Когда Джейм повернула назад, на землю упала тьма и больше не поднималась. Шторм, так долго собиравшийся, наконец разразился.
После люди говорили, что никогда еще ночь в Тай-Тестигоне не была чернее. Ветер, рыдая и хохоча, мчался по городу, сметая все на своем пути, ломясь и царапаясь в дома так, что сидящим внутри казалось, что к утру в городе не останется ни одной целой стены. Они слушали завывания высоко над землей, а решившиеся выглянуть наружу клялись потом, что видели ужасные вещи. Северный ветер, ветер демонов, нес на юг кошмары из мертвых земель.
Джейм шла спотыкаясь, дрожа в лихорадке, не обращая внимания на хаос, клубящийся вокруг нее. Ей казалось, что она вновь в замке, ребенком бредет по спящим коридорам, ища чего-то. Уже очень поздно. Если кто-нибудь заметит ее, утром последуют суровые внушения, особенно если он узнает об этом… Но она же так осторожна. Ей так нужно отыскать… Что? Ноги замерзли, а ночь так темна. Все кругом, должно быть, спят. Джейм заторопилась, удивляясь, почему ей так тревожно, стараясь лишь вспомнить, что же она ищет. И внезапно ей стало ясно. Есть такое место под одной из лестниц, место, где так хорошо можно спрятаться, и она ищет не что-то, а кого-то. Тори. Вот и лестница. Почему она боится заглянуть под нее? Здесь ведь то, за чем она пришла сюда. Вот и темный уголок, а там, ну да – неясная фигура.
– Тори?
Нет ответа. Джейм наклонилась, вглядываясь в тень, и отшатнулась, подавив крик. О мой бог, это Анар. Прижавшись к стене, она боролась с тошнотой. На это у нее нет времени. Она должна обыскать все места, где может быть Тори, отчаянно надеясь, что его не будет ни в одном из них.
Смерть была всюду – стояла в дверях, забивалась в углы, заползала под пол, будто сама искала спасения от самой себя; качалась на натянутых нервах, пряталась в костях, облепленных кое-где кусочками кожи и высохшей плоти. Джейм заставляла себя вглядываться в лица, которые смерть сделала неотличимыми друг от друга. Но она знала их всех и не находила того, кого больше всего страшилась увидеть. Но если Тори здесь нет, то где же он? Однажды Анар рассказал ей, что если идти долго-долго на юг, то можно прийти в страну, где ветер сладок, а земля чиста. Тори тоже слышал эту историю. Может быть, там она и найдет его?
Она все еще искала брата. Но теперь на спине был тяжелый мешок, и она пыталась выбраться из замка. Что-то напугало ее… Нет, это она сделала нечто ужасное и должна бежать. Но где же она? Проходы открывались, как раны, один за другим, раздваивались, петляли, уводили неизвестно куда. Неужели она заблудилась? Нет, нельзя даже думать об этом. Спастись, спасти, спастись, спасти…
Кто-то шел за ней.
«Дитя, куда ты убегаешь, зачем покидаешь нас так скоро?»
Это был голос Анара… Нет, голос только похож на его. Шепот проникал в уши.
«Что? Ты ничего не скажешь своему старому учителю? Посмотри на меня, дитя.»
Она не сделает этого. Никто в замке не был к ней добрее, но она никогда больше не хочет видеть то лицо из темного угла под лестницей.
Тогда она услышала другой голос, раздавшийся в коридоре за спиной. Вначале это было всего лишь невнятное бормотание, звуки перетекали друг в друга, но потом их поток стал расплетаться, становясь яснее. Выражение, интонации… Сердце Джейм ударилось о ребра. Они все пришли сюда. Шаги шаркали по полу, полусгнившие одежды шуршали, тела натыкались на стены, но голоса по-прежнему звучали мягко, вкрадчиво…
«Куда же ты, дитя? Вернись к нам. Мы любим тебя.»
«А ведь однажды они изгнали меня, – горько подумала Джейм. – ОН сказал, что она испорченное существо без чести и совести, и они все позволили ему изгнать меня в пустынные земли. А теперь просят вернуться. Конечно, это ложь, но зачем?» Она знала. Они хотят, чтобы она засомневалась, замешкалась. Им нужно задержать ее до ЕГО прихода… Он придет, чтобы забрать то, что она забрала у него.
Джейм уже различала его шаги.
«Я должна бежать», – думала Джейм в смятении, но не могла пошевелиться. Лязг подкованных сапог становился все громче. Он спускался по лестнице с зубчатой стены замка.
– Это сон, всего лишь сон! – выкрикнула она, осознавая бесполезность этих слов и свою беспомощность.
