Катарина вошла и, увидев Майкла, задохнулась от ярости.
Атмосфера в камере была так насыщенна, что на ее внутренних стенках осела бурая пленка, кое-где плотная до такой степени, что под собственной тяжестью длинными грязными струйками стекала вниз.
И у Джеймсона хватило наглости, оторвавшись от компьютера, ей улыбнуться!
– Майкл у нас молодцом, – сказал он. – Отличный парень.
Словно Майкл выиграл какой-нибудь там забег, подумала Катарина, закусила губу и взяла себя в руки.
Вот тут-то она впервые пришла к абсолютной уверенности, что вытащит своего сына из этой клоаки. Уж как-нибудь. Даже если для этого придется убить и Джеймсона, и надзирательницу. И всякого, кто попробует ей помешать. И правда, в этот момент она с явным наслаждением прикончила бы человека, который относится к ее мальчику так, словно это подопытный кролик.
– Мужества ему всегда было не занимать, – сказала она, стараясь скрыть свои мысли. – Я могу с ним поговорить?
– Ну, разумеется!
Подходя к Майклу, она исподтишка озиралась в поисках телекамеры, которая точно была где-то здесь, но, как и в первый раз, не увидела ее.
– Здравствуй, родной, – тихо сказала она. – Ну, как ты?
Майкл, внутри стекляшки, кивнул.
– Вроде ничего. – И, помолчав, прибавил: – А я смогу когда-нибудь дышать нормальным воздухом?
У Катарины сердце перевернулось. Сегодня же, хотелось ей закричать, сегодня же я вытащу тебя отсюда и отвезу туда, где ты сможешь переждать, пока мы не выясним, что они с тобой сделали! Но, конечно, она не сделала ничего подобного.
И тут, в затянувшемся молчании, заметила, что Майкл поводит головой. Словно показывает на свои же колени.
Она опустила взгляд, увидела, что он шевелит указательным пальцем правой руки, и не сразу, но поняла.
Он писал пальцем по простыне, так незаметно, что никто бы не догадался.
– Конечно, сможешь, – сказала она. – И доктор Джеймсон говорит, что ты молодец. «ЗАБЕРИ МЕНЯ», – сказали его пальцы. Быстро глянув на Джеймсона, чтобы убедиться, что тот целиком погружен в работу на компьютере, она со значением наклонила голову, потом, не отрывая взгляда от сына, сказала: – Сегодня, – и подняла правую руку к животу, растопырив четыре пальца так, что большой оказался спрятанным за ладонью. – Сегодня я останусь здесь с тобой. Ты рад?
Катарине показалось, что когда она сказала «сегодня», глаза Майкла метнулись на ее растопыренную ладонь. Понял ли он, что она сообщила: побег назначен на четыре часа утра?
Он подмигнул ей. Значит, и впрямь понял.
* * *
– Готово!
Значение этого слова не сразу дошло до Роба. В течение трех часов, которые Эл провел за терминалом по соседству с тем, за которым трудился Фил Хауэлл, Роб, как завороженный, следил за бесчисленными списками файлов, бегущими перед глазами астронома. Они текли час за часом, пока суперкомпьютер, расположенный в соседнем зале, прочесывал все доступные ему компьютеры в поисках файлов, имеющих данные о коде ДНК. Когда он находил эти данные, то сравнивал их не только с тем файлом, который сам же определил как на 97 процентов соответствующий формуле ДНК неведомого организма, но и с остальными 23 созданными им файлами.
К тому времени, как Эл подал голос, были обработаны тысячи файлов, и каждый из них удлинял список выраженных в цифрах формул ДНК – генетических кодов крошечных одноклеточных, тысяч подвидов водорослей, мхов, папоротников, кустарников и деревьев, а также червей, насекомых, пауков, рептилий, амфибий, рыб и всех известных человеку теплокровных созданий.
Самым же захватывающим было то, что в каждом файле обязательно обнаруживалась формула, хотя бы отчасти дублирующая ту или иную последовательность знаков, полученную компьютером при обработке сигнала из даль-р него космоса. Компьютер педантично указывал процент таких совпадений для каждого файла. Хотя полного совпадения данных, по мнению компьютера, не было даже в первом приближении, все больше и больше сегментов сигнала, пришедшего к нам из удаленной на 15 миллионов световых лет спиральной галактики, соответствовали тому или иному сегменту ДНК различных земных организмов.
