— Окститесь! Если папаня говорит, что я наследник трона, значит, я наследник. И простые люди возражать не станут.Руби улыбнулась. Улыбка была совсем не дружеской. Улыбка была крокодильей. Это была улыбка женщины, которая испытывает злорадное удовольствие, сообщая скверные новости. Собственно говоря, эта улыбка позволяла без труда понять, почему Руби называли Злой Королевой.— Ну хорошо, — сказала она. — Давайте поразмыслим, как поступит король. Ему ведь лет сорок, так? Относительно молодой возраст для правящего монарха. Самый расцвет жизни. Надо ли ему беспокоиться о том, есть у него наследник или нет, если он сам еще так молод? Я думаю — дело обстоит как раз наоборот. Что его может беспокоить мысль, как бы его любимый народом наследник не начал оспаривать у него трон.— Папане это и в голову не придет! Он слишком хорошо меня знает.— Так хорошо, что отсылает вас от двора при каждом удобном случае, чтобы вы не успели завязать полезные связи или позабавиться заговорами?— Ничего подобного. Глупость какая!— Неужели? Все правители в той или иной мере страдают паранойей. Профессиональная болезнь! Пожалуй, даже опасаются родных сыновей. Настолько, чтобы лелеять мысль — возможно, не отдавая себе в этом отчета, где-то в крохотном уголке подсознания, — что им, наверное, дышалось бы легче, если бы отпрыск был убит при исполнении какого-нибудь рискованного задания во славу короля и отечества.— Чепуха.— А только-только обзавестись сыном в такие годы — это совсем другая история. Когда малыш достигнет совершеннолетия, его величеству перевалит за шестьдесят — самое время подумать о том, чтобы удалиться на покой. А до тех пор весь вопрос можно спокойно сунуть под сукно. Если бы, разумеется, не Аврора. Думаю, вы согласитесь, что она — женщина, умеющая извлекать из ситуации все. Разумеется, свое влияние она использует во благо своему дитяти. И думаю, можно с уверенностью сказать, что ей будет гораздо легче… как это выразить… легче находить доступ к королю, чем вам.— Прюдомм! — возопил принц.В дверях возник личный секретарь короля. Его улыбка была не менее угодливой, чем всегда, но он нервно потирал ладони, и складки избороздили его высокий лоб. По какой-то причине ему явно не хотелось входить в комнату, и он замялся на пороге, словно на всякий случай.— Э… да, ваше высочество? Могу ли я чем-либо услужить вам?— Доступ? — сказал Шарм Руби. — Сейчас выясним насчет доступа! — Он снова обернулся к Прюдомму. — Прюдомм, я хотел бы немедленно увидеть моего отца!— Э… — сказал Прюдомм и покосился через плечо в коридор. — Боюсь, король сейчас очень занят. Э… занят, и его нельзя беспокоить.— Разумеется, — понимающе сказал Шарм. — В конце-то концов, это его брачная ночь. Как нетактично с моей стороны! — Он посмотрел на Руби. — Я хотел сказать: сразу же утром.— Э… Он и утром будет занят.— Завтра в любое время. Не обязательно в первую очередь. Когда ему будет удобно.Прюдомм переплел пальцы так, что костяшки побелели, и почти прошептал:— Король будет очень занят минимум три ближайшие недели. Или дольше. Не знаю, когда мне удастся выкроить окно, чтобы вы могли его увидеть.— Что-о? Послушайте, Прюдомм! Он же всегда находит для меня время. Вы же сами знаете! — Шарм шагнул вперед. Из сумрака коридора возникли четыре гвардейца и перегородили дверь. Секретарь шмыгнул им за спины. — Прюдомм! — загремел принц. — Что происходит?Физиономия секретаря возникла между плечами двух гвардейцев.— Очень сожалею, государь.Шарм кипел гневом, но не утратил власти над собой и сказал ровным голосом:— Вот что, Прюдомм, хватит этой ерунды. Я хочу поговорить с папаней насчет будущего младенца. Я не собираюсь причинять никаких хлопот, но просто хочу разобраться в своем положении.Прюдомм приободрился. Он поколебался, затем протиснулся между гвардейцами вперед.— Да, полагаю, все стряслось слишком внезапно. Сказать правду, даже мне было трудно освоиться с подобной мыслью. Могу себе представить, каким тяжким испытанием это явилось для вас.— Совершено верно, — согласился принц. — А о какой мысли мы говорим?— И, с вашего позволения, государь, я хотел бы заверить вас, что служить вам, пока вы были держателем титула принца, было истинной радостью и что ваша матушка, хотя бы в моей памяти, навсегда останется королевой.