С введением норм на бензин, с ограничением поставок и недостатком запасных частей многие машины простаивали, и все, что ему оставалось, – это мечты. На его веку это была вторая война. Энрико считал, что бренди может немного ослабить боль от потери всего, ради чего он работал, второй раз в жизни. Сейчас было много таких людей, которым нечего было терять и которые с радостью сделают все, что возможно, чтобы помочь Сопротивлению.
Энрико посмотрел на потемневшее небо. Упали первые капли дождя, которые подхватил сильный порывистый ветер. Он надвинул берет и стал внимательно-смотреть на пустую дорогу, затем, нахмурясь, взглянул на часы. Он знал, машина выехала из Парижа вовремя и будет здесь с минуты на минуту.
«Мерседес» неожиданно «кашлянул», и шофер удивленно взглянул на передний щиток. Машина барахлила все утро. Он прислушался, но, казалось, все в порядке. Нет. Опять что-то. Радиатор неожиданно засвистел, и одновременно на щитке загорелся предупредительный красный сигнал, который свидетельствовал о перегреве. Встревоженный шофер глянул через стекло, которое разделяло его с чрезвычайно важным пассажиром, но генерал Карл фон Брюгель был погружен в свои бумаги. Шоферне знал, что делать. Шеф должен быть на очень важной конференции через 35 минут, а им еще осталось проехать 20 километров по пригородным дорогам. «Мерседес» медленно полз, из радиатора шел пар, когда впереди, в двадцати пяти метрах, показался маленький гараж.
– Что такое? – требовательно спросил фон Брюгель через стекло, разделяющее их. – Почему остановились?
– Извините, генерал, но машина перегрелась. Я остановлюсь у этого гаража узнать, можно ли получить какую-нибудь помощь.
Карл застонал, взглянув на часы. Он намеренно не оставил в запасе времени, не желая приезжать слишком рано, и поэтому теперь выглядел очень озабоченным. Карл часто использовал этот прием, но совсем не планировал задержку такого рода. Шофер въехал во двор и вышел из машины. Энрико, тихонько насвистывая и держа руки в карманах, прогуливался по двору.
– Месье, – произнес он медленно, с акцентом, – у вас проблемы.
– Я знаю, – набросился на него шофер. – Что вы можете сделать, чтобы помочь?
Энрико внимательно посмотрел на пассажира на заднем сиденье, и Карл тоже взглянул на него. Эти проклятые французские крестьяне были так медлительны. Энрико весело ухмыльнулся фон Брюгелю, и Карл нетерпеливо отвернулся, сосредоточенно глядя на свои бумаги.
Энрико открыл капот, немного отступив назад, пока не улетело обжигающее облако пара. Заглянув внутрь, он внимательно все осмотрел.
– Это водяной насос, – в конце концов сказал он. – Сломался. Капут. Довольный своей маленькой немецкой шуткой, он весело рассмеялся. – Вам нужен новый, месье.
Шофер побледнел. Сейчас он действительно оказался в беде. Без этого насоса машина не поедет.
– Вы должны достать мне другой, – резко приказал он. У генерала фон Брюгеля важное дело в Шато Виллельм. Мы должны срочно добраться туда.
Энрико безразлично пожал плечами.
– Да, месье, – сказал он врастяжку, с деревенским акцентом, – Но я не знаю, смогу ли вам помочь. Мы сейчас не обслуживаем такие машины, вы понимаете, – добавил он. – Для нас, французов, сейчас нет лишних запасных частей. Но если вы подождете минуту, месье, я поищу что-нибудь в загашнике.
Шаркающей походкой он направился к беспорядочной куче ржавеющих инструментов и запчастей в задней части мастерской, в то время как шофер мерил двор беспокойными шагами.
Энрико появился, держа резиновый насос.
– Подождите, месье, одно мгновение. Я думаю, мы все-таки сможем вам помочь. – Он занялся мотором, громко выругавшись, когда обжег руки. Но через несколько минут снял вышедший из строя водяной насос и поставил новый. – Правда, не совсем новый, месье, – объяснил он, – пролежал несколько лет. Раньше мы обслуживали хорошие машины. Но с ним вы доедете до места назначения.
С облегчением шофер заплатил ему несколько франков и сел обратно в машину.
– Ну? – спросил Карл.
– Нам повезло, герр генерал, – ответил тот. – Механик смог поставить насос, но я должен ехать быстрее, чтобы добраться вовремя.
