– Эй, что ты там делаешь? Убирайся, пока я не позвал стражу!
Высокий человек откинул капюшон, чтобы можно было увидеть его синюю маску. Глаза в прорезях маски вдруг загорелись, и он силой мысли поднял лук с земли.
Торговец, разинув рот, выронил дубинку и вздрогнул, потому что дубинка ударила его по босым ногам.
– О боги! Простите мои прегрешения, я не знал…
Великан поднял руку, приказывая молчать, – у него не было охоты вступать с торговцем в длинные разговоры.
– Возвращайся в постель. Если твоя жена не прекратит вопить, я пошлю «духов», и они отрежут ей язык.
Повелитель Бахль, герцог Тиры, правитель племени фарланов сделал пометку на стене для стражи, чтобы патруль забрал тело, а сам отправился прочь.
Эта ночь была особенной, и герцог не хотел, чтобы кто-то мешал воспоминаниям, нахлынувшим в день ее рождения, про который остальные давно забыли. Ему хотелось побыть наедине с возлюбленным городом. Он забыл об одиночестве и, шагая сквозь ночь, вспоминал более счастливые времена – те, когда он еще не был повелителем Фарлана, когда смыслом его существования не являлось всего лишь исполнение долга.
С губ его сорвался тихий стон, который то усиливался, то слабел, улетая в темное небо.
– Я всегда просил только об одном, – молил правитель, охваченный волной скорби. – Я всегда был верен вам, но… – голос ему изменил.
Он все равно ее не вернет, зачем же гневить богов? Он лишь навредит своему народу, который стал теперь его единственной заботой.
Правитель остановился и усилием воли постарался подавить чувства, снова загнать их в самые дальние глубины сердца. Только этой ночью, в день ее рождения и смерти, повелитель Фарлана позволял себе думать о ней.
Его внимание привлекла северная башня. Наполовину разрушенная, днем она все еще сверкала в лучах солнца, зато сейчас была просто черным пятном, которое Бахль скорее ощущал, нежели видел. У самого основания башни приткнулась таверна – единственное место во всей округе, где горели огни. Бахль слышал доносящиеся оттуда приглушенные разговоры. То был бедный район; множество складов и мастерских говорило о том, что люди не любят здесь селиться. Посетителями таверны были в основном наемные рабочие и погонщики, люди, не имеющие дома, живущие на колесах. Они всегда первыми приносили новости из дальних стран.
Бахль оглядел мрачную убогую таверну, прилепившуюся к большому зданию со стороны перекрестка: неплохое место для этого жалкого района города. Посреди перекрестка стояла статуя, видимо, ее поставили только затем, чтобы заполнить пустое пространство. Бахль подумал, что вряд ли найдется хоть один человек, который помнил бы, в честь кого стоит эта статуя. А ведь то был памятник первому правителю их племени, Вериолу Фарлану. И кому это теперь интересно? Город изобиловал статуями правителей и богов, а еще хмурыми масками, которые, как говорили, отпугивали злых духов. Правда, горгулий, взирающих на людей с крыш, в городе было немного. И все же, мрачный древний город хранил свои предания.
Правителя вдруг охватило желание выпить пива и послушать веселые голоса, и он направился к таверне, по дороге изменяя свою внешность.
Он стянул синюю маску – и его лица сразу коснулся влажный ночной воздух. С помощью несложного заклинания появились три черные косички, скрепленные медной проволокой. Но никакая магия не могла изменить цвет глаз, хотя белоглазый наемник вряд ли привлечет к себе внимание. Подхватив подол длинного одеяния, правитель сильно его подтянул, а когда подол снова упал, одежда стала зеленого цвета – только богатые имели право носить белое. От этих несложных заклинаний у Бахля заложило уши, что говорило о том, как мало он пользовался своими выдающимися способностями.
Вывеска таверны потемнела от времени и грязи, но если Бахлю не изменяла память, на ней были изображены шлем и плащ. Во всяком случае, в отличие от многих других заведений, на этом не был вывешен его собственный портрет. Таверна была захудалой, но все-таки окна ее гостеприимно светились, приглашая обогреться после студеного ночного воздуха. Бахль сомневался, что здесь ему обрадуются, но все-таки взялся за ручку двери и вошел.
Глаза сразу защипало от дыма: просторную комнату освещали два очага и несколько масляных ламп. Тут и там беспорядочно стояли грубо обтесанные столы, пол стал липким от грязи и пролитого пива. За стойкой Бахль увидел сонного толстяка, еле втиснувшего в этакую тесноту свой живот; трактирщик мрачно взглянул на нового посетителя.
