Здесь мы только зря теряем время! Веди меня к Владыке, иначе я пойду одна и буду считать тебя соучастником похищения! – Раздался грохот падающего стула, – вероятно, Чаг и впрямь решила немедленно отправиться к Мадану. Нарм внутренне подобрался – а девица-то нос по ветру держит, Батигар, конечно же, похищена не без участия Кенгара. Купчина – тот еще, вечно норовит одну овцу дважды остричь. Впрочем, это его дело – одна принцесса лучше, чем ничего, и едва ли Батигар сможет что-нибудь прибавить к ее рассказу, если они путешествовали вместе.
Смотритель фонтанов растворил дверь, вошел в приемную и поклонился:
– Уважаемый Кенгар! Многоуважаемая принцесса Чаг! Рад видеть вас в своем доме, хотя к радости этой и примешивается огорчение, вызванное известием о таинственном исчезновении принцессы Батигар…
– Наконец-то! – прервала Чаг словоизлияния Нарма. – Ты уже все знаешь и, стало быть, не станешь нас задерживать. Мы отправляемся к Владыке Чилара, а тебя навестим позже, вместе с Батигар, если у тебя действительно есть что нам сказать. – Принцесса небрежно кивнула и вновь обернулась к двери, через которую их с Кенгаром ввели в приемную.
– Многоуважаемая принцесса! Прошу уделить мне малую толику внимания. Выслушай меня, и, если слова мои не прольют свет на судьбу твоей сестры и ты по-прежнему будешь стремиться посетить Мадана, я отвезу тебя к нему во дворец. Уважаемый Кенгар, я вижу, что тебе не терпится самому возглавить розыски Батигар, которые уже начали твои люди, и не смею тебя задерживать.
– Благодарю тебя, уважаемый Нарм, твоя проницательность не знает границ. Стыд за то, что я не уберег мою бесценную гостью, жжет мне грудь и не позволяет наслаждаться твоим обществом. Принцесса, я уведомлю тебя о ходе розысков. – Кенгар церемонно раскланялся и быстрым шагом вышел из комнаты.
– Присаживайся, у нас есть о чем поговорить, и поверь, все, что можно сделать для розысков Батигар, уже сделано. – Нарм опустился на стул, жестом предлагая принцессе занять место напротив, так, чтобы между ними оказался низенький столик из темного полированного дерева, на котором стояла большая ваза с крупными, сиявшими, как огромные самоцветы, фруктами.
– Ты знаешь, кто похитил Батигар? – спросила Чаг, неохотно присаживаясь на краешек стула.
– Да. Полагаю, исчезновение твоей сестры связано с событиями, происшедшими в Исфатее после того, как вы бросились в погоню за Мгалом – похитителем кристалла Калиместиара.
На грубом, будто наспех сработанном лице принцессы, ставшей вдруг удивительно похожей на своего отца, отразилось изумление, и Нарм, проведя ладонью по выбритому до блеска черепу, поздравил себя с удачным началом. Он и раньше не сомневался, что сумеет получить у Чаг все необходимые сведения, но теперь, увидев принцессу воочию – сильную, упрямую и озлобленную, – Смотритель фонтанов понял, что может использовать ее не только как источник информации о северянине. Эрзам был безусловно прав: судьба этой девушки как-то связана с судьбой Мгала, и он постарается, чтобы связь эта стала прочнее и принесла пользу Черному Магистрату.
– Откуда ты знаешь о том, что делается в Серебряном городе, если мы шли от него кратчайшим путем, и как происходящее в нем может быть связано с похищением Батигар? – нетерпеливо спросила Чаг, не сводя с Нарм а тяжелого взгляда.
– О том, как я узнал о событиях в Исфатее, ты услышишь чуть позже. Сначала о главном. Твой отец убит Донгамом, мастером Белого Братства. – Глаза Чаг сузились, лицо окаменело. – Приведенная им из Норгона тысяча воинов учинила великую резню на улицах твоего родного города, ибо Белые Братья решили присоединить Исфатею к своим владениям и Донгам должен был стать ее протектором. – Нарм сделал паузу, давая принцессе возможность осмыслить услышанное.
