Навалилась паника. Показалось, что содрогнулись земля и небо.
«Я словно мышь, пойманная в медвежий капкан. Эти стены не защитят непрошеного гостя. Равнодушные дома, они превратят тебя в лепешку и даже не узнают, что стали убийцами. Надо убираться отсюда».
Джейм побежала обратно по тому же пути, каким пришла сюда, – стремительно, не глядя по сторонам. Ворота появились как раз в тот момент, когда ей показалось, что она вот-вот умрет, если немедленно не остановится. Задыхаясь, она упала ничком на влажную землю, потом неуверенно села, прислонившись спиной к стене, сжимая раненое предплечье.
Глупо, глупо, глупо так неосмотрительно растрачивать и без того иссякающие силы! Скоро они могут ей понадобиться, но будут ли они у нее? Джейм уже поплатилась своим шестым чувством: безумный шквал, от которого удалось улизнуть, временно оглушил его. Да, бегство – тоже выход, но достойно ли человека носиться очертя голову, толком не имея цели? Проклятие, потерять собственное прошлое… Или позволить его украсть?
Опустив голову, она шептала страшные ругательства, не слыша своих слов.
Нужно быть сумасшедшим, чтобы шутить такими вещами. Потеряно, все потеряно – годы жизни, родина, семья… Даже она сама. Разве она не потеряла и себя? Она уже не была тем испуганным ребенком, который вошел в окутанный тенями город, намереваясь справиться с ним, этот ребенок превратился в кого-то постороннего, неизвестного ей.
Крупицы наследия кенциров – все, что у нее осталось. И прекрасно. Она будет держаться за них, как утопающий за соломинку, и идиотка, коей она сейчас, несомненно, является, станет поумнее и научится беречь силы. Джейм поднялась, еле держась на непослушных ногах.
Ветер переменился. Его порывы, дышащие смрадом Гиблых Земель, царапали лицо, трепали волосы. Северные ворота были открыты. Надвигалась буря, и кто скажет, что придет за ней? Джейм поежилась и повернула на юг. Перешагивая через уже (или пока?) неподвижные трещины, она поспешно шла вдоль стены, и ветер, вцепившись в волосы, ехал у нее на плечах. Джейм не оглядывалась.
Наконец она вышла на край огромной площади, куда, казалось, стекались все городские дороги. Джейм направилась к возвышающемуся в центре мраморному престолу, радуясь такому простору после всех темных переулков, радуясь даже яростному ветру, словно он мог очистить западные горы от отбросов севера. Белый всполох мелькнул перед глазами. Словно листопад, по ветру летели клочки бумаги. Кружась, они промчались мимо – все кроме одного, который прилепился к носку ее ботинка и трепетал, пытаясь вновь обрести свободу. Джейм осторожно сняла его. Листочек был покрыт буквами, вполне знакомыми – так писали в Ратиллене. Надпись гласила:
НАРК ТАИТСЯ ЗА ДВЕРЬМИ
Кто или что этот Нарк?
Забавно, если и остальные летящие бумажки несут то же послание. Джейм поймала их столько, сколько смогла. Да, на некоторых были такие же надписи, но в большинстве своем они различались не меньше, чем языки, на которых они писались. Через пять минут у Джейм были экземпляры на языках Мыса, Страны Капель, Тверрди и еще нескольких менее распространенных наречий.
Слова словно предостерегали ее – держись подальше от улиц, аллей, скверов, площадей, крыш, даже окон и подоконников, – необычный жилец может скрываться там. Если верить листочкам, ни одно место на открытом воздухе нельзя было считать безопасным, хотя Джейм не понимала, чего именно следует остерегаться, до тех пор, пока один мятый клочок не провозгласил:
ОПАСАЙСЯ МЕРТВЫХ БОГОВ
Ветер выхватил бумажку из рук, закружил и унес вслед за остальными. Джейм не стала гнаться за ней. Богов? Бог един, кому могло прийти в голову, что богов может быть больше одного? Каких богов? Может, в Тай-Тестигоне так называют создания вроде той твари на детских ручках или живущего в луже чудовища, но ведь они – всего лишь пара странных, буйных существ с ночных улиц. Как их можно принять за богов? Она рассмеялась было над такой глупостью, но резко осеклась. Дыхание рвало грудь.
Чей-то чужой голос зазвучал одновременно с ее. На мгновение Джейм решила, что это ей лишь почудилось, но голос раздался вновь – далекий слабый крик. Слышен он был недолго, но Джейм уже бежала туда, в ту сторону. В спешке она не заметила маленького грязного беса, который, схватив последний бумажный клочок, неторопливо потрусил вслед за ней по мостовой.