Карл вздохнул.
– Тогда все в порядке, с этим ты должен справиться.
Энрико достал из пачки сигарету, зажал ее между губами, прикурил, наблюдая, как удаляется «мерседес». Улыбаясь, он вернулся в сарай, снял комбинезон, голубой берет и оказался в рубахе и брюках сельскохозяйственного рабочего.
– До свидания, Клеменс, – усмехнулся он, похлопав старика по плечу. – Наслаждайся бренди.
– До свидания. Уже наслаждаюсь, месье. – Старик поднял свой стакан, наполненный до краев.
Энрико пошел через поле с другой стороны гаража, направляясь к лесам, на север. Грузовик, полный свежих овощей, которые он повезет на Центральный рынок, ожидал его в пяти милях отсюда. Его документы в полном порядке. Проблем в дороге не будет.
Лоис сдержала обещание, хотя какой ценой, он никогда не узнает. У них была информация, и это самое главное. Дойдя до леса, он остановился, прислушиваясь. Взрыв произошел вовремя, там, где он и рассчитал. На мосту. Машина с пассажиром, или тем, что от него осталось, была на 20 футов под водой. Энрико пошел лесом на ферму. Он сдержал обещание, данное Лоис.
15
Лоис сидела со своей бабушкой на заднем сиденье машины, которая быстро преодолевала километры между Парижем и Реймсом. Геббельс Лично подписал ее проездные документы под давлением своей жены Магды, которая, сочувствуя Лоис, приняла ее истерические рыдания за проявление горя из-за смерти Карла. Но если бы Эирико не убил Карла, Лоис убила бы его сама. На ее теле все еще оставались синяки и следы той последней ночи, проведенной вместе с ним, и она чувствовала на себе тень позора со следами развращенности Карла. И если бы не бабушка и Каро, Лоис не знала, как бы пережила эти последние дни. Особенно допрос гестапо. Они пришли в дом Каро, и молодой человек в черной форме с холодными злыми глазами заставил ее шаг за шагом пересказать тот день, когда умер Карл, – и заставлял повторять снова и снова. Ей казалось, что он не верит рассказу о том, что она провела целый день с бабушкой и Каро, но, слава Богу, ее история была абсолютной правдой, и не было никаких фактов, чтобы связать ее с убийцами Карла.
Потом она призналась бабушке и Каро, как Энрико завербовал ее в движение Сопротивления. Благодаря ее исключительному положению у нее была возможность встречаться частным образом с представителями высшего германского командования. Сначала это были обрывки информации, которые Лоис собирала из разных источников за стаканом вина, но потом она получила доступ к бумагам Карла и смогла получать важную информацию о политике нацистов, передвижении воинских частей и вооружении. И так как ее работа становилась все более опасной, это привело к ее связи с Карлом.
Когда Леони рассказала о Гастоне, его просьбе о помощи в организации безопасного маршрута, Лоис пришла в голову мысль о грузовиках с шампанским. Все неожиданно получалось само собой. Любовь немцев к шампанскому, назначение их собственного ответственного лица за поставки шампанского гарантировали регулярные доставки вина во все отели, включая их собственный. Можно ли найти лучший путь для переправки скрывающихся людей на юг, чем в грузовиках, поставляющих товар? И сейчас Леони и Лоис направлялись на тайную встречу, чтобы обсудить план объединения с поставщиками шампанского. Немецкая военная полиция контролировала улицы Реймса, и вооруженная стража окружала погреба шампанского. Город очень пострадал от немецких обстрелов, в огромном сером соборе были выбиты все стекла, и знаменитые резные фигуры ангелов, украшавшие вход в собор, сейчас оказались без голов или без крыльев. Некоторые улицы разрушены до последнего камня, то здесь, то там можно увидеть секции случайно сохранившихся домов, спальню с хорошими обоями, сломанную кровать со следами пыли и дождя, кухню с полом, усыпанным осколками разбитых тарелок, и сковородкой на плите.
Бульвар Ланди выглядел как всегда. Обычные молоденькие солдаты покупали открытки и фотографировали знаменитые склады шампанского; как всегда, была открыта пивная у рыбного рынка, где очень часто проходили деловые встречи. Бутылка превосходного шампанского, завернутая в белую салфетку, чтобы скрыть этикетку, свидетельствующую о великолепном качестве, появилась на столе, хотя ее никто не заказывал.
