Небо оставалось все таким же – не темнело и не светлело.После долгого пути по зыбучим пескам Вилл остановилась перевести дыхание.– Сколько можно брести неведомо куда? – проворчала она. – Кид, нельзя ли сделать что-нибудь, чтобы зверь появился?– Как только я хотел вернуться домой, он появлялся сам, – устало ответил юноша.– Да, но… как?– Когда Старейшины изгнали меня, они открыли просвет между Струнами Бытия. Что-то вроде паузы в музыке. Наверно, если бы я смог сделать что-то подобное, я бы вернулся домой.– Поэтому ты играл на своей гитаре?– Да. Другого инструмента у меня нет.– Гм. Может быть, ты поиграешь, пока мы идем? Увидим, произойдет ли что-нибудь.Кид кивнул и снял с плеча гитару. Пару раз согнул и разогнул пальцы, разминая их, и начал играть.Почему-то гитара звучала не так чарующе, как в Хитерфилде. Ноты казались до странности тусклыми и безликими. Кид заколебался и умолк.– Простите, – сказал он. – Это неправильно.– Продолжай играть, – подбодрила его Вилл. – Пусть будет некрасиво, все равно продолжай.Он, казалось, готов был обидеться. Попросить музыканта играть ниже своих возможностей – на Барде это, должно быть, неслыханное оскорбление. Но сейчас мы были не на Барде – и, если дела пойдут так и дальше, никогда не попадем туда.– Сыграй «Возвращение домой», – предложила я. – И играй так, будто ты хочешь этого всей душой, а не просто мечтаешь о несбыточном.Он бросил на меня странный взгляд. Но все-таки начал извлекать из струн те же завораживающие аккорды, которые мы слышали в сенном сарае.
Туда, где дорога плавно уходит за поворот,Где закатное солнце сияет сквозь пыльную даль…
Внезапно ветер подул сильнее. И песка в нем стало больше. Сделалось почти невозможно ничего разглядеть; я протерла глаза, но это не помогло.
Туда, где конец дорог,где усталый покой найдет…
Я споткнулась. Прямо передо мной высилась стена из грубого песчаника – я не видела ее до того мгновения, пока не наткнулась на нее. Какие странные выступы. Почти как…Как когти.Я оцепенела. Медленно подняла глаза. И поднимала их очень долго, пока не коснулась затылком плеч.Ну и огромный же он! То, что я приняла за стену, было всего лишь передней лапой. Сильный, полный песка ветер, из-за которого мы брели сгорбившись, как древние старухи, был его дыханием. И откуда-то с высоты на меня смотрели громадные золотисто-карие глаза с тяжелыми веками; каждый глаз величиной с часы на городской башне.Раздался рев, похожий на грохот поезда в метро. Потом голос, такой же могучий, как и сам зверь:«ПУТЬ ЗАКРЫТ».– Что это? – еле слышно пролепетала Хай Лин. – Лев или… кто?– Это сфинкс, – объяснила Тарани, неплохо разбиравшаяся в таких вещах. – Лицо человека, туловище льва, размеры… громадные.«ПУТЬ ЗАКРЫТ».– Да, конечно, мы расслышали вас с первого раза, – пробормотала я. Трудно было не расслышать звук, перекрывавший по громкости любые рок-концерты.«ПУТЬ ЗАКРЫТ».Я потерла уши. От такой беседы быстро утомляешься.– Хорошо, мы его нашли, – сказала Вилл. – Что будем делать дальше? Глава 6Загадки на пути Кид взял на гитаре аккорд.– Сейчас моя музыка стала намного сильнее, чем была, когда меня изгнали, – сказал он, – Старейшины своей игрой вызвали этого зверя из небытия. Может быть, я сумею вернуть его обратно. Вилл нахмурилась.– Ты предлагаешь убить его? Музыкой?– Нет, не совсем убить. Просто… уничтожить, Развеять. Чтобы он не препятствовал нам. Я подняла голову и взглянула в огромные золотистые глаза, выжидательно смотревшие на нас сверху вниз.– Только не надо его злить, – предупредила я. – Совсем не хочется оказаться у него на пути, если он вздумает драться.Кид ничего не ответил. Его голова склонилась над гитарой, будто он старался уловим, звук, слышный только ему. Пальцы, уверенные и опытные, летали по струнам. Но ноты, которые он извлекал, не имели ничего общего с нежными печальными мелодиями, которые он играл обычно.«Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь!»Горький, искривленный всхлип, аккорд, лишенный согласия. Я содрогнулась. Будто скрежет ногтя по грифельной доске, только еще в сто раз противнее.Ветер утих. Сфинкс пригнул исполинскую голову ниже к земле. Его ноздри раздувались, но слабо.«Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь! Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь!»Хай Лин упала на колени и начала погружаться в жесткий серый песок. Ее лицо было залито слезами. Я попыталась помочь ей, но сама задыхалась под напором ветра. Казалось, ветер сдул прочь весь воздух в этой пустыне.«Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь!»Корнелия схватила меня за руку. – Вставай, – пропыхтела она. – Утонешь! Встать? Но я и так… нет, я не стою. Я рухнула на четвереньки и уже погрузилась в песок по локоть. Грудь тяжело вздымалась, стараясь вобрать хоть каплю воздуха. Вдохнуть, вдохнуть…«Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь! Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь!»– Нет! – закричала Вилл. Как же ей хватило воздуха? – Прекрати! Кид, перестань, ты убьешь нас!Расстроенные аккорды смолкли. Наступила тишина. Порыв ветра взъерошил мне волосы, Я жадно втянула воздух, не обращая внимания на песок и пыль. Дышать! Какое счастье!– Но у меня получалось! – на лице Кида вспыхнул необычный для него гнев – гнев музыканта, которого прервали.– Нет, не получалось. Твоя музыка губила нас. Душила. Мы тонули в песке.– Но что я еще могу сделать? Я не знаю!– И я не знаю, – ответила Вилл. – Но только не это!– Может быть, загадать сфинксу загадку? – предложила Тарани.– Загадку? Почему?– Путники всегда загадывают сфинксам загадки. Нет, кажется, наоборот! Ладно, попробуем ответить ему.– Но он ни о чем не спрашивает! – Сфинкс хотя бы прекратил реветь «ПУТЬ ЗАКРЫТ». Спасибо и на этом, но он по-прежнему не выражал желания вступить в разговор.– Жаль, что мы не можем, как в старые добрые времена, смести его с дороги соединенными силами Воздуха, Огня, Земли и Воды, – пробормотала я.– Не можем, – подтвердила Вилл. – Нам запрещено пользоваться мощью Сердца.– Знаю. Уж и помечтать нельзя!Тарани задумчиво посмотрела на сфинкса. Он спокойно встретил ее взгляд.– Кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех? – спросила она.– Что ты делаешь? – полюбопытствовала я.«ЧЕЛОВЕК», – ответил сфинкс голосом, от которого содрогнулась земля.– Смотрите! Он разговаривает! Кид озадаченно взглянул на нас:– Утром на четырех ногах?…– Младенец ползает, – объяснила Тарани. – А три ноги – это когда в старости человек опирается на палку.– Он разговаривает! – я не верила своим ушам. Чтобы такая громада отвечала нам…– Что держится не на трех китах, а на музыке? – отчаянно импровизировала Тарани.«БАРД».– Сообразительная зверушка, – пробормотала я.– Кто – он или я? – с подозрением осведомилась Тарани, сверкнув глазами.– Оба. Продолжай, умница.– Гм. Не уверена, что это будет загадкой, но нельзя ли спросить, как туда пройти?«ПУТЬ ЛЕЖИТ ЧЕРЕЗ МЕНЯ».– Спасибо, – отозвалась я, зажимая уши пальцами. – Нельзя ли поточнее?Он не ответил. Только смотрел на меня.– Что превращает сфинкса во врата? – спросила Тарани, которая лучше меня разбиралась в тонкостях загадывания загадок.«ИМЯ».– Правильно. А как твое имя, многоуважаемый сфинкс?Раздался звук, похожий на грохот катящихся камней. Что это – смех? Сфинкс смеется?!«ЖУЛЬНИЧАЕШЬ, ДЕВОЧКА?»Это были первые человеческие слова сфинкса.– Мы должны отгадать его имя! – воскликнула Тарани. Что-то вроде «Сезам, откройся».– Но это безнадежно! Откуда нам знать, как его зовут? Может, хоть намекнет? – вскричала я и была буквально сбита с ног ответом чудовища.«МОЯ ПЕРВАЯ БУКВА – ТА, С КЕМ ЗНАКОМ МНОГО ЛЕТ, СО ВТОРОИ – О ДРУГОМ ГОВОРИШЬ ИЛИ ПИШЕШЬ, КОНЕЦ – ТОТ, КОГО ТЫ И ЛЮБИШЬ, И НЕТ, А ВСЕ ВМЕСТЕ ОБРАДУЕТ СЕРДЦЕ, ЕСЛИ УСЛЫШИШЬ».Я встала с песка.– Что ж, большое спасибо, – ответила я. – Сразу стало понятнее.– Но он и вправду ответил! – вскричала Тарани. – Послушайте, девочки, это что-то вроде шарады, и мы должны ее отгадать! Ну-ка, думайте, с кем мы знакомы много лет? С друзьями? С родителями?– Да не с кем, а С кем, – догадалась Вилл. – Первая буква – С.– А вторая? О ком мы чаще всего говорим?– Ну, наверное, принцип тот же, – предположила Хай Лин. – Тогда вторая буква будет О.Тарани пальцем вывела буквы С и О на песке.Ее косички подскакивали, глаза за стеклами очков сияли. Она любила отгадывать загадки. Наверно, для нее все происходящее было своего рода игрой.– Нельзя ли поскорее? – поторопила я подругу, стараясь не грубить. – А то я уже по колено в песке. И ноги устали!