– Прошу вас, – проговорил Кид в микрофон тихо и неуверенно. – Пожалуйста, притихните на минутку.Как ни странно, ему повиновались.– Кажется… кажется, мы выиграли. Снова крики и аплодисменты, но на этот раз более спокойные. Всем хотелось услышать, что он скажет.– Поэтому я подумал… может быть, вам хочется послушать нашу песню еще раз?Вряд ли кто-нибудь спрашивал мнения жюри. На это не хватило времени. Но неважно – «Огнецветы» положили нас на обе лопатки, и мы это знали. Почему же никто не слыхал о них раньше? Любая уважающая себя компания звукозаписи, получив их демонстрационный диск, через две секунды заключила бы с ними контракт.Но вскоре я перестала думать о жюри, наградах и контрактах. Песня «Отныне и навек» заполонила мое сердце, душу, разум, я могла только слушать – и больше ничего.В машине по дороге домой я сидела притихшая.– Жалеешь, что не выиграла? – спросил папа. – Сама понимаешь, шансов было мало. Не всегда удается побеждать.– Знаю.– А эти… «Самоцветы» были очень хороши.– «Огнецветы», папа.– Какая разница. Музыка не в моем вкусе, но играли неплохо,– Они были чудесны!– Ладно, пусть чудесны. Не стыдно проиграть тому, кто делает свое дело лучше тебя.– Да.И нельзя сказать, что мы проиграли. На самом деле я и не рассчитывала победить, просто не хотелось провалиться с громким треском. И, благодаря Каре и остальным, мы не провалились.Нет, притихла я не поэтому. Мне было грустно и немного страшно оттого, что в толпе за кулисами я мимоходом увидела лицо Кида. Остальные четверо «Огнецветов» вели себя так, как и положено малоизвестному ансамблю, заключившему свой первый контракт: орали и хохотали как сумасшедшие, радостно принимали хлопки по спине от улыбчивого Ала Гатора, хорошо понимающего, к кому стоит вовремя подмазаться.Но Кид…Он все еще не выпускал из рук гитару, сжимал ее, как будто хотел отгородиться от остального мира. А в его серых глазах, широко распахнутых и серьезных, не было счастья. Только печаль, глубокая, неимоверная печаль и растерянность… Глава 3Безумие Огнецветомания затопила Хитерфилд как лавина. Минуту назад никто не слышал об этом ансамбле. И вдруг он появился везде – по радио, в утренних новостях, в музыкальных магазинах, на плакатах. Больше никто не приклеивал на внутренние дверцы шкафчиков портреты Лайзы Т. Никто не носил футболки с изображениями «Космического Джема». Повсюду были только «Огнецветы».Даже мои подруги-волшебницы не устояли.– Эй, Корнелия! Не забудь ключи! – Я взяла их со столика в кафетерии и протянула ей.– Ах да, спасибо… – проговорила она и подозрительно быстро потянулась за ними.Я отдернула руку и повнимательнее всмотрелась в добычу. На круглом пластиковом брелоке красовалось лицо Кида.– Ага, вот оно что! – воскликнула я. – Еще одна жертва заразной болезни! Несчастная девочка поражена страшным Огнецветным Безумием!– Замолкни, – с трудом выговорила Корнелия. – Дай сюда!Разумеется, я отдала ей брелок. Почти сразу. Ей пришлось только четыре раза пробежаться за мной вокруг стола. Когда она догнала меня, я успела открыть, что брелок таил в себе еще один секрет: если нажать на него, он наигрывал мелодию «Отныне и навек».– Вот это здорово! – заявила я, переводя дыхание. Надо было погонять ее подольше. Щеки Корнелии пылали огнем.– Я купила его на распродаже, – выдавила она. – Потому что он был совсем дешевый.– Да, конечно. Не сомневаюсь!– Тебе ли говорить! Думаешь, я не знаю, чей портрет ты приклеила изнутри на обложку дневника?Настала моя очередь покраснеть.– Это совсем другое дело. Я купила его потому…– Потому что он дешевый?– Нет, потому что… – Потому что на фотографии с автографом у Кида был такой же взгляд, печальный, потерянный. Но я не могла этого сказать. – Ну и что, если мне нравится его музыка? Разве это преступление?