– В память о старых временах, – как им передали с улыбкой, – когда Париж был Парижем, а Леони – его королевой.
Там Леопи и Лоис выяснили, с кем нужно связаться в Эперно.
В кафе «Вилли», которое располагалось у почты в Эперно, игра в пинг-понг была в полном разгаре, и, сидя в баре и разговаривая, они внимательно следили за игроками. Лоис заказала черный кофе.
– Капитан Лорье? – спросила она, зажигая сигарету.
– Капитан Лорье отослал их на авеню де Шампань, номер 20, к графу Роберту де Вогу, управляющему «Моэ э Шандон».
«Моэ э Шандон» был самым большим складом шампанского, подвалы его протянулись на 18 миль, и некоторые из них были заложены во времена римлян и скрывали беженцев многих войн. Граф де Вог, добродушный человек, бывший офицер первой мировой войны, представлял промышленные интересы немцев и был главой местного Сопротивления.
Его соратники по Сопротивлению и товарищи-рабочие тайно обсудили план и решили, что, объединившись с водителями, можно переправлять скрывающихся людей или в отель Леони, или другие отели на южном побережье при помощи грузовиков с шампанским. И в очаровательном маленьком салоне с окнами, выходящими в небольшой ухоженный дворик, где когда-то побывал Наполеон, они торжественно выпили за успех дела, за их «шампанский тоннель жизни».
16
Джим ненадолго остановился в Лиссабоне. Он вчера прилетел из Лондона, надеясь успеть на рейс до Нью-Йорка, по маршруту через Вашингтон, но все рейсы задерживались. Нужный ему самолет вообще не прибыл, и о нем никто не хотел говорить. Он решил, что произошло самое худшее, – самолет сбит где-то над Атлантикой, и, оставив в посольстве записку, в которой указывал, как с ним можно связаться, снял комнату в маленькой гостинице рядом с Россио.
Ярко освещенные улицы Лиссабона и шикарные магазины просто шокировали после полупустых, с нормированной выдачей продуктов, прилавков и отсутствия электричества в Лондоне. Роскошные кафе были переполнены, на улицах царило оживленное движение, а появляющиеся самолеты не сопровождались воющим звуком сирены и свалкой на пути к убежищу. Лиссабон был транзитным городом – все уезжали куда-то дальше. Иностранные посольства и консульства были Переполнены людьми, требующими визы; офицеры в формах по меньшей мере полдюжины различных государств, включая нацистскую Германию, находились на пути к пунктам секретного назначения. Члены Красного Креста просиживали в маленьких уличных кафе, нетерпеливо ожидая отправки в поенные районы, торговцы оружием из Южной Америки обговаривали контракты с неизвестными людьми в строгих деловых костюмах. Лиссабон преуспевал в интригах и обмане, шпионы всех мастей заключали свои сделки на узких улочках старого квартала, где секреты покупались и продавались на углах и в грязных барах точно так же, как и в самых престижных офисах и шикарных номерах отелей.
Великолепный в своей форме майора Восьмого эскадрона бомбардировщиков Воздушного флота США, Джим поднялся на эскалаторе на 100 футов на Праца Луис ду Камоэнс. По узким улицам протянулись шикарные магазины, продающие все – от самых последних моделей меховых изделий и одежды до икры и пирожных. И среди хорошеньких детских платьиц, украшенных оборками и буфами, в витрине магазина «Модос до Криансас» была очаровательная маленькая тряпичная кукла, которая прекрасно подошла бы Пич. Он даже представил себе ее, уложенную в постель рядом с плюшевым мишкой и полудюжиной других игрушек, составлявших ее зверинец.
Открывая дверь магазина, Джим столкнулся с выходящей женщиной, и они оба вежливо отступили назад:
– Извините меня!..
Они одновременно извинились по-английски, а затем удивленно посмотрели друг на друга.
– О Господи! – вскричал Джим. – Эмилия!
Свертки попадали на пол, он обнял ее, слезы лились из ее глаз, оставляя следы на его безупречной форме. Продавец с любопытством смотрел на них из-за старомодного прилавка красного дерева. Женщина побежала, чтобы поднять упавшие свертки.
– Я пришла купить нарядное платье для Пич, – всхлипнула Эмилия, – моя бедная маленькая девочка!
– А я зашел купить ей куклу! Но скажи, что ты делаешь в Лиссабоне?