– А кого же мы «и любим, и нет»? – бормотала про себя Тарани. – Мальчишек, что ли? Или учителей? Не складывается. Должно быть что-то покороче.И тут меня осенило. Я вспомнила своего младшего братишку – такого милого, но такого вредного!– Тарани, это БРАТ! – вскричала я. – Нет, точно! Иногда я в нем души не чаю, а временами убить готова!– Нет, это опять должна быть буква, – возразила Тарани. – Хотя… погоди-ка! Складывается!На песке появилось слово СОБРАТ.– Собрат! Друг! – торжествующе вскричала Тарани. – Многоуважаемый сфинкс, твое имя Собрат?«ДА».– Тогда… может быть, ты пропустишь нас, Собрат?В ответ сфинкс не издал ни звука. Я почувствовала, что меня обманули. И к тому же я погружалась все глубже в песок. Собравшись с силами, я выдернула одну ногу, потом другую.Хуже, чем на беговой дорожке в тренажерном центре, куда иногда ходит мама! Тарани чуть не плакала от разочарования.– Прости, – всхлипнула она. – Я была уверена…– Ты не виновата, – успокоила ее я. – Все равно надо что-то делать. У меня ноги подкашиваются, но если я сяду, то превращусь в горку песка, а если не сяду, то… то… – Я не знала, что делать. Плакать? Как же, поможет нам это…– Но первую часть задания мы выполнили правильно, – настаивала Вилл. – Угадали, как его зовут. Нет, тут кроется что-то еще. Загадка решена не полностью. В чем же подвох?Как хорошо, что я легко запоминаю стихи. Ну, почти всегда.– А все вместе обрадует сердце, если услышишь, – продекламировала я.– Все вместе – это слово СОБРАТ, – сказала Тарани. – Но я его уже произнесла. Мы его услышали. Что еще ему надо?И тут Кид внезапно поднял голову.Кажется, я знаю, – произнес он. – Эту загадку сочинили Старейшины Барда. А у нас на Барде говорят, что слово не услышано до конца, если его не произнесли в музыке.– Произнести СОБРАТ в музыке? – переспросила Тарани. – Как это?– Переложив его на звукоряд Барда, – объяснил Кид. – Вот так! – Он быстро написал на песке несколько знаков.– Знаешь, я не умею читать такую музыку, – проговорила Тарани. – И для меня это всего лишь… каракули.– Все очень просто, – ответил Кид. – По одной ноте для каждой буквы. Вот С, – он сыграл на гитаре ноту. – Вот О, – еще одна, более высокая, нота. – Б… Р… А… Т…Получилась короткая причудливая мелодия – то вверх, то вниз, без настоящей плавности. И она не произвела никакого впечатления на сфинкса – он молчал, только ноздри раздувались.Кид опустил гитару. Его плечи поникли.– Безнадежно, – вздохнул он. – Они никогда не пустят меня домой. Сочинили загадку, которую невозможно решить.– Нет, – возразила Тарани. – Это не в обычае сфинксов. Решение должно быть.И вдруг я поняла. Не знаю, как это получилось – обычно я не сильна в такого рода вещах, но на этот раз я была уверена в своей правоте.– Это не мелодия, – воскликнула я. – Если проиграть все ноты подряд, они не имеют смысла. Надо взять аккорд. Все ноты сразу.Кид снова поднял голову. Его глаза оставались отрешенными, будто он прислушивался к своим мыслям.– Верно, – отозвался он. – Здесь есть Гармония! – Он коснулся пальцами струн, но я положила руку ему на запястье.– Нет, – возразила я. – Не играй на своей гитаре.– Почему?Я не знала почему. Знала лишь, что это как-то связано с теми болезненными нотами, какие он брал, стараясь стереть сфинкса из бытия. У гитары это получалось слишком хорошо. И я не хотела рисковать. Вдруг произойдет идет что-нибудь чудовищное?– А как иначе? – спросил Кид. Потом коснулся ладонью лба и сам ответил на свой вопрос: – Ну да, конечно. Единственный способ произнести слово СОБРАТ в музыке – спеть его вместе, как положено собратьям, друзьям. В Гармонии. И как хорошо складывается! По одной ноте для каждого из нас.– Но я не умею петь! – испуганно пискнула Корнелия. – Совершенно не умею!– Тебе надо спеть всего одну ноту, – утешил ее Кид. – Это каждый сможет. Я тебе покажу.И началась самая странная репетиция в моей жизни. Мы стояли, переступая с ноги на ногу, чтобы не увязнуть в песке. У нас над головой, на фоне серого, неизменного неба, высился сфинкс, взирая на нас своими невероятными глазами. А Кид терпеливо наставлял каждую из нас.