Дальше стало хуже. Брелоки и подписанные фотографии были только началом. Вскоре все одевались и стриглись как «Огнецветы», а мальчишки приохотились таскать с собой дешевые пластиковые копии знаменитой гитары Кида. Временами казалось, что коридоры Шеффилдской школы населены двойниками Кида. Почему это произошло так быстро? Торговля всеми этими штучками разрасталась на глазах. И люди брали их нарасхват. Неудивительно, что улыбка Ала Гатора, когда он мелькал в выпусках новостей, становилась все шире и шире.Многие мои однокашники бродили с отсутствующим видом, напевая про себя «Отныне и навек». С наушниками или без них. Прошел слух, что одного мальчика из Шеффилдской школы поймали в магазине на краже, потому что у него не хватало денег на новый альбом «Огнецветов», без которого он жить не мог. Две девчонки подрались из-за подписанной куртки Кида, и обеих исключили из школы на две недели.Потом, через две недели после «Звездного Экспресса», ко мне подошла Кара и попросила о помощи.– С Фионой творится что-то неладное, – объяснила она. – Не ходит в школу уже несколько дней, не отвечает на звонки. Боюсь, не случилось ли с ней чего-нибудь. Не сходить к ней со мной?Я никогда не была у Фионы. До «Побрякушек» мы почти не знали друг друга. Но Кара учится в моем классе, она моя хорошая подруга, и в ее глазах читалась тревога. Конечно, я согласилась.– Может быть, Хай Лин тоже пойдет с нами, – предложила я.И в тот же день после школы мы втроем направились к дому, где жили Фиона и ее отец-бизнесмен.Как только мы сошли с автобуса, нас чуть не смела оглушительная волна «Отныне и навек».– Наверное, здесь. – Хай Лин показала на аккуратное белое здание с четырьмя зелеными балконами, выходящими на дорогу. – Музыка слышится оттуда.Мы позвонили и дверь, но никто не ответил. Наконец на одном из балконов в нижнем этаже появилась женщина.– Вы ее подруги? – спрос ила она.– Э-э, да, – ответила я, не уверенная, что женщина будет рада услышать это. Она казалась очень сердитой, как будто ей все по горло надоело.– Тогда будьте добры, заставьте ее прекратить этот грохот! Она не прекращает слушать эту музыку круглые сутки, а ее отец уехал в командировку. Она меня с ума сведет!– Мы с ней поговорим, – пообещала я, – если вы нас впустите. Фиона, наверное, не услышала звонка.– Неудивительно, – проворчала женщина и исчезла в доме. Через минуту замок на двери зажужжал, и мы вошли.– Вверх и направо, – сказала Кара. – Если стучать очень громко, она услышит даже под музыку.Мы постучали в дверь. Потом громко колотили, кричали, звали Фиону. Безрезультатно.– Что дальше?– Не знаю, ответила Хай Лин. – Она наверняка там. Может быть, не хочет никого видеть.«Надо было взять с собой Корнелию», – подумала я. Под ее взглядом предметы двигаются, а замки открываются сами собой. Полезная способность. Мы с Хай Лин мало что могли сделать, не сообщая Каре и всем окружающим, что мы колдуньи.– Ну, меня она увидит, хочется ей этого или нет, – решительно заявила Кара, раскрыла почтовый ящик и заглянула в его темное нутро. – Так я и думала, – пробормотала она. – У кого-нибудь есть ручка или проволока?– Проволока? Что она хочет сделать – вскрыть замок?– У меня есть ручка, – сказала Хай Лин, порывшись в портфеле.Кара взяла ручку и сунула ее в почтовый ящик. Покопавшись немного, радостно воскликнула:– Вот он! – и вытянула через щель длинную резинку, на конце которой болтался ключ. Кара вставила его в замок и открыла дверь квартиры. – Фиона! – позвала она. – Фиона, это мы.Ответа по-прежнему не было. По крайней мере, за музыкой мы ничего не расслышали.
Где-то средь миров есть место для меня…
Слышались два голоса – кто-то подпевал Киду. Этот второй голос не мог принадлежать Фионе – надтреснутый, тусклый, он скорее скрежетал, чем пел.По, как выяснилось, это все-таки была Фиона. Она сидела на полу посреди комнаты, оклеенной портретами Кида. Печальное лицо Кида смотрело на нас с подушек, с журнальных обложек. На Фионе была футболка с его фотографией. На коротких светлых волосах красовалась козырьком назад бейсболка с надписью «Огнецветы». Глаза были закрыты. По лицу текли слезы.