Дома опять сомкнулись вокруг Джейм. Она задержалась на перекрестке под арочным сводом, не зная, куда идти теперь, но пронзительный крик раздался снова, гораздо ближе, и девушка решительно свернула направо. Из окон верхних этажей здесь свисали широкие ленты, они тихо покачивались в воздухе, переплетаясь друг с другом и скрывая проход между домами, – Джейм не замечала его, пока не оказалась совсем рядом.
Там, в узком проулке, стоял старик, размахивая посохом и беззубо огрызаясь на двух молодых парней, подступавших к нему. Когда Джейм вступила на узкую улочку, старик снова крикнул. В его голосе не было страха, лишь чистый, неприкрытый гнев обманутого человека, подкрепленный тяжелой палкой, которой старик орудовал с неожиданной силой, заставляя своих противников отпрыгивать назад. Однако те, молодые и выносливые, непременно добились бы своего. Вопрос времени и терпения. Их престарелая жертва прекрасно понимала это. Понимала это и Джейм.
He раздумывая, она бросилась вперед, как полыхнувшее пламя, умело свалив одного из нападавших. Второй с недоумением глядел на своего напарника, корчившегося на земле. Он не видел Джейм, скрывшуюся рядом в тени, готовую ударить снова. Но удара не последовало. Джейм удивленно застыла, когда человек дико посмотрел сквозь нее, повернулся и понесся прочь, запрокинув мертвенно-бледное, искаженное ужасом лицо. Темный силуэт отделился от стены и ринулся за ним. Оба скрылись за дальним углом дома.
Джейм хотела последовать за ними, но внезапная волна головокружения накрыла ее, камни мостовой словно зашевелились под ногами. Когда сознание прояснилось, она обнаружила, что крепко держится за дверной косяк, а старик радостно колотит ее по плечу.
– Драпайте, негодяи, драпайте! – выкрикивал он снова и снова прямо у нее над ухом. – Ха, ловкая работенка! – Его мутные глаза так и сияли от удовольствия. – Теперь они дважды подумают, прежде чем решат докучать старику Писаке! Но кто ты, парень? Как тебя звать?
– Джейм… Джейм Талисман, – выдавила она, автоматически назвав имя, неуверенная, что оно ее. – Но я не…
– Талисман, Талисман, – ворчливо повторил старик. – Странное имя, но все кенциры странные. Ты же из Кенцирата, а? Ой, пацан, ты не заморочишь мне голову, с твоим-то акцентом! Даже и не пытайся, ага? – Все его морщинки собрались в лукавый пучок улыбки. – Ты кенцир, а это значит, что в беде ты не подведешь. Заходи попозже, мальчик, у меня найдется работа для тебя. – С этими словами он стремительно зашаркал по проулку, оставив Джейм в полубеспамятстве, не дослушав ее слабого протеста.
Джейм отчаянно боролась с головокружением, чувствуя, что тело вот-вот перестанет подчиняться ей. В меркнущем сознании проносились образы – темная башня, безликие фигуры во мраке, хруст… да, так ломались пальцы.
– Нет!
Это был ее собственный крик. Эхо заметалось, ударяясь о стены. Джейм вновь стояла на пороге дома в безмолвном городе, рядом с телом человека, сбитого ею, далеко от северных кошмаров и мстительных мерлогов. О Трое, еще один такой срыв – и она отправится прямиком в иной мир. «Что было, то было, забудь все, – твердила она себе, – прошлое не навредит тебе без твоего согласия, но настоящее… настоящее может убить».
Где-то что-то горело.
Джейм дернула головой. Проулок был полон дыма. В десяти шагах от нее пылало лежащее тело.
В оцепенении Джейм смотрела, как тонкие языки голубого пламени обвивают и лижут туловище. Кожа почернела и облезала клочьями. Волосы вспыхнули и взлетели прозрачным облаком, открыв на секунду прекрасный цветок, вытатуированный за левым ухом, последний раз расцветающий в огне. Одежда, кожа, мышцы, кости – все рассыпалось, превращаясь в черный, жирный дым, страшной спиралью поднимавшийся к небу.