– Твоя нота, Тарани, О – она поется вот так, глубоко вдохни… Давай послушаем… Теперь ты, Корнелия, твоя нота Б, она вот такая, тяни ее, так, хорошо… – Наконец, нота за нотой, мы сложились в аккорд, причудливый и сложный, и все-таки совершенно правильный, воистину гармоничный…СОБРАТ…Над головой послышался рокот, будто открывались ворота, и между гигантскими лапами сфинкса забрезжил свет, пробежала рябь из теней и солнечных бликов, зазеленели листва и трава, зазвенели струны арфы.«ПРОХОДИ, СОБРАТ», – сказал сфинкс.И мы вместе вступили в море солнечного света. Глава 7Уничтожитель И сфинкс, и зыбучие пески, и тусклое серое небо исчезли, как будто их никогда не было. Под нашими ногами белели выложенные в круг мраморные плиты, вокруг них стояли низкие скамьи, а за скамьями зеленели те самые деревья, какие представали моему мысленному взору, когда я слышала музыку Кида. Стройные, статные, с изящными перистыми листьями, которые шептали что-то под дуновениями легкого ветерка, наполненного пением арфы, совсем не такого, как сокрушительное дыхание сфинкса. Но внезапно мелодия арфы смолкла.– Чудовище!Оглушительный крик разорвал ласковую, полную шепотов тишину. Со скамейки вскочил худощавый старик с совершенно белой бородой. Он высоко поднял арфу и резким движением провел рукой по струнам.По мрамору у него под ногами пробежала рябь.– Уходи! – прокричал старик. – Уходи, чудовище, или предстань перед гневом Круга!– Погоди! – крикнул Кид. – Выслушай меня, Периус. Я исправился! Я не такой, как был. Разве смог бы я попасть сюда, если бы не исправился?Периус занес руку для удара, но остановился. Ужас и гнев, исказившие его резкие черты, сменились любопытством.– Не думай, что сумеешь одолеть меня, – предупредил он. – Даже с этим… гнусным порождением дисгармонии у тебя в руках.Дисгармонии? Неужели он говорит о чудесном инструменте? Но я не слышала от гитары Кида ни одной фальшивой ноты. Ни разу. Даже те странные, горькие несогласованные аккорды, которыми Кид пытался уничтожить сфинкса, были причудливо гармоничными.– Я не хочу бороться с тобой, Периус, – ответил Кид. – Разве я сражался с тобой раньше? Разве я не ушел покорно в изгнание, когда мне приказали Старейшины?Старик все еще воинственно ершился.– Тогда почему ты вернулся? Запрет еще не снят. Как сумел ты пройти мимо Страж-зверя?– Мне помогли. – Кид указал на нас. – Мне помогли эти пять подруг. Моих собратьев, – он подчеркнул последнее слова, чтобы Периус осознал его важность.Периус впервые обратил внимание на что-то еще, помимо Кида и его гитары.– Пять девочек… – проговорил он. – Ты и пять девочек прошли мимо сфинкса?Кид улыбнулся.– Присмотрись внимательнее. В них скрыто больше, чем кажется.Периус пристально оглядел нас. Одну за другой. Потом медленно кивнул.– В них чувствуется дух Гармонии, – сказал он. – Такие могут стать Музыкантами, если у них есть дар.– Видишь? – шепнула я Хай Лин. – Я говорила, мы выступали хорошо.– Тс-с! – шикнула она, но ее губы невольно растянулись в улыбке.– Девы Гармонии, приветствую вас на Барде. Но мне не нравится компания, которую вы водите!– Пожалуйста, – торопливо заговорила я, – выслушайте его! Он очень хочет вернуться домой!– Запрет не снят, – повторил старик, но уже не так строго.– Я прошел мимо сфинкса! – настаивал Кид. – Неужели этого мало для того, чтобы выслушать меня еще раз? Дядя, прошу тебя!Дядя? Неужели дядя Кида так обращается с племянником?– Почему ты хочешь вернуться в мир, чьи законы и обычаи ты попрал? – спросил дядя Периус.– Ты не понимаешь. Я… Мое место здесь. В любом другом месте я выпадаю из Гармонии. Выслушай. Я написал песню. Может быть, ты поймешь…– Не прикасайся к ней!!! – Периус опять поднял арфу, выставив ее перед собой, как оружие. – Если ты прикоснешься к этой гнусной вещи, я…– Хорошо! Хорошо! – Кид протянул пустые руки.– Просто спой, – предложила я. – Или хотя бы прочитай слова. Думаю, этого хватит, он поймет.Кид медленно продекламировал слова «Возвращения домой». Периус слушал, склонив голову набок, как будто одно его ухо слышало лучше другого. Голос Кида, без сопровождения волшебной гитары, был таким же, как голос любого другого человека, – не лучше и не хуже. Но в нем слышались такая грусть, такое одиночество, такая тоска по всему, что он оставил дома, что он растрогал бы даже каменное сердце. А у Периуса сердце все-таки было обыкновенным, человеческим.