– Однако злодейское убийство твоего отца не осталось безнаказанным Верховные вершители воли Черного Магистрата – магистры, называющие себя Ревнителями Равновесия, – покарали убийцу. Знания и искусства Черных Магов, к числу которых я принадлежу, весьма велики, и благодаря им мне удалось узнать, что мастер Донгам убит. Твой отец отомщен, клянусь тебе в этом Тьмой Созидающей! – Нарм прикрыл правой рукой глаза и, помолчав, продолжал: – Возглавив исфатейцев и примкнувших к ним файголитов, Черные Маги, мои товарищи и единомышленники, выступили против норгонских слуг Донгама и сражаются сейчас с Белыми Братьями за свободу Исфатеи.
Горе, мстительная радость и желание немедленно броситься в битву так ясно читались на лице Чаг, что Нарм позволил себе расслабиться, – принцесса уже на крючке, и, если ему удастся направить ярость ее в нужном направлении, он обзаведется таким гончим псом, о котором можно только мечтать.
– Переворот, задуманный Белыми Братьями, не удался, но они не оставляют надежды завладеть Исфатеей. Для этого-то они и похитили Батигар, рассчитывая выдать ее замуж за преданного им человека и посадить на престол Серебряного города. Понимая, что тебя им не сломить, они схватили твою сестру, чтобы лестью, подкупом или силой сделать ее игрушкой в своих руках. Посланные Белыми Братьями люди охотятся за тобой, им поручено убить тебя, превратив тем самым Батигар в единственную законную наследницу трона Исфатеи.
– О, подлецы! Я сама разыщу их, и они пожалеют, что взялись за это гнусное дело! – проскрежетала принцесса сквозь крепко стиснутые зубы.
– Едва ли эти мелкие людишки стоят твоей мести. Разделаться с ними не составит труда. Главное зло таятся в северянине, похитившем кристалл Калиместиара. Кристалл этот не зря хранился в вашем родовом Храме Дарителя Жизни. Именно он, согласно предсказаниям мудрецов древности, есть залог благоденствия и процветания Серебряного города под мудрым правлением вашего рода, основатель которого был возведен на престол Исфатеи самим Небесным Отцом. Чтобы восстановить разрушенное, чтобы ты и продолжатели вашего рода правили Серебряным городом, необходимо разыскать Мгала и вернуть кристалл на прежнее место – в Храм Дарителя Жизни…
– Я разыщу этого мерзавца! Как раз сейчас он должен находиться в Чиларе, – порывисто бросила Чаг.
– Но сумеешь ли ты справиться с этим делом? Вам с Батигар не удалось догнать его в Чиларских топях…
– Мы догнали его! – снова прервала Нарма принцесса. – Мы догнали его, но… Одному из этих негодяев удалось утопить Жезл Силы, при помощи которого Батигар хотела отнять у них кристалл. О! Если бы этот Жезл был у меня в руках! Я говорила сестре, чтобы она перебила этих сукиных детей, этих гадов сразу, но она стала им угрожать, и Жезл Силы был утрачен.
– Досадно, – искренне огорчился Нарм. – Ты сама видишь, что вернуть кристалл не так-то просто. Это значительно труднее, чем сокрушить наемных убийц и разыскать Батигар; ее-то мои люди найдут, а вот как вернуть кристалл?..
– Найди Батигар, а уж о кристалле я позабочусь! Я этого северянина из-под земли достану, это мое дело! Уж я-то ошибки сестры не повторю, прежде выпущу из него кишки, а речи буду потом произносить. Я обойду все таверны, все щели и дыры Чилара, в которых он может затаиться, и, клянусь Небесным Отцом, добуду кристалл!
– Хорошо, я дам тебе людей и помогу чем сумею, – пообещал Нарм, мысленно потирая руки. – А пока расскажи мне все, что ты знаешь об этом Мгале.
4
Пронзительные звуки дудок, глухой рокот бубна, позвякивание медных колокольчиков заставили Батигар открыть глаза. Девушка села, поджав под себя ноги и почесывая исколотые соломой плечи. Четвертый день ее заточения начался так же, как и три предыдущих, – с выступления желтокожих танцовщиц, которые вертелись, подпрыгивали, приседали и кружились посреди круглого зала, в который выходило десять зарешеченных темниц. Впрочем, в буквальном смысле слова комната, в которую бросили Батигар, темницей не была. Подземный зал, где невольниц обучали танцам, декламации и пению, а невольников – искусству обращения с оружием, весь день освещался факелами. Ночью же плошки с чадящим черным земляным маслом горели в кольцевом коридоре, куда выходили, тоже зарешеченные, задние стенки камер.