На мгновение перед ней вновь открылась улица города. Жестяная вывеска высоко над головой билась о каменную стену дома. Улица тут же исчезла, превратившись во внешнюю галерею замка. Черная фигура шла через холл, разметая собравшихся там мертвецов, и плоть их слетала с костей от его прикосновений. Три сломанных стрелы крепко прибили серый плащ к его груди. Он протянул к Джейм искалеченные руки:
– Дитя Тьмы! – Голос – как треск ломающихся костей. – Где МОЙ МЕЧ? Где мое…
– ОТЕЦ!
Ненавистное слово остановило его.
Ничто не остается мертвым навсегда, но…
– Да пройдите же вы сквозь священный огонь! – крикнула она ему, им всем. – Последний обряд, который я еще могу свершить для вас, даже если вы схватите меня. Даже если я увижу, что ваши мертвые глаза открыты. Неужели вы хотели стать мерлогами?!
Они смотрели на нее, но ничего нельзя было прочесть на их лицах. Потом они покрылись пеплом и стали распадаться на части.
– Не-е-ет! – взвыла она, не в силах видеть, как в пламени сгорает все ее детство.
Ветер закружил и унес золу.
Ноги отказали, и Джейм сползла на пол, слишком изнуренная, чтобы помнить о своих истерзанных руках, пока не попыталась опереться на них. Боль пронзила ее, закружила и увлекла в темноту. «Не уходи! – услышала она чей-то крик. – Не оставляй меня снова одну!» Это был ее собственный голос, и не было ему ответа. Еще секунду маячил перед Джейм пустой коридор ее старого дома – такой, каким она видела его в последний раз, – и образ ускользнул.
Камни под рукой были холодны. Капли начинавшегося дождя застывали, покрывая ледяной коркой мостовую. Джейм подставила дождю лицо. Казалось, он сможет смыть все – равнодушную улицу, забитые окна, ее саму. И пусть. Окоченевшая, поднялась она и, оступаясь, побрела как лунатик, ничего не видя вокруг, не чувствуя наконец ни вины, ни горя, и ночь поглотила ее.
Глава 2. ДОМ ПРИНОСЯЩИХ УДАЧУ
Первым, кого увидела Джейм, открыв глаза, был кот. Собственно, увидеть что-либо кроме него было трудновато – большой, толстый, он сидел с весьма солидным видом прямо у нее на груди. Какое-то время они пялились друг на друга, затем кот зевнул, показав белые зубы и широкую розовую пасть, потом потянулся и ткнулся носом в подбородок Джейм, решив устроиться поудобнее в уютной ложбинке у самого горла. Дышать стало тяжело. Джейм подняла руку, собираясь сдвинуть кота, и замерла. Рука была не только все еще при ней, но и совершенно здорова – только тонкие белые шрамы говорили о том, что недавно она была поражена смертельно опасной заразой. Двар, целительный сон, все-таки пришел – и вовремя.
От облегчения даже закружилась голова. Потом настало время удивляться – где же она и как попала сюда?
Джейм лежала на кровати в маленькой комнатке, в дальней стене узкий дверной проем пылал, словно жерло печи, – сквозь него в помещение врывались лучи восходящего солнца. Свет резал глаза. Джейм зажмурилась, потом откинулась на подушку. В изголовье трепетали листья плюща, заглядывающего в окно. А когда порыв ветра отбросил зеленую завесу в сторону, стали видны маленькие каменные фигурки, на лицах которых застыли гримасы безумного веселья.
Что-то шевельнулось в памяти.
Джейм расслабилась, пытаясь вспомнить, что случилось с ней после пробуждения под дождем. Кажется, она снова шла – да, наверное, так и было. Только один образ всплывал в памяти – фасад какого-то дома, весь изукрашенный резными фигурками. Похожие на уродливых детей, они резвились на стенах, толпились вокруг окон, под козырьком крыши, они гримасничали и делали непристойные жесты. Дверь открылась под ее прикосновением. А за дверью?
Думай. Обрывки воспоминаний возвращались – комната, множество широко открытых испуганных глаз. Потом, словно поднимаясь из глубины, всплыли лица, руки, волосы… Трогают, цепляют, тянут к свету, к жизни…
Потолочные балки были выкрашены небесно-голубой краской и расписаны белыми розами. Они явно не были частью сна, грозящего превратиться в кошмар. Почему же тогда так трудно дышать?
Ой, как глупо, ну конечно же, этот наглый кот.
Джейм пыталась спихнуть зверюгу, но тот только негромко мурлыкал в ответ. Это продолжалось до тех пор, пока в комнату не влетела женщина, и с криком «У-у-у-у, паразит такой!» – подхватила кота и сбросила его на пол.