Центром всеобщего внимания был человек лет пятидесяти с грязными растрепанными волосами. Он сидел у огня, положив правую ногу на табурет, и рассказывал о том, кто повстречался ему по дороге в Круглый город.
Высокий белоглазый низко опустил голову, пробираясь к стойке. Он взял кружку пива, которую ему молча протянули, и швырнул на стойку серебряную монетку. Хозяин нахмурился, подобрал ее и отправился за сдачей.
Пряча лицо, ссутулившись, чтобы не выглядеть очень высоким, Бахль пересек зал. Когда трактирщик вернулся со сдачей – целой пригоршней разных монет, – Бахль кивнул ему и уселся на скамью в самом дальнем углу комнаты, откуда без помех мог слушать рассказ.
Правитель чуть не расхохотался над самим собой. Вот он сидит и потягивает пиво – на удивление приличное для такого заведения – но зачем? Уж не сошел ли он с ума, раз сидит один в таверне в самой неприглядной части города, всего в получасе ходьбы от своего дворца?
Но тут рассказчик упомянул его имя и имя Аракнана – и герцог тотчас насторожился. До сих пор Бахль слушал вполуха, поэтому понял лишь, что Аракнан пожелал поговорить с сыном рассказчика. Интересно, с какой это стати?
Он отпил еще пива, уже не различая вкуса. В нем всколыхнулось тревожное чувство: сперва тот искатель, нашедший свою смерть в Тире, теперь имя Аракнана. Бахль вдруг ясно увидел, как по улицам города вьется нить, которая охватывает его плечи и оплетает его, словно паутина. Цепь невероятных, необъяснимых событий… Это очень походило на деятельность некоей шпионской сети.
Рассказчик между тем заявил, что однажды, когда он еще служил в кавалерии, он видел, как наемник Аракнан входил во дворец.
– Сам главный распорядитель велел мне забыть об этом, – с заговорщицким видом добавил он.
Бахль сморщил нос. Он не поверил. Вряд ли даже самый наблюдательный стражник сумел бы заметить Аракнана, если бы тот сам не захотел быть замеченным, а главный распорядитель обычно успешно запугивал своих подчиненных. И все же странно было слышать имя Аракнана из уст рассказчика в таверне. Бахль был знаком с Аракнаном уже больше ста лет, но все равно почти ничего о нем не знал. Даже слухи о том, что Аракнан когда-то обучал фехтованию Кази Фарлана, первого белоглазого и последнего короля по линии Вернола, никак не подтверждались. Все это было еще до Великой войны, семь тысяч лет тому назад. В это Бахль мог поверить: бессмертные умеют хранить тайны, и ни у одного смертного не было таких глаз, как у Аракнана.
Но даже то немногое, что он услышал, пробудило в нем желание поговорить с мальчиком, которым заинтересовался Аракнан. Аракнан действовал обычно по своему усмотрению, но иногда выполнял приказы богов; и что бы он ни задумал, в этом не помешало покопаться.
Какой-то старик у очага закашлялся – явно нарочито. Скорее всего, он обычно развлекал здесь публику, и его раздражало, что теперь вниманием людей завладел грязный погонщик. В основе культуры Фарлана всегда лежало пристрастие к разным историям и загадкам: фарланы больше всего любили рассказывать красивые побасенки, запивая их кружечкой, а может, и четырьмя. Даже в самой захудалой таверне всегда имелся собственный сказитель, развлекавший посетителей.
Старик разгладил бороду и заерзал на скамье, пытаясь привлечь к себе внимание. Бахль внутренне улыбнулся. Истинные деяния Аракнана были известны лишь горстке людей; больше того, многие его подвиги, скорее всего, прошли незамеченными и остались неизвестны истории.
– Аракнан загадочен, как сами боги, – начал старик, специально говоря вполголоса, чтобы заставить людей напрячь слух.
– Некоторые считают, что он участвовал в Последней битве. Возможно, он происходит из проклятой богами семьи Вуков.
Он помолчал, ожидая, пока смолкнет гул голосов, порожденный его словами. Люди делали охранительные жесты, бормотали заклинания от чар, чтобы защититься от проклятия.
«Суеверные глупцы, – подумал Бахль. – Лишь демонов можно привлечь, произнеся их имя».