Днем и ночью по коридору ходили вооруженные копьями стражники и, если поблизости не было начальства, развлекались как могли. Иногда они, не отмыкая дверей, мочились на несчастных узников, имевших неосторожность заснуть около коридорной решетки, иногда кидали в охапку соломы, на которой дремали заключенные, горячие угольки, с интересом наблюдая за тем, как проснувшиеся в пламени люди пытаются спастись от укусов огня.
Из своей каморки Батигар могла видеть лишь два входа в зал и пять камер, расположенных напротив. В одной помещался атлетически сложенный мужчина среднего возраста, внешне флегматичный, но замечательно владевший мечом, в другой – бледная пожилая женщина с бубном, проведшая здесь, судя по безнадежному выражению лица, уже не один год. Ни мужчину, ни женщину стражники не трогали – то ли давно знали и не рассчитывали увидеть ничего заслуживающего внимания, то ли те занимали привилегированное положение и волей хозяина были ограждены от нехитрых тюремных шуток. В третьей камере сидел похожий на злобного зверька юноша, который проигрывал бой за боем и был не способен совладать даже с деревянным оружием, но столь замысловато ругался и так далеко и метко плевал, что доставлял дразнившим его стражникам истинное наслаждение. Рядом с ним ютились две чернявые девочки – явно сестры, с длинными, едва ли не до пят, волосами, с огромными испуганными глазищами, обе высокие, но тощие и несформировавшиеся. Приходившая два раза в день женщина, затянутая в черное трико, обучала их парному танцу змей, о котором Батигар много слышала, но которого до сих пор не видела. Девочки старались вовсю, и все же стремления угодить у них было неизмеримо больше, чем умения, и наставница, сердито мотая головой, всякий раз, расставаясь с ними, грозилась взяться за них по-настоящему, хотя кнут, торчавший из-за серебристого пояса, в ход не пускала.
В пятой камере помещались трое мальчишек-акробатов, которых все происходившее в подземелье не только не расстраивало, а напротив – изрядно потешало. Они весело переругивались с охранниками, потешались над постоянно упражнявшимися в зале танцовщицами – в тюрьме их было не меньше трех десятков, – передразнивали певиц и несколько раз отпускали в адрес Батигар такие замечания, что у девушки от негодования пылали уши и она старалась поплотнее укутаться в остатки одежды.
Иногда, наблюдая за танцовщицами или фехтовальщиками, Батигар забывала, что она находится в тюрьме. Невольники порой бывали столь искусны, что девушке чудилось, будто она, чудесным образом перенесясь в Исфатею, вновь присутствует на выступлениях приглашенных Берголом артистов. Вот и сейчас, наблюдая за полуобнаженными танцовщицами, всю одежду которых составляли вылинявшие от пота цветные ленты, обшитые потрепанной бахромой с некогда пышными кистями, она испытывала подлинное удовольствие. Принцессу несколько смущала собственная способность забывать о мрачной действительности, и единственным объяснением этому было то, что она непоколебимо верила в близкий конец своих злоключений, которые забудутся, как дурной сон, стоит ей только оказаться на свободе.
Исполнив несколько быстрых танцев, девушки удалились в сопровождении двух стражников. Тем не менее игравший разом на трех дудках старик и виртуозно вызванивавший колокольчиками сложнейшие мелодии слепой юноша остались недвижимы. Жирная учительница танцовщиц, в отвратительно широких и пышных одеждах розового цвета, тоже не покинула зал, как она это делала обычно, а заговорила о чем-то с тюремщиками, то и дело поглядывая на входы.
Танцовщицу эту звали Тенесана, и она уже неоднократно приглашала Батигар выйти из камеры и показать свое умение, и каждый раз принцесса находила для престарелой дамы достойный ответ, от которого та менялась в лице и обещала доложить хозяину, когда тот появится, о поведении дерзкой упрямицы. Тенесана никогда не ругалась, не звала для расправы стражников, но холодный, змеиный взгляд ее прозрачных глаз яснее всяких слов говорил о том, что ни одно оскорбление она не пропускает мимо ушей и не забывает.