Затем Джейм увидела, как столб дыма постепенно обретает форму. Она вскочила и попятилась назад, в тень дверного проема. Голова неясных очертаний качалась из стороны в сторону на вершине высокого смерча – на уровне закрытых окон третьего этажа. Нижний конец дымной фигуры превратился в длиннющий хвост, бьющийся между стен, пачкающий их копотью. Чудовище быстро обрело плоть, рыгнуло пламенем и поползло по улице, оставляя за собой золу и жирные пятна сажи на булыжниках мостовой.
В тот момент Джейм было все равно, явление ли это божества, галлюцинация или такой местный способ уборки улиц, – она покинула проулок еще до того, как тварь повернула за угол.
Вскоре Джейм остановил ветер. Он срывал яркие ленты со стен, заставляя их воевать в воздухе, – одна сторона улицы с другой. На это стоило посмотреть: рубины и аметисты с золотыми прожилками горели в холодном серебристом свете луны, вспыхивали изумруды и бирюза. Потом все краски потускнели. Рваные облака заслонили диск луны, неся ураган на своих спинах. С севера за ними катились все новые полчища грозовых туч.
Джейм стояла, дрожа на ветру. Летящая зола мешала дышать, оседала серой коркой на лице, превращая его в подобие посмертной маски. «Ничто не остается мертвымнавсегда», – шептал голос в ее сознании. Она вытерла рукавом куртки лицо и внезапно ощутила себя беззащитной, словно обнаженной. Без привычного шестого чувства, все еще не опомнившегося от потрясения, как может она знать, что готовит ей тьма в следующий миг? Ворота на север открыты. Там, за холмами, среди разрушенных башен движутся, волнуясь, тени, ползут, вынюхивая следы крови и вины. Он придет сюда с ними, чтобы забрать то, что у нее есть. Чтобы заполучить это, он не поленится проделать огромный путь. Даже сейчас Джейм казалось, что она слышит его поступь, сотрясающую землю.
«Это бред, горячечный бред», – твердила Джейм, делая еще одну, последнюю попытку вырваться из оков страха.
Но земля действительно содрогалась.
Это было так, словно что-то очень тяжелое падало на землю через равные промежутки времени: мерные, тяжеловесные удары нарастающей силы. Они становились все ближе. Глазам Джейм открылось странное и страшное зрелище – уличные флаги и ленты, как сорвавшиеся с цепи псы, бешено рванулись к ней, натянулись и будто облепили что-то огромное, но невидимое. Балконы четвертого этажа размазало по. стене. Краткий проблеск лунного света – и Джейм увидела облако пыли, взметнувшееся по краям большой круглой отметины на земле, похожей на заплату. Камни под ногами опять зашевелились, и на мостовой, где-то в двадцати футах от Джейм, появился еще один след – выдавленная в брусчатке яма глубиной в добрых три дюйма.
Джейм не успела подумать, что же это за тварь и что с ней делать, как невидимое нечто, с жутким, пробирающим до костей скрежетом, взметнуло пыль и волной понеслось на нее, оставляя за собой разбитые камни.
«О нет», – беззвучно выдохнула Джейм, пошатнувшись.
Она побежала по переплетающимся улицам, огибая углы, пролетая по переходам, и наконец – по каменному мосту через реку, сверкающую стальным блеском. Мост за ее спиной застонал, когда невидимый преследователь ступил на него.
Джейм не могла дышать, воздух обжигал легкие, глаза застилала пелена. Из последних сил, полуослепшая, бежала она, почти теряя сознание. Споткнулась, упала. Автоматически сработали рефлексы, она сделала кувырок, но получилось неуклюже, заплечный мешок больно врезался в позвоночник, и когда Джейм попыталась подняться, ноги ей отказали. Тварь, должно быть, уже нависла над ней. Джейм поползла, задыхаясь, превозмогая боль. Чувствуя, что конец уже близок, она приготовилась с честью встретить смерть, как и подобает воину.
К ее удивлению, ничего не произошло.
Преследователь был здесь – едва ли не в пяти шагах от Джейм, каменная кладка превращалась в песок под его тяжелыми шагами. Но похоже было, что он просто прогуливается туда-сюда, словно какому-то невидимому слону вдруг захотелось поиграть в кошки-мышки. Неожиданно он развернулся и побрел назад тем же путем, что и пришел сюда.
Джейм лежала, уткнувшись лицом в брусчатку, уже не помня точно, как очутилась здесь. Осколки камней царапали щеку, болели ушибленные колени. Будто сама земля набросилась на нее. Джейм чувствовала себя как неопытный ныряльщик, плашмя ударившийся о воду. Бешеный стук сердца затихал, она неуверенно привстала и надолго замерла, обхватив ноющие колени. Потом огляделась вокруг.
