Мы на эту деталь делали сорокапроцентную надбавку к ее оптовой цене и поэтому ущерб, нанесенный нам, был не так уж и велик. Вот мы и решили просто плюнуть на это дело, понимаете?– Понятно. Но вор, однако, снова залез в вашу лавку и сделал он это прошлой ночью, я правильно вас понял?– Совершенно верно, – сказал Пек, теребя нос.– И что же он похитил на этот раз?– Разную мелочь. Например, реле, которое мы продаем по цене десять долларов и двадцать два цента, включая налог. Несколько батареек, рубильничек. Примерно такие вещи. Всего-то он набрал не более чем долларов на двадцать пять.– Но на этот раз вы все же решили заявить в полицию?– Да.– А почему? Видите ли, я спрашиваю это потому, что на сей раз причиненный вам ущерб был еще меньше, чем...– Да потому что мы боимся, что он может теперь появиться и в третий раз. А что если теперь он просто подъедет на грузовике и обчистит весь магазин целиком? Ведь такое тоже не исключено.– Да, да, я прекрасно вас понимаю. И мы весьма благодарны вам за то, что вы взяли на себя труд известить нас о совершенном преступлении, мистер Пек. Теперь мы будем особенно пристально наблюдать за вашим магазином. Кстати, как он называется и где расположен?– Запчасти Пека, дом 1827 по Калвер-Авеню.– Благодарю вас, – сказал Мейер. – Мы обязательно проследим.– Нет, позвольте уж мне поблагодарить вас, – сказал мистер Пек. После чего он в последний раз потеребил свой нос и вышел из помещения.Факт кражи товаров на сумму примерно в семьдесят пять долларов сам по себе не казался особенно интересным. Или по крайней мере не мог считаться значительной кражей, если только вы не относитесь к числу тех ревнителей буквы закона, которые утверждают, будто любая кража должна трактоваться как грубейшее нарушение закона. Однако в 87-м участке кражи имущества на сумму до ста долларов считались весьма заурядным явлением, а кроме того, если вы станете разбиваться в лепешку из-за каждой мелкой кражи, стараясь во что бы то ни стало отыскать похитителя, то у вас никогда не хватит времени на то, чтобы заняться по-настоящему серьезными преступлениями, которых здесь – увы! – тоже хватало. Учитывая все это, скромная жалоба мистера Пека едва ли заслуживала серьезного внимания или беспокойства. Однако все это было бы справедливым в отношении любого, но только не детектива по имени Мейер. Мейер, который был в курсе абсолютно всего, что происходило в 87-м участке, и кроме того, обладал феноменальной памятью.Мейер еще раз перечитал сделанные только что записи, а потом направился к столу, стоявшему в противоположном конце комнаты. За этим столом сидели Стив Карелла, в этот момент усердно лупивший двумя пальцами по пишущей машинке, печатая свой отчет.– Стив, – сказал Мейер. – Тут у меня только что был один малый, который...– Ш-ш-ш, – остановил его Стив, продолжая колотить пальцами по клавишам машинки. Он даже глаз не оторвал от листа бумаги, пока не закончил абзац. После этого он вопросительно посмотрел на Мейера.– Можно? – спросил Мейер.– Валяй.– Сейчас у меня здесь был один малый, который...– Да садись ты ради Бога! Хочешь чашечку кофе? Я как раз собирался сгонять за ним Мисколо.– Нет, спасибо, кофе мне что-то не хочется, – отказался Мейер.– Значит, это что – не светский визит?– Нет. Только что у меня был здесь один малый, который имеет магазин радиодеталей на Калвер-Авеню.– Да?– Ага. И тут его лавка была ограблена дважды, с небольшим интервалом. В первый раз грабитель увел у него какой-то генератор, хотя я и не знаю, что это такое, а во второй – несколько деталей, названия которых я и вовсе не запомнил. Но насколько я помню...– Да, да, было такое, – сказал Карелла и, отложив в сторону свой не совсем еще законченный отчет, принялся рыться в ящике стола. Он достал оттуда стопку бумаг и начал лихорадочно их перелистывать.– Здесь же была целая серия ограблений радиомагазинов, не так ли? – спросил Мейер.– Ага, была, – ответил Карелла. – Но куда же мог запропаститься этот чертов список? – Он разбросал бумаги по столу, сортируя их. – Нет, ты только погляди, сколько всякого барахла напихали в этот ящик. Этого, малого в конце концов взяли. Он отбывает сейчас срок в Кастельвью. Где же это может быть?.. Ювелирные магазины... велосипеды... Почему никому не пришло в голову подсоединить эту пачку к сведениям о пропавших велосипедах?.. Ах, вот, наконец! Погляди-ка, ты об этом?