Лютикова мгновенно схватили за руки, повели к силосной башне, Вано по дор
оге старательно выбирал прутья подлиннее и гибче, Молочков, сбегавший в
дом, нес в руках толстую веревку. Бригадир деловито и неторопливо связал
Лютикова по рукам и ногам, взяв у Вано прутья, свистнул одним в воздухе.
Ц Через штаны будем пороть! Ц озабоченно сообщил он. Ц Больно будет до
оранья, а следа не останется… Анискина тоже надо в расчет брать… А пороть
тебя иадо! Буровских, это ведь он тебя под решетку подводит?.. Хочешь?
Буровских восхищенно захохотал.
Ц Хочу! Ц сказал он и посетовал. Ц Только я смеяться буду, а от этого хор
ошего удара не получится…
Он поднял прут, отступив на шаг, прицелился и уж было хотел нанести удар, к
ак его руку перехватил Евгений Молочков.
Ц Простим, братва! Ц обратился он к бригаде. Ц Посмотрите на него Ц дро
жит, как осиновый лист… Попугали и хватит! Думаю, больше не станет шпионит
ь… Простим, а, братва?
Ц Женя правду сказал! Ц загорячился Вано. Ц Пороть человека Ц нехоро
шо делать!
Ц Развязывать надо! Ц заметил Кадыр.
Ц Прощаю я его, дурачину! Ц хохоча, согласился Буровских. Ц Больной чел
овек, чего с него взять…
Добровольного детектива развязали; он поднялся с земли, растирая запяст
ья, молча и ожесточенно смотрел на «шабашников», видимо, хотел сказать чт
о-то угрожающее, но, увидев сжатые кулаки бригадира, прикусил язык и, пове
рнувшись, тихонечко пошел прочь.

В кабинете Анискина сидят Петька Опанасенко и Витька Матушкин. Оба Ц се
рьезны, сосредоточены, по-военному подтянуты.
Ц Вот ты, Петруха, Ц говорил Анискин, Ц как бывший Фантомас, и ты вот, Вит
юха, как бывший Фантомасов заместитель, лес округ деревни так знаете, что
каждый сантиметр Ц назубок. Так говорю?
Ц Так, дядя Анискин, Ц ответил Петька.
Ц Знаем, Ц добавил Витька.
Ц Команда такая: весь кедрач и сосняк облазить, каждую стежку-дорожку пр
оверить, под каждо дерево и каждый пень Ц заглянуть! Ищите след кирзовог
о сапога с большой солдатской подковкой Ц это раз! Подковки не будет, про
сто ищите Ц это два! Третье: ежели заметят, что вы…
Петька усмехнулся, перебил Анискина:
Ц Предупреждать не надо, сами понимаем! Ни один глаз не заметит… Вы и то л
агерь Фантомаса неделю найти не могли!
Анискин обиделся.
Ц Неделю! Ц воскликнул он. Ц Да не больше четырех дней!
Ц Неделю! Ц сказал Петька.
Ц Ну и ну! Ц рассердился Анискин. Ц Арш выполнять задание!
Парнишки исчезли, Анискин, посидев немного, чтобы перевести дыхание, под
нялся, подошел к окну, уселся на подоконник. На улице появился матрос перв
ой статьи Иван Григорьев, растерзанный, опохмелившийся, слегка покачива
ющийся. Он шел явно к милицейскому дому, но вдруг остановился и начал прив
одить себя в порядок Ц пальцами пытался вернуть складку на брюки-клеши,
тельняшку туго заправил за ремень, фуражку, примерив ребром ладони, стро
го направил по носу. Вошел в кабинет, мрачно поздоровался.
А Н И С К И Н. Сердечно благодарю, что почтили присутствием!.. Вот скажите вы
мне, товарищ старший матрос, что вам споет, ежели вы бушлат утратили, мой с
таринный дружок капитан парохода «Пролетарий» Семен Семенович Пекарск
ий?
М А Т Р О С. С парохода списать могут!
