Командование основным фюрдом входило в обязанности Торнадо. Он сидел, скрестив ноги, на траве, голый по пояс, и водил лезвием боевого топора по огромному точильному камню, оглашая пол-лагеря звуками, напоминающими визг пилы. Над потрескавшимся кожаным ремнем нависал живот. Торнадо был великаном двух с половиной метров ростом, самым крупным и сильным из эсзаев Замка. Никто не мог победить его вот уже тысячу лет. Темно-русые волосы Тауни были острижены почти под корень, и вместе с буйной растительностью на груди и руках это производило странное впечатление. Однако эти густые заросли не могли скрыть бледных шрамов, толщиной с палец и длиной с ладонь, покрывавших его грудь и живот. Пока он возился со своим топором, на его загорелых плечах перекатывались бугры мышц. Вместе с мускулами двигалась и древняя поблекшая от солнца татуировка на предплечье.
В отличие от большинства эсзаев, у Торнадо никогда ничего не было – ни земельных владений, ни денег, кроме нескольких грошей на пиво. Он пользовался репутацией безумнца, бросавшего вызов смерти в самой гуще боя. Но если бы он не спорил с безносой так часто и так яростно, то не научился бы с ней справляться. В этом мы с Тауни похожи – мы оба считаем, что наша связь с жизнью гораздо слабее, чем полагают люди.
Верная подруга Тауни, Вирео Саммердэй, тоже была великаншей. Она пыталась почесаться, ковыряясь палочкой в щели своих доспехов. Я не мог понять Вирео – она меня не боялась, но и симпатии не испытывала. Она никогда не назовет лопату лопатой, если может окрестить ее паршивой сволочью. Молния поклонился ей, а она подмигнула мне.
– Доброе утро, – поприветствовал гигантов Молния.
– Здорово, – откликнулся Тауни. – Все в порядке, Янт?
– Да вроде.
– Я готов уже черт знает сколько времени, а ничего не происходит, – проворчал Торнадо. – Когда мы полезем в драку?
– Ты будешь командовать людьми из Хасилита и Эске.
– Городскими, – уточнил я.
– Тогда здесь ничего не изменится.
– Когда Насекомые нападут, отступайте, – распорядился Молния. – Чтобы их направить в нужную сторону, поставим заслон из щитов. Мы приведем их в шестой загон. Вы должны попытаться преодолеть Стену. Данлин считает, что мы можем пробить их защиту и освободить еще немного земли.
– Опа! Подожди-ка. Ты хочешь, чтобы я отправился за Стену? Ни за что, малыш. Я останусь там один, потому что городские – паршивые трусы, как ты сам знаешь. Они побегут так быстро, что, наверное, даже смогут взлететь! Отправиться за Стену – черта с два!
– На данный момент это цель Данлина, – напомнил Молния.
– Если бы ты думал своими яйцами, а не сердцем, то не позволил бы этим заскайским хлюпикам указывать эсзаям, как им делать свою работу.
– Разве не мы недавно решили поддержать короля Авии?
– Но в последний раз погибло около тысячи человек, – вмешался я.
Если бы я был на поле боя, а не валялся в отключке, то войскам пришлось бы полегче. Молния, похоже, хотел указать мне на это, поэтому я предпочел замолчать. Тауни пререкался еще некоторое время, но потом сдался – у него было недостаточно силы воли, чтобы спорить с Молнией.
– Послушай, Тауни, – начал я, – император поддерживает Данлина, а значит, мы должны это сделать. Никто из нас не знает, почему у императора именно такие планы. Но они могут принести пользу, пусть даже через столетие.
Он уважал меня, понимая, что опыт дал мне спокойствие – знание, которое ограждало меня от повседневных забот. Он чувствовал это и восхищался подобной стойкостью.
– Как скажешь, Янт. – Тауни легонько провел по блестящему лезвию топора грязным ногтем. – Но война с Насекомыми – это игра в выжидание. И будь я проклят, если хочу ее подгонять.
Он оперся на топор и встал. Я немного отступил назад, как всегда, слегка обалдев от его размеров. Торнадо потянулся, и под слоем жира буграми заходили мускулы.
– Будь осторожен… – начал Молния.
– Отвали, герой-любовник, – перебил его Тауни. – Я делаю свою работу – вырезаю Насекомых. Я знаю, что выживу – за Стеной, под землей, где угодно! Данлин пытается спасти жизни простых людей. Хорошо, что он заботится о них, но он слишком усердствует. – Он прицепил топор к поясу, ущипнул стоявшую позади Вирео и обратился к ней на языке Равнинных земель: – Идем, любовь моя. Здесь все, у кого есть крылья, – сумасшедшие.