1 2 3 4 5 6
Туда, где дорога плавно уходит за поворот,Где закатное солнце сияет сквозь пыльную даль…
Внезапно ветер подул сильнее. И песка в нем стало больше. Сделалось почти невозможно ничего разглядеть; я протерла глаза, но это не помогло.
Туда, где конец дорог,где усталый покой найдет…
Я споткнулась. Прямо передо мной высилась стена из грубого песчаника – я не видела ее до того мгновения, пока не наткнулась на нее. Какие странные выступы. Почти как…Как когти.Я оцепенела. Медленно подняла глаза. И поднимала их очень долго, пока не коснулась затылком плеч.Ну и огромный же он! То, что я приняла за стену, было всего лишь передней лапой. Сильный, полный песка ветер, из-за которого мы брели сгорбившись, как древние старухи, был его дыханием. И откуда-то с высоты на меня смотрели громадные золотисто-карие глаза с тяжелыми веками; каждый глаз величиной с часы на городской башне.Раздался рев, похожий на грохот поезда в метро. Потом голос, такой же могучий, как и сам зверь:«ПУТЬ ЗАКРЫТ».– Что это? – еле слышно пролепетала Хай Лин. – Лев или… кто?– Это сфинкс, – объяснила Тарани, неплохо разбиравшаяся в таких вещах. – Лицо человека, туловище льва, размеры… громадные.«ПУТЬ ЗАКРЫТ».– Да, конечно, мы расслышали вас с первого раза, – пробормотала я. Трудно было не расслышать звук, перекрывавший по громкости любые рок-концерты.«ПУТЬ ЗАКРЫТ».Я потерла уши. От такой беседы быстро утомляешься.– Хорошо, мы его нашли, – сказала Вилл. – Что будем делать дальше? Глава 6Загадки на пути Кид взял на гитаре аккорд.– Сейчас моя музыка стала намного сильнее, чем была, когда меня изгнали, – сказал он, – Старейшины своей игрой вызвали этого зверя из небытия. Может быть, я сумею вернуть его обратно. Вилл нахмурилась.– Ты предлагаешь убить его? Музыкой?– Нет, не совсем убить. Просто… уничтожить, Развеять. Чтобы он не препятствовал нам. Я подняла голову и взглянула в огромные золотистые глаза, выжидательно смотревшие на нас сверху вниз.– Только не надо его злить, – предупредила я. – Совсем не хочется оказаться у него на пути, если он вздумает драться.Кид ничего не ответил. Его голова склонилась над гитарой, будто он старался уловим, звук, слышный только ему. Пальцы, уверенные и опытные, летали по струнам. Но ноты, которые он извлекал, не имели ничего общего с нежными печальными мелодиями, которые он играл обычно.«Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь!»Горький, искривленный всхлип, аккорд, лишенный согласия. Я содрогнулась. Будто скрежет ногтя по грифельной доске, только еще в сто раз противнее.Ветер утих. Сфинкс пригнул исполинскую голову ниже к земле. Его ноздри раздувались, но слабо.«Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь! Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь!»Хай Лин упала на колени и начала погружаться в жесткий серый песок. Ее лицо было залито слезами. Я попыталась помочь ей, но сама задыхалась под напором ветра. Казалось, ветер сдул прочь весь воздух в этой пустыне.«Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь!»Корнелия схватила меня за руку. – Вставай, – пропыхтела она. – Утонешь! Встать? Но я и так… нет, я не стою. Я рухнула на четвереньки и уже погрузилась в песок по локоть. Грудь тяжело вздымалась, стараясь вобрать хоть каплю воздуха. Вдохнуть, вдохнуть…«Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь! Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь!»– Нет! – закричала Вилл. Как же ей хватило воздуха? – Прекрати! Кид, перестань, ты убьешь нас!Расстроенные аккорды смолкли. Наступила тишина. Порыв ветра взъерошил мне волосы, Я жадно втянула воздух, не обращая внимания на песок и пыль. Дышать! Какое счастье!– Но у меня получалось! – на лице Кида вспыхнул необычный для него гнев – гнев музыканта, которого прервали.– Нет, не получалось. Твоя музыка губила нас. Душила. Мы тонули в песке.– Но что я еще могу сделать? Я не знаю!