Мейер вгляделся в машинописную страничку.– Да, об этом, – сказал он. – Довольно странная картина вырисовывается, что ты скажешь на это?Честно говоря, ничего особенно странного на этой страничке не было. На ней просто перечислялись радиодетали, которые за последние несколько месяцев были похищены в различных магазинах их района. Оба детектива наклонились к листку, каждый со своей стороны стола, и углубились в содержание отпечатанного на нем текста.На листке были перечислены даты совершения крале, названия и адреса магазинов, кроме того, был список похищенных деталей вместе с их серийными номерами. В левом нижнем углу имелась приписка следующего содержания: “Пит. Почерк здесь один и тот же. Можешь ли связать его с каким-нибудь типом? Стив.”– Ну, и что ты теперь скажешь? – спросил Мейер.– Не знаю.– Но тебе уже тогда должно было что-то броситься в глаза, иначе ты не сделал бы этой приписки для лейтенанта.– Пожалуй, – сказал Карелла.– А что сказал тебе на это Пит?– Ничего особенного. Он считал, что это – работа каких-нибудь сопляков. Кажется, так.– А что это был за почерк, Стив? Это тебе запомнилось?– В каждом из этих случаев проникали через окно, выломанное на задах магазина и каждый раз крали одну крупную деталь или несколько мелких.– А зачем все эти штуки могли понадобиться вору?– Очень может быть, что он просто рассчитывал на то, что о мелкой краже не станут заявлять в полицию. А может, и вовсе ее не заметят. Если, конечно, предположить, что каждую из этих краж совершал один и тот же вор.– Ну, я, например, считаю, что именно так оно и было, – сказал Мейер.– Ага. Во всяком случае, я не вижу тут ничего серьезного.– Да, я тоже так думаю. Вот – можешь добавить и мои сегодняшние записи к твоему списку. – Мейер умолк, задумчиво потирая лысину. – А ты что – рассчитывал на то, что мы раскроем здесь какого-нибудь русского шпиона или еще кого?– Либо русского шпиона, либо террориста из ИРА.– Я только думаю, кому бы еще могли понадобиться все эти детали?– А может быть, мы просто-напросто имеем дело с человеком, у которого не хватает денег на свое хобби, – сказал Карелла.– В таком случае, почему бы ему не сменить столь дорогостоящее хобби на что-нибудь более дешевое.– Единственное, от чего я наотрез отказался, как только меня сделали детективом, – сказал Карелла, – так это – от поиска мотивов преступления. Как только ты начинаешь всерьез доискиваться, что именно толкнуло какого-то придурка на преступление, ты сам немедленно превращаешься в полнейшего психа.– Этим ты подрываешь мою мальчишескую веру в детективную литературу, – сказал Мейер. – Средства осуществления преступления, мотивы его и представившаяся возможность его совершения. Вот три кита, которые известны всем и каждому.– Не включай сюда меня, пожалуйста. Я всего лишь делаю свою работу, – сказал Карелла.– Ага, – сказал Мейер.– И все-таки это всегда происходит внезапно. В один прекрасный день все эти разрозненные клочки вдруг неожиданно объединяются в единое целое. И каждый раз они выглядят совсем не так, как казалось тебе с самого начала. Для того, чтобы разгадать мотивацию преступления, нужно было становиться не полицейским, а психиатром.– А все же, – сказал Мейер, – тут просто масса радиодеталей. И вор этот не поленился целых семь раз совершать кражи со взломом только ради того, чтобы заполучить их. Слишком уж все это рискованно, если речь шла бы о простом хобби. Как ты думаешь, Стив, к чему все это может сводиться?– А черт его знает, – ответил Карелла и снова принялся за печатание своего отчета, пытаясь обеими указательными пальцами сломить ожесточенное сопротивление старой пишущей машинки. Глава 3 Диана Кинг не была красавицей. Однако она была весьма привлекательной женщиной. Привлекательность ее в главном была основана на правильной лепке лица, которое хотя и не вполне соответствовало нормам Голливуда или Мэдисон-Авеню, являлось тем не менее великолепным каркасом, позволявшим украшать и улучшать его, не нарушая гармонии. Привлекательность ее помимо этого основывалась на целом ряде вещей. Это были, во-первых, услуги, предоставляемые салонами красоты и сотнями парфюмерных и прочих фирм; во-вторых, образ жизни – в комфорте, роскоши и при отсутствии забот; в-третьих, услуги парикмахеров и массажисток; и в-четвертых, врожденный вкус, позволяющий ей прекрасно подбирать платья и туалеты к своей фигуре, хотя та отнюдь не отличалась многими излишествами, присущими кинозвездам.