Старик снова откашлялся, завладев вниманием собравшихся.
– Возможно, он – демон, который бродит по нашей земле. Мы почти ничего не знаем наверняка, знаем только, что он появляется без предупреждения, часто перед битвой, сам назначает цену и никогда не вступает в торг. Помните покойного герцога Хелректа?
– Того, который убил жену и ушел в монастырь? – спросил один из смельчаков.
Рассказчик важно кивнул.
– Он и вправду стал монахом, но, как я слышал от одного капитана гвардейцев, история была куда темней. Поговаривают, что его жена была чародейкой, водилась с демонами и хотела отдать город им во владение. Маг герцога пытался сообщить об этом господину, но чародейка убила мага, чтобы тот не мог прийти во дворец.
Бахль снова поморщился. Да, та женщина действительно была тщеславной, но злодейкой она не была. А маг был не слабее ее в магическом мастерстве, просто не умел отражать стрелы. Правитель не стал подавать голос. Истории живут собственной жизнью, и в жизни этой некие силы порой могут полностью исказить истину.
Бахль снова прислушался к голосу старика, чей рассказ стал очень красочным и ярким.
– И тогда она заперлась в башне, и всякий, кто пытался приблизиться к этой башне, падал замертво. Капитан рассказывал мне, что как раз совещался с герцогом, когда двери комнаты, запертые на замки, вдруг распахнулись, и ворвался демон, чтобы всех убить. Так, во всяком случае, все сперва подумали. Демон назвался Аракнаном и заявил, что послан им в помощь. Он велел герцогу войти в башню с первыми лучами солнца, а сам исчез. На рассвете герцог сломал двери башни, ворвался внутрь и увидел, что жена его разорвана в клочья и клочья эти разбросаны по всей комнате.
Рассказчик помолчал для пущего эффекта.
– И тогда герцог отправился в храм Смерти, чтобы вознести хвалы, и жрецы сказали, что в уплату за помощь их хозяина герцог должен отречься от титула и пойти в монахи.
Старик повернулся к погонщику и продолжал, обращаясь теперь только к нему:
– Ты ошибаешься. Аракнан не выполняет приказы Бахля, он старше и могущественнее даже нашего правителя. Считается, что он посланец самих богов. Вам следовало не гневить его, а отдать ему мальчишку.
Но погонщик не согласился.
– Может, ты и прав, но я не верю, что моему сыну предначертано нечто иное, кроме как доставлять мне неприятности и всю жизнь заниматься перевозкой тканей. Он больше ни на что не годен, клянусь – он ничего и слушать не хочет, пока не отведает кнута. Думаю, даже мастера меча откажутся его взять. Возможно, за свиток, который ваш демон дал мальчишке, и удастся выручить несколько монет, но разве это вернет мне деньги, потраченные на сына в течение стольких лет?
– А я говорю, что ничего хорошего предложить мальчику он не мог, – прозвучал новый голос.
Бахль повернулся туда, откуда он раздался, но постарался не встретиться взглядом с этим человеком. У того на воротнике была белая полоса, а правитель пока не хотел быть узнанным.
– Карел, Нифал вовсе не помогает этому мальчишке, так что лучше закрой свой глупый рот, – возразил погонщик.
Бахль сразу догадался, что они друзья, – никто другой не посмел бы так разговаривать с бывшим гвардейцем, сколько бы седины ни виднелось у того в волосах.
– А что написано в свитке? – спросил кто-то.
– Эту чертову штуковину невозможно развернуть. Карел полагает, что свиток заколдован и только мальчишка может его прочесть, но кто даст тощему ублюдку даже прикоснуться к нему? Снаружи нарисованы какие-то символы, и только Смерть знает, что они означают.
Погонщик рыгнул и откинулся на спинку стула, вволю налившись пивом. Он вытер потрескавшиеся губы и выжидательно посмотрел на слушателей.
Бахль дал знак трактирщику принести еще выпивки.
– И сколько стоит свиток? – спросил он, решив для начала подойти к делу с этой стороны.
– Для тебя? Больше, чем ты можешь заплатить. Мне хватает хлопот с сыном, поэтому я не жажду иметь дела с еще одним белоглазым.
Погонщик оглянулся на своего друга, бывшего «духа», и Бахль заметил, что к ним подтянулись еще четверо вооруженных людей, явно охрана обоза. Мощный наемник, сидевший чуть в стороне, хихикнул и принялся вороватыми глазками разглядывать прекрасные доспехи Бахля, потом кивнул своим приятелям и встал. Тяжелая челюсть выдавала в нем полукровку: возможно, в его роду были фарланы и норманны. Фарланы считались элитой, и даже такой полукровка мог сверху вниз смотреть на белоглазого.