– И я не знаю, – ответила Вилл. – Но только не это!– Может быть, загадать сфинксу загадку? – предложила Тарани.– Загадку? Почему?– Путники всегда загадывают сфинксам загадки. Нет, кажется, наоборот! Ладно, попробуем ответить ему.– Но он ни о чем не спрашивает! – Сфинкс хотя бы прекратил реветь «ПУТЬ ЗАКРЫТ». Спасибо и на этом, но он по-прежнему не выражал желания вступить в разговор.– Жаль, что мы не можем, как в старые добрые времена, смести его с дороги соединенными силами Воздуха, Огня, Земли и Воды, – пробормотала я.– Не можем, – подтвердила Вилл. – Нам запрещено пользоваться мощью Сердца.– Знаю. Уж и помечтать нельзя!Тарани задумчиво посмотрела на сфинкса. Он спокойно встретил ее взгляд.– Кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех? – спросила она.– Что ты делаешь? – полюбопытствовала я.«ЧЕЛОВЕК», – ответил сфинкс голосом, от которого содрогнулась земля.– Смотрите! Он разговаривает! Кид озадаченно взглянул на нас:– Утром на четырех ногах?…– Младенец ползает, – объяснила Тарани. – А три ноги – это когда в старости человек опирается на палку.– Он разговаривает! – я не верила своим ушам. Чтобы такая громада отвечала нам…– Что держится не на трех китах, а на музыке? – отчаянно импровизировала Тарани.«БАРД».– Сообразительная зверушка, – пробормотала я.– Кто – он или я? – с подозрением осведомилась Тарани, сверкнув глазами.– Оба. Продолжай, умница.– Гм. Не уверена, что это будет загадкой, но нельзя ли спросить, как туда пройти?«ПУТЬ ЛЕЖИТ ЧЕРЕЗ МЕНЯ».– Спасибо, – отозвалась я, зажимая уши пальцами. – Нельзя ли поточнее?Он не ответил. Только смотрел на меня.– Что превращает сфинкса во врата? – спросила Тарани, которая лучше меня разбиралась в тонкостях загадывания загадок.«ИМЯ».– Правильно. А как твое имя, многоуважаемый сфинкс?Раздался звук, похожий на грохот катящихся камней. Что это – смех? Сфинкс смеется?!«ЖУЛЬНИЧАЕШЬ, ДЕВОЧКА?»Это были первые человеческие слова сфинкса.– Мы должны отгадать его имя! – воскликнула Тарани. Что-то вроде «Сезам, откройся».– Но это безнадежно! Откуда нам знать, как его зовут? Может, хоть намекнет? – вскричала я и была буквально сбита с ног ответом чудовища.«МОЯ ПЕРВАЯ БУКВА – ТА, С КЕМ ЗНАКОМ МНОГО ЛЕТ, СО ВТОРОИ – О ДРУГОМ ГОВОРИШЬ ИЛИ ПИШЕШЬ, КОНЕЦ – ТОТ, КОГО ТЫ И ЛЮБИШЬ, И НЕТ, А ВСЕ ВМЕСТЕ ОБРАДУЕТ СЕРДЦЕ, ЕСЛИ УСЛЫШИШЬ».Я встала с песка.– Что ж, большое спасибо, – ответила я. – Сразу стало понятнее.– Но он и вправду ответил! – вскричала Тарани. – Послушайте, девочки, это что-то вроде шарады, и мы должны ее отгадать! Ну-ка, думайте, с кем мы знакомы много лет? С друзьями? С родителями?– Да не с кем, а С кем, – догадалась Вилл. – Первая буква – С.– А вторая? О ком мы чаще всего говорим?– Ну, наверное, принцип тот же, – предположила Хай Лин. – Тогда вторая буква будет О.Тарани пальцем вывела буквы С и О на песке.Ее косички подскакивали, глаза за стеклами очков сияли. Она любила отгадывать загадки. Наверно, для нее все происходящее было своего рода игрой.– Нельзя ли поскорее? – поторопила я подругу, стараясь не грубить. – А то я уже по колено в песке. И ноги устали!– А кого же мы «и любим, и нет»? – бормотала про себя Тарани. – Мальчишек, что ли? Или учителей? Не складывается. Должно быть что-то покороче.И тут меня осенило. Я вспомнила своего младшего братишку – такого милого, но такого вредного!– Тарани, это БРАТ! – вскричала я. – Нет, точно! Иногда я в нем души не чаю, а временами убить готова!– Нет, это опять должна быть буква, – возразила Тарани. – Хотя… погоди-ка! Складывается!На песке появилось слово СОБРАТ.– Собрат! Друг! – торжествующе вскричала Тарани. – Многоуважаемый сфинкс, твое имя Собрат?«ДА».– Тогда… может быть, ты пропустишь нас, Собрат?В ответ сфинкс не издал ни звука. Я почувствовала, что меня обманули. И к тому же я погружалась все глубже в песок. Собравшись с силами, я выдернула одну ногу, потом другую.