А Н И С К И Н. Во! Держи бушлат, за тобой… Сколько стоит бутылка «Экстры»? Отд
ашь, когда я тебя на «Пролетарий» поведу.
М А Т Р О С. Все равно ничего не знаю, никакой связи ни с кем не имею! Пропадай,
моя телега, все четыре колеса!.. Бушлат не возьму Ц все одно мне реки больш
е не видать, а я без нее…
А Н И С К И Н. Стоп! Встать! Смирна!.. Вот так, молодца! Не можешь, значит, жить без
Обишки? Не можешь, а бушлат не берешь! Я те пропаду, Григорьев! Ты Ц баранак
овский?
М А Т Р О С. Но!
А Н И С К И Н. Макара Аверьяновича Григорьева, который одна нога, сын?
М А Т Р О С. Сын.
А Н И С К И Н. Я те пропаду, алкоголик несчастный! Я те так пропаду, что ты… Сто
й! Не шевельсь, ежели тебя по стойке «смирна» капитан милиции поставил! Од
ень бушлат. Теперь так: на-пра-ва! Из кабинета шагом Ц арш!

Под тремя старыми осокорями, на исторической в масштабах деревни скамей
ке сидели Анискин и Ольга Пешнева. Она была непонятно какая Ц трезвая ил
и пьяная. Сидела неподвижно, глядела, упершись затылком в черную кору осо
коря, на Заречье.
Ц У меня сколько на счету мужиков пить бросило? Ц сам себя спросил Анис
кин и начал загибать пальцы. Ц Завклубом, Васька Опанасенко, Еремей Кост
ерин, пастух Сидор, что сейчас кнутом щелкает и на коров строжится… Мужик
и! Пропойцы Ц не моги трезвыми видеть, а вот… А вот с тобой, бабой, извиняюс
ь, женщиной справиться не могу, ровно с попом-расстригой Васькой Неганов
ым… Это как так? Ц Задумался, тоже стал глядеть на розовеющее Заречье. Ц
Правда, фельдшер Яков Кириллович мне говорил, что ежели баба к водке, как г
рудник к сиське, прильнет, то ее тяжелее отвадить, чем мужика… Такова, гово
рит, у бабы, виноват обратно, женщины, нервна система и… эта… конституция…

Ц Ты замолчишь, дядя Анискин, или не замолчишь? Ты понимаешь, что из меня д
ушу вынаешь?
Ц Да нет, понимаю… Чего мне не понимать, ежели я душу из тебя согласно пла
ну вынимаю…
Ц Я оттого и пью, дядя Анискин, Ц пронзительно говорила Ольга, Ц что без
мужня, бездетна, бездружна. Ну, нет на этой земле человека, которому Ольга
Пешнева в нужности бы находилась!
Ц Но ведь это черный круг получается, Ольга! Ц тихо отозвался участковы
й. Ц Безмужня Ц так кто на тебе женится, если ты всегда насквозь пьяная? Б
ездетна Ц так разве тебе можно хоть от кого ребенка заиметь? Бездружна
Ц так… Ну, чего еще можно говорить… Может, лучше помолчим, подумаем?
Ц Помолчим, дядя Анискин, подумаем…
Ах! Вон он и полыхнул Ц зеленый луч, которого, мало надеясь на удачу, все-та
ки ждал Анискин. Тонким прожекторным пучком луч возник в Заречье, скольз
нул по небу, зазеленил все и Ц пропал, исчез, точно видение.
Ц Зеленый луч! Ц прошептала Ольга Пешнева. Ц Второй раз в жизни вижу…

Ц Я в пятый раз, Ц подражая ее тону и голосу, произнес Анискин. Ц А есть л
юди, которые по десяти разов видели, например фельдшер Яков Кириллович…
Но дело не в том, Ольга, не в том!
Ц В чем же, дядя Анискин?
