгарные рубины, продай их, а деньги раздай беднякам.— Бу сде. Э-эй! Взгляните-ка на клинок. Весь металл в темных разводах. Их никакой полировкой не убрать!— Это значит, он из дамасского булата. — Шарм не мог не признать, что это произвело на него должное впечатление. — Отличная сталь.— А вы на рукоять посмотрите! Сколько в нее всего понапихано! Да посмотрите же! И штопор, и щипчики для ногтей, и напильничек, и шило. — Он отогнул последнее приспособление. — А это для чего? («Это» была небольшая пружина с чуть изогнутым крючком на конце.) — Чтобы выковыривать камешки из лошадиных копыт?Принц взглянул на неведомый инструмент с любопытством:— Не знаю. Наверное, чтобы сращивать концы веревки.Вошел Норвилл, министр информации. Он был одет во все черное, как приличествовало первому шпиону королевства, и нес под мышкой толстую папку. Из нее он достал несколько документов и протянул их Шарму, затем сел за стол и сделал несколько пометок на грифельной доске.— Доброе утро, ваше высочество. Вам известно положение в Тировии?— В самых общих чертах, — ответил принц. Он развалился в кресле, свесил ногу через ручку и посмотрел в окно.— Злая королева Руби обходится очень жестоко со своей дочерью, вернее, со своей падчерицей. Она донельзя тщеславна и завидует красоте дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23