– Стараюсь попасть к Пич, конечно. И к Лоис, и к Леоноре. Может быть, я смогу увидеть Жерара… Ты знаешь, он, как политический заключенный, находится где-то у бельгийской Границы. – Эмилия взяла у него платок и вытерла слезы. – Как бы то ни было, что ты здесь делаешь?
– Жду самолета в Штаты, может быть, завтра. Я собирался навестить вас – после Вашингтона. Но, Эмилия, ты ведь не думаешь всерьез попытаться попасть во Францию?
Они прошли по улице ду Кармо, в то время как Эмилия объяснила, какими уловками сенатор достал ей место в самолете и дал ей имена людей, которые могли бы помочь. До Джима дошли тревожные слухи, что Жерар переведен в Германию, но он решил небеспокоить Эмилию новостями, которые могли не подтвердиться. Она сама скоро узнает правду.
– Скажи мне, – продолжил он, – как ты собираешься попасть во Францию?
– Я хотела купить машину и ехать через Испанию. Сенатор обещал, что по его связям я достану нужные документы – за деньги. В Лиссабоне все имеет свою цену. Кроме машины, Я обрыскала весь город из конца в конец, но безуспешно.
– Разве ты забыла? – спросил Джим с улыбкой. – Ты – де Курмон, и я готов побиться об заклад, что здесь, в Лиссабоне, все еще существует агентство де Курмонов. Мы достанем машину, Эмилия, хотя я и не уверен, что нам следует это делать. – Я доберусь до Франции, – сказала она решительно, – даже если мне придется идти туда пешком. Меня сейчас ничто не остановит.
17
Сироты Леони были ее второй семьей. Она основала этот дом много лет назад, когда была на вершине славы, поддерживая старый дом отца, замок д’Оревилль, деньгами от своих турне по всему миру, чтобы содержать сорок ребятишек в счастливом скромном комфорте и обеспечивать им присмотр молодых любящих нянь. Леони знала, что значит отказаться от своего ребенка, не видеть, как он растет. Это случилось с ней, когда она отдала Эмилию в д’Оревилль, и им пришлось спасаться бегством в Бразилию, чтобы защитить ребенка от гнева Месье. Приют начал существовать как путь к искуплению вины, но перерос в часть ее жизни, часть, которую она любила. Она спросила фон Штайнхольца, не разрешит ли он ей раз в месяц посещать детей, как она делала это всегда.
– Мы сделаем больше, – ответил он. – Машина и шофер будут в вашем распоряжении в любой день, когда вы захотите поехать.
Леони могла себе представить, какой ужас она вызовет, если будет раскатывать в немецкой машине с немецким шофером.
– Будет лучше, если вы дадите мне нужные документы, и я поеду туда сама, – ответила она. – Я просто не хочу отрывать шофера от его более важных обязанностей.
– Как пожелаете, – ответил фон Штайнхольц, но она видела, что он был расстроен ее отказом. На его столе стояли фотографии жены и детей в серебряных рамках. Предлагая машину в личное распоряжение Леони, фон Штайнхольц хотел таким образом участвовать в благотворительной деятельности в пользу детей, а она лишила его этого удовольствия.
– Согласно вашим документам, мадам Леони, вы можете выезжать три дня в месяц, – сказал он холодно. – Я думаю, что этого времени будет достаточно.
– Я была бы вам очень признательна, если бы вы смогли сделать небольшое дополнение к этим документам, герр комендант, – спокойно сказала Леони. – Моей маленькой внучке нравится ездить со мной к детям.
Фон Штайнхольц раздраженно проставил печать на бумагах, вручил их со вздохом.
– Вы всегда получаете все, что хотите, мадам Леони? – спросил он, уверенный, что ни один мужчина никогда ей ни в чем не отказал.
– Почти всегда, – скромно согласилась Леони.
Подъезжая к замку, Пич увидела стоявших на ступенях ивесело махавших руками детишек. Она выглянула из окна машины и тоже помахала им.
– Привет, Ив, – крикнула она, – привет, Моника! Эй, Вероника, ты остригла волосы? – Пич ездила сюда вместе Леони, сколько себя помнила. Леони даже говорила, что привозила ее сюда совсем малышкой, чтобы показать детям. Они были ее друзьями, и когда она приезжала в приют, то становилась одной из них.