Улица была усыпана обломками камней, по бокам ее выстроились в шеренгу полуобвалившиеся здания, а немного дальше разрушение было полным, да и сама дорога исчезала под грудами мусора, покрывшего ее, словно коростой, и дома слепо смотрели в никуда пустыми глазницами выбитых окон.
Джейм находилась как будто на краю огромной раны, нанесенной кем-то несчастному городу невообразимым, оставившим за собой лишь руины и опустошение. И источник этой болезни был очень близко, и он очень-очень силен. Джейм перебрала свои ощущения, шестое чувство все еще не набрало силы, но все вместе они еще кое-что значили. Она знала, что рядом с ней течет какая-то энергия – холодная, глубокая, нечеловеческая, подобная могучей реке, несущейся между скал, истачивая их до гальки, размывая собственные берега. Сейчас эта река пыталась пробить русло к ее сознанию. Не в силах бежать, Джейм один за одним воздвигала барьеры в своем мозгу, пытаясь защититься от непрошеной силы, давящей на разум.
Это усилие почти истощило ее волю. Она заставила себя встать и побрела к источнику энергии, что атаковала ее мозг. Горы мусора маячили перед Джейм. Она стала перебираться через них, чихая от пыли. Щепки, куски штукатурки, разбитая глиняная посуда. И вот она на гребне холма, а внизу – храм.
Он возвышался, застывший и слепой, среди моря руин. Дома в отдалении от него еще ухитрялись стоять, но вблизи царствовало разрушение, и здания, когда-то стоявшие рядом с храмом, превратились в груды щебня. Ничто не вступало в этот отравленный круг. Летучие мыши сворачивали, если подлетали слишком близко. Крысы, кишмя кишевшие в окрестных помойках, не решались поживиться чем-нибудь в этой яме. Ничто не шевелилось, лишь ветер иногда нарушал оцепенение, но и он, казалось, стихал и умирал вблизи зловещей цитадели, одна тень которой, похоже, крошила гранит и превращала толстые дубовые стропила в труху.
Виновник этой разрухи, храм, был сам по себе невелик, но создавалось впечатление, что он занимает огромное пространство. Джейм инстинктивно чувствовала, что и внутри он казался бы беспредельным. Она, которая никогда прежде не видела ничего подобного, знала, кому он посвящен.
Это было обиталище Трехликого бога. Пылающий, Тот, Кто Создает; Мерцающий, Тот, Кто Охраняет; Изрыгающий, Тот, Кто Разрушает. Имена эти редко произносились вслух, и никогда все вместе. Немногие люди могли взывать к Трехликому безнаказанно, а всуе произнесенное, его имя могло породить великую силу разрушения, подобную той, чей след ясно виден здесь, на этом кладбище домов и надежд. Он, и никто другой, был ее единственным богом, тем, кто призвал Троих – аррин-кенов, кендаров, высокорожденных – превратил их в один народ и поставил против вечного врага, Отца Теней. Тридцать тысячелетий, три тысячи лет в одном только Ратиллене, Кенцират сражался и отступал из мира в мир, по Цепи Сотворений, ожидая, когда бог возвратится к ним, встанет во главе войска и поведет eго в последнюю битву. Кенциры были избранными и гордились этим, но бог, по-видимому, предоставил им самостоятельно довершать начатое.
Они были обмануты.
Джейм вдруг осознала, что мощь, разлившаяся вокруг храма, отличается от силы, бурлившей на безумных улицах Тай-Тестигона, среди так называемых мертвых богов, лишь масштабами своего проявления, но не свойствами. Так сколько же в мире богов – один, в которого верил Кенцират, или много? Если много, то ее народ был жестоко обманут и вряд ли сможет с этим примириться. Кто использовал кенциров и зачем? Ладно, они переживут то, что их использовали, но не потерпят лжи. Их честь не вынесет этого, и честь Джейм тут не исключение. Одно лишь подозрение в предательстве – сейчас, когда ей так нужны все силы, весь резерв наследия Кенцирата, – нанесло ей сокрушительный удар. Сжав кулаки, грозила она храму, бросая безмолвный вызов: пусть разразится война, она будет сражаться до тех пор, пока не узнает правду. Безумный вызов, но не безумнее, чем превращенный в жилище призраков город, где она так надеялась найти помощь. Ей не требовалось сейчас никаких причин и оправданий. Хотелось только быть подальше от этого места, пропитанного ядом гнойного божества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
«Я словно мышь, пойманная в медвежий капкан. Эти стены не защитят непрошеного гостя. Равнодушные дома, они превратят тебя в лепешку и даже не узнают, что стали убийцами. Надо убираться отсюда».
