— Прошу садиться!— Вы не ошиблись: я действительно русский; у меня не было никого, кто бы мог представить меня вам; кроме того, как я уже говорил, наше сегодняшнее свидание с вами не должно быть известно никому!— Я готов извинить вас, полагая, что только серьезные причины могли побудить вас к подобному образу действий, но вы должны понять, что я вправе требовать от вас честного и чистосердечного объяснения! Вам уже известно мое имя, и я со своей стороны привык знать имена тех, кто переступает мой порог!С минуту незнакомец как бы не решался, затем сказал:— В Австралии я был известен под именем «человека в маске»; здесь, в Лэйк-Хауз, я записан под именем майора Дункана…— А в России? — спросил капитан с легким оттенком раздражения в голосе.— А в России, — продолжал незнакомец, — меня зовут полковником Ивановичем!— Прекрасно! — сказал Спайерс и пожал ему руку в знак заключенного знакомства.— Теперь еще одно слово, — сказал полковник, — у людей вашего типа нет надобности требовать честного слова, и потому я просто скажу вам, что желаю, чтобы с того момента, как я перешагну за порог вашей комнаты, я был для вас, как и для всех здесь, майором Дунканом!Капитан утвердительно наклонил голову, и его гость продолжал:— Я прибыл сюда из Австралии и нахожусь проездом в Сан-Франциско, собираясь вернуться в Европу через Нью-Йорк. Сегодня утром я из простого любопытства присутствовал в зале суда на вашем процессе, и ваша непреодолимая энергия, ваше мужество и решимость, ваше презрение к людям и к жизни, ваш надменный и гордый вид очаровали меня настолько, что я внутренне сказал себе: «Вот человек, какого я давно ищу!» Я должен вам сказать, что на меня возложена тайная миссия, и я потратил уже два года своей жизни, приложил все силы моего ума и моей воли, пожертвовал жизнью 400 или 500 человек и истратил около пяти миллионов, и все для того только, чтобы потерпеть позорную неудачу! Я решил было уже вернуться в Россию и отказаться от возложенной на меня задачи, но при виде вас во мне возродилась надежда.— А в чем состоит цель вашей миссии? — полюбопытствовал капитан.— Овладеть всеми возможными средствами, даже лишив его жизни в случае надобности, одним молодым французом, графом Оливье де Лорагюэ д'Антрэгом. В том случае, если бы мне удалось захватить его в свои руки живым, я должен был доставить его в Петербург, пред лицо Верховного Совета одного тайного общества Невидимых.Джонатан Спайерс при этом недоверчиво усмехнулся, что не укрылось от его собеседника.— Вы, очевидно, заблуждаетесь в ваших предположениях, а потому я должен сказать, что тайное общество Невидимых не имеет ничего общего с нигилистами, анархистами или с интернационалистами; оно преследует чисто патриотические цели; его задачи — слить воедино все разрозненные ветви великого славянского корня и поднять их против германской и англосаксонской расы, завоевать Восток и часть Запада до Константинополя! Таковы наши задачи, и в день великой борьбы мы подымем 150 миллионов штыков, которые оттеснят тевтонцев к берегам Шпрее, а англосаксов изгонят из Индии.Во время этой беседы Джонатан Спайерс, склонив голову на руки, тоже думал о грандиозных событиях, которые он мог бы осуществить, если бы ему дана была возможность построить орудие его власти, его силы, его мощи. Наконец он поднял голову, глаза его горели мрачным огнем, метая огненные искры.— А! — воскликнул он. — Что вы говорите мне о ваших Невидимых! Что такое ваше тайное общество, все короли и народы! Это сухие листья, которые я одним дуновением смел бы с земли, если бы только мог!..— Да… я это почувствовал с первого же момента, как только увидел вас! Вы принадлежите к числу тех людей, которые рождены властвовать над людьми и повелевать массами! Нам нужны именно такие люди, совершенно исключительного закала… Войдите в наше общество; я могу обещать вам одну из высших должностей среди Невидимых, и тогда вы уже не скажете больше «Если бы я мог!», а скажете «Я хочу», и это будет!— Нет, вы не понимаете меня! — пылко воскликнул капитан, — не можете меня понять!.. — С минуту он колебался, но затем, как бы придя к какому-то решению, вдруг схватил полковника за руку и сказал: — Идемте! Вы один будете знать об этом… но иначе нельзя: вы один можете мне помочь! — И он увлек его за собою в сад.