Подождав, когда уйдут танцовщицы, Батигар принялась ковыряться в миске с остывшей кашей, которую, вместе с кувшином воды, узники получали три раза в день. Каша была безвкусной, но хорошо утоляла голод – хозяин подземелья, кем бы он ни был, заботился о том, чтобы его живой товар находился в хорошей форме. Морщась и фыркая, принцесса доела кашу и уже споласкивала руки над сливным отверстием в полу – ложек заключенным, естественно, не давали, – когда к решетке ее камеры подошла Тенесана, выглядевшая еще более громадной и неуклюжей оттого, что сопровождал ее маленький, сухонький смуглокожий человечек с лицом сморщенным, как печеное яблоко, с пронзительными желтыми глазами, столь характерными для уроженцев Шима. Тенесана указала своему спутнику на Батигар, и тот тихим голосом обратился к принцессе:
– Девочка, Сана жалуется на тебя. Она говорит, что ты отказываешься учиться танцам, которыми тебе предстоит ублажать своего будущего господина. Правда ли это?
Батигар подняла на сморщенного человечка полные ненависти глаза и неожиданно для себя выпалила фразу, которую не то что во дворце или приличном доме, но даже в казарме не часто услышишь.
– Отлично. Ответ, достойный принцессы. – Желтоглазый удовлетворенно кивнул и, глядя мимо Батигар, обратился к наблюдавшим за их разговором с противоположной стороны камеры стражникам: – Проведите ее, пожалуйста, в зал. Я хочу посмотреть, достаточно ли хорошо она танцует, чтобы можно было позволить ей пренебрегать уроками Саны.
Батигар прыгнула на говорившего, но тот успел отшатнуться, и протянутые ею сквозь решетку руки ударили пустоту. Загремел засов, принцесса обернулась, готовая разорвать стражников на куски, однако те обладали большим опытом усмирения непокорных. Древко копья с силой ударило девушку под дых, и она сложилась пополам, тщетно ловя воздух широко раскрытым ртом. Сильные руки подхватили ее и бросили через услужливо распахнутую дверь на середину зала. Мальчишки-акробаты заулюлюкали; чернявые сестры замерли, распахнув огромные глазищи; юноша, замечательно умевший плеваться, сел на солому, скрестил ноги и принялся грызть ногти в ожидании любопытного зрелища. Пожилая женщина подняла бубен и легонько стукнула в него, давая знак старику дудочнику и слепому юноше приготовиться. Из соседних с клетушкой Батигар камер донеслись ругань и хихиканье.
– Итак, что-нибудь быстрое. «Джок – Свистящий ветер», например, – попросил желтоглазый.
Ожил бубен, загудели дудки, зазвенели колокольчики.
Батигар медленно привстала с утрамбованного земляного пола и, оценив взглядом расстояние до плюгавого сморщенного человечка, рванулась вперед. Она доберется до его горла, а там – будь что будет. Тюремщики стояли несколько правее и не могли поспеть за ее молниеносным броском – расчет был точным, но принцесса не приняла во внимание Тенесану. Рука престарелой танцовщицы, прятавшаяся где-то в складках широких, непомерно пышных розовых одежд, неожиданно вынырнула из-под них, боль иглой прошила девушку, и она рухнула у ног желтоглазого.
– Спасибо, Сана. Не надо музыки, танцы отменяются. Ну что, девочка, больно? Кстати, ты можешь звать меня Хозяином. Временно, разумеется, пока я не подыщу подходящего покупателя.
Хлыст ожег Батигар выше колен, и девушка, кусая губы, подумала, что если бы ее не ошеломила внезапность удара, она запросто добралась бы до горла этого дохляка. Принцесса рванулась вверх, надеясь достать его в прыжке, и тут же со сдавленным стоном вновь уткнулась лицом в пол. Желтоглазый предусмотрительно успел наступить ей на разметавшиеся волосы, а Тенесана, угадав ее намерение, стремительно опустила хлыст на икры девушки.
– Увы, – скорбно пробормотал желтоглазый. – Прежде чем перейти к танцам, девочке надо познакомиться с нами получше. Сана, передай ее Ман, пусть отведет к «жеребцам». Но только для первого знакомства.
– О, Хозяин, зачем беспокоить Ман? Я сама провожу ее, до следующего урока довольно времени.
Желтоглазый пожал плечами и кивнул стражникам. Те рывком подняли принцессу с пола и, заломив ей руки за спину, поволокли к выходу, следом за колыхающейся тушей Тенесаны.
