— Ну, скоро вы?— Скоро.Жидкость во рту — это определенно «Рэннох», подумал я. Самый настоящий «Рэннох». Разве что…— Что случилось? — спросил Риджер, и только тут я поймал себя на том, что хмурюсь.— Ничего, — ответил я и скорчил веселую мину. — Если вас интересует, смогу ли я снова узнать это виски, то да, смогу.— Вы уверены? —Да.— Так чего вы тогда улыбаетесь?— Знаете что, сержант, — в изнеможении заметил я, — вы пригласили меня сотрудничать, а не на инквизицию. Так что давайте, забирайте свою бутылку и поехали.Сомнительно, подумал я, чтоб у такого человека, как Риджер, были друзья. Подозрительность не оставляла его ни на секунду. Еще с самой первой нашей встречи я отметил в нем этот «рефлекс дикобраза» и не делал попыток как-то умиротворить его. Ведь и они, эти попытки, могли показаться ему подозрительными.Он отъехал от тротуара со словами, что сперва собирается навестить ближайшие точки. Я спорить не стал, однако вскоре обнаружил, что ближайшими он называет заведения в районе «Серебряного танца луны». Примерно за милю до ресторана он свернул с главной дороги и вскоре остановил машину возле деревенского паба.Этот постоялый двор существовал еще задолго до кончины королевы Анны, тут останавливались кареты и меняли лошадей. Построенная уже в нашем веке скоростная автомагистраль вытеснила его на задворки, старая дорога, где некогда ездили кареты, кончалась теперь тупиком, артерия превратилась в аппендикс. Мы с Эммой бывали здесь несколько раз, нам нравилось это горбатенькое старинное здание с кривыми оконцами и кирпичной кладкой каминов эпохи Стюартов <К ней относится якобитский стиль, архитектура времен королевы Анны и стиль эпохи Вильгельма и Марии, XVII — начало XVIII в>— Только не здесь! — воскликнул я, когда машина затормозила.— Вам знакомо это заведение?— Бывал тут. Правда, за последний год — ни разу.Риджер сверился с записями.— Жалобы на то, что джин разбавляется водой. Виски тоже. Произведена проверка, жалобы признаны необоснованными. Проверка проводилась 23 августа, последняя — 18 сентября.— Хозяин — удалившийся на покой игрок в крикет, — сказал я. — Щедрый, радушный. Обожает поболтать. Ленивый. Дом нуждается в косметическом ремонте.— Хозяин — Ноэль Джордж Дарнли.Я обернулся и скосил глаза на страницу.— О, совсем другой человек.— Именно. — Риджер выбрался из машины и запер дверцу. — Я буду томатный сок.— А кто платит?Он был несколько озадачен.— Вообще-то денег при мне не так много…— А какие инструкции? — осведомился я. — Неужто никаких дотаций от полиции?Он откашлялся.— Будем писать отчет о расходах, — сказал он.— О'кей, — кивнул я. — Так и быть, плачу я. Будем записывать все расходы в каждом из заведений. Потом вы поставите свою подпись.Он согласился. Возместит ли полиция мне расходы, я не знал, а вот Кеннет Чартер скорее всего да. Впрочем, если даже и нет, тоже ничего страшного.— А что будем делать, если найдем фальшивку? — спросил я.Тут он ответил уже увереннее:— Конфискуем бутылку, опечатаем, надпишем и попросим счет.— Ясно.Мы вошли в паб под видом простых посетителей. Риджер был натянут, как гитарная струна.Косметический ремонт, как тут же выяснилось, все же имел место, однако я обнаружил, что старые морщины были мне милей. Само собой разумеется, истертые индийские коврики нуждались в обновлении, но это покрытие в оранжево-коричневую полоску выглядело явно неуместно. Старинные скамьи из шишковатого неполированного дуба сменили гладенькие и светлые, с обивкой из винила под кожу, а камин, вместо старинных пластин из сплава олова со свинцом, украшал сверкающий и современный медный орнамент.Впрочем, новшества, появившиеся с переменой хозяина, привели к тому, что бар стал выглядеть гораздо чище, а сам хозяин, явившийся из заднего помещения, был уже не тот неряшливый и вечно улыбающийся толстяк, но аккуратный худощавый и совершенно безликий мужчина. В старые добрые времена в пабе всегда было битком. Интересно, подумал я, заходят ли сюда теперь прежние завсегдатаи.— Виски «Беллз», будьте добры, — сказал я. И оглядел ряд выстроившихся за стойкой бутылок. — И еще один «Беллз», вон из той бутылки. И один томатный сок.