Диана Кинг была привлекательной женщиной. Честно говоря, Диана Кинг была чертовски привлекательной женщиной.Она стояла сейчас в фойе у входной двери своего роскошного дома – тридцатидвухлетняя женщина в черных свободных брюках и белой блузке с длинным рукавом и глубоким вырезом впереди. На плечи и шею ее, прикрывая блузку, было накинуто полотенце. Волосы ее были так же черны, как брюки, если не считать одной пряди, начинающейся у виска надо лбом и теряющейся где-то в районе макушки. Серебряный поясок охватывал тонкую талию. Еще раз окинув глазами комнату, она снова обратилась к Питу Камерону.– Что они сотворили с Дугом? – повторила она свой вопрос.– Ничего, – ответил Камерон. – А что это вы сотворили со своими волосами?Рука Дианы рассеянно тронула серебристую прядь.– О, это была идея Лиз, – сказала она. – По поводу чего здесь стоял такой крик?– Лиз еще здесь? – спросил Камерон и голос его выдал явный интерес.– Да, она все еще здесь. Так с чего это Дуг промчался наверх, как паровой экспресс? Терпеть не могу этих их деловых встреч “на высшем уровне”. Пит, представляешь себе, он даже не заметил меня там наверху.– Зато он заметил меня, – произнес изнеженный женский голос, и Лиз Белью спустилась по лестнице в гостиную. В смысле красоты она обладала всем тем, в чем было отказано природой Диане Кинг. У нее от рождения были белокурые волосы и поэтому ей не требовались услуги парикмахера, синие глаза были обрамлены густой щеточкой черных ресниц, нос отличался безукоризненной формой, это же можно было сказать и о линии губ. С годами она приобрела фигуру, которая излучала СЕКС, написанный именно большими буквами. Лиз подкрепляла свою красоту, если только можно так выразиться, полировкой такого качества и прочности, что ее скорее можно было принять за отлично закрепленную эмаль. Даже нынешний туалет ее, приспособленный к повседневной жизни на Смоук-Райз – свитер, простая юбка и туфли на низком каблуке – окатывал вас сексом ведрами, бочками, целыми цистернами. На ней сейчас была одна-единственная драгоценность, но это был огромный бриллиант, сияющий в кольце на ее левой руке, и бриллиант этот величиной и формой напоминал что-то вроде злокачественной опухоли.– Будь я проклята, если я позволю хоть одному мужчине промчаться мимо Лиз Белью, не сказав ей даже: “Хэлло”, – сказала она, намекая, по всей вероятности, на встречу с Кингом наверху.– В таком случае – “Хэлло”, – сказал Камерон.– А я все думала, когда же ты соизволишь заметить меня.– Как я понял, в свободное время ты подрабатываешь в салонах красоты, – сказал Камерон.– А ты видел прическу Дианы? Великолепно, правда?– А мне не нравится, – сказал Камерон. – Простите мне мою прямоту. Я считаю, что она достаточно красива и без того, чтобы добавлять сиреневый...– Замолчи, чудовище, – сказала Лиз. – Эта прядь придает ей изюминку. Она эмансипирует ее. – Она помолчала, приглядываясь к плодам своих трудов, а потом, как бы противореча себе, добавила: – А кроме того, она в любой момент может ее смыть, если ей почему-то разонравится.– Ладно, сначала я узнаю, что по этому поводу думает Дуг, – сказала Диана.– Дорогая моя, никогда не спрашивай мужчину, что он думает по поводу той или иной части твоего тела. Правильно я говорю. Пит?Камерон улыбнулся.– Абсолютно верно, – подтвердил он.Диана нервно посмотрела на ведущую вверх лестницу.– Что он может там делать?– Твой возлюбленный супруг? – спросила Лиз. – Он всего лишь звонит по телефону. Я остановила его, и он тут же извинился за то, что не обратил на меня должного внимания и сказал, что ему крайне необходимо сделать важный телефонный звонок.– Пит, ты уверен, что ему не грозят никакие неприятности? У него такое выражение лица...