Джейм побежала обратно по тому же пути, каким пришла сюда, – стремительно, не глядя по сторонам. Ворота появились как раз в тот момент, когда ей показалось, что она вот-вот умрет, если немедленно не остановится. Задыхаясь, она упала ничком на влажную землю, потом неуверенно села, прислонившись спиной к стене, сжимая раненое предплечье.
Глупо, глупо, глупо так неосмотрительно растрачивать и без того иссякающие силы! Скоро они могут ей понадобиться, но будут ли они у нее? Джейм уже поплатилась своим шестым чувством: безумный шквал, от которого удалось улизнуть, временно оглушил его. Да, бегство – тоже выход, но достойно ли человека носиться очертя голову, толком не имея цели? Проклятие, потерять собственное прошлое… Или позволить его украсть?
Опустив голову, она шептала страшные ругательства, не слыша своих слов.
Нужно быть сумасшедшим, чтобы шутить такими вещами. Потеряно, все потеряно – годы жизни, родина, семья… Даже она сама. Разве она не потеряла и себя? Она уже не была тем испуганным ребенком, который вошел в окутанный тенями город, намереваясь справиться с ним, этот ребенок превратился в кого-то постороннего, неизвестного ей.
Крупицы наследия кенциров – все, что у нее осталось. И прекрасно. Она будет держаться за них, как утопающий за соломинку, и идиотка, коей она сейчас, несомненно, является, станет поумнее и научится беречь силы. Джейм поднялась, еле держась на непослушных ногах.
Ветер переменился. Его порывы, дышащие смрадом Гиблых Земель, царапали лицо, трепали волосы. Северные ворота были открыты. Надвигалась буря, и кто скажет, что придет за ней? Джейм поежилась и повернула на юг. Перешагивая через уже (или пока?) неподвижные трещины, она поспешно шла вдоль стены, и ветер, вцепившись в волосы, ехал у нее на плечах. Джейм не оглядывалась.
Наконец она вышла на край огромной площади, куда, казалось, стекались все городские дороги. Джейм направилась к возвышающемуся в центре мраморному престолу, радуясь такому простору после всех темных переулков, радуясь даже яростному ветру, словно он мог очистить западные горы от отбросов севера. Белый всполох мелькнул перед глазами. Словно листопад, по ветру летели клочки бумаги. Кружась, они промчались мимо – все кроме одного, который прилепился к носку ее ботинка и трепетал, пытаясь вновь обрести свободу. Джейм осторожно сняла его. Листочек был покрыт буквами, вполне знакомыми – так писали в Ратиллене. Надпись гласила:
НАРК ТАИТСЯ ЗА ДВЕРЬМИ
Кто или что этот Нарк?
Забавно, если и остальные летящие бумажки несут то же послание. Джейм поймала их столько, сколько смогла. Да, на некоторых были такие же надписи, но в большинстве своем они различались не меньше, чем языки, на которых они писались. Через пять минут у Джейм были экземпляры на языках Мыса, Страны Капель, Тверрди и еще нескольких менее распространенных наречий.
Слова словно предостерегали ее – держись подальше от улиц, аллей, скверов, площадей, крыш, даже окон и подоконников, – необычный жилец может скрываться там. Если верить листочкам, ни одно место на открытом воздухе нельзя было считать безопасным, хотя Джейм не понимала, чего именно следует остерегаться, до тех пор, пока один мятый клочок не провозгласил:
ОПАСАЙСЯ МЕРТВЫХ БОГОВ
Ветер выхватил бумажку из рук, закружил и унес вслед за остальными. Джейм не стала гнаться за ней. Богов? Бог един, кому могло прийти в голову, что богов может быть больше одного? Каких богов? Может, в Тай-Тестигоне так называют создания вроде той твари на детских ручках или живущего в луже чудовища, но ведь они – всего лишь пара странных, буйных существ с ночных улиц. Как их можно принять за богов? Она рассмеялась было над такой глупостью, но резко осеклась. Дыхание рвало грудь.
Чей-то чужой голос зазвучал одновременно с ее. На мгновение Джейм решила, что это ей лишь почудилось, но голос раздался вновь – далекий слабый крик. Слышен он был недолго, но Джейм уже бежала туда, в ту сторону. В спешке она не заметила маленького грязного беса, который, схватив последний бумажный клочок, неторопливо потрусил вслед за ней по мостовой.