Пич быстро выбралась из машины и побежала по ступенькам, чтобы поскорее обнять своих сестер.
– Спокойно, спокойно, Пич, – смеясь, протестовали они, когда Пич обняла сначала всех сразу, а затем каждую сестру по очереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Энрико посмотрел на потемневшее небо. Упали первые капли дождя, которые подхватил сильный порывистый ветер. Он надвинул берет и стал внимательно-смотреть на пустую дорогу, затем, нахмурясь, взглянул на часы. Он знал, машина выехала из Парижа вовремя и будет здесь с минуты на минуту.
«Мерседес» неожиданно «кашлянул», и шофер удивленно взглянул на передний щиток. Машина барахлила все утро. Он прислушался, но, казалось, все в порядке. Нет. Опять что-то. Радиатор неожиданно засвистел, и одновременно на щитке загорелся предупредительный красный сигнал, который свидетельствовал о перегреве. Встревоженный шофер глянул через стекло, которое разделяло его с чрезвычайно важным пассажиром, но генерал Карл фон Брюгель был погружен в свои бумаги. Шоферне знал, что делать. Шеф должен быть на очень важной конференции через 35 минут, а им еще осталось проехать 20 километров по пригородным дорогам. «Мерседес» медленно полз, из радиатора шел пар, когда впереди, в двадцати пяти метрах, показался маленький гараж.
– Что такое? – требовательно спросил фон Брюгель через стекло, разделяющее их. – Почему остановились?
– Извините, генерал, но машина перегрелась. Я остановлюсь у этого гаража узнать, можно ли получить какую-нибудь помощь.
Карл застонал, взглянув на часы. Он намеренно не оставил в запасе времени, не желая приезжать слишком рано, и поэтому теперь выглядел очень озабоченным. Карл часто использовал этот прием, но совсем не планировал задержку такого рода. Шофер въехал во двор и вышел из машины. Энрико, тихонько насвистывая и держа руки в карманах, прогуливался по двору.
– Месье, – произнес он медленно, с акцентом, – у вас проблемы.
– Я знаю, – набросился на него шофер. – Что вы можете сделать, чтобы помочь?
Энрико внимательно посмотрел на пассажира на заднем сиденье, и Карл тоже взглянул на него. Эти проклятые французские крестьяне были так медлительны. Энрико весело ухмыльнулся фон Брюгелю, и Карл нетерпеливо отвернулся, сосредоточенно глядя на свои бумаги.
Энрико открыл капот, немного отступив назад, пока не улетело обжигающее облако пара. Заглянув внутрь, он внимательно все осмотрел.
– Это водяной насос, – в конце концов сказал он. – Сломался. Капут. Довольный своей маленькой немецкой шуткой, он весело рассмеялся. – Вам нужен новый, месье.
Шофер побледнел. Сейчас он действительно оказался в беде. Без этого насоса машина не поедет.
– Вы должны достать мне другой, – резко приказал он. У генерала фон Брюгеля важное дело в Шато Виллельм. Мы должны срочно добраться туда.
Энрико безразлично пожал плечами.
– Да, месье, – сказал он врастяжку, с деревенским акцентом, – Но я не знаю, смогу ли вам помочь. Мы сейчас не обслуживаем такие машины, вы понимаете, – добавил он. – Для нас, французов, сейчас нет лишних запасных частей. Но если вы подождете минуту, месье, я поищу что-нибудь в загашнике.
Шаркающей походкой он направился к беспорядочной куче ржавеющих инструментов и запчастей в задней части мастерской, в то время как шофер мерил двор беспокойными шагами.
Энрико появился, держа резиновый насос.
– Подождите, месье, одно мгновение. Я думаю, мы все-таки сможем вам помочь. – Он занялся мотором, громко выругавшись, когда обжег руки. Но через несколько минут снял вышедший из строя водяной насос и поставил новый. – Правда, не совсем новый, месье, – объяснил он, – пролежал несколько лет. Раньше мы обслуживали хорошие машины. Но с ним вы доедете до места назначения.
С облегчением шофер заплатил ему несколько франков и сел обратно в машину.
– Ну? – спросил Карл.
– Нам повезло, герр генерал, – ответил тот. – Механик смог поставить насос, но я должен ехать быстрее, чтобы добраться вовремя.
Карл вздохнул.
– Тогда все в порядке, с этим ты должен справиться.