Место наших встреч, время для любви…
Хай Лин убавила громкость. Без пения Кида голос Фионы звучал еще страшнее. Хриплый, сорванный, переходящий в шепот. Но даже без музыки она продолжала петь, покачиваясь в такт ритму, который слышала только она. И это было самое дикое.– Фиона! – окликнула Кара, опускаясь на колени. – Фиона, прекрати! – Она обняла подругу за плечи и сумела на миг остановить ее качание. Фиона открыла глаза.– Как грустно, – всхлипнула она. – Как грустно…– Я приготовлю чаю? – вызвалась Хай Лин, инстинктивно переходя к ритуалу, который в ее доме служил средством от всех несчастий.– Чаем тут не поможешь, – твердо возразила Кара и взглянула на меня. – Достань диск. Достань из проигрывателя эту ужасную вещь и сломай ее.Он не ужасный, он чудесный. Прекрасная, прекрасная музыка…Но потом я взглянула на залитое слезами лицо Фионы и поняла, о чем говорит Кара. Это было уже слишком. Это больше, чем нормальная подростковая причуда. Безумие, болезненное и вредное. Я достала из музыкального центра диск, взяла его обеими руками и сломала.Фиона вскрикнула.– Не надо! Ты сломала его. Убила его!– Послушай, – сказала Кара. – Фиона, послушай меня. Сейчас ты встанешь, наденешь куртку и пойдешь ко мне домой. Прямо сейчас.– Почему? – спросила Фиона. – Я просто слушала музыку…– Сейчас же! – повторила Кара, силком поднимая ее на ноги. – Ирма, помоги.Наверно, Фиона просидела на полу очень долго. Ее ноги бессильно подкашивались, она без конца повторяла, что хочет остаться одна, хныкала и жаловалась на то, что я сломала диск.– Мы напишем ее папе, – сказала Кара. – И оставим сообщение на автоответчике на случай, если он позвонит. А теперь пошли!По дороге к автобусу Фиона снова закрыла глаза и принялась хрипло напевать обрывки из песни Кида. Каре приходилось то и дело встряхивать ее, чтобы та шла прямо.– Нехорошо это, – шепнула я Хай Лин. – Что-то тут нечисто.– Да, – прошептала она в ответ. – И знаешь, что я думаю? Мне кажется, тут пахнет магией.Я задумалась об этом. И о лице Кида, таком потерянном. Будто он не из этого мира.– Наверно, нам с тобой и еще кое с кем из наших знакомых чародеек надо сходить и проведать новоиспеченную поп-звезду Кида. И чем скорее, тем лучше.Хай Лин удовлетворенно улыбнулась.– Кто говорит, что телепатии не бывает? Именно об этом я и подумала! Глава 4Человек из другого мира Добраться до Кида оказалось нелегкой задачей. Компания «Звездная музыка» в лице ослепительного Ала Гатора поселила «Огнецветов» на большой ферме неподалеку от Хитерфилда и окружила охраной, подобающей звездному статусу. Сначала мы сказали, что хотим взять у Кида интервью для школьной газеты. Не повезло.– Простите, крошки, – развел руками Ал Гатор. – Кид не дает интервью местной прессе.Он, по-видимому, не вспомнил нас. Куда уж ему нас узнать – ведь после «Звездного Экспресса» произошло столько важных событий. И среди прочего – мистер Гатор стал несметно богат.Морщась от отвращения, я протянула Вилл ее мобильник, который брала для солидности.– Не вышло, – сказала я. – Мы еще не прославились на всю страну.Какой-то школьник толкнул Вилл под руку так, что она чуть не выронила телефон, и отошел, не извинившись. До нас долетел тихий фальшивый напев «Отныне и напек».Вилл покачала головой.– Они теперь все стали как зомби, – пожаловалась она. – Так не должно продолжаться!– Может, пробраться тайком? – предложила я. – Мы же все-таки волшебницы. Разве это будет трудно?Я с тоской вспоминала последние слова, лежа на животе посреди сырого, утоптанного овцами зимнею поля нозле фермы, которая теперь получила название Огнецветной. Ее обнесли заборами. Посадили собак. Усеяли сигнальными системами и видеокамерами. И расставили повсюду охранников, рядом с которыми гориллы показались бы жалкими мартышками.– С собаками я бы справилась, – сказала я. Я неплохо умела ладить с животными, за исключением черепахи Лилит, которая не уставала демонстрировать свой вредный упрямый нрав. Это почти то же самое, что располагать к себе людей. – Вилл, наверное, сумеет договориться с камерами и сигнализацией. Но что делать со всем остальным?– Нам нельзя привлекать к себе внимания, – сказала Корнелия. Хоть мы и за городом, здесь все равно полно народу. Я, конечно, имею в виду не Гатора и его приспешников – этих людьми не назовешь…В ее словах был резон, хотя в эту минуту вокруг было больше овец, чем людей. Одна из них, дружелюбная овечка в ошейнике с колокольчиком и надписью «Молли», ласково жевала мой рукав.