Хуже, чем на беговой дорожке в тренажерном центре, куда иногда ходит мама! Тарани чуть не плакала от разочарования.– Прости, – всхлипнула она. – Я была уверена…– Ты не виновата, – успокоила ее я. – Все равно надо что-то делать. У меня ноги подкашиваются, но если я сяду, то превращусь в горку песка, а если не сяду, то… то… – Я не знала, что делать. Плакать? Как же, поможет нам это…– Но первую часть задания мы выполнили правильно, – настаивала Вилл. – Угадали, как его зовут. Нет, тут кроется что-то еще. Загадка решена не полностью. В чем же подвох?Как хорошо, что я легко запоминаю стихи. Ну, почти всегда.– А все вместе обрадует сердце, если услышишь, – продекламировала я.– Все вместе – это слово СОБРАТ, – сказала Тарани. – Но я его уже произнесла. Мы его услышали. Что еще ему надо?И тут Кид внезапно поднял голову.Кажется, я знаю, – произнес он. – Эту загадку сочинили Старейшины Барда. А у нас на Барде говорят, что слово не услышано до конца, если его не произнесли в музыке.– Произнести СОБРАТ в музыке? – переспросила Тарани. – Как это?– Переложив его на звукоряд Барда, – объяснил Кид. – Вот так! – Он быстро написал на песке несколько знаков.– Знаешь, я не умею читать такую музыку, – проговорила Тарани. – И для меня это всего лишь… каракули.– Все очень просто, – ответил Кид. – По одной ноте для каждой буквы. Вот С, – он сыграл на гитаре ноту. – Вот О, – еще одна, более высокая, нота. – Б… Р… А… Т…Получилась короткая причудливая мелодия – то вверх, то вниз, без настоящей плавности. И она не произвела никакого впечатления на сфинкса – он молчал, только ноздри раздувались.Кид опустил гитару. Его плечи поникли.– Безнадежно, – вздохнул он. – Они никогда не пустят меня домой. Сочинили загадку, которую невозможно решить.– Нет, – возразила Тарани. – Это не в обычае сфинксов. Решение должно быть.И вдруг я поняла. Не знаю, как это получилось – обычно я не сильна в такого рода вещах, но на этот раз я была уверена в своей правоте.– Это не мелодия, – воскликнула я. – Если проиграть все ноты подряд, они не имеют смысла. Надо взять аккорд. Все ноты сразу.Кид снова поднял голову. Его глаза оставались отрешенными, будто он прислушивался к своим мыслям.– Верно, – отозвался он. – Здесь есть Гармония! – Он коснулся пальцами струн, но я положила руку ему на запястье.– Нет, – возразила я. – Не играй на своей гитаре.– Почему?Я не знала почему. Знала лишь, что это как-то связано с теми болезненными нотами, какие он брал, стараясь стереть сфинкса из бытия. У гитары это получалось слишком хорошо. И я не хотела рисковать. Вдруг произойдет идет что-нибудь чудовищное?– А как иначе? – спросил Кид. Потом коснулся ладонью лба и сам ответил на свой вопрос: – Ну да, конечно. Единственный способ произнести слово СОБРАТ в музыке – спеть его вместе, как положено собратьям, друзьям. В Гармонии. И как хорошо складывается! По одной ноте для каждого из нас.– Но я не умею петь! – испуганно пискнула Корнелия. – Совершенно не умею!– Тебе надо спеть всего одну ноту, – утешил ее Кид. – Это каждый сможет. Я тебе покажу.И началась самая странная репетиция в моей жизни. Мы стояли, переступая с ноги на ногу, чтобы не увязнуть в песке. У нас над головой, на фоне серого, неизменного неба, высился сфинкс, взирая на нас своими невероятными глазами. А Кид терпеливо наставлял каждую из нас.– Твоя нота, Тарани, О – она поется вот так, глубоко вдохни… Давай послушаем… Теперь ты, Корнелия, твоя нота Б, она вот такая, тяни ее, так, хорошо… – Наконец, нота за нотой, мы сложились в аккорд, причудливый и сложный, и все-таки совершенно правильный, воистину гармоничный…СОБРАТ…Над головой послышался рокот, будто открывались ворота, и между гигантскими лапами сфинкса забрезжил свет, пробежала рябь из теней и солнечных бликов, зазеленели листва и трава, зазвенели струны арфы.«ПРОХОДИ, СОБРАТ», – сказал сфинкс.