– Вот проныра! – восклицала она, выталкивая провинившегося из комнаты. – Стоило на секунду выйти, а он уже тут как тут! Он тебя не задушил, нет? По-моему, проще остаться в живых на Балу Мертвых Богов, чем после общения с котиком госпожи Абернии. А я Танишент, для друзей – Танис.
Она присела на край кровати и наклонилась к Джейм:
– Ну что? Ты не хочешь спросить, где находишься?
– Я помню столы и людей с пивными кружками, – медленно проговорила Джейм. – Когда я вошла, все прекратили пить. Это, наверное, гостиница или таверна?
– Ага, это «Рес-аб-Тирр», Дом Приносящих Удачу, а насчет прекратили пить – ха-ха! Кое-кто из наших завсегдатаев чуть не помер со страху, когда ты открыла дверь, а кто был поближе – посигали из окон. Если б ты не рухнула прямо на пороге, дом сейчас стоял бы пустой, как мыльный пузырь.
– Извините, я помешала веселью. А что с моими руками?
– Ну, это отдельная история, – Танишент явно доставляло удовольствие вспоминать события той ночи. – Лекарь сказал, что руки придется отрезать, а лучше откусить, если мы, конечно, найдем какого-нибудь подходящего смирного демона. Но пока Тубан решал, что делать, они раз – и начали заживать сами собой! Лекарь сказал, что в жизни такого не видел, ну так он и кенциров никогда не видел. Тринадцать дней прошло… Ну да, тринадцать. Вот сколько ты проспала!
Джейм не успела толком осмыслить это сообщение, когда дверной проем закрыла громадная темная фигура. С трудом, в несколько приемов, она протиснулась в комнату и оказалась лысым толстяком.
– С каждым годом двери становятся все уже! – бодро воскликнул он. – Ну что ж, ты снова среди живых, а то мы уж начали беспокоиться. Я Тубан из Эндискара, хозяйничаю тут. Добро пожаловать в этот дом, и мир всем входящим сюда.
– Я Джейм из Кенцирата. Быть в вашем доме – честь для меня.
– А, Кенцират! Так лекарь не ошибся! Мы редко видим здесь твоих земляков, разве что кто пойдет с востока, из Кеншолда, или с запада, из Хмари. А откуда ты? И почему одна?
– Мои люди мертвы. – Слова упали, плоские, без выражения, без эмоций. Просто констатация факта.
Ночные кошмары растаяли, и Джейм только сейчас почувствовала, что находится в безопасности. «Может быть, это тоже сон?» – промелькнула паническая мысль, и Джейм сконцентрировала внимание на широком приветливом лице Тубана:
– Я пришла с севера.
– Никто не приходит оттуда, – убежденно проговорил толстяк. – У тебя жар, ты что-то спутала. Наверняка ты шла из Восточного Кеншолда. С этой стороны гор, больше неоткуда… неоткуда… неоткуда… неоткуда… – Слово эхом забилось в мозгу, затихая. Джейм снова спала.
В следующий раз ее разбудил не кот, а громкий стук. Открыв глаза, Джейм увидела, как Танишент поднимает с пола маленькое бронзовое зеркальце, бросает его на стоящую рядом кровать и убегает, кутаясь в яркую шаль, не замечая, что ее новая соседка проснулась. Джейм смотрела ей вслед. Когда они впервые увиделись утром, она предположила, что Танис примерно лет тридцать, но кто бы мог дать девушке, вылетевшей сейчас из комнаты, больше девятнадцати? Может быть, двар притупил ее чувства… А может, и нет. После всего, что произошло с ней, Джейм без вопросов приняла бы и куда более странные вещи. У нее еще будет время разобраться во всем. Сейчас же она жутко хотела есть, тринадцать дней двара спровоцировали волчий аппетит.
Джейм осторожно села, спустила ноги на пол и после нескольких попыток наконец встала. Что ж, не так уж это и трудно. С возросшей уверенностью она сделала шаг к двери, и тут обнаружилось, что ночная рубашка, в которую она была одета, мягко говоря, ей не по размеру. Джейм наступила на подол, потеряла равновесие и тяжело рухнула на соседнюю кровать.
Под рукой оказалось зеркало Танис, откуда на Джейм смотрела незнакомка. Неужели она так выглядит? Как заострились черты, какие огромные серые глаза.
«Да уж, сейчас никто не назовет тебя хорошенькой», – уныло подумала Джейм. Она сейчас так похожа на мальчишку, неудивительно, что обманулся тот старик в проулке. Тем более что ее длинные черные волосы были скрыты тогда под шапкой. Юное лицо вызывающе смотрело на нее, и она смотрела на него со смешанным чувством, как на чужое. А эти глаза… они видели то, что она так и не смогла вспомнить.