— Моя мать и была королевой! — возопил Шарм, и Прюдомм вновь скрылся за спинами гвардейцев.— Прошу извинить меня!Напряжение разрядил отлично смазанный голос графа Норвилла. Он закинул через плечо свой черный плащ и решительным шагом вошел в комнату с черного хода. Следом за ним вошел Мандельбаум, поигрывая серебряной цепочкой, на которой болтался маленький кристалл.— Вижу, мы позволили возникнуть излишнему возбуждению. Так разрешите заверить вас… — Норвилл внезапно перевел стрелки беседы. — Наши гостьи уже отбыли?Руби пожала плечами:— Золия торопилась к портнихе. Что-то о хрустальной нижней юбке, если не ошибаюсь.— О? — Норвилл бросил на Шарма сардонический взгляд. — Так о чем бишь я? А, да, Шарм! Ну-с, молодой человек, я вижу, вас потряс этот неожиданный оборот событий, что вполне, вполне понятно. Позвольте мне, мой юный друг, заверить вас, что мы ни в коем случае не пошли бы на столь серьезную меру, как лишение вас вашего титула, без предварительной полной и точной оценки всех фактов. Более того: как министр информации я могу безоговорочно утверждать, что мой отчет, если мне будет поручено расследование этого дела, не будет содержать ничего, кроме бесспорно установленной и неприкрашенной истины.— Отлично! — сказал Шарм с облегчением. — Потому что я могу все объяснить. Я признаю, что поступил непродуманно, скрыв от…— Разумеется, — перебил Норвилл, — поскольку единственными живыми свидетелями случившеюся остались лишь король Гаррисон и королева Аврора, расследование это завершится быстро. Собственно, я рискну сказать, что все уже и так ясно как Божий День. Да кто я такой, чтобы усомниться в слове короля, тем более данном под присягой?— К черту, Норвилл! Если папаня и Аврора были уже женаты, на кой ляд они сочетались браком нынче вечером?— Обновили брачные обеты. Сейчас это очень в моде.— Мандельбаум! Скажи им, что случилось, когда мы возвращались?Пальцы Мандельбаума, пока он внимательно вглядывался в крохотный кристалл, чуть дрожали. Он упорно избегал взгляда Шарма. Очень-очень бережно он смотал серебряную цепочку и положил ее во внутренний карман, все это время глядя в пол, на потолок, на картины по стенам — ну, словом, всюду, только не на принца Шарма. Остальные ждали. Наконец он медленно произнес:— Как принимающий жалованье от короля я отдаю себя в полное его распоряжение. Как гражданин Иллирии я обязан безоговорочной преданностью ее монарху.— Угу. Спасибо, Мандельбаум. Большое-большое спасибо!— Так вот, Шарм, — Норвилл пошарил в кармане и вытащил пачку листков, — ваш батюшка составил список особо важных и срочных заданий, которые требуют вашего личного и незамедлительного присутствия. И, кстати, выполняя их, вы должны будете довольно долгий срок странствовать за границами Иллирии. Нет, вас отнюдь не отправляют в изгнание, и, не думайте! Нет-нет. Отнюдь. Ваше обычное щедрое содержание будет высылаться вам, где бы вы ни находились, и мы надеемся, что вы будете поддерживать связь с нами через дипломатические представительства…Блик отраженного света, легкий свист рассекаемого воздуха — и пачка, аккуратно разрубленная пополам, выпала из рук Норвилла. Граф невольно попятился, глядя на клинок в кулаке Шарма. Гвардейцы, заслонявшие Прюдомма, обнажили мечи, а с черного хода в комнату вбежали еще четыре гвардейца, сопровождавшие Норвилла.— Тише, тише, милый! — вполголоса предостерегла Злая Королева.Шарм повернулся на каблуке, и кончик его меча почти впился в горло Руби. Его лицо хранило ту недоумевающую растерянность, какую испытывают кошки и небольшие собаки, угодившие под колеса кареты.— Ты! — рявкнул он. — Все это твоих рук дело. Ну, так я не намерен терпеть.Руби прикрыла ладонью рот, зевнула, медленно зажала острие меча между большим и указательным пальцами и отвела его в сторону. Не отводя глаз от Шарма, она поднялась с кресла, выпрямилась во весь свой рост плюс высокие каблуки, наклонилась к плечу Шарма и зашептала ему на ухо:— Слушай, дурачок, не вини меня в своем несчастье. Ты бы еще за милю увидел, чем все обернется, если бы не вживался в роль сказочного принца так долго, что уверовал во всю чушь о чести и долге. Ну что же, теперь тебе преподали хороший урок прагматизма. И первое правило гласит: «честь» — пустое слово, которое умные правители вроде твоего отца пускают в ход, чтобы использовать желторотых мальчишек вроде тебя в своих целях.