И не сомневаюсь, что истинный джентльмен предоставит мне возможность прямо и честно изложить, как было дело.— Не вижу, почему бы и нет, — сказал Норвилл, недоуменно переводя взгляд с одной на другую.— Прямо! — повторила Аврора. — Какое новое понятие для тебя! Все, к чему ты причастна, всегда прямо, как штопор. Ты и эта проблядушка, которую ты наняла соблазнить принца!Глаза Эсмерельды сверкнули, но ее голос остался ровным.— Чувствуем себя немножко не в себе сегодня, а, белобрысая? Может, спазмы станут полегче, когда ты подрастешь. А пока почему бы тебе не прилечь и не вздремнуть долго-долго? Я могла бы тебе помочь.Аврору трясло от еле сдерживаемой ярости. Она прошипела сквозь стиснутые зубы:— Только попробуй, лахудра! При иллирийском дворе есть чародеи, которые поджарят тебя, как кусок грудинки, и отправят твою силу в трубу, как клуб дыма. Едва они заметят хоть намек на колдовство, как чары тут же превратят тебя в шкварки. И они сумеют нейтрализовать любые чары, какие бы ты ни наложила на Шарма, так что забудь свои мелкие происки!— Чары, какими Золия околдовывает мужчин, никакого отношения к колдовству не имеют, — сказала Эсмерельда. — Может, до тебя это допрет, когда ты подрастешь.— Кстати, о Золии, где она? — спросил Норвилл.Они посмотрели через стол. Золия и принц тихонько ускользнули, оставив два пустых кресла и нетронутые тарелки с десертом.— Мне кажется, они сказали что-то о том, что подышат свежим воздухом, — сладким голосом объяснила Эсмерельда. — Я не стала бы беспокоиться о Золии, граф. Не сомневаюсь, что принц Шарм позаботится о ней. * * * Иллирийский замок был очень большим. Он был воздвигнут на пологом холме, который возвышался футов на сто над столицей Иллирией в окружении лавок и жилых домов, складов, школ и спортивных площадок, гостиниц и церквей, пивных и пивоварен, конюшен, контор, пекарен, кафе и театров — всего того, что делало ее самым столичным городом в двадцати королевствах. В свою очередь, столица Иллирия находилась практически в самом географическом центре страны Иллирии, и во все стороны от нее разбегались вполне приличные мощеные дороги.Однако при подъезде к столице все взоры к себе приковывал замок. Чудовищный, огромный, сложенный из серых и черных камней, он был построен шесть веков назад. Впрочем, с тех времен сохранились лишь некоторые части, остальные же в большинстве своем были совсем новыми. И в нем проживала не только королевская семья, но помещений и двориков вполне хватало для королевского правительства и рабочих кабинетов несметного числа высокопоставленных чиновников, потребных для управления страной такой величины, как Иллирия, не считая покоев для заезжих вельмож, бесчисленных каморок для слуг и ремонтных рабочих, а сверх всего, в нем квартировал вооруженный гарнизон, солдаты которого несли охрану и поддерживали общественное спокойствие и порядок. Несомненно, в свое время замок мог похвастать единым архитектурным стилем, некоей стройностью в системе помещений и коридоров. Но века пристроек и перестроек превратили его в лабиринт тупиков, задних лестниц и потайных комнат, которые вовсе не предназначались в потайные, но оказались в таком отдалении от центральной части, что полностью стерлись в людской памяти.— Какая миленькая! — сказала Золия, когда они вошли в одну из таких комнат. — И до чего уютно старомодная!— Самое оно, верно? — сказал Шарм. — Королева Беллинда обставила эту комнату, чтобы писать в ней стихи, любуясь на город. Когда сто сорок лет назад воздвигли новую южную башню, ей осталось любоваться только глухой стеной, и писать стихи она перебралась куда-то еще. А тут все осталось так, как было при ней.— Я догадывалась, что эти кружева и бархат выбирали не вы. А стихи она писала хорошие? Для возлюбленного?— Писала она их для своих детей. И, кажется, вполне на уровне, если вы любите поэзию. Легенда гласит, что она подарила томик своему младшему сыну, который засунул его в грудной карман, отправляясь на битву. Стрела поразила его прямо в грудь, но застряла в стихах и только чуть оцарапала кожу.— Так значит, поэзия спасла ему жизнь!— К несчастью, царапина воспалилась, и он все равно погиб от сепсиса. Прихоть войны.