– Где же ты была, – тихо спросила она. – Что ты видела?
Со внезапным отвращением Джейм отпихнула от себя зеркало. Глупо быть одержимой прошлым, которого она даже не помнит. Все уже позади. Начинается новая жизнь, и… И надо бы все-таки поесть. Подгоняемая растущим голодом, она подобрала подол рубахи и направилась к выходу.
Рядом с дверью, примостившись в тени под нишей, где стояла ваза с цветами, лежал ее заплечный мешок.
Взгляд Джейм уцепился за него. Казалось, что он терпеливо ждет ее, покорно собирая пыль грязными боками. «Я пытаюсь поймать пустоту», – подумала она с горечью. Две недели она тащила на себе, как горб, осколки прошлого, известного и неизвестного. Даже сейчас они преследовали ее, в этой сумке лежали потерянные годы, какими еще ужасами она может быть наполнена? Протяни руку, и узнаешь. Нет, этот мешок со всем его содержимым надо как можно скорее спрятать в надежное место. Заставив себя выкинуть все это из головы, Джейм подобрала подол и неуверенно вышла из комнаты.
Открытая галерея соединяла северное и южное крылья таверны. Этажом ниже лежал двор, обнесенный толстой стеной. Оттуда поднимался едкий запах навоза, слышался звук переступающих по соломе копыт, эти запахи и звуки смешивались с отдаленным позвякиванием посуды и ароматом готовящейся еды. Что бы это ни было – пахло оно вкусно. Джейм попыталась определить, откуда дует такой приятный ветерок, но тут раздались грохот и рассерженный вскрик. Одна из дверей первого этажа распахнулась, на пороге появилась высокая женщина в фартуке, держащая за шкирку облезлого кота, она швырнула его на землю и гордо удалилась обратно в дом.
Ага, кухня там. И как же туда спуститься?
В северном конце галереи Джейм обнаружила широкую лестницу, ведущую вниз. Приподняв юбку, Джейм осторожно пошла вниз по ступенькам. Начиналось все отлично, но на полпути нога попала в щель, и Джейм закувыркалась. Инстинктивно она свернулась клубочком и таким манером, как мячик, завершила свой спуск, ничего не сломав, но с однозначным ощущением, что на нее разом обрушились все удары, которые она получала за всю свою жизнь.
Она села на плиточном полу, тряся головой, чтобы там немного прояснилось после такого болезненного нисхождения, и поглядела наверх, на проделанный путь, но чья-то голова высунулась, заслонив обзор, и поинтересовалась:
– Ну, неужто закончила?
– Д-да, госпожа, – ответила Джейм, глядя в суровые светлые глаза женщины. – Я сорвалась со ступеньки.
– В хорошо управляемом хозяйстве, – произнес гневный голос, – не бывает инвалидов, случайно падающих с лестницы. А я никакая не госпожа, а вдова Клепетания, кухарка и домоправительница.
– А я Джейм из Кенцирата, – ответ был не менее резок, – а вовсе не инвалид.
Вдова фыркнула:
– Что ж, надеюсь, впредь я буду видеть тебя только в вертикальном положении.
Джейм медленно выпрямилась, поморщившись от боли, и поправила ночную рубашку, которая норовила сползти с обоих плеч одновременно.
– Хм-м! – Вдова, похоже, смягчилась. – Если ты можешь гулять, значит, можешь и есть. Иди сюда, юная леди, и подкрепись.
Джейм прошла за ней на кухню, в просторное помещение с высоким сводчатым потолком, где на двух из трех очагов кипели подвешенные над огнем громадные чайники. Справа под лестницей виднелась небольшая судомойня. Горшок над третьим очагом, как раз между кухней и главным холлом, испускал тот самый чудный запах, что Джейм учуяла еще на галерее. Вдова указала ей место рядом, и Джейм села, наслаждаясь теплом, пока вдова наливала похлебку в плошку.
– Береги рот, – буркнула она, протягивая Джейм миску с бурлящим варевом. – Суп горячий.