И мы вместе вступили в море солнечного света. Глава 7Уничтожитель И сфинкс, и зыбучие пески, и тусклое серое небо исчезли, как будто их никогда не было. Под нашими ногами белели выложенные в круг мраморные плиты, вокруг них стояли низкие скамьи, а за скамьями зеленели те самые деревья, какие представали моему мысленному взору, когда я слышала музыку Кида. Стройные, статные, с изящными перистыми листьями, которые шептали что-то под дуновениями легкого ветерка, наполненного пением арфы, совсем не такого, как сокрушительное дыхание сфинкса. Но внезапно мелодия арфы смолкла.– Чудовище!Оглушительный крик разорвал ласковую, полную шепотов тишину. Со скамейки вскочил худощавый старик с совершенно белой бородой. Он высоко поднял арфу и резким движением провел рукой по струнам.По мрамору у него под ногами пробежала рябь.– Уходи! – прокричал старик. – Уходи, чудовище, или предстань перед гневом Круга!– Погоди! – крикнул Кид. – Выслушай меня, Периус. Я исправился! Я не такой, как был. Разве смог бы я попасть сюда, если бы не исправился?Периус занес руку для удара, но остановился. Ужас и гнев, исказившие его резкие черты, сменились любопытством.– Не думай, что сумеешь одолеть меня, – предупредил он. – Даже с этим… гнусным порождением дисгармонии у тебя в руках.Дисгармонии? Неужели он говорит о чудесном инструменте? Но я не слышала от гитары Кида ни одной фальшивой ноты. Ни разу. Даже те странные, горькие несогласованные аккорды, которыми Кид пытался уничтожить сфинкса, были причудливо гармоничными.– Я не хочу бороться с тобой, Периус, – ответил Кид. – Разве я сражался с тобой раньше? Разве я не ушел покорно в изгнание, когда мне приказали Старейшины?Старик все еще воинственно ершился.– Тогда почему ты вернулся? Запрет еще не снят. Как сумел ты пройти мимо Страж-зверя?– Мне помогли. – Кид указал на нас. – Мне помогли эти пять подруг. Моих собратьев, – он подчеркнул последнее слова, чтобы Периус осознал его важность.Периус впервые обратил внимание на что-то еще, помимо Кида и его гитары.– Пять девочек… – проговорил он. – Ты и пять девочек прошли мимо сфинкса?Кид улыбнулся.– Присмотрись внимательнее. В них скрыто больше, чем кажется.Периус пристально оглядел нас. Одну за другой. Потом медленно кивнул.– В них чувствуется дух Гармонии, – сказал он. – Такие могут стать Музыкантами, если у них есть дар.– Видишь? – шепнула я Хай Лин. – Я говорила, мы выступали хорошо.– Тс-с! – шикнула она, но ее губы невольно растянулись в улыбке.– Девы Гармонии, приветствую вас на Барде. Но мне не нравится компания, которую вы водите!– Пожалуйста, – торопливо заговорила я, – выслушайте его! Он очень хочет вернуться домой!– Запрет не снят, – повторил старик, но уже не так строго.– Я прошел мимо сфинкса! – настаивал Кид. – Неужели этого мало для того, чтобы выслушать меня еще раз? Дядя, прошу тебя!Дядя? Неужели дядя Кида так обращается с племянником?– Почему ты хочешь вернуться в мир, чьи законы и обычаи ты попрал? – спросил дядя Периус.– Ты не понимаешь. Я… Мое место здесь. В любом другом месте я выпадаю из Гармонии. Выслушай. Я написал песню. Может быть, ты поймешь…– Не прикасайся к ней!!! – Периус опять поднял арфу, выставив ее перед собой, как оружие. – Если ты прикоснешься к этой гнусной вещи, я…– Хорошо! Хорошо! – Кид протянул пустые руки.– Просто спой, – предложила я. – Или хотя бы прочитай слова. Думаю, этого хватит, он поймет.Кид медленно продекламировал слова «Возвращения домой». Периус слушал, склонив голову набок, как будто одно его ухо слышало лучше другого. Голос Кида, без сопровождения волшебной гитары, был таким же, как голос любого другого человека, – не лучше и не хуже. Но в нем слышались такая грусть, такое одиночество, такая тоска по всему, что он оставил дома, что он растрогал бы даже каменное сердце. А у Периуса сердце все-таки было обыкновенным, человеческим.
1 2 3 4 5 6