— М-м-м-м, — произнесла Золия неуверенно. Листки крестной не подготовили ее к такому разговорному гамбиту. Но она решила продолжать на свой страх и риск:— Полагаю, мы можем извлечь урок из этой истории!— Класть в нагрудные карманы тома потолще?— Не доверять удаче. Полагаю, юный воин отлично провел время в битве после своего чудесного избавления от смерти и почувствовал себя неуязвимым. Стал чересчур самонадеянным и не позаботился смазать царапину целебным бальзамом. Ему следовало бы воспользоваться своей удачей, а он ею злоупотребил.— Угу.Золия опустилась на козетку и широко раскинула юбки. Блеснули черные чулки, обтягивающие ее икры. Шарм сел рядом с ней, как она и ожидала.— Вот, предположим, девушка поехала бы на бал — не принцесса, а обыкновенная девушка, и познакомилась бы с просто чудесным мальчиком. Это была бы удача. Предположим, мальчик пригласил бы ее на обед. Хороший признак, доказывающий, что он умеет пользоваться своей удачей. Ну, мне кажется, этой девушке выпал ее счастливый случай, и она тоже его не упустила. Но от нее зависит, чтобы этот мальчик не обманулся в своих ожиданиях. Мои рассуждения верны, не правда ли?— О, это зависит от многого. Как эта редкостная изумительная девушка может помочь мальчику не разочароваться в его ожиданиях?— Подарив ему то, о чем он грезит.Шарм провел пальцем по шее, оттягивая воротник, который вдруг стал тесным и обжигающим. Золия стыдливо потупила глаза, несколько раз похлопала ресницами, а затем медленно снова подняла взор на принца. Зрачки у нее расширились, в зеленых ободках радужки вспыхнули лукавые искорки. Пухлые розовые губки изогнулись в полуулыбке. В ямке между ключицами замерцала капелька пота и медленно поползла между ее грудями. Вырез платья и ее поза позволили Шарму проследить путь капельки далеко вниз.Свечи на столе почти догорели и отбрасывали очень смутный свет. В комнате стояла глубочайшая тишина, нарушаемая лишь дыханием — ненормально учащенным и неглубоким Золии и ненормально глубоким и медленным Шарма. Медленно Золия подняла ногу так, что ее левое бедро прижалось к правому бедру Шарма. И принялась тихонечко тереться о него.Шарм осторожно протянул правую руку и коснулся бретельки ее черного шелкового платья. Медленно он стянул платье с ее плеча. Золия не воспротивилась, а положила ладонь ему на грудь, осторожно подергивая пуговицу. Шарм тянул и тянул, пока черный шелк не спустился до ее талии. В мерцающем свете огарков ее груди словно засияли — полные, высокие и круглые, с темными напрягшимися сосками. С величайшим усилием принц перевел взгляд на лицо Золии. Ее очи были полузакрыты, влажные уста полураскрыты, ланиты пылали румянцем. Шарм прижал ладонь к ее спине, вернее, чуть пониже и привлек ее к себе. Ее обнаженные перси вжались в тонкий белый шелк его рубашки, и вновь она не воспротивилась, но, как завороженная, подставила ему губы.— Золия?Голос за дверью был высоким, пронзительным, исполненным крайнего раздражения. Золия замерла, будто кролик в лунном луче. Голос раздался снова, на этот раз под аккомпанемент стука в дверь.— Золия, немедленно открой дверь!!!— Моя крестная…Принц оперся на спинку козетки.— Моя жизнь словно слагается из повторений одного и то же…Золия натянула бретельки на плечи и отперла дверь. В коридоре стояли Эсмерельда и королева Руби с ручным зеркальцем Мандельбаума в руке. Золия ухватила крестную за локоть и втащила внутрь, хрипло шепча:— Что ты делаешь? Он у меня на крючке!Эсмерельда смерила Шарма презрительным взглядом:— Планы изменились. Одевайся, малыш. Мы уезжаем.— Но… но…— Объясню потом. — Она повернулась на каблуках, промаршировала по коридору и свернула на лестницу. Золия обернулась, бросила на Шарма недоумевающий взгляд и последовала за ней. Шарм торопливо застегнул рубашку и побежал за ними. Руби, посмеиваясь, заключила процессию.Внизу лакеи уже держали наготове мантильи Эсмерельды и Золии. И гостьи как раз облачались в них, когда Шарм скатился с лестницы. Эсмерельда будто не заметила его.— Королева Руби, — сказал она, — было так приятно познакомиться с вами! Благодарю вас за помощь.— Для меня это было большим удовольствием.