Джейм глотала, почти не чувствуя вкуса, слишком голодная, чтобы обращать внимание на обожженный язык, а вдова тем временем закончила мыть тарелки и вернулась к птице, которую готовила за центральным столом. Кухня наполнилась ароматами тимьяна, базилика, розмарина. Кухарка резала фиги, когда Джейм отставила тщательно выскобленную миску в сторону:
– Клепетания…
– Зови меня Клепетти, – разрешила вдова, дотягиваясь до бутыли с белым вином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
После люди говорили, что никогда еще ночь в Тай-Тестигоне не была чернее. Ветер, рыдая и хохоча, мчался по городу, сметая все на своем пути, ломясь и царапаясь в дома так, что сидящим внутри казалось, что к утру в городе не останется ни одной целой стены. Они слушали завывания высоко над землей, а решившиеся выглянуть наружу клялись потом, что видели ужасные вещи. Северный ветер, ветер демонов, нес на юг кошмары из мертвых земель.
Джейм шла спотыкаясь, дрожа в лихорадке, не обращая внимания на хаос, клубящийся вокруг нее. Ей казалось, что она вновь в замке, ребенком бредет по спящим коридорам, ища чего-то. Уже очень поздно. Если кто-нибудь заметит ее, утром последуют суровые внушения, особенно если он узнает об этом… Но она же так осторожна. Ей так нужно отыскать… Что? Ноги замерзли, а ночь так темна. Все кругом, должно быть, спят. Джейм заторопилась, удивляясь, почему ей так тревожно, стараясь лишь вспомнить, что же она ищет. И внезапно ей стало ясно. Есть такое место под одной из лестниц, место, где так хорошо можно спрятаться, и она ищет не что-то, а кого-то. Тори. Вот и лестница. Почему она боится заглянуть под нее? Здесь ведь то, за чем она пришла сюда. Вот и темный уголок, а там, ну да – неясная фигура.
– Тори?
Нет ответа. Джейм наклонилась, вглядываясь в тень, и отшатнулась, подавив крик. О мой бог, это Анар. Прижавшись к стене, она боролась с тошнотой. На это у нее нет времени. Она должна обыскать все места, где может быть Тори, отчаянно надеясь, что его не будет ни в одном из них.
Смерть была всюду – стояла в дверях, забивалась в углы, заползала под пол, будто сама искала спасения от самой себя; качалась на натянутых нервах, пряталась в костях, облепленных кое-где кусочками кожи и высохшей плоти. Джейм заставляла себя вглядываться в лица, которые смерть сделала неотличимыми друг от друга. Но она знала их всех и не находила того, кого больше всего страшилась увидеть. Но если Тори здесь нет, то где же он? Однажды Анар рассказал ей, что если идти долго-долго на юг, то можно прийти в страну, где ветер сладок, а земля чиста. Тори тоже слышал эту историю. Может быть, там она и найдет его?
Она все еще искала брата. Но теперь на спине был тяжелый мешок, и она пыталась выбраться из замка. Что-то напугало ее… Нет, это она сделала нечто ужасное и должна бежать. Но где же она? Проходы открывались, как раны, один за другим, раздваивались, петляли, уводили неизвестно куда. Неужели она заблудилась? Нет, нельзя даже думать об этом. Спастись, спасти, спастись, спасти…
Кто-то шел за ней.
«Дитя, куда ты убегаешь, зачем покидаешь нас так скоро?»
Это был голос Анара… Нет, голос только похож на его. Шепот проникал в уши.
«Что? Ты ничего не скажешь своему старому учителю? Посмотри на меня, дитя.»
Она не сделает этого. Никто в замке не был к ней добрее, но она никогда больше не хочет видеть то лицо из темного угла под лестницей.
Тогда она услышала другой голос, раздавшийся в коридоре за спиной. Вначале это было всего лишь невнятное бормотание, звуки перетекали друг в друга, но потом их поток стал расплетаться, становясь яснее. Выражение, интонации… Сердце Джейм ударилось о ребра. Они все пришли сюда. Шаги шаркали по полу, полусгнившие одежды шуршали, тела натыкались на стены, но голоса по-прежнему звучали мягко, вкрадчиво…
«Куда же ты, дитя? Вернись к нам. Мы любим тебя.»
«А ведь однажды они изгнали меня, – горько подумала Джейм. – ОН сказал, что она испорченное существо без чести и совести, и они все позволили ему изгнать меня в пустынные земли. А теперь просят вернуться. Конечно, это ложь, но зачем?» Она знала. Они хотят, чтобы она засомневалась, замешкалась. Им нужно задержать ее до ЕГО прихода… Он придет, чтобы забрать то, что она забрала у него.
Джейм уже различала его шаги.
«Я должна бежать», – думала Джейм в смятении, но не могла пошевелиться. Лязг подкованных сапог становился все громче. Он спускался по лестнице с зубчатой стены замка.
– Это сон, всего лишь сон! – выкрикнула она, осознавая бесполезность этих слов и свою беспомощность.