Энрико достал из пачки сигарету, зажал ее между губами, прикурил, наблюдая, как удаляется «мерседес». Улыбаясь, он вернулся в сарай, снял комбинезон, голубой берет и оказался в рубахе и брюках сельскохозяйственного рабочего.
– До свидания, Клеменс, – усмехнулся он, похлопав старика по плечу. – Наслаждайся бренди.
– До свидания. Уже наслаждаюсь, месье. – Старик поднял свой стакан, наполненный до краев.
Энрико пошел через поле с другой стороны гаража, направляясь к лесам, на север. Грузовик, полный свежих овощей, которые он повезет на Центральный рынок, ожидал его в пяти милях отсюда. Его документы в полном порядке. Проблем в дороге не будет.
Лоис сдержала обещание, хотя какой ценой, он никогда не узнает. У них была информация, и это самое главное. Дойдя до леса, он остановился, прислушиваясь. Взрыв произошел вовремя, там, где он и рассчитал. На мосту. Машина с пассажиром, или тем, что от него осталось, была на 20 футов под водой. Энрико пошел лесом на ферму. Он сдержал обещание, данное Лоис.
15
Лоис сидела со своей бабушкой на заднем сиденье машины, которая быстро преодолевала километры между Парижем и Реймсом. Геббельс Лично подписал ее проездные документы под давлением своей жены Магды, которая, сочувствуя Лоис, приняла ее истерические рыдания за проявление горя из-за смерти Карла. Но если бы Эирико не убил Карла, Лоис убила бы его сама. На ее теле все еще оставались синяки и следы той последней ночи, проведенной вместе с ним, и она чувствовала на себе тень позора со следами развращенности Карла. И если бы не бабушка и Каро, Лоис не знала, как бы пережила эти последние дни. Особенно допрос гестапо. Они пришли в дом Каро, и молодой человек в черной форме с холодными злыми глазами заставил ее шаг за шагом пересказать тот день, когда умер Карл, – и заставлял повторять снова и снова. Ей казалось, что он не верит рассказу о том, что она провела целый день с бабушкой и Каро, но, слава Богу, ее история была абсолютной правдой, и не было никаких фактов, чтобы связать ее с убийцами Карла.
Потом она призналась бабушке и Каро, как Энрико завербовал ее в движение Сопротивления. Благодаря ее исключительному положению у нее была возможность встречаться частным образом с представителями высшего германского командования. Сначала это были обрывки информации, которые Лоис собирала из разных источников за стаканом вина, но потом она получила доступ к бумагам Карла и смогла получать важную информацию о политике нацистов, передвижении воинских частей и вооружении. И так как ее работа становилась все более опасной, это привело к ее связи с Карлом.
Когда Леони рассказала о Гастоне, его просьбе о помощи в организации безопасного маршрута, Лоис пришла в голову мысль о грузовиках с шампанским. Все неожиданно получалось само собой. Любовь немцев к шампанскому, назначение их собственного ответственного лица за поставки шампанского гарантировали регулярные доставки вина во все отели, включая их собственный. Можно ли найти лучший путь для переправки скрывающихся людей на юг, чем в грузовиках, поставляющих товар? И сейчас Леони и Лоис направлялись на тайную встречу, чтобы обсудить план объединения с поставщиками шампанского. Немецкая военная полиция контролировала улицы Реймса, и вооруженная стража окружала погреба шампанского. Город очень пострадал от немецких обстрелов, в огромном сером соборе были выбиты все стекла, и знаменитые резные фигуры ангелов, украшавшие вход в собор, сейчас оказались без голов или без крыльев. Некоторые улицы разрушены до последнего камня, то здесь, то там можно увидеть секции случайно сохранившихся домов, спальню с хорошими обоями, сломанную кровать со следами пыли и дождя, кухню с полом, усыпанным осколками разбитых тарелок, и сковородкой на плите.
Бульвар Ланди выглядел как всегда. Обычные молоденькие солдаты покупали открытки и фотографировали знаменитые склады шампанского; как всегда, была открыта пивная у рыбного рынка, где очень часто проходили деловые встречи. Бутылка превосходного шампанского, завернутая в белую салфетку, чтобы скрыть этикетку, свидетельствующую о великолепном качестве, появилась на столе, хотя ее никто не заказывал.
– В память о старых временах, – как им передали с улыбкой, – когда Париж был Парижем, а Леони – его королевой.
Там Леопи и Лоис выяснили, с кем нужно связаться в Эперно.