Дойдя до дверей таинственного павильона, где он производил свои опыты, Спайерс остановился.— Что вы всего больше любили, чтили и боготворили здесь, на земле? — спросил он.— Мою мать! — не задумываясь, отвечал его гость растроганным голосом.— Ну так поклянитесь мне вашей матерью, что вы никому не откроете того, что сейчас увидите, никому не скажете об этом ни слова!— Клянусь!— Хорошо! Войдите!Оба негра посторонились, чтобы дать дорогу своему господину и его спутнику. Те вошли, и дверь затворилась за ними. Целых два часа они провели там, и, когда наконец вышли, Красный Капитан как будто возродился и вырос; он улыбался спокойной, самодовольной улыбкой, тогда как русский полковник, наоборот, казался пришибленным и ошеломленным, как человек, видевший осуществление чего-то невероятного, невозможного, немыслимого, сверхчеловеческого: гений Красного Капитана сразил и уничтожил его.Но он тотчас же понял, что не должен выдавать всей силы произведенного на него впечатления, если хочет достигнуть своей цели, и, когда оба они вернулись в квартиру капитана, полковник Иванович успел уже вернуть себе все свое обычное самообладание.— Ну что? — спросил Джонатан Спайерс, когда они снова расположились в креслах друг против друга.— Это что-то невероятное! — откровенно признался гость. — Даже в самых безумных мыслях я не допускал возможности ничего подобного!— Я десять лет искал это решение, и вот теперь уже два года, как я его открыл. Теперь два года я борюсь с невозможностью добыть 9000000 франков, чтобы довести до конца мое великое дело, мой «Римэмбер» (Remember) — так я назову его, чтобы он являлся постоянным напоминанием моих страданий, моего долгого и упорного труда и выжидания, моих радостей и моих надежд!— О, я вас понимаю! — воскликнул русский. — Понимаю, что вы окружаете себя такой тайной, так как ни одно государство в мире не допустило бы сооружения подобного аппарата, сила и мощь которого ставят в полную от вас зависимость все человечество!— Да, но мне недостает девяти миллионов, и у меня их никогда не будет, так как я чувствую, что истощил свои силы и терпение!— Как знать, может быть, и будут! — задумчиво возразил Иванович. — Это будет зависеть только от вас самих; если вы захотите, они будут завтра же у вас! — с таинственной усмешкой добавил он.— Завтра же? — переспросил Красный Капитан. — А кто мне их даст?— Я!— Вы?— Да, я! Казна Невидимых неистощима; соединенный бюджет Франции и Англии ничто в сравнении с теми богатствами, какими располагаем мы. Я один из трех членов, владеющих сокровенной подписью нашей ассоциации и могущий располагать, под личной своей ответственностью, этими капиталами при условии отдавать в них отчет совету Девяти. Итак, если я захочу, то завтра Калифорнийский банк откроет вам кредит на девять миллионов!— А что для этого требуется? — спросил капитан Спайерс.— Требуется согласиться на три условия. Но прежде, чем изложить их, я должен предупредить, что никакие изменения этих условий абсолютно невозможны и поэтому обсуждать их совершенно излишне: за малейшую поблажку вам я должен буду заплатить своей жизнью, а вы, конечно, не можете рассчитывать, что я пожертвую собой, чтобы возвести вас так высоко, так высоко, что никто не в состоянии будет не только сравниться с вами, но и дотянуться до вас. Вы меня извините за эту откровенность, но я должен был сказать вам всю правду, чтобы не терять времени в бесполезных прениях!— Прекрасно, но скажите мне, должен ли я принять или отвергнуть ваши условия только коротким словом «да» или «нет» или же мне будет позволено спрашивать некоторые разъяснения!— Я с удовольствием отвечу вам на все вопросы… Итак, первое условие— чтобы вы узаконенным актом на бумаге, снабженной печатью и подписью Великого Невидимого и верховного члена ассоциации, вводящего вас в нее, за неким ручательством, то есть моим в данном случае, изъявили письменное желание вступить в наше общество и приняли на себя все соответствующие этому обязательства: прежде всего вам будет дано имя, под которым вы будете известны всем членам нашего общества, и номер, который будет известен только членам Верховного Совета и Великому Невидимому. Вы обязаны оказывать помощь и содействие всем членам нашего общества, кто назовет вас по имени и предъявит доказательства, что он также член общества. И каждый раз, когда вы получите предписание такого рода: «Предписывается и повелевается номеру такому-то» и т.