– Неужто ты до сих пор не знаешь, что оно означает? – сказала Лиз. – Господи, да у моего Гарольда постоянно такое выражение на лице. А означает оно то, что он просто собирается кого-нибудь убить.– Убить?– Естественно. – Диана резко обернулась к Камерону. – Пит, скажи пожалуйста, что же все-таки сегодня произошло здесь?– Ничего, – отозвался Камерон, пожимая плечами. – Они предложили Дугу сделку, а он в ответ плюнул им в их совместную рожу.– Мой Гарольд еще бы и выставил их пинками за дверь, – сказала Лиз.– Собственно говоря, именно это и сделал Дуг.– Значит, все идет нормальным путем. Можешь готовиться к сцене с убийством, Диана.– Я всегда готова к ней, – проговорила Диана. В ее зеленых глазах отразилась тревога. Повернувшись спиной к Камерону и Лиз, она направилась к бару. – Однако сцены эти с течением времени разыгрываются все чаще и чаще.– Ну, что ж, Диана, – сказал Камерон, – таковы законы бизнеса. Волк пожирает волка.– В любом случае убийство тоже может быть довольно забавным, – вставила Лиз. – Моя главная заповедь – ложись и попытайся испытать наслаждение. – Она игриво улыбнулась Камерону, который тут же улыбнулся в ответ.Если в отношениях между Камероном и Лиз усматривалось нечто большее, чем изощренная светская болтовня, если их и в самом деле связывало нечто большее, чем просто знакомство, то впечатление это подкреплялось в первую очередь тем фактом, что они уже многие годы и, конечно же, тайно плавали на утлой лодчонке в бурных водах внебрачных связей. Ибо, хотя Лиз целиком и полностью была предана своему мужу Гарольду, и хотя Пит Камерон был всего лишь администратором невысокого ранга, душой и телом преданный делам компании, каждому из них удалось выкроить время на то, чтобы для начала оказать знаки внимания друг другу, затем организовать первую пробную встречу, а затем перейти к более регулярным и все более напоминающим вакханалии свиданиям.Лиз Белью страдала болезнью, весьма свойственной многим женщинам по достижении ими тридцати пяти лет, болезнью, которая именуется не столь уж научным термином – “зуд”. Конечно же, это прекрасно – иметь в качестве мужа процветающего финансового магната, жить на Смоук-Райз, с камеристкой, прислугой, шофером и, конечно же, очень приятно иметь возможность появляться в манто то из норки, то из горностая, однако, когда нечто вроде Пита Камерона возникает на твоем пути, появляется непреодолимое желание присоединить его к своим владениям, владениям Белью. Кроме того, Лиз не принадлежала к числу тех, кто склонен всеми силами сопротивляться сладкозвучному зову сирен мирских соблазнов. Ложись и попытайся испытать наслаждение – таково было ее жизненное кредо. И проведением этого принципа в жизнь она занималась с тех пор, как стала осознавать себя. К счастью. Пит Камерон устраивал ее настолько, насколько вообще мог человек из плоти и крови устраивать женщину ее породы, и именно благодаря ему она так и не превратилась в настоящую распутницу. В любом случае светский их облик, а вернее – маска, которую они носили по обоюдному согласию, состояли в постоянном изощренном обыгрывании сексуальных тем. Все это предпринималось с той целью, чтобы наблюдающий или слушающий их пришел к выводу, что при таком обилии дыма огня просто быть не может.Диана приготовила себе коктейль и снова повернулась к Камерону.– Он что – и в самом деле собирается снова перерезать чье-нибудь горло? – спросила она.– Да, я думаю, что это именно так.– Я считала, что после того, что он сделал с Робинзоном, он мог бы уже...– Робинзон? – спросила Лиз. – Какой Робинзон? Ах, вы о том жалком человечишке. Он совершенно отвратительно играл в бридж. Без него Дуг выглядит намного лучше.– Без кого это я выгляжу значительно лучше? – спросил спускающийся по лестнице Кинг, который, прыгая через ступеньку, быстро спустился в гостиную и сразу же направился к стоявшей подле бара Диане.– Ну, магнат, вы уже дозвонились куда следует? – спросила Лиз.– Все линии оказались занятыми, – ответил Кинг. Он чмокнул жену, потом отстранился чуть от нее и иронически глянул на серебристую прядь. – Дорогая, – сказал он, – у тебя в волосах яичный белок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24