Ц А в том, что мне тебя при себе самой сейчас придется оставить… Глянь: па
роход «Пролетарий» гребет, так у меня на нем дело! Ц Он поднялся, поверну
лся к женщине. Ц Ты еще посиди здесь, Ольга. Послушай, как вот эти оскоря, к
оторые мой прадед еще знал, пошумливают, как закат опускается, как вода по
д яром побурливает. Посиди! Мне Ц дело делать…
Ольга подняла голову: налитые слезами глаза, горько опущенные уголки увя
дших губ.
Ц Ты чего меня, дядя Анискин, про отставшего матроса не спрашиваешь?
Ц сказала она. Ц Он с Веркой Косой дела имеет… Это заради его она две бут
ылки поставила при своей-то жадности…
Ц А мне это в известности, Ольга. Мне бы другое узнать: кто Верку Косую на м
атроса направил?
Ольга подумала.
Ц По пьянке все было, плохо помню… Только вышла я в полночь на двор Васьк
и Неганова, слышу: Верка Косая с кем-то шепчется… Приглядываюсь: мужик дли
ннющий, здоровенный, с гитарой через плечо…
Анискин слушал совершенно спокойно, ну, абсолютно спокойно, то есть так, ч
то ничего в лице не изменилось Ц было грустным от разговора с Ольгой, так
им и оставалось.
Ц С гитарой? Ц тихо и спокойно переспросил он. Ц А заикается, и борода
Ц во!
Ц Шепотом говорил, не заикается, и бороды не было Ц это точно, хотя мужик
в тени стоял и узнать я его не могла, но будто знакомый…

Густо стояли на верхней палубе разодетые пассажиры, капитан Пекарский н
а капитанском мостике покрикивал в мегафон: «Левую отдавай! Машине Ц ст
оп!», парочка на глазах всего мира целовалась на скамейке верхней палубы.
И отъезжающий из деревни народ, что толпился еще на деревянном дебаркаде
ре, тоже был празднично приодет. Поэтому речник Григорьев, стоящий скром
но и тихо в толпе, казался грязным неестественным пятном.
Анискин, здороваясь направо и налево, протолкался к матросу, встав за его
спиной, призывно покашлял. Потом стал разглядывать верхнюю палубу и наше
л того, кого искал, Ц возле леерной стойки, держась за нее одной рукой, сто
ял капитан милиции. Когда пароход прилип к борту дебаркадера, Анискин кр
икнул:
Ц Здравия желаю, товарищ капитан!
Ц Привет, Федор Иванович!
Ц Вы, товарищ капитан, Ц опять крикнул Анискин, Ц погодите сходить. Нам
надо на пароходе побывать… Ц И перенес взгляд на капитанский мостик.
Ц Семен Семенович, полчок, здорово!
Ц Федор! Ц загремел в мегафон капитан. Ц Здорово, полчок! Ну, давай, подн
имайся… Эй, пассажиры Ц на месте! Никому не садиться! Пропустите милицию!
А! Григорьев! Ц Ом спрятал мегафон за спину, и получилось смешно, так как б
ез мегафона голос у Пекарского оказался еще более громким. Ц Ах, ах! Проп
ажа нашлась! Григорьев обнаружился! Вот отчего ты, Федор, старого дружка-т
о вспомнил…
Григорьев, понурый и несчастный, впереди, Анискин Ц позади, первыми прош
ли через сложное и пахучее пароходное нутро, поднявшись по ковровым лест
ницам, оказались у дверей капитанской каюты, возле которых уже стоял кап
итан из райотдела милиции Игорь Владимирович Качушин.
Ц Рад вас видеть в полной форме, Федор Иванович! Ц сказал Качушин. Ц Рад
, рад! Соскучился!
Ц Взаимно, Игорь Владимирович! Позвольте отозвать вас вон в тот уголок…
Григорьев, оставаться на месте!
В уголке пароходного коридора участковый приник к уху Качушина, что-то ш
ептал ему до тех пор, пока не появился капитан Пекарский Ц здоровый, как м
едведь, бородатый, как геолог, черный от загара, как негр.