В целом, Фил Хауэлл был уже почти уверен, что доказательства неопровержимы: мало того, что жизнь существует не только на планете Земля. Ее базовые строительные элементы, то есть четыре выделенных земными учеными азотистых основания, были найдены и на других планетах.
Не только сама жизнь универсальна, но и формы ее, когда их наконец обнаружат, должны оказаться тождественными...
Ход мыслей Роба был резко прерван встряхнувшей его рукой.
– Роб, очнись! – повторил Эл Калама. – Я взломал директорию. Что теперь?
Роб стремительно повернулся к терминалу, над которым несколько часов кряду горбатился Эл. Директория «Серинус» наконец поддалась и разбилась на несколько субдиректорий, в каждой – десятки, а то и сотни файлов.
– Можешь там порыться? – озабоченно спросил он, пробегая взглядом по видимой части длинного списка файлов, скрытых под именами-шифрами.
– Запросто. А что искать?
– Имена. Для начала – Майкл Сандквист, Джош Малани, Киоки Сантойя. Потом... поищи Марка Рейнолдса и еще одного... – Роб порылся в памяти, – Шелби. Шейн Шелби из Нью-Джерси. И пока хватит.
Пальцы Эла запорхали над клавиатурой, набирая имена. Потом он нажал на «Ввод», и появился список из 15 файлов, по пять в каждой из трех субдиректорий директории «Серинус».
Пока Роб раздумывал, в какой из файлов заглянуть первым, от соседнего терминала донесся тихий перезвон, и Фил Хауэлл тихо, тоном глубочайшего благоговения вымолвил:
– О, Боже...
Роб не сразу понял, что этот звук значит.
Это был сигнал, запрограммированный Хауэллом на тот случай, если суперкомпьютер найдет совпадение с тем файлом, который он обрабатывает, среди сотен тысяч других.
Не частичное совпадение.
Даже не совпадение на 99%.
Только полное, только абсолютное совпадение.
Но это же невероятно! Они знали, что представляет собой данная формула, знали, что нет никакой возможности, чтобы совпадение было полным, – по крайней мере, не на этой планете! И все-таки сигнал прозвучал.
С учащенно забившимся сердцем Роб пошел взглянуть на экран Хауэлла.
Там загорелась одна строчка. И как только Роб увидел ее, так его охватило ощущение, что это уже было, что он уже видел этот экран, это имя файла, точно в такой же обстановке когда-то раньше. Потребовалось мгновение, чтобы понять, что знакомо ему отнюдь не имя файла.
Название директории, в которой этот файл находился.
Директория «Серинус».
– Эл, – тихо позвал он. – Ну-ка иди взгляни.
Эл Калама, не вставая с кресла, перегнулся через перегородку и посмотрел на экран, от которого не мог оторваться Фил Хауэлл.
– О, Боже, – прочитав полный адрес файла, прошептал и он, бессознательно подражая Хауэллу. – Что, черт возьми, происходит?
Через полчаса им все стало ясно.
Такео Йошихара совсем не лгал, когда рассказывал, что его служащие нашли что-то похожее на жеоду, в которой находилось органическое вещество. Но теперь Роб знал то, чего не знали ни Йошихара, ни те ученые, которых он специально собрал, чтобы исследовать эту субстанцию и найти ей применение, – группа, которой он дал название «Серинус». Роб знал, откуда прибыла к нам эта сфера.
Хотя появилась она из чрева Земли, вытолкнутая наружу яростным подземным жаром, источником ее была тайна, разгадать которую удалось лишь благодаря соседству со случайным открытием Фила Хауэлла.
И внезапно Роб понял: предмет, находящийся в центре внимания проекта «Серинус», – не жеода.
Это семя.
Семя, которое залетело сюда так давно, что сроку этому нет исчисления, с планеты такой далекой, что ее не видно с Земли. Более того, с планеты, которой нет вот уже пятнадцать миллионов лет.
Семя это, несомненно, было одним из многих тысяч, может быть, миллионов семян, разосланных по вселенной. Большая часть их, тысячелетие за тысячелетием, так и мчится в холодных глубинах космоса.
Некоторые упали на звезды и мгновенно сгорели.
Еще меньшая, самая малая доля упала на планеты, при падении зарывшись глубоко в поверхностный слой. Семена дремали там, внизу, и ждали. Время от времени магма выталкивала их на поверхность, и они раскрывались.
Если условия не подходили, если химический состав атмосферы был сбалансирован неудачно, – жизнь внутри семени погибала.
Но иногда, кое-где, какое-нибудь из семян, раскрывшись, обнаруживало атмосферу, благоприятствующую его развитию, и жизнь, законсервированная внутри, начинала себя воспроизводить.