– Что он сказал? – встрепенулся Молния.
Я дал вольный перевод. Он посмотрел им вслед.
– Разве все влюбленные не довольствуются своим маленьким мирком?! – воскликнул он.

Я был наконец в шатре один. Молния ушел, чтобы обратиться к своим лучникам и избранным авианским пехотинцам. Их шлемы украшал синий плюмаж, а доспехи – геральдические фигурки из кости и фаянса. Крылья защищали искусно выполненные иридиевые кольчуги. Воспользовавшись шансом, я перерыл все вещи Молнии в поисках своей наркоты. Но обнаружил только пару писем, которые прочитал бы с интересом, если бы меня не так лихорадило. Дури нигде не было. Я проклял Молнию тысячу раз. Оставил после себя ужасный бардак. Сел на траву. Начал дрожать в преддверии ломки – результат паники.
Ладно' План Б. Я нашел свой компас, нажал на кнопочку, и маленький серебряный приборчик открылся, как раковина. Внутри лежал сложенный кусочек бумаги, оторванной от карты. Всегда следует иметь при себе несколько доз. При помощи длинного ногтя я выложил аккуратную дорожку на стекле компаса, свернул пятифунтовую банкноту и вдохнул. С севера на юг.
О да!
Беспокойство постепенно покинуло мой разум. Даже бессмертному нелегко держать в душе столько тревог. Вытерев нос рукой, я задумался о предстоящей битве. На мне были браслеты, выцветшие джинсы и обрезанная футболка с надписью «Хасилитский Марафон 1974».
Я взглянул на кучу своих серебристых доспехов: на кирасу, украшенную смарагдами и ониксом, на шлем с резьбой и высоким белым пером. Он прекрасно сочетался с серебристо-черными наручами. Пояс и ножны, круглый щит… Рукоять меча обвивали две змеи. На оплечье лат, укрывавших крылья, красовалась надпись «Во имя Бога и Империи». Еще у меня были окованные железом сапоги, черный плащ из тонкой тафты с застежкой из черненого серебра и черные же кожаные перчатки с изображением Замкового Солнца и моего личного знака – Колеса.
Какого черта! Я снял футболку, засунул за пояс ледоруб и был теперь готов к любой схватке.
– Янт?
Это был Данлин. Он выглядел удивленным.
– Ваше величество, – низко поклонился я.
– Комета, – в голосе Данлина слышалось недовольство, – Торнадо уже рубится у Стены. Ты должен подняться в воздух как можно скорее.
Поначалу я чувствовал раздражение, но потом понял, что главная цель бесконечной суеты и энтузиазма Данлина – обрести душевный покой.
– Что на самом деле сказал император?
Данлин оказался более проницательным, чем я рассчитывал.
– Сан оценил дальновидность ваших поступков, – ответил я.
– Он ничего не просил передать мне лично? – Рука Данлина покоилась на резной рукояти меча. – Я важен для императора? Он меня заметил?
– Сейчас не время углубляться в детали!
– Тогда после сражения, риданнец. Я прекрасно осведомлен о том, что ты помнишь каждое слово, произнесенное при дворе, и я тоже должен знать, о чем там говорилось.
– Как пожелаете, – пожал я плечами.
Мне хотелось выбраться на свежий воздух из того угла шатра, в который загнал меня авианский король. И я вовсе не испытывал радости оттого, что человек, которым я искренне восхищался, упоминал о моем риданнском происхождении.
Данлин внимательно посмотрел на меня. Взгляд авианского государя светился живым, ясным умом. Его глаза были серыми, без единого пятнышка, словно серебряные монеты, – Данлин был одним из немногих, кто мог меня переглядеть.
– Не забудь сообщить мне мнение лорда императора о нашей победе на прошлой неделе, когда я сражался рядом с Тауни.
На его коричневой от загара шее блеснули капельки пота.
Прямота Данлина заставила меня открыть карты.
– Ты хочешь присоединиться к Замковому Кругу, так?
– Именно, Комета. И хочу этого больше, чем ты можешь себе представить.
– Ваше величество, тут я ничем помочь не могу.
Повернувшись ко мне спиной, он убрал меч в ножны и грустно сказал:
– В более спокойное время я имел бы шанс добиться Места, но не сейчас. Долгие годы я наблюдал, как вы – Тридцать – сражаетесь, и, конечно, я не могу биться, как Торнадо, стрелять из лука, как Молния, и двигаться так же быстро, как ты.