— Эсмерельда! — отчаянно перебил их Шарм. — Позвольте заверить вас, что мои намерения относительно Золии чисто честные и порождены самыми высокими побуждениями. Не отрицаю, возможно, сегодня я был излишне смел, но я, право же, не имел в виду ничего дурного и всем сердцем хочу снова увидеться с вашей крестницей.Эсмерельда бросила на него ледяной взгляд и выхватила зеркальце из пальцев Руби.— Зеркало в руке, не на стене, кто, скажи, красивей всех в стране? — Зеркальце затуманилось, потом туман рассеялся и открыл лицо Энн. Эсмерельда швырнула зеркальце в Шарма, который поймал его одной рукой. — Даже твое зеркало треснуло, — съязвила она и вышла из дверей, чеканя шаг.Шарм нащупал стул и сел. Он зажал голову в ладонях.— Что, собственно, происходит, черт дери?— А! — сказала Руби небрежно. — Мне кажется, она расстроилась, узнав, что вы — никакой не принц. * * * Принцу Шарму померещилось, что его настигла божественная кара за его грехи. Но это предположение имело бы больший вес, если бы ему удалось согрешить с Золией. А поскольку их интрижка не нашла положенного завершения, он выкинул из головы мысли о высших силах и вместо них нашел более доступный объект, чтобы сорвать на нем свой гнев. Объектом этим оказалась королева Руби.— Идиотка приставучая! — завопил он.— Ну и ну! — прожурчала Руби. — Выраженьице без намека на шарм.— Все шло как по маслу! Она была на кушетке, уже обнаженная по пояс, и как раз собиралась меня поцеловать. Стопроцентный верняк!— О да. Как вы неотразимы, Шарм! Сколько же труда надо было приложить, чтобы преодолеть целомудренность такой застенчивой и скромно одетой девочки.— Я ее разыскивал три месяца, и в ту минуту, когда мне наконец удалось остаться с ней наедине, вам обязательно понадобилось сообщить ее крестной, где мы. Какая гадость — шпионить за людьми с помощью волшебных зеркал! Это преступное вторжение в личную жизнь! И чтобы уж совсем все испортить, вы вдруг говорите ей, что я вовсе не принц. Какого черта? Вы что — с ума сошли?— А! Так вы все-таки не окончательно потеряли слух! Милый мальчик, мне вовсе не хотелось препятствовать вашим развлечениям. Если вам нравится вести себя по-скотски с маленькой шлюшкой, я ни в коем случае не стала бы вам мешать, хотя, разумеется, мне не следует допускать, чтобы Энн общалась с человеком, дошедшим до такого нравственного падения. Нет-нет, я ничего Эсмерельде не говорила — лишь упомянула для поддержания разговора, что принцесса Аврора и король Гаррисон сегодня вечером приватно соединились узами брака.Шарм прищурился на нее:— Только и всего?— Только и всего.— И она утащила Золию отсюда только из-за этого?— Вот именно.— Ничего не понимаю. Полагаю, вы сейчас скажете, что она мечтала прибрать к рукам власть, когда я сделал бы Золию моей королевой? Что романтичная история с туфелькой была частью коварного плана, с помощью которого она рассчитывала сделать светскую и политическую карьеру?Руби словно бы удивилась:— Видимо, я недооценивала вашу искушенность. Разумеется, они обе только этого и добивались.— Ну и что? Да у половины принцесс в двадцати королевствах имеются советники, которые из кожи лезут вон, лишь бы устроить для них выгодную партию. Если родишься в шелку, с этим приходится мириться. Чем Золия хуже других? Кроме того, какая для Эсмерельды разница, что в Иллирии будет новая королева? Так или иначе, а королем я стану лишь через годы и годы. И она могла сообразить, что папаня рано или поздно снова женится.— А вы не забыли, что принцесса Аврора носит под сердцем ребенка?— Ну и что? Как первенец я все равно остаюсь наследником.— Но этому младенцу, когда он появится на свет, будет двадцать. Он окажется на три года старше вас.— Пер-ве-нец! — терпеливо повторил Шарм. — Дата зачатия тут ни при чем. Я родился первым.Руби придвинула стул и села, заложив ногу за ногу. Она снова была в черных сапожках — тех, на каблуках-шпильках, — и зеркально начищенные кожаные голенища засверкали в свете ламп. Она небрежно обмахнула их носовым платком.— Но вы ведь незаконнорожденный.Шарм, все еще кипя нерастраченной энергией, в течение всего их разговора прохаживался взад и вперед по комнате. Но теперь он остановился как вкопанный и подозрительно уставился на Руби, словно ждал от нее признания, что все это — глупый розыгрыш.