На мгновение перед ней вновь открылась улица города. Жестяная вывеска высоко над головой билась о каменную стену дома. Улица тут же исчезла, превратившись во внешнюю галерею замка. Черная фигура шла через холл, разметая собравшихся там мертвецов, и плоть их слетала с костей от его прикосновений. Три сломанных стрелы крепко прибили серый плащ к его груди. Он протянул к Джейм искалеченные руки:
– Дитя Тьмы! – Голос – как треск ломающихся костей. – Где МОЙ МЕЧ? Где мое…
– ОТЕЦ!
Ненавистное слово остановило его.
Ничто не остается мертвым навсегда, но…
– Да пройдите же вы сквозь священный огонь! – крикнула она ему, им всем. – Последний обряд, который я еще могу свершить для вас, даже если вы схватите меня. Даже если я увижу, что ваши мертвые глаза открыты. Неужели вы хотели стать мерлогами?!
Они смотрели на нее, но ничего нельзя было прочесть на их лицах. Потом они покрылись пеплом и стали распадаться на части.
– Не-е-ет! – взвыла она, не в силах видеть, как в пламени сгорает все ее детство.
Ветер закружил и унес золу.
Ноги отказали, и Джейм сползла на пол, слишком изнуренная, чтобы помнить о своих истерзанных руках, пока не попыталась опереться на них. Боль пронзила ее, закружила и увлекла в темноту. «Не уходи! – услышала она чей-то крик. – Не оставляй меня снова одну!» Это был ее собственный голос, и не было ему ответа. Еще секунду маячил перед Джейм пустой коридор ее старого дома – такой, каким она видела его в последний раз, – и образ ускользнул.
Камни под рукой были холодны. Капли начинавшегося дождя застывали, покрывая ледяной коркой мостовую. Джейм подставила дождю лицо. Казалось, он сможет смыть все – равнодушную улицу, забитые окна, ее саму. И пусть. Окоченевшая, поднялась она и, оступаясь, побрела как лунатик, ничего не видя вокруг, не чувствуя наконец ни вины, ни горя, и ночь поглотила ее.
Глава 2. ДОМ ПРИНОСЯЩИХ УДАЧУ
Первым, кого увидела Джейм, открыв глаза, был кот. Собственно, увидеть что-либо кроме него было трудновато – большой, толстый, он сидел с весьма солидным видом прямо у нее на груди. Какое-то время они пялились друг на друга, затем кот зевнул, показав белые зубы и широкую розовую пасть, потом потянулся и ткнулся носом в подбородок Джейм, решив устроиться поудобнее в уютной ложбинке у самого горла. Дышать стало тяжело. Джейм подняла руку, собираясь сдвинуть кота, и замерла. Рука была не только все еще при ней, но и совершенно здорова – только тонкие белые шрамы говорили о том, что недавно она была поражена смертельно опасной заразой. Двар, целительный сон, все-таки пришел – и вовремя.
От облегчения даже закружилась голова. Потом настало время удивляться – где же она и как попала сюда?
Джейм лежала на кровати в маленькой комнатке, в дальней стене узкий дверной проем пылал, словно жерло печи, – сквозь него в помещение врывались лучи восходящего солнца. Свет резал глаза. Джейм зажмурилась, потом откинулась на подушку. В изголовье трепетали листья плюща, заглядывающего в окно. А когда порыв ветра отбросил зеленую завесу в сторону, стали видны маленькие каменные фигурки, на лицах которых застыли гримасы безумного веселья.
Что-то шевельнулось в памяти.
Джейм расслабилась, пытаясь вспомнить, что случилось с ней после пробуждения под дождем. Кажется, она снова шла – да, наверное, так и было. Только один образ всплывал в памяти – фасад какого-то дома, весь изукрашенный резными фигурками. Похожие на уродливых детей, они резвились на стенах, толпились вокруг окон, под козырьком крыши, они гримасничали и делали непристойные жесты. Дверь открылась под ее прикосновением. А за дверью?
Думай. Обрывки воспоминаний возвращались – комната, множество широко открытых испуганных глаз. Потом, словно поднимаясь из глубины, всплыли лица, руки, волосы… Трогают, цепляют, тянут к свету, к жизни…
Потолочные балки были выкрашены небесно-голубой краской и расписаны белыми розами. Они явно не были частью сна, грозящего превратиться в кошмар. Почему же тогда так трудно дышать?
Ой, как глупо, ну конечно же, этот наглый кот.
Джейм пыталась спихнуть зверюгу, но тот только негромко мурлыкал в ответ. Это продолжалось до тех пор, пока в комнату не влетела женщина, и с криком «У-у-у-у, паразит такой!» – подхватила кота и сбросила его на пол.