– Более девяноста лет в Круг не было принято ни одного нового члена.
– Это не имеет значения. Молния говорил, что даже трое могут прийти одновременно.
– Мы высоко ценим твои заслуги в установлении связей между Замком и простыми людьми, – заученно произнес я, покидая шатер вслед за ним.
– Да, конечно. Но позволь нам, смертным, помечтать.
Похоже, все смертные грезили о том, чтобы присоединиться к Замковому Кругу. Все они стремились к бессмертию. Упорно искали пути остановить колесо судьбы, которое вырывалось из рук и оставляло после себя лишь занозы. Как, наверное, прекрасно быть вечным и чувствовать себя почти неуязвимым. Но в то же время присоединиться к подобному братству означало во многом себя ограничить. Взгляды и позиции других эсзаев неведомы. Сделай неверный шаг – и остальные ополчатся против тебя. Откуда новоиспеченному эсзаю знать, что наименее опасное находится под самым строгим запретом?
– У бессмертия есть свои недостатки, – все, что я смог выдавить из себя.
Авианец недоверчиво улыбнулся. Я сказал ему, что поменял бы каждую минуту своей длинной жизни на недолгое обладание его землями и богатством. Какой смысл жить вечно, если вечно живешь в долг?
– Бессмертный или нет, ты можешь летать, – проговорил он с тоской.
– Иногда и за это удовольствие приходится платить.
– Давай, Янт, – уже бодрее произнес он. – Позволь мне увидеть твой полет!
Трепещущая тень от стяга Замка металась по полотнищам бесчисленных палаток. Я слышал, как осадные тараны врезались в Стену. Их монолитные колеса с визгом прокручивались и закапывались в щебень, от ударов орудий сотрясалась земля. Два тарана по очереди врубались в Стену. Резкие крики солдат фюрда под командованием Тауни становились громче после каждого удара. Наркотик начал действовать, и в моей голове этот без того ужасный шум усилился и еще больше исказился.
– Надо взглянуть поближе, – пробормотал я и побежал, разворачиваясь и пытаясь поймать легкий ветерок.
Шипы на подошвах моих сапог крепко цеплялись за сырую траву. Я подпрыгнул, нагнулся вперед и побежал быстрее. Еще быстрее. Я бежал вниз по склону и когда подумал, что достиг максимальной скорости, то… побежал еще быстрее. Еще и еще, пока не стало трудно дышать.
Скорость – вот счастье.
Я опустил наполовину распахнутые крылья, и перья ударились о землю. Со следующим ударом я подпрыгнул, и благодаря совместному усилию крыльев и ног меня подбросило вверх. Я почувствовал, как приподнялся на метр, однако взлететь не смог, и это стало для меня сущей мукой.
Снова подпрыгнув, я начал наконец подниматься.
Тело подчинялось мне, но сознание помутилось от боли. Каждый взмах крыльев едва не разрывал мышцы живота. Я быстро поднялся на нужную высоту и, взглянув вниз, увидел крохотных людей. Взлетая медленно и плавно, я описал большой круг и оказался над Данлином. Полный размах крыльев дарит настоящую радость – вначале ощущение упругого сопротивления воздуха, а затем легкое скольжение. В конце взмаха мои длинные пальцы-перья касались друг друга в трех метрах под животом. Я наслаждался холодным ветром, который разрезали кисти моих рук-крыльев. Подниматься в воздух тяжелее, чем тащить на себе Тауни. Снова взмах вверх, и простые серебряные кольца на вытянутых пальцах звенят, соприкасаясь. Мой центр тяжести смещается к пояснице, а настоящие руки сложены на груди. Иногда я развожу их в стороны, чтобы сохранить равновесие.
Приложив огромные усилия, я поднялся на высоту, откуда подразделения фюрда потеряли всякую индивидуальность и стали похожи просто на цветные пятна. По рядам основного фюрда прокатилась волна, когда солдаты начали поднимать головы, чтобы взглянуть на меня.
Тараны откатывались назад и снова устремлялись вперед, чтобы сокрушить Стену. Над ней образовались неприветливые потоки теплого воздуха, и я использовал один из них, чтобы взглянуть на Стену поближе. Пяти метров в высоту, она тянулась с востока на запад и напоминала светлую ленту на фоне зеленого лесного полотна. Даже в ясный день с огромной высоты я не сумел бы разглядеть, где она заканчивается. Зато вблизи было заметно, что поверхность Стены неоднородная и не очень уж гладкая, особенно на трудных для Насекомых участках земли и местах недавних сражений. На всем своем протяжении Стена была ровного белого цвета, но имела самую разнообразную текстуру, поскольку Насекомые строили ее из всего, что могли нести или тащить.