— Хватит! — рыкнул Шарм, прижал ладонь к ее груди и толкнул назад в кресло. Потом отступил на середину комнаты и, вызывающе взмахнув мечом, нацелил его сначала на Прюдомма, затем на Мандельбаума, а затем на Норвилла. — Ладно, я удалюсь. Далеко. Но только чтобы подумать. Так легко вы от меня не избавитесь. Потому что я вернусь. А когда я вернусь, все вы пожалеете об этом вечере!Принц засунул меч в ножны, направился к высоким дверям и злобно ударил их каблуком. С громовым треском створки распахнулись, и Шарм скрылся в ночи, ни разу не оглянувшись. Это был на редкость эффектный уход. Такой эффектный, что остальные почти две минуты пребывали в оцепенении, ожидая, что вот-вот что-нибудь испортит мелодраматичность этой сцены. Но ничего не произошло. Принц не вернулся.— Ну, — наконец сказал Прюдомм, — конфронтация, бесспорно, была пренеприятнейшая. Вы знаете, мы ведь даже еще не знаем, что родится мальчик.— Не важно, — сказал Норвилл. — По иллирийскому обычаю, трон наследует первенец независимо от его пола.— Будет мальчик, — сказал Мандельбаум, извлек из кармана кристалл, взглянул на него и положил назад. — Тоже мальчик.— Ну что же, при наличии надлежащей матери, которая обеспечит ему нравственное руководство, можно надеяться, что этот новый принц вырастет в порядочного молодого человека.— Шарм мне всегда нравился, — сказал Прюдомм.— Не то чтобы Шарм не имел своих хороших качеств, но его пренебрежение к общепринятой морали могло довести до отчаяния. Особенно мерзким был его нездоровый интерес к… э… — Норвилл тревожно покосился на королеву Руби.— К сексу? — подсказала она.— Э… да. Крайне нездоровый. Тот, кто способен пригласить эту Золию в круг королевских приближенных, бесспорно, нуждается в том, чтобы ему преподали урок хорошего вкуса. Хотя, должен признать, ее крестная проявила похвальное благоразумие.— Ах так! Мандельбаум, милый, я скоро вернусь к вам. Прежде мне надо посмотреть, как дела у моей прелестной маленькой падчерицы.Королева Руби величественно вышла из комнаты. В коридоре ее поджидала крайне встревоженная Энн.— Он попался на это?— О да, и еще как, бедный мальчик! Был совсем расстроен. Ну и кто его за это осудит?— Боже мой! — Энн заломила руки. — Надеюсь, он не чересчур потрясен. Для него было так важно, что он принц! Наверное, мне самой следовало сказать ему. Как-то смягчить сокрушительную новость.— Милая моя, сейчас не время для сантиментов. Ты знаешь, у мужчин есть привычка винить во всех несчастьях тех, кто сообщает дурные вести. Нельзя, чтобы его гнев обратился на тебя. Это все испортит. Ты же сама так говорила!— Да, я знаю. Ты права. Просто мне больно видеть его таким печальным.— Ну, теперь можешь догнать его и предложить ему утешение. И тебе лучше поторопиться, пока он еще не ускакал слишком далеко.— Не страшно. Я знаю, куда он направляется.— Назад в Аласию?— Верно. Кое-кто уцелел и может подтвердить, что бракосочетание так и не состоялось. Их можно найти в «Колючем шиповнике».— Но отправится ли он за Граалем?— Думаю, да. Шарм настолько зол на тебя, что постарается его отыскать, лишь бы он не достался тебе.— Очень хорошо. Тем не менее попытайся догнать его поскорее. Ты ведь не хочешь, чтобы создалось впечатление, будто ты за ним гоняешься.— Но ведь я гоняюсь за ним!— Тем больше причин не создавать такого впечатления. Отправляйся сейчас же. Я уже упаковала твою сумку.Энн кивнула и повернулась, чтобы уйти. Но тут же остановилась и посмотрела на Руби:— Знаешь, я всегда считала тебя стервой.Руби улыбнулась:— Так я же очень большая стервоза, милочка, когда не получаю того, чего хочу. А теперь я вот-вот получу это. И хочу, чтобы и ты получила то, чего хочешь.Энн снова кивнула:— Ну так до свидания! — И она ушла.Руби смотрела ей вслед, задумчиво улыбаясь. Затем потратила еще несколько минут, поправляя волосы перед зеркалом в коридоре, после чего вернулась к мужчинам.