Дома опять сомкнулись вокруг Джейм. Она задержалась на перекрестке под арочным сводом, не зная, куда идти теперь, но пронзительный крик раздался снова, гораздо ближе, и девушка решительно свернула направо. Из окон верхних этажей здесь свисали широкие ленты, они тихо покачивались в воздухе, переплетаясь друг с другом и скрывая проход между домами, – Джейм не замечала его, пока не оказалась совсем рядом.
Там, в узком проулке, стоял старик, размахивая посохом и беззубо огрызаясь на двух молодых парней, подступавших к нему. Когда Джейм вступила на узкую улочку, старик снова крикнул. В его голосе не было страха, лишь чистый, неприкрытый гнев обманутого человека, подкрепленный тяжелой палкой, которой старик орудовал с неожиданной силой, заставляя своих противников отпрыгивать назад. Однако те, молодые и выносливые, непременно добились бы своего. Вопрос времени и терпения. Их престарелая жертва прекрасно понимала это. Понимала это и Джейм.
He раздумывая, она бросилась вперед, как полыхнувшее пламя, умело свалив одного из нападавших. Второй с недоумением глядел на своего напарника, корчившегося на земле. Он не видел Джейм, скрывшуюся рядом в тени, готовую ударить снова. Но удара не последовало. Джейм удивленно застыла, когда человек дико посмотрел сквозь нее, повернулся и понесся прочь, запрокинув мертвенно-бледное, искаженное ужасом лицо. Темный силуэт отделился от стены и ринулся за ним. Оба скрылись за дальним углом дома.
Джейм хотела последовать за ними, но внезапная волна головокружения накрыла ее, камни мостовой словно зашевелились под ногами. Когда сознание прояснилось, она обнаружила, что крепко держится за дверной косяк, а старик радостно колотит ее по плечу.
– Драпайте, негодяи, драпайте! – выкрикивал он снова и снова прямо у нее над ухом. – Ха, ловкая работенка! – Его мутные глаза так и сияли от удовольствия. – Теперь они дважды подумают, прежде чем решат докучать старику Писаке! Но кто ты, парень? Как тебя звать?
– Джейм… Джейм Талисман, – выдавила она, автоматически назвав имя, неуверенная, что оно ее. – Но я не…
– Талисман, Талисман, – ворчливо повторил старик. – Странное имя, но все кенциры странные. Ты же из Кенцирата, а? Ой, пацан, ты не заморочишь мне голову, с твоим-то акцентом! Даже и не пытайся, ага? – Все его морщинки собрались в лукавый пучок улыбки. – Ты кенцир, а это значит, что в беде ты не подведешь. Заходи попозже, мальчик, у меня найдется работа для тебя. – С этими словами он стремительно зашаркал по проулку, оставив Джейм в полубеспамятстве, не дослушав ее слабого протеста.
Джейм отчаянно боролась с головокружением, чувствуя, что тело вот-вот перестанет подчиняться ей. В меркнущем сознании проносились образы – темная башня, безликие фигуры во мраке, хруст… да, так ломались пальцы.
– Нет!
Это был ее собственный крик. Эхо заметалось, ударяясь о стены. Джейм вновь стояла на пороге дома в безмолвном городе, рядом с телом человека, сбитого ею, далеко от северных кошмаров и мстительных мерлогов. О Трое, еще один такой срыв – и она отправится прямиком в иной мир. «Что было, то было, забудь все, – твердила она себе, – прошлое не навредит тебе без твоего согласия, но настоящее… настоящее может убить».
Где-то что-то горело.
Джейм дернула головой. Проулок был полон дыма. В десяти шагах от нее пылало лежащее тело.
В оцепенении Джейм смотрела, как тонкие языки голубого пламени обвивают и лижут туловище. Кожа почернела и облезала клочьями. Волосы вспыхнули и взлетели прозрачным облаком, открыв на секунду прекрасный цветок, вытатуированный за левым ухом, последний раз расцветающий в огне. Одежда, кожа, мышцы, кости – все рассыпалось, превращаясь в черный, жирный дым, страшной спиралью поднимавшийся к небу.