д., — вы обязаны повиноваться без рассуждения и колебания, без всяких объяснений или разъяснений и безотлагательно. Словом, вы становитесь в руках высшей власти нашей ассоциации, согласно священной формуле «peginde ас cadaver», то есть как труп. У вас нет ни воли, ни личности, ни ответственности. Вы просто номер и бессознательная частица великого механизма, заодно с которым вы действуете.— И это все?— Да, относительно первого условия!— А знаете ли, это условие клонится не более не менее как к тому, чтобы конфисковать в свою пользу и выгоду вашего тайного общества все могущество, которое мне может дать мое изобретение!— Ведь статут не был создан для вас специально, и вы, конечно, понимаете, что он не может быть изменен для вас!— Пусть так, но в таком случае я делаюсь простым орудием неизвестных мне лиц, и это ради идей, которых я не имею никакого основания разделять!— Но эти неизвестные люди представляют собою все, что есть великого на земле, а эти идеи — самое возвышенное, самое благородное: это борьба двух рас из-за обладания полувселенной!— Я ничего не говорю, но чувствую себя парализованным, уничтоженным!..— Не в такой мере, как вы полагаете! Наше общество ограничивает свое влияние только чисто политической сферой. Так, например, вы можете получить предписание, когда ваше изобретение получит гласность и станет известным, уничтожить английский флот или германскую армию, и такая идея, конечно, будет достаточно прекрасной, чтобы прельстить человека с вашим характером и запросами. Но в области частной жизни вы будете абсолютно свободны. Вы можете покорять себе народы — кроме славянских, конечно, — можете взлетать так высоко, как вам только вздумается, и наше общество будет только с большею гордостью смотреть на возвышение одного из своих членов!— Но ведь это тоже политика!— Я уже сказал вам, что все, что не касается славянской расы, будет дозволено вам!— Что ни говорите, я, во всяком случае, буду только орудием в руках Великого Невидимого!— Пусть так! Но кто вам говорит, что вы сами не достигнете этого высокого и завидного положения, которое в связи с вашим могуществом положит весь мир к вашим ногам!— Ну-с, а остальные условия? — задумавшись, спросил Джонатан Спайерс.— Принимаете ли вы первое? — осведомился полковник.— Разве мне не предоставляется принять или отвергнуть их все три вместе?— Как вам будет угодно! Итак, второе условие заключается в том, что вы обязуетесь после вашей смерти оставить ваше изобретение, со всеми его планами, чертежами, моделями и указаниями к пользованию им и приведению в действие вашего «Римэмбера», нашему обществу Невидимых.— На это не имею никаких возражений, продолжайте!— Третье, и последнее, условие совершенно мое личное. Как только «Римэмбер» будет сооружен, вы отправитесь вместе со мною в Австралию, чтобы помочь мне на этот раз наверняка завладеть графом Лорагюэ д'Антрэгом.— Что же, это личная месть? — спросил капитан Спайерс.Собеседник его промолчал.— О, — продолжал тогда капитан, — это для меня совершенно безразлично! Но я должен сказать, что люблю французов, так как один француз спас мне жизнь. Прибыв в Сан-Франциско, я страшно нуждался, не находя нигде работы; я готов был кинуться в Сакраменто, когда случайно проходивший мимо француз удержал меня от этого намерения. Он сунул мне в руку сто долларов и сказал только эти несколько слов: «Работай и надейся!» Я никогда больше не видел его, хотя и искал его всюду, чтобы отблагодарить его и вернуть ему одолженные им деньги. Благодаря ему я мог расстаться со своими лохмотьями, из-за которых меня отовсюду гнали, нигде не принимали на работу; я поступил в Вест-Индскую компанию и стал тем, чем вы теперь меня видите!..За это время Иванович успел обдумать свой ответ.— В том, о чем я вас прошу, нет личной мести; от поимки и ареста графа зависит сохранение за обществом Невидимых громадных золотых и серебряных рудников на Урале, оцениваемых в более чем полмиллиарда!