– Вот проныра! – восклицала она, выталкивая провинившегося из комнаты. – Стоило на секунду выйти, а он уже тут как тут! Он тебя не задушил, нет? По-моему, проще остаться в живых на Балу Мертвых Богов, чем после общения с котиком госпожи Абернии. А я Танишент, для друзей – Танис.
Она присела на край кровати и наклонилась к Джейм:
– Ну что? Ты не хочешь спросить, где находишься?
– Я помню столы и людей с пивными кружками, – медленно проговорила Джейм. – Когда я вошла, все прекратили пить. Это, наверное, гостиница или таверна?
– Ага, это «Рес-аб-Тирр», Дом Приносящих Удачу, а насчет прекратили пить – ха-ха! Кое-кто из наших завсегдатаев чуть не помер со страху, когда ты открыла дверь, а кто был поближе – посигали из окон. Если б ты не рухнула прямо на пороге, дом сейчас стоял бы пустой, как мыльный пузырь.
– Извините, я помешала веселью. А что с моими руками?
– Ну, это отдельная история, – Танишент явно доставляло удовольствие вспоминать события той ночи. – Лекарь сказал, что руки придется отрезать, а лучше откусить, если мы, конечно, найдем какого-нибудь подходящего смирного демона. Но пока Тубан решал, что делать, они раз – и начали заживать сами собой! Лекарь сказал, что в жизни такого не видел, ну так он и кенциров никогда не видел. Тринадцать дней прошло… Ну да, тринадцать. Вот сколько ты проспала!
Джейм не успела толком осмыслить это сообщение, когда дверной проем закрыла громадная темная фигура. С трудом, в несколько приемов, она протиснулась в комнату и оказалась лысым толстяком.
– С каждым годом двери становятся все уже! – бодро воскликнул он. – Ну что ж, ты снова среди живых, а то мы уж начали беспокоиться. Я Тубан из Эндискара, хозяйничаю тут. Добро пожаловать в этот дом, и мир всем входящим сюда.
– Я Джейм из Кенцирата. Быть в вашем доме – честь для меня.
– А, Кенцират! Так лекарь не ошибся! Мы редко видим здесь твоих земляков, разве что кто пойдет с востока, из Кеншолда, или с запада, из Хмари. А откуда ты? И почему одна?
– Мои люди мертвы. – Слова упали, плоские, без выражения, без эмоций. Просто констатация факта.
Ночные кошмары растаяли, и Джейм только сейчас почувствовала, что находится в безопасности. «Может быть, это тоже сон?» – промелькнула паническая мысль, и Джейм сконцентрировала внимание на широком приветливом лице Тубана:
– Я пришла с севера.
– Никто не приходит оттуда, – убежденно проговорил толстяк. – У тебя жар, ты что-то спутала. Наверняка ты шла из Восточного Кеншолда. С этой стороны гор, больше неоткуда… неоткуда… неоткуда… неоткуда… – Слово эхом забилось в мозгу, затихая. Джейм снова спала.
В следующий раз ее разбудил не кот, а громкий стук. Открыв глаза, Джейм увидела, как Танишент поднимает с пола маленькое бронзовое зеркальце, бросает его на стоящую рядом кровать и убегает, кутаясь в яркую шаль, не замечая, что ее новая соседка проснулась. Джейм смотрела ей вслед. Когда они впервые увиделись утром, она предположила, что Танис примерно лет тридцать, но кто бы мог дать девушке, вылетевшей сейчас из комнаты, больше девятнадцати? Может быть, двар притупил ее чувства… А может, и нет. После всего, что произошло с ней, Джейм без вопросов приняла бы и куда более странные вещи. У нее еще будет время разобраться во всем. Сейчас же она жутко хотела есть, тринадцать дней двара спровоцировали волчий аппетит.
Джейм осторожно села, спустила ноги на пол и после нескольких попыток наконец встала. Что ж, не так уж это и трудно. С возросшей уверенностью она сделала шаг к двери, и тут обнаружилось, что ночная рубашка, в которую она была одета, мягко говоря, ей не по размеру. Джейм наступила на подол, потеряла равновесие и тяжело рухнула на соседнюю кровать.
Под рукой оказалось зеркало Танис, откуда на Джейм смотрела незнакомка. Неужели она так выглядит? Как заострились черты, какие огромные серые глаза.
«Да уж, сейчас никто не назовет тебя хорошенькой», – уныло подумала Джейм. Она сейчас так похожа на мальчишку, неудивительно, что обманулся тот старик в проулке. Тем более что ее длинные черные волосы были скрыты тогда под шапкой. Юное лицо вызывающе смотрело на нее, и она смотрела на него со смешанным чувством, как на чужое. А эти глаза… они видели то, что она так и не смогла вспомнить.