Затем Джейм увидела, как столб дыма постепенно обретает форму. Она вскочила и попятилась назад, в тень дверного проема. Голова неясных очертаний качалась из стороны в сторону на вершине высокого смерча – на уровне закрытых окон третьего этажа. Нижний конец дымной фигуры превратился в длиннющий хвост, бьющийся между стен, пачкающий их копотью. Чудовище быстро обрело плоть, рыгнуло пламенем и поползло по улице, оставляя за собой золу и жирные пятна сажи на булыжниках мостовой.
В тот момент Джейм было все равно, явление ли это божества, галлюцинация или такой местный способ уборки улиц, – она покинула проулок еще до того, как тварь повернула за угол.
Вскоре Джейм остановил ветер. Он срывал яркие ленты со стен, заставляя их воевать в воздухе, – одна сторона улицы с другой. На это стоило посмотреть: рубины и аметисты с золотыми прожилками горели в холодном серебристом свете луны, вспыхивали изумруды и бирюза. Потом все краски потускнели. Рваные облака заслонили диск луны, неся ураган на своих спинах. С севера за ними катились все новые полчища грозовых туч.
Джейм стояла, дрожа на ветру. Летящая зола мешала дышать, оседала серой коркой на лице, превращая его в подобие посмертной маски. «Ничто не остается мертвымнавсегда», – шептал голос в ее сознании. Она вытерла рукавом куртки лицо и внезапно ощутила себя беззащитной, словно обнаженной. Без привычного шестого чувства, все еще не опомнившегося от потрясения, как может она знать, что готовит ей тьма в следующий миг? Ворота на север открыты. Там, за холмами, среди разрушенных башен движутся, волнуясь, тени, ползут, вынюхивая следы крови и вины. Он придет сюда с ними, чтобы забрать то, что у нее есть. Чтобы заполучить это, он не поленится проделать огромный путь. Даже сейчас Джейм казалось, что она слышит его поступь, сотрясающую землю.
«Это бред, горячечный бред», – твердила Джейм, делая еще одну, последнюю попытку вырваться из оков страха.
Но земля действительно содрогалась.
Это было так, словно что-то очень тяжелое падало на землю через равные промежутки времени: мерные, тяжеловесные удары нарастающей силы. Они становились все ближе. Глазам Джейм открылось странное и страшное зрелище – уличные флаги и ленты, как сорвавшиеся с цепи псы, бешено рванулись к ней, натянулись и будто облепили что-то огромное, но невидимое. Балконы четвертого этажа размазало по. стене. Краткий проблеск лунного света – и Джейм увидела облако пыли, взметнувшееся по краям большой круглой отметины на земле, похожей на заплату. Камни под ногами опять зашевелились, и на мостовой, где-то в двадцати футах от Джейм, появился еще один след – выдавленная в брусчатке яма глубиной в добрых три дюйма.
Джейм не успела подумать, что же это за тварь и что с ней делать, как невидимое нечто, с жутким, пробирающим до костей скрежетом, взметнуло пыль и волной понеслось на нее, оставляя за собой разбитые камни.
«О нет», – беззвучно выдохнула Джейм, пошатнувшись.
Она побежала по переплетающимся улицам, огибая углы, пролетая по переходам, и наконец – по каменному мосту через реку, сверкающую стальным блеском. Мост за ее спиной застонал, когда невидимый преследователь ступил на него.
Джейм не могла дышать, воздух обжигал легкие, глаза застилала пелена. Из последних сил, полуослепшая, бежала она, почти теряя сознание. Споткнулась, упала. Автоматически сработали рефлексы, она сделала кувырок, но получилось неуклюже, заплечный мешок больно врезался в позвоночник, и когда Джейм попыталась подняться, ноги ей отказали. Тварь, должно быть, уже нависла над ней. Джейм поползла, задыхаясь, превозмогая боль. Чувствуя, что конец уже близок, она приготовилась с честью встретить смерть, как и подобает воину.
К ее удивлению, ничего не произошло.
Преследователь был здесь – едва ли не в пяти шагах от Джейм, каменная кладка превращалась в песок под его тяжелыми шагами. Но похоже было, что он просто прогуливается туда-сюда, словно какому-то невидимому слону вдруг захотелось поиграть в кошки-мышки. Неожиданно он развернулся и побрел назад тем же путем, что и пришел сюда.
Джейм лежала, уткнувшись лицом в брусчатку, уже не помня точно, как очутилась здесь. Осколки камней царапали щеку, болели ушибленные колени. Будто сама земля набросилась на нее. Джейм чувствовала себя как неопытный ныряльщик, плашмя ударившийся о воду. Бешеный стук сердца затихал, она неуверенно привстала и надолго замерла, обхватив ноющие колени. Потом огляделась вокруг.