– Мне кажется, ты должен купить нам всем выпивку, белоглазый. Или подарить те золотые колечки, что висят у тебя на поясе. Это очень необычная таверна, здесь могут пить только те, кто платит за всех или кто очень глуп.
Бахль опустил глаза и увидел, что его плащ распахнулся, так что стал виден пояс дракона. С пояса свисали четыре толстых кольца, стоивших куда больше, чем металл, из которого они были отлиты. Наемник просто не мог оторвать от них взгляда; его толстые пальцы потянулись к ножнам с кинжалом.
Никто не успел и глазом моргнуть, как Бахль выдернул из ножен свой широкий меч и уткнул острие в шею здоровяка. Огненные нити, потрескивая, заплясали вверх и вниз по пятифутовому клинку и исчезли в рукавице правителя.
Наемник с искаженным от страха лицом вгляделся в бесцветные глаза Бахля. Из клинка вдруг сверкнула молния; наемник взлетел в воздух, его отбросило назад. Падая, он ударился о край стола и только потом рухнул на пол. Искры и языки пламени заплясали по комнате, такие яркие, что свет очагов и ламп померк, словно в испуге.
Больше никто в таверне не пошевелился. Никто не решался даже взглянуть на Бах ля, никому не хотелось стать следующей жертвой.
Свободная рука повелителя сжалась в кулак – он старался успокоиться. Сегодня его ярость вырвалась наружу как никогда бурно. Слишком бурно. Пелена ненависти окутала все вокруг красным ореолом. Наконец Бахлю удалось стряхнуть с себя злобу, и, успокоившись, он снова начал ощущать запахи. К прежним прибавились новые – обожженной плоти и мочи.
– Я забираю свиток прямо сейчас.
Перепуганный погонщик с трудом вытащил свиток из сумки, уронил, поднял с пола и передал наконец Бахлю. И сразу заторопился вернуться на место.
Высокий белоглазый с озадаченным лицом некоторое время молча разглядывал свиток; потом провел по нему рукой, что-то беззвучно бормоча.
– Повелитель Бахль! – вдруг произнес кто-то. Он повернулся и увидел «духа», Карела, – тот стоял на одном колене, склонив голову.
– Мой господин, готов поклясться дворцовой стражей, что Аракнан хотел убить мальчика. Его отпугнуло лишь появление Нифал.
Бахль кивнул, скорее своим мыслям, чем словам Карела. И верно, только мальчик мог открыть этот свиток. Возможно, мальчишке очень повезло, что он не стал его вскрывать, хотя послание и не имело цели его прикончить.
Бахль сунул свиток за пояс. Наверное, Колледж магии получит немалое удовольствие, исследуя тайны свитка.
– Приведите мальчика во дворец. Я забираю его у вас. Бахль удивился своим словам не меньше, чем им удивился погонщик.
«И что мне с ним делать? – подумал правитель. – Выполнял ли Аракнан миссию по велению богов, или это было его личное дело? Возможно, и то и другое».
Внезапно Бахль замер, словно пес, почуявший запах. И сама таверна, и ее посетители на миг исчезли, и теперь он чувствовал весь город вокруг: каменные здания и сырые улицы, сточные канавы, забитые мусором, и чей-то разум, похожий на его собственный. Аракнан.
Он убрал широкий меч в ножны и пошел к двери. Как только Бахль ее распахнул, ощущения усилились. Аракнан находился на крыше прямо перед ним, под прикрытием теней. До сих пор он ухитрялся прятаться от Бахля, возможно желая доказать, что лучше владеет магией, чем когда-либо сможет овладеть ею правитель.
Герцог Тиры вышел из таверны и закрыл за собой дверь. Сначала он осмотрелся – нет ли поблизости любопытных глаз – а когда убедился, что на улице никого нет, зашагал по переулку налево, пока таверна не скрылась из виду. Там он остановился.
– Вы удивлены, милорд?
Бахль и не заметил, как наемник добрался до него по крышам. Просто непонятно, как Аракнану удается так быстро перемещаться.
– Впечатляет. И все это очень любопытно. Раньше тебе никогда не приходилось скрываться в Тире.
– Судя по всему, времена меняются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58