Он, не произнося ни единого слова, подал требуемое. Мы отнесли стаканы к маленькому столику, Где я скрепя сердце принялся исполнять задание, проверять первый образчик «Беллз».— Ну? — осведомился Риджер, выждав для приличия минуту. — Что тут у нас?Я покачал головой.— Нормальный «Беллз». Не такой, как в «Серебряном танце луны».Риджер оставил записи в машине, иначе наверняка вычеркнул бы хозяина из списка.Я попробовал виски из второй бутылки. Тут тоже все было в норме.Во всяком случае, ни в той, ни в другой бутылке виски водой не разбавляли, крепость вроде бы соответствовала стандарту. Я сообщил об этом Риджеру, который тем временем дегустировал томатный сок, и, похоже, он был доволен.Я оставил оба стаканчика на столе и направился к бару.— Вы здесь недавно? — спросил я.— Относительно, — держался он настороженно, дружелюбия не проявлял.— Как уживаетесь с местными?— Вы чего сюда заявились? Опять воду мутить?— Нет, — я был удивлен этим неожиданно резким отпором. — О чем это вы?— Тогда извините. Просто вы заказали виски из двух разных бутылок, и я видел, как вы его пробовали. Не пили, а именно пробовали. Кое-кто из местных строчит телеги в Палату мер и весов, пишет, что я не доливаю и разбавляю крепкие напитки. Видно, кому-то тут очень не понравилось, что я переделал заведение, что в нем стало чище и красивее. Но, если вы намереваетесь оштрафовать меня или лишить лицензии… это уж слишком. Ничего не выйдет.— Да, — согласился я. — Это было бы подло и несправедливо.Он отвернулся, всем видом давая понять, что не слишком-то верит в мои благие намерения, я же подошел к Риджеру, отирающему красные усы над губами, и оба мы вышли на улицу, оставив на столе недопитое виски, при виде чего, по всей вероятности, сомнения бедного владельца переросли в уверенность.Риджер вычеркнул паб из списка и прочитал вслух данные по следующему пункту нашего назначения. Им оказалось огромное невыразительное кирпичное здание, построенное в середине 30-х, делами в котором заправлял чопорный и строгий с виду мужчина, питавший патологическое пристрастие к свежему воздуху. Даже Риджер в своем дождевике затрясся мелкой дрожью перед распахнутыми настежь окнами бара и пробормотал, что заведение какое-то жутко неуютное. Мы оказались первыми посетителями, это верно, но серым и прохладным октябрьским утром в баре не было ни света, ни тепла, чтобы согреть и приветить страждущих.— Томатный сок, пожалуйста, — сказал я. — И виски «Беллз».Пуританского вида владелец подал требуемое, едва шевельнув губами, назвал цену.— И нельзя ли закрыть окна?Хозяин взглянул на часы, пожал плечами и нехотя пошел перекрывать доступ холодному октябрьскому воздуху. Сомневаюсь, чтоб с такой, как у него, хмурой физиономией мне удалось бы много продать в своей лавке — ведь почти все люди приходят в магазин за чем-то большим, чем просто товар. Продавец должен притягивать, а не отталкивать их своим поведением и внешним видом. Виски в этом заведении может оказаться просто отличным, но вряд ли мне захочется зайти сюда еще раз.— Ну? — осведомился Риджер, записывая стоимость заказа. — Что скажете?— «Беллз».Риджер кивнул и на этот раз отпил из своего стакана совсем маленький глоток.— Тогда пошли?— С радостью.Не успели мы выйти, как хозяин с раздражением бросился открывать окна. В машине Риджер снова сверился с записями.— Следующая точка — отель «Пиверил армс», на пути от Ридинга к Хенли-роуд. Несколько жалоб на разбавленное и безвкусное виски. Жалобы расследовались 12 сентября. Взятые наугад пробы показали, что виски должной крепости.Он выдавал нечто большее, чем просто информацию — в голосе отчетливо улавливался напряг, почти тревога.— Вам знакомо это место? — спросил я.— Бывал. Вызывали по поводу беспорядков. — Он демонстративно умолк и тронул машину с места. Во всей его позе, даже в окаменевшей шее, читалось неодобрение. Можно подумать, его ждала бурная встреча с неким исчадием ада, но по прибытии выяснилось, что демоном Риджера была женщина.Женщина, больше напоминающая статую, ростом около шести футов, с пышными формами Венеры Милосской, с объемом бедер сорок два дюйма каждое.— Миссис Алексис… — пробормотал Риджер. — Возможно, она меня и не помнит.