В кафе «Вилли», которое располагалось у почты в Эперно, игра в пинг-понг была в полном разгаре, и, сидя в баре и разговаривая, они внимательно следили за игроками. Лоис заказала черный кофе.
– Капитан Лорье? – спросила она, зажигая сигарету.
– Капитан Лорье отослал их на авеню де Шампань, номер 20, к графу Роберту де Вогу, управляющему «Моэ э Шандон».
«Моэ э Шандон» был самым большим складом шампанского, подвалы его протянулись на 18 миль, и некоторые из них были заложены во времена римлян и скрывали беженцев многих войн. Граф де Вог, добродушный человек, бывший офицер первой мировой войны, представлял промышленные интересы немцев и был главой местного Сопротивления.
Его соратники по Сопротивлению и товарищи-рабочие тайно обсудили план и решили, что, объединившись с водителями, можно переправлять скрывающихся людей или в отель Леони, или другие отели на южном побережье при помощи грузовиков с шампанским. И в очаровательном маленьком салоне с окнами, выходящими в небольшой ухоженный дворик, где когда-то побывал Наполеон, они торжественно выпили за успех дела, за их «шампанский тоннель жизни».
16
Джим ненадолго остановился в Лиссабоне. Он вчера прилетел из Лондона, надеясь успеть на рейс до Нью-Йорка, по маршруту через Вашингтон, но все рейсы задерживались. Нужный ему самолет вообще не прибыл, и о нем никто не хотел говорить. Он решил, что произошло самое худшее, – самолет сбит где-то над Атлантикой, и, оставив в посольстве записку, в которой указывал, как с ним можно связаться, снял комнату в маленькой гостинице рядом с Россио.
Ярко освещенные улицы Лиссабона и шикарные магазины просто шокировали после полупустых, с нормированной выдачей продуктов, прилавков и отсутствия электричества в Лондоне. Роскошные кафе были переполнены, на улицах царило оживленное движение, а появляющиеся самолеты не сопровождались воющим звуком сирены и свалкой на пути к убежищу. Лиссабон был транзитным городом – все уезжали куда-то дальше. Иностранные посольства и консульства были Переполнены людьми, требующими визы; офицеры в формах по меньшей мере полдюжины различных государств, включая нацистскую Германию, находились на пути к пунктам секретного назначения. Члены Красного Креста просиживали в маленьких уличных кафе, нетерпеливо ожидая отправки в поенные районы, торговцы оружием из Южной Америки обговаривали контракты с неизвестными людьми в строгих деловых костюмах. Лиссабон преуспевал в интригах и обмане, шпионы всех мастей заключали свои сделки на узких улочках старого квартала, где секреты покупались и продавались на углах и в грязных барах точно так же, как и в самых престижных офисах и шикарных номерах отелей.
Великолепный в своей форме майора Восьмого эскадрона бомбардировщиков Воздушного флота США, Джим поднялся на эскалаторе на 100 футов на Праца Луис ду Камоэнс. По узким улицам протянулись шикарные магазины, продающие все – от самых последних моделей меховых изделий и одежды до икры и пирожных. И среди хорошеньких детских платьиц, украшенных оборками и буфами, в витрине магазина «Модос до Криансас» была очаровательная маленькая тряпичная кукла, которая прекрасно подошла бы Пич. Он даже представил себе ее, уложенную в постель рядом с плюшевым мишкой и полудюжиной других игрушек, составлявших ее зверинец.
Открывая дверь магазина, Джим столкнулся с выходящей женщиной, и они оба вежливо отступили назад:
– Извините меня!..
Они одновременно извинились по-английски, а затем удивленно посмотрели друг на друга.
– О Господи! – вскричал Джим. – Эмилия!
Свертки попадали на пол, он обнял ее, слезы лились из ее глаз, оставляя следы на его безупречной форме. Продавец с любопытством смотрел на них из-за старомодного прилавка красного дерева. Женщина побежала, чтобы поднять упавшие свертки.
– Я пришла купить нарядное платье для Пич, – всхлипнула Эмилия, – моя бедная маленькая девочка!
– А я зашел купить ей куклу! Но скажи, что ты делаешь в Лиссабоне?
– Стараюсь попасть к Пич, конечно. И к Лоис, и к Леоноре. Может быть, я смогу увидеть Жерара… Ты знаешь, он, как политический заключенный, находится где-то у бельгийской Границы. – Эмилия взяла у него платок и вытерла слезы. – Как бы то ни было, что ты здесь делаешь?