Улица была усыпана обломками камней, по бокам ее выстроились в шеренгу полуобвалившиеся здания, а немного дальше разрушение было полным, да и сама дорога исчезала под грудами мусора, покрывшего ее, словно коростой, и дома слепо смотрели в никуда пустыми глазницами выбитых окон.
Джейм находилась как будто на краю огромной раны, нанесенной кем-то несчастному городу невообразимым, оставившим за собой лишь руины и опустошение. И источник этой болезни был очень близко, и он очень-очень силен. Джейм перебрала свои ощущения, шестое чувство все еще не набрало силы, но все вместе они еще кое-что значили. Она знала, что рядом с ней течет какая-то энергия – холодная, глубокая, нечеловеческая, подобная могучей реке, несущейся между скал, истачивая их до гальки, размывая собственные берега. Сейчас эта река пыталась пробить русло к ее сознанию. Не в силах бежать, Джейм один за одним воздвигала барьеры в своем мозгу, пытаясь защититься от непрошеной силы, давящей на разум.
Это усилие почти истощило ее волю. Она заставила себя встать и побрела к источнику энергии, что атаковала ее мозг. Горы мусора маячили перед Джейм. Она стала перебираться через них, чихая от пыли. Щепки, куски штукатурки, разбитая глиняная посуда. И вот она на гребне холма, а внизу – храм.
Он возвышался, застывший и слепой, среди моря руин. Дома в отдалении от него еще ухитрялись стоять, но вблизи царствовало разрушение, и здания, когда-то стоявшие рядом с храмом, превратились в груды щебня. Ничто не вступало в этот отравленный круг. Летучие мыши сворачивали, если подлетали слишком близко. Крысы, кишмя кишевшие в окрестных помойках, не решались поживиться чем-нибудь в этой яме. Ничто не шевелилось, лишь ветер иногда нарушал оцепенение, но и он, казалось, стихал и умирал вблизи зловещей цитадели, одна тень которой, похоже, крошила гранит и превращала толстые дубовые стропила в труху.
Виновник этой разрухи, храм, был сам по себе невелик, но создавалось впечатление, что он занимает огромное пространство. Джейм инстинктивно чувствовала, что и внутри он казался бы беспредельным. Она, которая никогда прежде не видела ничего подобного, знала, кому он посвящен.
Это было обиталище Трехликого бога. Пылающий, Тот, Кто Создает; Мерцающий, Тот, Кто Охраняет; Изрыгающий, Тот, Кто Разрушает. Имена эти редко произносились вслух, и никогда все вместе. Немногие люди могли взывать к Трехликому безнаказанно, а всуе произнесенное, его имя могло породить великую силу разрушения, подобную той, чей след ясно виден здесь, на этом кладбище домов и надежд. Он, и никто другой, был ее единственным богом, тем, кто призвал Троих – аррин-кенов, кендаров, высокорожденных – превратил их в один народ и поставил против вечного врага, Отца Теней. Тридцать тысячелетий, три тысячи лет в одном только Ратиллене, Кенцират сражался и отступал из мира в мир, по Цепи Сотворений, ожидая, когда бог возвратится к ним, встанет во главе войска и поведет eго в последнюю битву. Кенциры были избранными и гордились этим, но бог, по-видимому, предоставил им самостоятельно довершать начатое.
Они были обмануты.
Джейм вдруг осознала, что мощь, разлившаяся вокруг храма, отличается от силы, бурлившей на безумных улицах Тай-Тестигона, среди так называемых мертвых богов, лишь масштабами своего проявления, но не свойствами. Так сколько же в мире богов – один, в которого верил Кенцират, или много? Если много, то ее народ был жестоко обманут и вряд ли сможет с этим примириться. Кто использовал кенциров и зачем? Ладно, они переживут то, что их использовали, но не потерпят лжи. Их честь не вынесет этого, и честь Джейм тут не исключение. Одно лишь подозрение в предательстве – сейчас, когда ей так нужны все силы, весь резерв наследия Кенцирата, – нанесло ей сокрушительный удар. Сжав кулаки, грозила она храму, бросая безмолвный вызов: пусть разразится война, она будет сражаться до тех пор, пока не узнает правду. Безумный вызов, но не безумнее, чем превращенный в жилище призраков город, где она так надеялась найти помощь. Ей не требовалось сейчас никаких причин и оправданий. Хотелось только быть подальше от этого места, пропитанного ядом гнойного божества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32