Кое-где на планетах ростки взошли, и началась эволюция.
И жизнь умершей планеты – планеты, давным-давно уничтоженной вспышкой звезды, вокруг которой она вращалась, – нашла свое продолжение.
– Скольким же, – задумчиво произнес Роб, едва понимая, что говорит вслух, – скольким же планетам они достались?
Фил Хауэлл ответил не сразу, а когда заговорил, то с таким трепетом, что стало ясно: он мыслит так же.
– Не они, – сказал он. – Мы. Мы – вот что произошло из этих семян. Не неведомые инопланетяне послали нам этот сигнал. Его послали нам мы сами.
Глава 32
Полночь.
Еще четыре часа.
Что ей делать?
Как-нибудь, сказала она себе. Я не дам Майклу умереть. Ни здесь, ни в любом другом месте.
Майкл внутри своей плексигласовой коробки, кажется, спал, хотя Катарине в это не очень верилось. Стивен Джеймсон смотрел на него сверху вниз так невозмутимо, словно у мальчика какая-нибудь простуда, не больше.
– Что ж, учитывая все обстоятельства, пациент наш держится молодцом, – произнес он профессионально-утешительным тоном, усвоенным, видимо, в годы обучения.
Пациент? И он смеет называть Майкла пациентом? Жертва, вот верное слово! У, с каким удовольствием она смазала бы ему по физиономии, засунула бы в зловонную коробку, где мается ее сын, и пусть бы он дышал там той мерзостью, которая по его милости вдруг стала единственным для Майкла спасением!
Почему он не уберется домой? Что, если он собирается торчать тут всю ночь? Боже, что ей тогда делать?
Но при всем этом ей удавалось прятать свои мысли за хорошо пригнанной маской, живописующей в равной степени заботу о сыне и веру во врачебное искусство Джеймсона. И тут она услышала долгожданные слова.
– Что ж, я, пожалуй, пойду попробую немного вздремнуть, – сказал Джеймсон, в последний раз бросая взгляд на монитор, отражавший работу жизненно важных органов Майкла. – Положение, кажется, стабилизировалось. Если возникнут проблемы, Лу-Анна знает, как меня найти.
Ay-Анна, повторила про себя Катарина, глядя на сиделку.
Одного взгляда этих стальных глаз хватало, чтобы понять: несмотря на белый халат, основное предназначение женщины, сидящей в предбаннике, – надзор и охрана. В целях маскировки Катарина спросила с тщательно срежиссированной смесью тревоги и надежды:
– Вы правда думаете, доктор, что с Майклом все обойдется?
– Уверяю вас, – вальяжно ответил Джеймсон.
Нашел дурочку! – подумала она, а сама изобразила вздох облегчения.
– Ну, надеюсь, вы отдохнете за нас обеих. Уж я-то наверняка глаз не сомкну. – Господи, только бы не переиграть. Но Джеймсон, похоже, принимал все за чистую монету.
Или он просто так твердо уверен в том, что никуда им не деться? Нет, об этом она думать не будет.
Минут через пятнадцать после его ухода она приступила к первому этапу того, что называла рекогносцировкой. Абсолютно уверенная в том, что каждое ее слово прослушивается, а каждое движение – просматривается, она заставила себя сказать Майклу, чтобы он не беспокоился и постарался немного поспать. Надеясь, что службе прослушивания эти речи не кажутся такими же смехотворными, как ей самой, Катарина достала кое-что из сумки и, выйдя из комнаты, спросила «сиделку», есть ли на этаже кухня.
– Если не выпью кофе, то просто не высижу эту ночь, – вздохнула она.
С подозрением на нее глядя, Лу-Анна на секунду задумалась, а потом указала все-таки в конец коридора.
– Но кофе там нет.
– Что вы, не беспокойтесь, – не обращая внимания на прохладный тон, Катарина показала ей упаковку, полную одноразовых, из фольги, пакетиков кофе. – У меня есть.
Лу-Анна промолчала, и Катарина направилась к кухне. Она прошла мимо двери в лабораторию проекта «Серинус», с которой уже исчезла медная табличка, и подавила в себе искушение попробовать, не откроется ли она.
В кухне она поставила чайник на огонь, вымыла две кружки и в каждую бросила по пакетику. Когда кофе настоялся, пакетики вынула и принесла обе кружки в предбанник.