5
Кенгар в нерешительности остановился перед массивной дверью из полированного черного дерева, инкрустированного золотой проволокой, замысловатые переплетения которой образовывали странный, похожий на старинные письмена узор. Хитроумный унгир не без основания подозревал, что Смотритель фонтанов неспроста пригласил его в гости, а нечистая совесть подыскала множество благовидных предлогов, чтобы уклониться от визита, и так, вероятно, Кенгар и поступил бы, если бы хорошо развитое чутье не подсказало что, отклонив приглашение, он навлечет на свою голову неприятности несравнимо большие, чем ожидавшие его при встрече с Нармом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Смотритель фонтанов растворил дверь, вошел в приемную и поклонился:
– Уважаемый Кенгар! Многоуважаемая принцесса Чаг! Рад видеть вас в своем доме, хотя к радости этой и примешивается огорчение, вызванное известием о таинственном исчезновении принцессы Батигар…
– Наконец-то! – прервала Чаг словоизлияния Нарма. – Ты уже все знаешь и, стало быть, не станешь нас задерживать. Мы отправляемся к Владыке Чилара, а тебя навестим позже, вместе с Батигар, если у тебя действительно есть что нам сказать. – Принцесса небрежно кивнула и вновь обернулась к двери, через которую их с Кенгаром ввели в приемную.
– Многоуважаемая принцесса! Прошу уделить мне малую толику внимания. Выслушай меня, и, если слова мои не прольют свет на судьбу твоей сестры и ты по-прежнему будешь стремиться посетить Мадана, я отвезу тебя к нему во дворец. Уважаемый Кенгар, я вижу, что тебе не терпится самому возглавить розыски Батигар, которые уже начали твои люди, и не смею тебя задерживать.
– Благодарю тебя, уважаемый Нарм, твоя проницательность не знает границ. Стыд за то, что я не уберег мою бесценную гостью, жжет мне грудь и не позволяет наслаждаться твоим обществом. Принцесса, я уведомлю тебя о ходе розысков. – Кенгар церемонно раскланялся и быстрым шагом вышел из комнаты.
– Присаживайся, у нас есть о чем поговорить, и поверь, все, что можно сделать для розысков Батигар, уже сделано. – Нарм опустился на стул, жестом предлагая принцессе занять место напротив, так, чтобы между ними оказался низенький столик из темного полированного дерева, на котором стояла большая ваза с крупными, сиявшими, как огромные самоцветы, фруктами.
– Ты знаешь, кто похитил Батигар? – спросила Чаг, неохотно присаживаясь на краешек стула.
– Да. Полагаю, исчезновение твоей сестры связано с событиями, происшедшими в Исфатее после того, как вы бросились в погоню за Мгалом – похитителем кристалла Калиместиара.
На грубом, будто наспех сработанном лице принцессы, ставшей вдруг удивительно похожей на своего отца, отразилось изумление, и Нарм, проведя ладонью по выбритому до блеска черепу, поздравил себя с удачным началом. Он и раньше не сомневался, что сумеет получить у Чаг все необходимые сведения, но теперь, увидев принцессу воочию – сильную, упрямую и озлобленную, – Смотритель фонтанов понял, что может использовать ее не только как источник информации о северянине. Эрзам был безусловно прав: судьба этой девушки как-то связана с судьбой Мгала, и он постарается, чтобы связь эта стала прочнее и принесла пользу Черному Магистрату.
– Откуда ты знаешь о том, что делается в Серебряном городе, если мы шли от него кратчайшим путем, и как происходящее в нем может быть связано с похищением Батигар? – нетерпеливо спросила Чаг, не сводя с Нарм а тяжелого взгляда.
– О том, как я узнал о событиях в Исфатее, ты услышишь чуть позже. Сначала о главном. Твой отец убит Донгамом, мастером Белого Братства. – Глаза Чаг сузились, лицо окаменело. – Приведенная им из Норгона тысяча воинов учинила великую резню на улицах твоего родного города, ибо Белые Братья решили присоединить Исфатею к своим владениям и Донгам должен был стать ее протектором. – Нарм сделал паузу, давая принцессе возможность осмыслить услышанное.
– Однако злодейское убийство твоего отца не осталось безнаказанным Верховные вершители воли Черного Магистрата – магистры, называющие себя Ревнителями Равновесия, – покарали убийцу. Знания и искусства Черных Магов, к числу которых я принадлежу, весьма велики, и благодаря им мне удалось узнать, что мастер Донгам убит. Твой отец отомщен, клянусь тебе в этом Тьмой Созидающей! – Нарм прикрыл правой рукой глаза и, помолчав, продолжал: – Возглавив исфатейцев и примкнувших к ним файголитов, Черные Маги, мои товарищи и единомышленники, выступили против норгонских слуг Донгама и сражаются сейчас с Белыми Братьями за свободу Исфатеи.