– Жду самолета в Штаты, может быть, завтра. Я собирался навестить вас – после Вашингтона. Но, Эмилия, ты ведь не думаешь всерьез попытаться попасть во Францию?
Они прошли по улице ду Кармо, в то время как Эмилия объяснила, какими уловками сенатор достал ей место в самолете и дал ей имена людей, которые могли бы помочь. До Джима дошли тревожные слухи, что Жерар переведен в Германию, но он решил небеспокоить Эмилию новостями, которые могли не подтвердиться. Она сама скоро узнает правду.
– Скажи мне, – продолжил он, – как ты собираешься попасть во Францию?
– Я хотела купить машину и ехать через Испанию. Сенатор обещал, что по его связям я достану нужные документы – за деньги. В Лиссабоне все имеет свою цену. Кроме машины, Я обрыскала весь город из конца в конец, но безуспешно.
– Разве ты забыла? – спросил Джим с улыбкой. – Ты – де Курмон, и я готов побиться об заклад, что здесь, в Лиссабоне, все еще существует агентство де Курмонов. Мы достанем машину, Эмилия, хотя я и не уверен, что нам следует это делать. – Я доберусь до Франции, – сказала она решительно, – даже если мне придется идти туда пешком. Меня сейчас ничто не остановит.
17
Сироты Леони были ее второй семьей. Она основала этот дом много лет назад, когда была на вершине славы, поддерживая старый дом отца, замок д’Оревилль, деньгами от своих турне по всему миру, чтобы содержать сорок ребятишек в счастливом скромном комфорте и обеспечивать им присмотр молодых любящих нянь. Леони знала, что значит отказаться от своего ребенка, не видеть, как он растет. Это случилось с ней, когда она отдала Эмилию в д’Оревилль, и им пришлось спасаться бегством в Бразилию, чтобы защитить ребенка от гнева Месье. Приют начал существовать как путь к искуплению вины, но перерос в часть ее жизни, часть, которую она любила. Она спросила фон Штайнхольца, не разрешит ли он ей раз в месяц посещать детей, как она делала это всегда.
– Мы сделаем больше, – ответил он. – Машина и шофер будут в вашем распоряжении в любой день, когда вы захотите поехать.
Леони могла себе представить, какой ужас она вызовет, если будет раскатывать в немецкой машине с немецким шофером.
– Будет лучше, если вы дадите мне нужные документы, и я поеду туда сама, – ответила она. – Я просто не хочу отрывать шофера от его более важных обязанностей.
– Как пожелаете, – ответил фон Штайнхольц, но она видела, что он был расстроен ее отказом. На его столе стояли фотографии жены и детей в серебряных рамках. Предлагая машину в личное распоряжение Леони, фон Штайнхольц хотел таким образом участвовать в благотворительной деятельности в пользу детей, а она лишила его этого удовольствия.
– Согласно вашим документам, мадам Леони, вы можете выезжать три дня в месяц, – сказал он холодно. – Я думаю, что этого времени будет достаточно.
– Я была бы вам очень признательна, если бы вы смогли сделать небольшое дополнение к этим документам, герр комендант, – спокойно сказала Леони. – Моей маленькой внучке нравится ездить со мной к детям.
Фон Штайнхольц раздраженно проставил печать на бумагах, вручил их со вздохом.
– Вы всегда получаете все, что хотите, мадам Леони? – спросил он, уверенный, что ни один мужчина никогда ей ни в чем не отказал.
– Почти всегда, – скромно согласилась Леони.
Подъезжая к замку, Пич увидела стоявших на ступенях ивесело махавших руками детишек. Она выглянула из окна машины и тоже помахала им.
– Привет, Ив, – крикнула она, – привет, Моника! Эй, Вероника, ты остригла волосы? – Пич ездила сюда вместе Леони, сколько себя помнила. Леони даже говорила, что привозила ее сюда совсем малышкой, чтобы показать детям. Они были ее друзьями, и когда она приезжала в приют, то становилась одной из них.
Пич быстро выбралась из машины и побежала по ступенькам, чтобы поскорее обнять своих сестер.
– Спокойно, спокойно, Пич, – смеясь, протестовали они, когда Пич обняла сначала всех сразу, а затем каждую сестру по очереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52