И действительно, миссис Алексис едва удостоила нас взглядом. Миссис Алексис было не до того — она следила за тем, как разжигают поленья в огромном камине, украшавшем входной вестибюль. Процессом, результатом которого были клубы вонючего дыма и робкие язычки пламени.Если не считать дыма, синими слоями плавающего под потолком, помещение производило приятное впечатление: уютные обитые ситцем кресла, сияющие медными боками кувшины, всеобщая аура процветания и порядка. В глубине помещения виднелся бар — открытый, но без бармена за стойкой. Из камина торчал туго обтянутый брюками зад незадачливого истопника, что вызывало неподдельный интерес и веселое оживление у сидевших в креслах немногочисленных постояльцев.— Ради Бога, Уилфред, принеси эти чертовы мехи! — громко сказала миссис Алексис. — Ты выглядишь полным идиотом! Торчишь, словно свекла на грядке, выставив задницу!По моим оценкам, ей было глубоко за пятьдесят. Держалась она самоуверенно, с видом человека, привыкшего командовать. Красивая, статная, дорого одетая, чудовищно несдержанная на язык. Я поймал себя на том, что улыбаюсь, и тут же заметил, как уголки губ Риджера поползли вниз.Незадачливый Уилфред выполз из камина, явив присутствующим красное, как свекла, лицо, и послушно отправился за мехами. Миссис Алексис, сверкая глазами, осведомилась, чего мы желаем.— Выпить, — туманно ответил я.— Тогда пошли, — она повела нас к бару. — Первый раз в этом сезоне разжигаем. Пока не займется как следует, дымит как черт знает что… — Подняв голову, она хмуро обозрела висевшее под потолком облако. — А уж в этом году, хуже чем всегда…— Наверное, каминную трубу надо прочистить, — заметил Риджер.Миссис Алексис окинула его беглым взглядом — цепким и золотисто-желтым, как у ястреба.— Каждый год весной прочищаем… А вы случайно не тот полицейский, который как-то предупредил меня, что если я буду обслуживать команду местных регбистов после того, как они выиграют, то парни наверняка станут раскачиваться на люстрах и лить в пианино пиво?Риджер закашлялся. Я с трудом подавил смешок и был вознагражден сверкающим взором ястребиных глаз.— Вы что, тоже легавый? — спросила она, впрочем, довольно беззлобно.— Нет, — ответил я, чувствуя, что глаза у меня все равно смеются. — Просто зашли выпить, вот и все.Она поверила моим словам не больше, чем клятвам какого-нибудь воришки, пойманного с поличным, однако зашла за стойку и вопросительно уставилась на нас.— Виски «Беллз» и томатный сок, будьте любезны.Она подставила мерный стаканчик под перевернутую бутылку виски и стала ждать, пока он наполнится.— Что-нибудь еще?Я сказал «нет, спасибо», и она подтолкнула стакан ко мне, а бокал с томатным соком — к Риджеру, взяла у меня деньги, отсчитала сдачу. Мы отошли к Двум глубоким креслам с маленьким столиком посередине, где Риджер снова аккуратно записал расходы.— Так что все-таки случилось с этими регбистами? — спросил я.На лице его отразилось глубочайшее отвращение.— Она знала, что неприятности будут. И все равно их пустила. Ребята грубые. Ну и стали выдергивать люстры из потолка, прямо вместе со штукатуркой, и тогда она заставила их выстроиться вдоль стены. И держала под прицелом, пока не прибыли мы.— Под прицелом? — изумился я.— Да. Правда, ружье заряжено не было, но ребята не на шутку труханули. К тому же были наслышаны о том, какой она выдающийся охотник на фазанов.— Так это был дробовик?— Совершенно верно. Она держит его здесь, за стойкой. И мы ничего не можем с ней поделать, потому как лицензия у нее имеется. Говорит, что держит ружье, чтоб отпугивать разных злодеев. Хотя вряд ли в здешних краях найдется злодей, который осмелится сунуться к ней.— Так это она вызвала тогда полицию?— Нет, конечно, не она. Один из посетителей. Она была далеко не в восторге, когда мы явились. Сказала, что не родился еще на свет мужчина, с которым бы она не справилась… — похоже, Риджер твердо верил в истинность ее слов. — Ей даже в суд не пришлось подавать, чтоб возместили ущерб. Выплатили все тут же как миленькие.Да, подумал я, надо быть очень отважным мужчиной, чтоб сообщить миссис Алексис, что вместо «Беллз» она подает «Рэннох», чего на самом деле не наблюдалось. Самый настоящий чистейший «Беллз», ничем не испорченный.