Горе, мстительная радость и желание немедленно броситься в битву так ясно читались на лице Чаг, что Нарм позволил себе расслабиться, – принцесса уже на крючке, и, если ему удастся направить ярость ее в нужном направлении, он обзаведется таким гончим псом, о котором можно только мечтать.
– Переворот, задуманный Белыми Братьями, не удался, но они не оставляют надежды завладеть Исфатеей. Для этого-то они и похитили Батигар, рассчитывая выдать ее замуж за преданного им человека и посадить на престол Серебряного города. Понимая, что тебя им не сломить, они схватили твою сестру, чтобы лестью, подкупом или силой сделать ее игрушкой в своих руках. Посланные Белыми Братьями люди охотятся за тобой, им поручено убить тебя, превратив тем самым Батигар в единственную законную наследницу трона Исфатеи.
– О, подлецы! Я сама разыщу их, и они пожалеют, что взялись за это гнусное дело! – проскрежетала принцесса сквозь крепко стиснутые зубы.
– Едва ли эти мелкие людишки стоят твоей мести. Разделаться с ними не составит труда. Главное зло таятся в северянине, похитившем кристалл Калиместиара. Кристалл этот не зря хранился в вашем родовом Храме Дарителя Жизни. Именно он, согласно предсказаниям мудрецов древности, есть залог благоденствия и процветания Серебряного города под мудрым правлением вашего рода, основатель которого был возведен на престол Исфатеи самим Небесным Отцом. Чтобы восстановить разрушенное, чтобы ты и продолжатели вашего рода правили Серебряным городом, необходимо разыскать Мгала и вернуть кристалл на прежнее место – в Храм Дарителя Жизни…
– Я разыщу этого мерзавца! Как раз сейчас он должен находиться в Чиларе, – порывисто бросила Чаг.
– Но сумеешь ли ты справиться с этим делом? Вам с Батигар не удалось догнать его в Чиларских топях…
– Мы догнали его! – снова прервала Нарма принцесса. – Мы догнали его, но… Одному из этих негодяев удалось утопить Жезл Силы, при помощи которого Батигар хотела отнять у них кристалл. О! Если бы этот Жезл был у меня в руках! Я говорила сестре, чтобы она перебила этих сукиных детей, этих гадов сразу, но она стала им угрожать, и Жезл Силы был утрачен.
– Досадно, – искренне огорчился Нарм. – Ты сама видишь, что вернуть кристалл не так-то просто. Это значительно труднее, чем сокрушить наемных убийц и разыскать Батигар; ее-то мои люди найдут, а вот как вернуть кристалл?..
– Найди Батигар, а уж о кристалле я позабочусь! Я этого северянина из-под земли достану, это мое дело! Уж я-то ошибки сестры не повторю, прежде выпущу из него кишки, а речи буду потом произносить. Я обойду все таверны, все щели и дыры Чилара, в которых он может затаиться, и, клянусь Небесным Отцом, добуду кристалл!
– Хорошо, я дам тебе людей и помогу чем сумею, – пообещал Нарм, мысленно потирая руки. – А пока расскажи мне все, что ты знаешь об этом Мгале.
4
Пронзительные звуки дудок, глухой рокот бубна, позвякивание медных колокольчиков заставили Батигар открыть глаза. Девушка села, поджав под себя ноги и почесывая исколотые соломой плечи. Четвертый день ее заточения начался так же, как и три предыдущих, – с выступления желтокожих танцовщиц, которые вертелись, подпрыгивали, приседали и кружились посреди круглого зала, в который выходило десять зарешеченных темниц. Впрочем, в буквальном смысле слова комната, в которую бросили Батигар, темницей не была. Подземный зал, где невольниц обучали танцам, декламации и пению, а невольников – искусству обращения с оружием, весь день освещался факелами. Ночью же плошки с чадящим черным земляным маслом горели в кольцевом коридоре, куда выходили, тоже зарешеченные, задние стенки камер.
Днем и ночью по коридору ходили вооруженные копьями стражники и, если поблизости не было начальства, развлекались как могли. Иногда они, не отмыкая дверей, мочились на несчастных узников, имевших неосторожность заснуть около коридорной решетки, иногда кидали в охапку соломы, на которой дремали заключенные, горячие угольки, с интересом наблюдая за тем, как проснувшиеся в пламени люди пытаются спастись от укусов огня.