— Чего-чего?— Гаррисон и Аврора вступили в брак двадцать лет назад. Сонные чары сработали только после обряда. Это означает, что брак короля с вашей матерью был недействительным, так как он все еще был женат на Авроре. А раз на вашей матери он женат не был, то, боюсь, вы родились вне брака, и сын Авроры станет первым законным наследником иллирийского трона.— О, Бога ради! — угрюмо буркнул Шарм. — Вы сорвали мое свидание с Золией из-за этого? — Он брыкнул ближайший стул. — У меня есть для вас новость, королева Руби. Мой отец и Аврора не состояли… э… они не были… э…— Продолжайте.— Не важно.— Полагаю, вы собирались наговорить мне всякого вздора, будто Аврора и Гаррисон не успели вступить в брак до того, как чары сработали; будто вы и она просто состряпали эту историю, чтобы избавить ее от позора и жестокого остракизма, какому наше общество подвергает женщин, позволяющих себе вступать в подобные интимные отношения вне брака; будто вы поклялись сохранить ее тайну, не зная, что отец ее ребенка — ваш отец?Шарм не смотрел на нее, а внимательно разглядывал скрещенные мечи, висевшие на стене. В полированной стали он увидел лицо юноши, погруженного в трясину неопределенности. Все еще стоя спиной к Руби, он сказал:— Предположим, чисто гипотетически, что я стал бы утверждать нечто подобное?Руби откинула голову и звонко засмеялась:— Ах, Шарм, вы такой милый! Ваша переразвитая честь вынуждает вас держать данное Авроре слово, даже когда ваша собственная жизнь погублена. Она мешает вам сказать правду даже мне, хотя вы знаете, что обе девочки и милый Мандельбаум посвятили меня в эту тайну. Каким необычным было ваше детство, если вам сумели привить такое несгибаемое благородство! Мне следовало бы переспать с вами, когда выпал случай. Тогда вы хоть что-то получили бы за все ваши старания, бедняжечка.Если что-то и могло разгневать Шарма сильнее, чем мысль, что его провели, то только мысль, что его жалеют. Он повернулся на каблуках и прожег Руби пылающим взором.— А может, во мне меньше благородства, чем вы думаете!— Я думаю, что его в вас более чем. Но какое это имеет значение? Теперь вы можете сказать правду, только если признаетесь, что прежде лгали. А стоит вам продемонстрировать, что вы способны солгать, как вы убедите людей, что говорите правду теперь? Побуждение солгать, чтобы защитить себя, бесспорно, выглядит убедительнее побуждения солгать, чтобы защитить Аврору.Шарм было встревожился, но тотчас его чело прояснилось. Он позвонил и приказал лакею:— Немедленно пошлите за Прюдоммом. — Лакей кивнул и удалился, а принц продолжал:— Послушайте, королева Руби, мне не хочется лезть в бутылку, но вы гостья в этом замке, и, по-моему, вы слишком много себе позволяете, расстраивая свидания и сочиняя всякие небылицы. С преждевременным бракосочетанием Авроры, возможно, я и правда свалял дурака, не дав ей пожать то, что она посеяла. Но я не собираюсь допускать, чтобы шайка крючкотворов подвергла меня перекрестному допросу по этому поводу. Для суда общественного мнения я все еще принц Шарм, который сразил половину всех исчадий зла в этом королевстве, да и в большинстве других тоже, и мой народ не обратится против меня из-за маленькой лжи во спасение.— М-м-м-м… — Руби задумчиво постучала кроваво-красным ногтем по переднему зубу. — Ни один король, даже самый могущественный, не может, мой дорогой, править страной без народной поддержки. И ни один принц, как бы ни бесспорны были его права, не способен обрести трон без той же поддержки. Вы уже убедились в этом. Однако общественное мнение, милый мальчик, так капризно! Простые люди любят романтичность. И когда король подарит им новую красавицу королеву, которая двадцать лет провела в колдовском забытьи, то, ах, с каким наслаждением они скушают эту историю! Она покажется куда увлекательней еще одного рассказа о том, как вы где-то сразили очередное чудовище. Ну и младенец вдобавок! До чего простые люди обожают новорожденных, а уж женщины — особенно! И до чего весело им будет любоваться, как он растет. Куда интереснее, чем жизнь семнадцатилетнего мальчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23