— Мандельбаум, милый, я готова к уроку астрономии. * * * Аврора сидела перед зеркалом у себя в будуаре и расчесывала длинные золотые волосы щеткой в серебряной оправе. Она была очень довольна собой. Бросила взгляд на безымянный палец с кольцом — подлинным кольцом, символом нерасторжимых уз брака, а не маскировкой, и улыбнулась. Забавно, какие штуки выкидывает жизнь! Заснуть принцессой, проснуться нищенкой, а через несколько дней стать королевой Иллирии. Достаточно, чтобы уверовать в судьбу или в рок, или в кисмет, или как там еще?Собственно говоря, даже прошлая жуткая неделя имела свои светлые стороны. Аврора не сомневалась, что, найдись у нее время спокойно обдумать на досуге все с ней случившееся, то уж конечно, она убедилась бы, что получила крайне важные уроки касательно смирения, умения полагаться на себя и прочего в том же духе. И она не из тех, кто позволяет знаниям, приобретенным такой тяжкой ценой, пропадать втуне. О нет! Она употребит пожатую мудрость на то, чтобы стать очень хорошей королевой и помогать Гаррисону править, не пренебрегая милосердием. А маленького Гаррисона она научит всему, чему выучилась сама, как только разберется чему именно, и он вырастет не избалованным и испорченным, а исполненным чести и благородства.Как принц Шарм.Ну, конечно, с принцем Шармом получилось не слишком хорошо, но он переживет. И, разумеется, она ему все полностью компенсирует. Во-первых, он ей очень нравится, во-вторых, она обязана ему жизнью, да и Иллирия ему тоже многим обязана. Новая королева не допустит, чтобы от такого достойного юноши просто отмахнулись. Во всяком случае, не раньше, чем маленький Гаррисон станет много-много старше.Тут ей в голову пришла мысль, такая простая, такая чудесная в своей простоте, что она от восторга обняла себя обеими руками. Она возведет Шарма в кронпринцы Аласии!Такое замечательное сочетание! Шарм получит в управление маленькую страну, не требующую особых хлопот и расположенную на расстоянии, позволяющем часто ездить в гости домой. Аласия, ее возлюбленная родина, получит в правители зерцало доблести и благородства. Что может быть лучше?Аврора так возгордилась собой, придумав столь несравненный план, что надела пеньюар и побежала рассказать о нем Энн. Увы, Маленькую Принцессу нигде найти не удалось, хотя ей и встретилась королева Руби, которая направлялась в башню Мандельбаума с пакетиками разных сушеных трав. Аврора восхищалась теплым отношением Руби к падчерице, а потому захотела узнать ее мнение.— Королева Руби, вы не видели принца Шарма?— Да нет, милочка. По-моему, он на некоторое время покинул страну. Немножко расстроился из-за вашего бракосочетания.— А… да… понимаю и не ставлю это ему в упрек.— Если не ошибаюсь, он сказал, что едет в Аласию, чтобы обдумать свое положение.— В Аласию? — переспросила Аврора, несколько обескураженная тем, что ее блистательную идею словно бы предвосхитили. — Но зачем в Аласию?Руби пожала плечами:— Понятия не имею.Аврора нахмурила лобик. Ей показалось странным, что принц Шарм решил отправиться в Аласию именно тогда, когда она подумала, не отправить ли его туда. Она не замечала, чтобы он так уж заинтересовался ее страной. Тем не менее, если Аласия ему настолько нравится, это лишь утверждало ее в решении сделать его тамошним правителем.— Ах так… А где Энн?— Я не видела ее с утра, — не моргнув глазом ответила Руби.— Принцесса Энн? — спросил Норвилл, возникая у них из-за спины. — Согласно моим сведениям, она вчера вечером отбыла в Аласию.— В Аласию? Да неужели? — не моргнув глазом сказала Руби.— О, хо! — сказала Аврора. — Так Энн на пути в Аласию? Гоняется за принцем Шармом. Я знала, она просто разыгрывает из себя недотрогу, чтобы вернее добиться его.Норвилл потер виски.— Последнее время, ваше величество, Аласия словно бы вызывает небывалый прежде интерес. Утром я получил донесение, что госпожа Эсмерельда и девица Золия поспешают по дороге в Аласию вдвоем в карете.— Видимо, Шарм сумел-таки покорить эту девчонку.— Нет, они выехали раньше него.Аврора нахмурилась. Почему вдруг все посрывались с места и отправились в Аласию?— Ну, чем дальше эта баба будет от меня, тем лучше, с моей точки зрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23