Из своей каморки Батигар могла видеть лишь два входа в зал и пять камер, расположенных напротив. В одной помещался атлетически сложенный мужчина среднего возраста, внешне флегматичный, но замечательно владевший мечом, в другой – бледная пожилая женщина с бубном, проведшая здесь, судя по безнадежному выражению лица, уже не один год. Ни мужчину, ни женщину стражники не трогали – то ли давно знали и не рассчитывали увидеть ничего заслуживающего внимания, то ли те занимали привилегированное положение и волей хозяина были ограждены от нехитрых тюремных шуток. В третьей камере сидел похожий на злобного зверька юноша, который проигрывал бой за боем и был не способен совладать даже с деревянным оружием, но столь замысловато ругался и так далеко и метко плевал, что доставлял дразнившим его стражникам истинное наслаждение. Рядом с ним ютились две чернявые девочки – явно сестры, с длинными, едва ли не до пят, волосами, с огромными испуганными глазищами, обе высокие, но тощие и несформировавшиеся. Приходившая два раза в день женщина, затянутая в черное трико, обучала их парному танцу змей, о котором Батигар много слышала, но которого до сих пор не видела. Девочки старались вовсю, и все же стремления угодить у них было неизмеримо больше, чем умения, и наставница, сердито мотая головой, всякий раз, расставаясь с ними, грозилась взяться за них по-настоящему, хотя кнут, торчавший из-за серебристого пояса, в ход не пускала.
В пятой камере помещались трое мальчишек-акробатов, которых все происходившее в подземелье не только не расстраивало, а напротив – изрядно потешало. Они весело переругивались с охранниками, потешались над постоянно упражнявшимися в зале танцовщицами – в тюрьме их было не меньше трех десятков, – передразнивали певиц и несколько раз отпускали в адрес Батигар такие замечания, что у девушки от негодования пылали уши и она старалась поплотнее укутаться в остатки одежды.
Иногда, наблюдая за танцовщицами или фехтовальщиками, Батигар забывала, что она находится в тюрьме. Невольники порой бывали столь искусны, что девушке чудилось, будто она, чудесным образом перенесясь в Исфатею, вновь присутствует на выступлениях приглашенных Берголом артистов. Вот и сейчас, наблюдая за полуобнаженными танцовщицами, всю одежду которых составляли вылинявшие от пота цветные ленты, обшитые потрепанной бахромой с некогда пышными кистями, она испытывала подлинное удовольствие. Принцессу несколько смущала собственная способность забывать о мрачной действительности, и единственным объяснением этому было то, что она непоколебимо верила в близкий конец своих злоключений, которые забудутся, как дурной сон, стоит ей только оказаться на свободе.
Исполнив несколько быстрых танцев, девушки удалились в сопровождении двух стражников. Тем не менее игравший разом на трех дудках старик и виртуозно вызванивавший колокольчиками сложнейшие мелодии слепой юноша остались недвижимы. Жирная учительница танцовщиц, в отвратительно широких и пышных одеждах розового цвета, тоже не покинула зал, как она это делала обычно, а заговорила о чем-то с тюремщиками, то и дело поглядывая на входы.
Танцовщицу эту звали Тенесана, и она уже неоднократно приглашала Батигар выйти из камеры и показать свое умение, и каждый раз принцесса находила для престарелой дамы достойный ответ, от которого та менялась в лице и обещала доложить хозяину, когда тот появится, о поведении дерзкой упрямицы. Тенесана никогда не ругалась, не звала для расправы стражников, но холодный, змеиный взгляд ее прозрачных глаз яснее всяких слов говорил о том, что ни одно оскорбление она не пропускает мимо ушей и не забывает.
Подождав, когда уйдут танцовщицы, Батигар принялась ковыряться в миске с остывшей кашей, которую, вместе с кувшином воды, узники получали три раза в день. Каша была безвкусной, но хорошо утоляла голод – хозяин подземелья, кем бы он ни был, заботился о том, чтобы его живой товар находился в хорошей форме. Морщась и фыркая, принцесса доела кашу и уже споласкивала руки над сливным отверстием в полу – ложек заключенным, естественно, не давали, – когда к решетке ее камеры подошла Тенесана, выглядевшая еще более громадной и неуклюжей оттого, что сопровождал ее маленький, сухонький смуглокожий человечек с лицом сморщенным, как печеное яблоко, с пронзительными желтыми глазами, столь характерными для уроженцев Шима. Тенесана указала своему спутнику на Батигар, и тот тихим голосом обратился к принцессе:
– Девочка, Сана жалуется на тебя. Она говорит, что ты отказываешься учиться танцам, которыми тебе предстоит ублажать своего будущего господина. Правда ли это?