– Я приготовила и вам тоже, – ставя кружки на стол, сказала она, стараясь не обращать внимания на мгновенно вспыхнувшую во взоре сиделки настороженность. – Вот эта – шоколад «мокко», а та – с ванилью по-французски.
– А вы какой предпочитаете? – спросила сиделка.
– Пожалуй, с ванилью.
– Тогда я возьму эту.
Катарина унесла свою кружку к Майклу. Тот, похоже, спал, но она была уверена, что он притворяется, и чувствовала благодарность к нему за это, потому что так они были избавлены от необходимости поддерживать разговор, который наверняка был бы нестерпимо фальшив и для них самих, и для тех, кто их слушал. Она погасила свет. Комната погрузилась в темноту, разбавленную свечением мониторов, по-прежнему демонстрирующих жизненные показатели Майкла и химический состав атмосферы в его застенке.
Катарина устроилась ждать в надежде, что к четырем утра темнота и тишина, царящие в комнате, убаюкают наблюдателей до такой степени, что удастся сделать последний из запланированных ею ходов.
Тихо, как мышь, она выудила из кармана сотовый телефон и переключила так, чтобы он не звонил, а тихо вибрировал. И темнота имеет глаза, подумала она, вспомнив камеры у въездных ворот.
Сорок минут спустя в соответствии со сценарием, намеченным пару часов назад дома, когда она собирала сумку, Катарина сделала себе и сиделке по второй кружке кофе. На этот раз, однако, она задержалась в предбаннике дольше и вызнала, что фамилия Лу-Анны – Дженсен, что живет она одна, семьи у нее нет и нет также ни малейшего интереса к любой из тем, которыми пыталась увлечь ее Катарина.
Но от второй кружки кофе она не отказалась и прикончила ее в десять минут.
То же было и с третьей.
За все время своих походов в кухню Катарина, кроме Лу-Анны, не видела на этаже ни единой живой души.
Из чего следовало одно из двух: либо они думают, что она купилась на версию Йошихары, либо так уверены в собственной системе безопасности, что не дали себе труда даже подстраховаться.
Когда минутная стрелка на наручных часах показала пять минут четвертого, Катарина подхватила свою пустую кружку и опять вышла в предбанник.
Трудно поверить, но Лу-Анна даже ей улыбнулась.
– Как раз собиралась пойти спросить, не моя ли очередь приготовить по чашечке.
– Ну что вы, я сама, – ответила Катарина, забирая пустую кружку со стола сиделки. – Майкл крепко спит, а я устала сидеть в темноте. Какой кофе предпочитаете на этот раз?
– Что если «мокко»?
– Отлично.
В четвертый раз войдя в кухню, Катарина опять приступила к приготовлению двух кружек кофе, но на этот раз уже достала из упаковки особый пакетик.
В нем находился не только кофе. Перед тем, как выйти из дому, она аккуратно вспорола его и добавила к первоначальному содержимому три таблетки сильного снотворного, прописанного ей год назад в период обострения астмы у Майкла, когда она от волнений совсем потеряла сон. Принимать их, впрочем, не стала, но хранить хранила – как амулет против бессонницы.
– Такая длинная ночь – кажется, никогда не кончится. Это что, всегда так? – пожаловалась она, ставя кружку на стол Лу-Анны Дженсен.
– Да, и каждая кажется длиннее вчерашней, – проговорила сиделка, дуя на свой кофе, и сделала первый глоток. – Кофе – просто спасение.
– Пейте на здоровье, – сказала Катарина, – тут еще много, – и ушла со своей кружкой.
В темноте она сняла с себя одежду, которую носила весь день, и натянула джинсы с рубашкой, захваченные из дому. Сотовый телефон занял свое место в переднем кармане джинсов, где она непременно почувствует, как он вибрирует, если Роб позвонит.
В 3:40 она выглянула, чтобы увидеть стол Лу-Анны. Та сидела на своем месте, но голова ее упала на грудь, а из открытого рта раздавался размеренный храп. Катарина снова прикрыла дверь.
В 3:45 она почувствовала вибрацию телефона. Выхватила его, откинула крышку и чуть было не произнесла имя Роба, но успела сообразить и взамен окликнула Майкла:
– Сын, ты не спишь?
– Угу, – немедленно донеслось из динамика.
В то же время она услышала в трубке голос Роба.
– Если ты ничего сейчас не скажешь, мы будем на месте ровно через пятнадцать минут. Если есть проблемы, скажи что-нибудь Майклу.
Катарина помедлила. У нее есть план, но нет никакого представления, как он сработает. Если нет... Впрочем, выбора у нее нет тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32