Ц Здоров, Феденька! Забываешь старых дружков, но Ц леший с тобой! Иди-иди
, не бойся, не сомну! Осторожно буду обнимать, бережно… Ц Но прежде чем обн
яться с Анискиным, коротко и властно: Ц Матрос Григорьев, зайдите в капит
анскую каюту, сядьте в кресло справа от стола.
Когда матрос ушел, Пекарский и участковый крепко, по-фронтовому, по-сибир
ски обнялись.
Ц Матрос-то из него как, выпестовался?
Ц Баранаковский же! Ц ответил капитан. Ц Макара Григорьева сын… Ах, зн
аешь! Ц Он поднял большой палец. Ц Во матрос, но гибнет… Водка, женщины, к
арты, буги-вуги Ц весь джентльменский набор. Списывать придется, Федюк! Я
в третий раз не прощаю. Ц И неожиданно мягко и печально вздохнул.
Ц Ты вот его привел, а это Ц дело серьезное!
Ц Серьезное! Ц согласился Анискин. Ц В краже замешан… Сроком попахива
ет!
В капитанской каюте было много солнца, зеленые блики от воды отражались
в графине, играли на линкрусте стен, на корешках книг, многие из которых бы
ли тиснены золотом, например «Лоция» или книга с английским названием.
Ц Продолжайте, Федор Иванович, у меня с дезертировавшим матросом Григо
рьевым свои дела… Ц сказал Пекарский. Ц Григорьев! Матрос не сутулится,
не морщится, не дрожит, если даже ведут на расстрел. Сесть прямо!.. Давай, Фед
ор Иванович.
Зачем-то разглядывая потертую кожу планшетки, участковый сказал таким т
оном, словно разговаривал с самим собой, а в каюте никого, кроме него, не бы
ло:
Ц Гражданин Григорьев связан с человеком высокого роста, от него получ
ает краденое, но не из рук высокого, а от гражданки Веры Ивановны Косой… Вы
вод: передаточное звено между деревней и областным центром…
Ц Выдумка! Ц просипел матрос.
Анискин медленно повернулся к следователю.
Ц Игорь Владимирович, разрешите?
Ц Действуйте, Федор Иванович.
Теперь участковый повернулся к капитану:
Ц Семен Семенович, ты нас в каюту гражданина Григорьева проводи. Чемода
нишки, вещички его перетряхнуть надо. Да кроме тебя еще нам один понятой н
ужен.
Матрос онемел, выпучился, щеки сами собой ввалились.
Все вместе спустились в самое нутро громадного парохода, почти в машинно
е отделение, прошагав вдоль узкого, освещенного только электричеством к
оридора, остановились перед каютой без надписи.
Двухместная каюта с ярусно расположенными спальными полками была пуст
а, мала, едва вместила вошедших, и участковый попросил:
Ц Из-за двери ведите наблюденье. Мы с Григорьевым пошукаем…
Участковый в упор посмотрел на матроса.
Ц Какие чемоданы твои?
Григорьев просипел пропитым и перехваченным страхом голосом:
Ц У матроса не чемодан, а рундук…
Ц Ладно! Это чей чемодан? Ц спросил участковый, вынимая чемодан из дивн
о-неожиданного места Ц из-под стола, конец которого и опирался на чемода
н, покрашенный и отделанный под дуб. Второй конец матросского стола был п
рикреплен шарнирами к бортовой стенке каюты. Ц Это не простой человек п
ридумал, а голова! Боттичелли!
Пауза была велика, трагична, обреченно-зловеща.
Ц Мой чемодан, Ц наконец прошептал Григорьев. Ц То есть не мой, а… я его
притащил. Я!
Ц Что в этом чудном чемодане?
Ц Не знаю! Ц честным голосом воскликнул матрос.
На самом деле чемодан был необычным Ц не было в нем ни застежек, ни замков
, а только декоративные накладки, имитирующие замки.
Несколько ловких, незаметных, профессиональных, как у знаменитых «медве
жатников», движений сделал Анискин, и чемодан бесшумно открылся. Речник
заглянул в него и от страха попятился, зажмурился, съежился так, что показ
ался низкорослым.