– Может быть, стать невидимыми? – предложила я, осторожно отталкивая любопытный нос Молли. – Но вроде этого еще никто из нас толком не освоил?Все дружно покачали головами.– Это все равно не поможет пробраться через забор, – заметила Вилл. – Разве только проскользнуть через ворота с грузовиком, который доставляет продукты…– Гм, – задумчиво протянула я. – Это идея…– В следующей жизни, – сказала Вилл, – я бы не хотела возродиться в виде ящика бананов.Я разделяла ее чувства. Не слишком-то сладко, когда тебя запихнут в фургон и погрузят сверху полтонны крупы и сахара, а потом на тебя еще усядутся пять девчонок.– Этот водитель просто псих, – в сердцах сказала Тарани. – Надеюсь, он ни во что не врежется!– Наверно, злится из-за задержки.Да, неприятно, должно быть, когда путь тебе перекрывает целое стадо сонных овец. Но из-за них водитель остановился и вышел из фургона, а нам только это и было нужно. Пока он прогонял овец обратно на поле, мы успели проскользнуть в заднюю дверь фургона.– Нечего было так тянуть Молли за ошейник, – проворчала я. – Овцы очень мирные и послушные, нет нужды применять силу.– Не все же умеют так обращаться с животными, как ты, – заметила Корнелия.– Тс-с, – предостерегающе шепнула Вилл. – Кажется, подъезжаем к воротам…Машина остановилась. Прокрякало переговорное устройство, шофер что-то сказал в ответ. Потом фургон снова тронулся.– Въехали, – пробормотала Тарани, – Вилл, как ты думаешь, может быть…– Я над этим работаю, – отозвалась Вилл, сосредоточенно сдвинув брони. Мгновение спустя мотор фургона чихнул и заглох. По другую сторону тонкой металлической стенки послышалась сердитая брань.– Неудачный ему выпал денек, правда? – хихикнула я.Хлопнула дверь. Заскрипел поднимаемый капот.– Пора, – скомандовала Вилл. – Выходите. Быстрее!Мы выбрались, стараясь не шуметь. На наше счастье, водитель был поглощен возней с двигателем. Мы скользнули за ограду, и, как только дорога скрылась из виду, Вилл снова включила мотор. Озадаченный водитель выпрямился так резко, что стукнулся головой о крышку капота.– Точно, неудачный денек, – повторила я.– Хватит злорадствовать, – оборвала меня Тарани. – Он нам ничего плохого не сделал, верно?– Нет, просто был грубоват с Молли. Перебегая от куста к кусту, от прикрытия к прикрытию, мы осторожно подкрались ближе к ферме. Пока что собак не было видно. А Вилл всю дорогу просила камеры наблюдения смотреть в другую сторону.– Как тут много всяких строений, – прошептала Тарани. – Кида могли поместить где угодно. С чего начнем?И тут из сарая для сушки сена, оттуда, где ферма оставалась обыкновенной фермой, до нас донесся еле слышный звук. Кто-то дергал гитарную струну.– Может быть, там? – предположила я, указывая на ворота сарая.Старый сарай был огромным, внутри царил полумрак. Это место, по-видимому, пытались переделать в студию, но работа была далека от завершения. Почти весь объем занимали леса и пластиковые перекрытия, в воздухе витал едкий запах свежей краски.В сумраке снова зазвенела гитара.Я резко остановилась, потому что на этот раз сомнений не было: это звучала гитара Кида, только она могла быть такой певучей.Я посмотрела на Хай Лин. Она кивнула. Мы явно пришли туда, куда нужно.Мы осторожно двинулись вперед, стараясь держаться в тени.Кид сидел на перевернутом ящике и тихо перебирал струны. И эта новая песня, рождавшаяся у нас на глазах, дрожащая, неоперившаяся, уже была прекрасна.
Туда, где дорога плавно уходит за поворот,Где закатное солнце сияет сквозь пыльную даль,Туда, где конец дорог, где усталый покой найдет,Где ждет тебя твой народ, где отступит печаль,Вернуться, домой,Вернуться домой,Туда, где отыщешь то, что давно потерял.
Я-то все думала, почему песни этого парня такие печальные? Теперь мне стало понятно. Это место – где усталый найдет покой, где конец дорог – недостижимо. До него нельзя дойти. И эта невозможность выражалась не в словах, а в его голосе. Мне вспомнилась Фиона, распевавшая часами, до хрипоты, слезы у нее на лице. Если эта песня будет записана, появятся еще тысячи новых Фион. Тысячи.– Прекрати, – услышала я свой голос.Вилл яростно махнула мне рукой, но было поздно. Он меня услышал. Напев оборвался, он встал, вглядываясь в полумрак.– Кто это? – тихо спросил он. – Кто здесь?Я вышла из-за пластиковой панели.– Я. Мы встречались на «Звездном Экспрессе».
1 2 3 4 5 6