– Где же ты была, – тихо спросила она. – Что ты видела?
Со внезапным отвращением Джейм отпихнула от себя зеркало. Глупо быть одержимой прошлым, которого она даже не помнит. Все уже позади. Начинается новая жизнь, и… И надо бы все-таки поесть. Подгоняемая растущим голодом, она подобрала подол рубахи и направилась к выходу.
Рядом с дверью, примостившись в тени под нишей, где стояла ваза с цветами, лежал ее заплечный мешок.
Взгляд Джейм уцепился за него. Казалось, что он терпеливо ждет ее, покорно собирая пыль грязными боками. «Я пытаюсь поймать пустоту», – подумала она с горечью. Две недели она тащила на себе, как горб, осколки прошлого, известного и неизвестного. Даже сейчас они преследовали ее, в этой сумке лежали потерянные годы, какими еще ужасами она может быть наполнена? Протяни руку, и узнаешь. Нет, этот мешок со всем его содержимым надо как можно скорее спрятать в надежное место. Заставив себя выкинуть все это из головы, Джейм подобрала подол и неуверенно вышла из комнаты.
Открытая галерея соединяла северное и южное крылья таверны. Этажом ниже лежал двор, обнесенный толстой стеной. Оттуда поднимался едкий запах навоза, слышался звук переступающих по соломе копыт, эти запахи и звуки смешивались с отдаленным позвякиванием посуды и ароматом готовящейся еды. Что бы это ни было – пахло оно вкусно. Джейм попыталась определить, откуда дует такой приятный ветерок, но тут раздались грохот и рассерженный вскрик. Одна из дверей первого этажа распахнулась, на пороге появилась высокая женщина в фартуке, держащая за шкирку облезлого кота, она швырнула его на землю и гордо удалилась обратно в дом.
Ага, кухня там. И как же туда спуститься?
В северном конце галереи Джейм обнаружила широкую лестницу, ведущую вниз. Приподняв юбку, Джейм осторожно пошла вниз по ступенькам. Начиналось все отлично, но на полпути нога попала в щель, и Джейм закувыркалась. Инстинктивно она свернулась клубочком и таким манером, как мячик, завершила свой спуск, ничего не сломав, но с однозначным ощущением, что на нее разом обрушились все удары, которые она получала за всю свою жизнь.
Она села на плиточном полу, тряся головой, чтобы там немного прояснилось после такого болезненного нисхождения, и поглядела наверх, на проделанный путь, но чья-то голова высунулась, заслонив обзор, и поинтересовалась:
– Ну, неужто закончила?
– Д-да, госпожа, – ответила Джейм, глядя в суровые светлые глаза женщины. – Я сорвалась со ступеньки.
– В хорошо управляемом хозяйстве, – произнес гневный голос, – не бывает инвалидов, случайно падающих с лестницы. А я никакая не госпожа, а вдова Клепетания, кухарка и домоправительница.
– А я Джейм из Кенцирата, – ответ был не менее резок, – а вовсе не инвалид.
Вдова фыркнула:
– Что ж, надеюсь, впредь я буду видеть тебя только в вертикальном положении.
Джейм медленно выпрямилась, поморщившись от боли, и поправила ночную рубашку, которая норовила сползти с обоих плеч одновременно.
– Хм-м! – Вдова, похоже, смягчилась. – Если ты можешь гулять, значит, можешь и есть. Иди сюда, юная леди, и подкрепись.
Джейм прошла за ней на кухню, в просторное помещение с высоким сводчатым потолком, где на двух из трех очагов кипели подвешенные над огнем громадные чайники. Справа под лестницей виднелась небольшая судомойня. Горшок над третьим очагом, как раз между кухней и главным холлом, испускал тот самый чудный запах, что Джейм учуяла еще на галерее. Вдова указала ей место рядом, и Джейм села, наслаждаясь теплом, пока вдова наливала похлебку в плошку.
– Береги рот, – буркнула она, протягивая Джейм миску с бурлящим варевом. – Суп горячий.
Джейм глотала, почти не чувствуя вкуса, слишком голодная, чтобы обращать внимание на обожженный язык, а вдова тем временем закончила мыть тарелки и вернулась к птице, которую готовила за центральным столом. Кухня наполнилась ароматами тимьяна, базилика, розмарина. Кухарка резала фиги, когда Джейм отставила тщательно выскобленную миску в сторону:
– Клепетания…
– Зови меня Клепетти, – разрешила вдова, дотягиваясь до бутыли с белым вином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32