— Жаль, — заметил Риджер, когда я выложил ему эту новость.Я задумчиво сощурился.— А вон там, на верхней полке, у нее стоит «Лэфройг».— Правда? — Риджер тотчас же воспрял духом. — Будете пробовать?Я кивнул и направился к бару, но миссис Алексис снова ушла к камину, где Уилфред, вооружившись мехами, производил еще больше дыма.— Похоже, труба забита, — задыхаясь, заметил он.— Забита? — Миссис Алексис была возмущена до глубины души. — Как это может быть? — Она на секунду задумалась. — Разве что какая-нибудь чертова птичка умудрилась свить там гнездо, как три года тому назад?..— Подождем, пока придет трубочист и прочистит снова, — предложил Уилфред.— Подождем? Ну уж нет, увольте! — Она решительно устремилась к бару. — Сейчас подойду, — бросила она мне. — Там гнездо, точно гнездо! Почему-то эти поганые птицы так и норовят вить свои кретинские гнезда именно в моем камине. Такое уже бывало. Я задам этим разбойникам перцу! До конца своих дней будут помнить!Я не стал напоминать ей, что в октябре гнезда наверняка необитаемы. Ей было лучше знать.Злорадно ухмыляясь, она нагнулась, пошарила под стойкой и вышла из бара, держа в руке совершенно сказочной красоты дробовик и вгоняя в затвор патрон. Чувства мои при виде этой картины, очевидно, разделяли и все остальные присутствующие. Она решительно шагнула к камину, и никто не вздумал ее остановить.У Риджера прямо челюсть отвисла.Миссис Алексис сунула ствол в просторную пасть камина и, долго не раздумывая, спустила курок. Внутри прозвучал приглушенный хлопок, затем раздался грохот — это она после отдачи уронила ружье на поленья. Все так и вытаращили глаза, но миссис Алексис невозмутимо подобрала свою собственность и вернулась к бару.— Еще один «Беллз»? — спросила она, пряча дробовик под стойку. — Томатный сок?— Э-э… — протянул я. Она рассмеялась.— Самый быстрый и надежный способ прочистить каминную трубу. Вы что, не знали?— Нет.— Старое ружье, ствол немного кривоватый. С хорошим ружьем я бы не стала так обращаться, — она оглянулась на камин. — Смотрите-ка, а этот чертов дым вроде бы рассеивается.Она оказалась права. Уилфред, снова встав на колени и орудуя мехами, производил клубы дыма, но шли они не в комнату, а поднимались вверх по трубе. Глаза зрителей вновь заняли подобающее им место в орбитах, разинутые рты захлопнулись. Даже у Риджера.— «Лэфройг», — сказал я. — Будьте так любезны. И еще, нельзя ли взглянуть на карту вин?— Ради Бога. — Она достала бутылку «Лэфройга» и налила в мерный стаканчик. — Вы и этот полицейский… зачем вы здесь? — Острые глаза так и впились мне в лицо. — Этот полицейский ни за что не зайдет сюда просто так, выпить. Кто угодно, только не он. И не томатный сок. И уж тем более не в такую рань.Я расплатился за виски и взглянул на карту вин.— Мы ищем виски типа того, что объявилось в бутылках «Беллз» в «Серебряном танце луны», — сказал я. — Такие же образцы.Взгляд ее стал еще пронзительней.— Такого тут не найдете.— Нет. Полагаю, что нет.— Это что, из-за тех жалоб, в прошлом месяце, да?— Да, из-за них.— Но вы не предъявили мне никаких документов, — похоже, она была искренне возмущена. А стало быть, скорее всего невиновна.— Нет у меня документов Я всего лишь виноторговец.— Вот как? — Она обдумала услышанное. — И как же вас звать?Я сказал ей. Назвал также свою лавку.— Сроду о такой не слыхивала, — весело заметила она — Так вы что, правда, узнали бы то виски, если б попробовали?— Ну, скорее всего. Да. По идее, да.— Тогда желаю удачи. — Она окинула меня насмешливым сверкающим взглядом и отвернулась к новому посетителю, я же понес стаканчик к Риджеру, уверенный в том, что «Лэфройг» «Лэфройгом» и окажется— Ужасная женщина, — заметил Риджер. — Мне следовало бы ее арестовать.— На каком основании?— Стрельба в общественном месте.— Ну, трубу в камине вряд ли можно назвать общественным местом.— Не вижу ничего смешного! — сердито буркнул он— А дым-то развеялся, — заметил я. — Так что выстрел сработал.— Можно подумать, вы сами всю жизнь только и занимались стрельбой.— Ну, в некоторой степени.Я отпил глоток «Лэфройга»: дымный, торфяной, с горьковатым привкусом дубовой бочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35