— В сущности, мне это все равно, — равнодушно заметил Джонатан Спайерс, — и ваши два последних условия я охотно принимаю; но что касается первого, то это дело другое. Ведь это дает совершенно новое направление всей моей дальнейшей жизни; это должно изменить все мои планы!— Тут выбора нет, но на вашем месте я бы принял и это условие, в интересах вашего самолюбия и честолюбия: по прошествии двух лет, если вы сумеете ловко действовать — а я вам обещаю помочь в этом, — вы станете во главе ассоциации Невидимых и будете нашим верховным повелителем!— Дайте мне срок до завтра на размышление!— Это невозможно; или сегодня же вечером вы будете навсегда и бесповоротно связаны с Невидимыми, или мы с вами никогда больше не увидимся!— Ну так дайте хоть один час времени.Полковник хладнокровно вынул часы из кармана и сказал:— В вашем распоряжении ровно десять минут!Джонатан Спайерс, как бешеный, вскочил со своего места, запустил своей чашкой с чаем в стену, где она разбилась в мелкие дребезги, и, скрестив на груди руки и глядя прямо в лицо Ивановичу, произнес:— Я не такой человек, чтобы изменять свои намерения в 10 минут!— Значит, вы отказываетесь? — спросил его русский, более взволнованный этою выходкой, чем он желал бы казаться.— Нет, пусть лучше решит судьба! — И капитан подбросил в воздух золотую монету в двадцать долларов, которую постоянно носил при себе как своего рода фетиш: это были первые полученные им от Вест-Индской компании заработанные деньги.— Решка! — крикнул он громко.Монета покатилась сперва по комнате и наконец легла. Иванович устремился туда с лампой и торжествующим голосом воскликнул:— Орел! Приветствую брата Федора Невидимого! Пусть я первый назову вас этим именем, под которым вас отныне будут знать все наши.Но капитан Спайерс сидел неподвижно на месте, опустив подбородок на руку, и смотрел неопределенно в пространство, как человек, подводящий итоги прошлого или старающийся проникнуть в тайны будущего. Он продал себя ради осуществления своей мечты. «Perinde ас cadaver!» — шептали его губы. Так, значит, с этого момента Джонатан Спайерс, неукротимый и непокорный Красный Капитан, отрекся навсегда от своей свободной воли, от своей независимости. Но он не хотел оглядываться назад, а пытался заглянуть вперед и искал, какие выгоды может извлечь из своего нового положения. Понятно, он сохранит секрет своего изобретения для себя, а это сделает его столь сильным, столь могущественным, что, когда оно будет осуществлено, никакие силы в мире не помешают ему сказать: «Дальше я не пойду!» Кроме того, Иванович сказал ему, что он легко может стать главой ассоциации Невидимых, и тогда какая власть на земле сравнится с его властью!— Ну-с, капитан, — пробудил его наконец голос Ивановича, — судьба решила за вас в нашу пользу, или, вернее, в вашу, так как теперь разом устраняются все препятствия к осуществлению вашего заветного желания, и я уверен, что вы всю жизнь будете благословлять этот счастливый случай, положивший конец вашим сомнениям. Потрудитесь убедиться, что монета легла орлом вверх!— К чему? Я вам верю!— Нет, я на этом настаиваю, чтобы с меня была снята всякая ответственность в этом деле!Капитан подчинился его желанию и убедился в том, что монета легла лицом вверх.Не теряя ни минуты времени, Иванович достал из кармана два совершенно изготовленных договора, где не были только проставлены имя и число.Капитан Джонатан Спайерс был вписан в договор под именем Федора и получил № 333, кабалистическое число, которое было вырезано на обороте его перстня. На задней странице договора было приписано обязательство уступить после своей смерти его изобретение обществу Невидимых и посвятить Великого Невидимого и Совет Девяти в секрет пользования им. Последнее же, третье обязательство нигде не было вписано.— Это было личное, между нами, — сказал полковник Иванович, — и я верю вашему слову; с меня этого вполне достаточно!Помимо верховного владыки, Великого Невидимого, и постоянно состоящего при нем Совета Девяти, все члены ассоциации разделялись на семь классов, причем все высшие должности распределялись между членами первого класса, которого члены обыкновенно достигали путем постепенного повышения по своим заслугам и трудам на пользу общества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65