Ц Иконы! Ц крикнул матрос.
Да, необычный чемодан был наполнен тщательно обернутыми и упакованными
иконами. Анискин взял одну, потом вторую, развертывая, внимательно разгл
ядывал их.
Ц Это из церкви! Ц объявил он. Ц Поп жалился, что шибко ценная икона уве
дена, под названием «Борис и Глеб»… Вот она и есть! Двое парнишонок при гор
ностаевых шапках… Директорских икон здесь, конечно, нет и быть не может!
Ц Он обратился к следователю. Ц Вот, значит, так получается, Игорь Влади
мирович. Церковны иконы они уже погрузили на пароход, а матрос нарочно от
стал, чтобы притащить и директорские. По одному чемодану оно сподручнее
да незаметнее таскать… Позволите сделать задержание гражданина Григор
ьева? Есть, товарищ капитан! Гражданин Григорьев, вы задержаны, прошу след
овать за мной!

В кабинете участкового шел обыкновенный допрос. Анискин и Качушин сидел
и рядом за столом, а матрос и Верка Косая, одетая нищенски, сидели в разных
углах комнаты на тяжелых табуретах.
Ц Гражданин Григорьев, повторите последние слова, Ц сердито сказал уч
астковый. Ц Так частите, что писать не успеваю… Я вам не пишуща машинка…
Вот с этих слов повторите: «…Гражданка Косая обещала хорошие деньги, пре
дложила мне провезти на пароходе…».
Матрос сосредоточился.
Ц …Предложила мне провезти на пароходе чемодан с неизвестным грузом, у
предив, что чемодан открывать нельзя, да он и сам не открывается. Я, конечн
о, сначала не зажелал, а потом… Потом она мне пятьдесят рублей, то есть пят
ь червонцев, дает… Тут я и… взял.
Ц Это было?..
Ц Было это первый раз в мае месяце, числа двадцать пятого, но я в тот первы
й раз от парохода не отставал, как чемодан был в наличности один…
Ц «…В наличности один». Записал! Ставлю следующий вопрос: кому должны бы
ли передать воровской товар в Ромске? Отвечайте!
Ц Отвечаю, отвечаю помедленне… Прибываю я пароходом в Ромск, беру чемод
ан, выхожу из пристанского сквера. Ко мне подходит человек в черных очках,
при бороде. Спрашивает: «Вы от Боттичелли?» Отвечаю: «Боттичелли любит Ка
ф-ку». Он берет чемодан, а мне на руку Ц червонец. Потом говорит: «Вам еще и
премия полагается!» И… ну, дает мне бутылку водки. Пейте, говорит, не отход
я от кассы, чтобы прошло ваше идиотское волнение. Вы, говорит, весь бледный
и трясетесь, как… Счас! Как протоплазма…
Ц Про-топ-лаз-ма… Ц записывая, повторил Анискин и уважительно покачал
головой. Ц Ты, Григорьев, с шибкой интеллигенцией воровски дела завел… П
ротоплазма! Нет сказать: дрожишь, как осиновый лист… Все рассказал?
Ц Все, до волосочка.
Анискин всем телом, пытаясь скрыть неприязнь и брезгливость, повернулся
к Верке Косой. Он довольно долго глядел на нее пронизывающими глазами, по
том, непонятно усмехнувшись, спросил:
Ц Подтверждаете показания Григорьева, гражданка Косая?
Верка суетливо вскочила, молитвенно сложив руки Ц ладонь к ладони, зата
раторила, запричитала, запела, заюлила:
Ц Все, все подтверждаю, до последней капелюшечки подтверждаю, что правд
ынька вся от начала до кончика, я бы и сама во всем призналась, да прийти не
успела, боялася, но хотела, хотела, это вся деревня знает, прийти к тебе, дяд
я Анискин, родненький, миленький, с повинной.
Ц Ма-а-алчать! Ц крикнул Анискин, и Косая даже присела, ойкнула.
Ц Почему молчать, почему, родненький?
1 2 3 4 5 6 7 8 9