Батигар подняла на сморщенного человечка полные ненависти глаза и неожиданно для себя выпалила фразу, которую не то что во дворце или приличном доме, но даже в казарме не часто услышишь.
– Отлично. Ответ, достойный принцессы. – Желтоглазый удовлетворенно кивнул и, глядя мимо Батигар, обратился к наблюдавшим за их разговором с противоположной стороны камеры стражникам: – Проведите ее, пожалуйста, в зал. Я хочу посмотреть, достаточно ли хорошо она танцует, чтобы можно было позволить ей пренебрегать уроками Саны.
Батигар прыгнула на говорившего, но тот успел отшатнуться, и протянутые ею сквозь решетку руки ударили пустоту. Загремел засов, принцесса обернулась, готовая разорвать стражников на куски, однако те обладали большим опытом усмирения непокорных. Древко копья с силой ударило девушку под дых, и она сложилась пополам, тщетно ловя воздух широко раскрытым ртом. Сильные руки подхватили ее и бросили через услужливо распахнутую дверь на середину зала. Мальчишки-акробаты заулюлюкали; чернявые сестры замерли, распахнув огромные глазищи; юноша, замечательно умевший плеваться, сел на солому, скрестил ноги и принялся грызть ногти в ожидании любопытного зрелища. Пожилая женщина подняла бубен и легонько стукнула в него, давая знак старику дудочнику и слепому юноше приготовиться. Из соседних с клетушкой Батигар камер донеслись ругань и хихиканье.
– Итак, что-нибудь быстрое. «Джок – Свистящий ветер», например, – попросил желтоглазый.
Ожил бубен, загудели дудки, зазвенели колокольчики.
Батигар медленно привстала с утрамбованного земляного пола и, оценив взглядом расстояние до плюгавого сморщенного человечка, рванулась вперед. Она доберется до его горла, а там – будь что будет. Тюремщики стояли несколько правее и не могли поспеть за ее молниеносным броском – расчет был точным, но принцесса не приняла во внимание Тенесану. Рука престарелой танцовщицы, прятавшаяся где-то в складках широких, непомерно пышных розовых одежд, неожиданно вынырнула из-под них, боль иглой прошила девушку, и она рухнула у ног желтоглазого.
– Спасибо, Сана. Не надо музыки, танцы отменяются. Ну что, девочка, больно? Кстати, ты можешь звать меня Хозяином. Временно, разумеется, пока я не подыщу подходящего покупателя.
Хлыст ожег Батигар выше колен, и девушка, кусая губы, подумала, что если бы ее не ошеломила внезапность удара, она запросто добралась бы до горла этого дохляка. Принцесса рванулась вверх, надеясь достать его в прыжке, и тут же со сдавленным стоном вновь уткнулась лицом в пол. Желтоглазый предусмотрительно успел наступить ей на разметавшиеся волосы, а Тенесана, угадав ее намерение, стремительно опустила хлыст на икры девушки.
– Увы, – скорбно пробормотал желтоглазый. – Прежде чем перейти к танцам, девочке надо познакомиться с нами получше. Сана, передай ее Ман, пусть отведет к «жеребцам». Но только для первого знакомства.
– О, Хозяин, зачем беспокоить Ман? Я сама провожу ее, до следующего урока довольно времени.
Желтоглазый пожал плечами и кивнул стражникам. Те рывком подняли принцессу с пола и, заломив ей руки за спину, поволокли к выходу, следом за колыхающейся тушей Тенесаны.
5
Кенгар в нерешительности остановился перед массивной дверью из полированного черного дерева, инкрустированного золотой проволокой, замысловатые переплетения которой образовывали странный, похожий на старинные письмена узор. Хитроумный унгир не без основания подозревал, что Смотритель фонтанов неспроста пригласил его в гости, а нечистая совесть подыскала множество благовидных предлогов, чтобы уклониться от визита, и так, вероятно, Кенгар и поступил бы, если бы хорошо развитое чутье не подсказало что, отклонив приглашение, он навлечет на свою голову неприятности несравнимо большие, чем ожидавшие его при встрече с Нармом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50