Впрочем, присматриваться не имело особого смысла. Истекавшие потом солдаты, орудовавшие таранами, смогли увидеть все досконально, когда после очередного удара Стена начала крошиться на белые, похожие на мел куски размером с кулак, которые до сих пор удерживала вместе застывшая слюна Насекомых. Внутри гладких, подобно изделиям из керамики, осколков, иногда покрытых твердой, как камень, пеной, можно было различить пережеванные ветви деревьев, обломки мебели из разрушенных деревень и покореженные части доспехов. А также панцири мертвых Насекомых, палатки, оружие и детей, пропавших много лет назад. Тут и там виднелись полусгнившие руки, лошадиные хребты, а иногда даже чьи-то лица, сохранившиеся благодаря застывшей слюне. Солдаты фюрда Тауни отодвинули в сторону колючую проволоку и начали лупить в Стену молотами. Торнадо увидел меня и помахал. Я махнул крыльями в ответ.
– Ты можешь заглянуть за Стену? – гаркнул он, когда таран снова поехал назад.
– Да, – крикнул я.
– И сколько там Насекомых? – спросил он.
По ту сторону Стены скопились тысячи глянцевых коричневых тел – каждое размером с человека. Они копошились около ее основания, касаясь друг друга усами-антеннами. Из поземных тоннелей появлялись один за другим новые Насекомые.
– Тысячи. Они…
И тут Насекомые прорвались. Люди Тауни собрались вместе.
– Закрыть! – заорал он.
Тут же поднялась стена щитов. Просачиваясь через пробоину в их собственной Стене, Насекомые сталкивались с раскрашенными во все цвета радуги щитами фюрда, пытались заползти на них и проникнуть дальше. Люди Тауни стояли плечом к плечу, у них были сильные руки, но территория между ними и Стеной быстро заполнилась Насекомыми. Мерзкие твари рвались вперед по головам друг друга, и их челюсти длиной с хороший меч скрипели, соприкасаясь со щитами. Я поднялся повыше, чтобы увеличить обзор.
Солдаты, атаковавшие Стену на одном из двух таранов, были уже в безопасности. Они подняли свои круглые щиты и отступали, пока не укрылись за основной стеной цветных щитов.
Команда второго тарана задержалась всего на минуту, пытаясь вытащить свое орудие из щебня, в котором оно прочно застряло. Но этого оказалось достаточно, чтобы Насекомые прошли сквозь них, словно живая бритва. Я видел, как челюсти одной твари сомкнулись на предплечье солдата, а второй – вцепились ему в горло. Я видел, как двое других воинов остановились, спина к спине, однако волна Насекомых прокатились по ним, и они просто исчезли.
Из-за стены щитов Тауни срубил усики одному из Насекомых, и тот, потеряв ориентацию, набросился на своих собратьев.
Челюсти другого Насекомого, грызшего поверженного человека, застряли между пластинами доспехов. Другой солдат топором отсек их, разрубив тело своего мертвого товарища. Следующим точным ударом он отрубил Насекомому задние ноги. Но и такой хороший воин не мог устоять против потока, отрезавшего его от стены щитов. Крича и задыхаясь, он упал, и усик Насекомого тут же впился ему в лицо, а челюсти заскребли по кирасе. Еще одна тварь прокусила ему колено до кости и тут же потащила несчастного к Стене, где другие заделывали пробоину. Работа кипела вокруг второго тарана, который уже был полностью покрыт быстро твердеющей пеной.
Люди чувствовали давление на щиты, челюсти и усики Насекомых появлялись даже в крошечных щелях между ними. Люди кричали. А Насекомые не издавали ни звука. Внезапно я отчетливо услышал треск и скрежет тел омерзительных тварей, забиравшихся друг на друга. Они едва не сцапали меня, поскольку, наблюдая за сражением, я опустился слишком низко. Запаниковав, я снова поймал теплый поток, и резко уменьшившееся поле боя завертелось где-то далеко подо мной.
Солдаты в середине линии обороны стали понемногу сдавать назад. Постепенно в стене щитов образовался проход, который все увеличивался и углублялся. Фюрд Тауни распался на две части – толкаясь, люди медленно отступали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43