Как правило, слова эти произносит лежащий в придорожной канаве истекающий кровью гангстер. Слова эти обычно выжимают слезу на глазах сердобольных зрителей.– Дайте мне передышку, хоть минутную передышку! – В фильмах на бандита после этих слов обычно сразу же надевают наручники и вымаранного в своей и чужой крови уволакивают в тюрьму. На экранах телевизоров глаза преступника – умоляющие и жуткие – дают обычно крупным планом. А искривленный в муке рот шепчет: “Дайте мне передышку. Умоляю – хоть минуту передышки!” Однако суровый страж закона, например, представитель полиции Лос-Анджелеса или еще какого-нибудь приятного города, сурово возражает ему: “А ты давал передышку своим жертвам?”Однако в сценариях, написанных жизнью, почти не бывает выигрышных реплик.А Кэти Фолсом в этот момент больше всего хотелось именно передышки, чтобы потом попытаться воспользоваться хоть самым маленьким шансом на новую жизнь.Кроме того, с чисто женской, целиком построенной на интуиции логикой, она знала, что от исхода этой их истории зависят очень многие жизни помимо жизни Джеффа Рейнольдса.– Эдди, – позвала она.Он оторвался от передатчика.– Что тебе, дорогая?– Мальчик явно простужен.– А кому это интересно? – сказал Сай. – Чем мы здесь занимаемся? Мы что – открыли здесь детский сад или ясли?– Ему нужно выпить чего-нибудь горячего, – сказала Кэти. – Не сходил бы ты, Эдди, и не принес бы ему чего-нибудь?– Нет, знаете, я в жизни своей никогда не пойму этих баб! – воскликнул Сай с выражением самого искреннего удивления на лице. – Ближайшая лавка отсюда находится по крайней мере в десяти милях, и один только Бог святой знает, сколько сейчас шныряет по дорогам полицейских, а тебе вдруг приспичило отправить его за чем-нибудь горяченьким! Ну, как это вам нравится? Это же нужно додуматься до такого, Кэти!– Так ты поедешь, Эдди?– Не знаю – я хотел...– Ведь все равно одному из вас придется выйти отсюда, чтобы позвонить по телефону, – сказала Кэти.– Так она еще и подслушивает. Да, совершенно верно, одному из нас нужно будет выйти. Но если выйду я, то я не собираюсь бежать в какую-то там лавку, чтобы набрать продуктов, которые ты могла бы разогреть. – Он сделал паузу и потом продолжил. – И ты тоже не станешь этого делать, Эдди. Это слишком рискованно.– Мы попадем в еще более рискованную ситуацию, если мальчик окончательно разболеется, – сказала Кэти.– Как только мы заполучим эти свои денежки, то уже никто из нас никогда не увидит больше этого мальчишки в любом случае, – сказал Сай.– Что ты хочешь этим сказать?– Не психуй! Я хочу сказать только то, что мы оставим его спокойненько здесь. Вы вот собираетесь уехать в Мексику, что касается меня, то я еще и сам не знаю, куда я, к черту, отправлюсь отсюда. И какое нам дело до того, разболеется потом этот мальчишка или нет?– Может пройти довольно долгое время, прежде чем им удастся отыскать его, – сказала Кэти. – Если он всерьез заболеет... Если что-нибудь случится с ним...– А ты знаешь, Сай, она, пожалуй, права, – сказал Эдди. – Зачем нам усложнять себе дело? Ты только погляди на малыша. Его же трясет.– Его трясет от страха.– Я не боюсь, – тоненьким голосом вдруг проговорил Джефф.– Разве вы все равно не заедете в какой-нибудь магазин, чтобы позвонить оттуда из телефона-автомата? – сказала Кэти.– Верно, но...– А разве не будет это выглядеть менее подозрительно, если зайдете туда, вроде бы чтобы купить что-нибудь, потом вроде бы решите неожиданно куда-то позвонить?Сай поглядел на нее с неприязнью, но одновременно и с некоторым оттенком восхищения.– А это и в самом деле недурная идея, – сказал он. – Как ты считаешь, Эдди?– Я тоже так считаю.– Ну, что ж. Значит, когда будешь звонить, возьми заодно там что-нибудь для мальчишки.– Так значит, это я поеду звонить?– А почему бы и нет?– Нет, конечно. Я с удовольствием поеду.– Понял, что тебе нужно будет делать? Прежде всего узнай у него, приготовил ли он деньги. А потом скажи ему, чтобы он выехал из дому. – Сай поглядел на часы, – точно в десять часов. Скажи ему, чтобы он сразу же садился в свою машину – в “Кадиллак” с номерным знаком ДК-74, обязательно скажи ему об этом, Эдди. Нельзя, чтобы он вдруг сел в какую-нибудь другую машину. Потому что с него станется – он преспокойно может взять и “Сандерберг” своей жены.– Хорошо, – сказал Эдди.– Так скажи ему, чтобы он обязательно сел в “Кадиллак” и поехал на нем к выезду из Смоук-Райз. Скажи ему, что кое-кто встретит его по пути и даст ему последующие инструкции. Обязательно скажи ему, что его встретят.– А кто это собирается его встречать? – спросила Кэти. – Ты, что ли?– А никто, – отозвался Сай, ухмыляясь. – Скажи ему, что за каждым его шагом будет вестись самое пристальное наблюдение и что если мы обнаружим, что он едет в сопровождении полиции, то мы сразу же убьем мальчишку. Вот так вот. А потом поскорее приезжай обратно. Сейчас всего восемь часов, и у тебя должно уйти не более сорока минут на то, чтобы добраться до магазина, позвонить оттуда и вернуться обратно. У нас тогда останется масса времени.– О’кей, – сказал Эдди. – Так что ты хочешь, чтобы я купил ему, Кэти? – Он подошел к вешалке и надел пальто.– Пакет шоколада и немного молока. Возьми еще какого-нибудь печенья или пирожков. В общем, то, что у них там найдется.Он подошел к ней и чмокнул в щеку.– Я скоро вернусь.– Будь осторожен.– Желаю удачи, малыш, – сказал Сай.Эдди направился к двери и уже собрался было выйти, но обернулся.– А номер телефона Кинга? – спросил он.– Ох, верно. – Сай вытащил из внутреннего кармана бумажник и достал из него клочок бумажки. – Теперь все? – спросил он, вручая бумажку Эдди.– Да, – сказал Эдди.– Разбираешь мои иероглифы?– Ага.– Ладно, можешь отчаливать.Эдди снова подошел к Кэти и чмокнул ее в щеку и она снова сказала ему: “Будь осторожен”. Сай отпер перед ним дверь и он вышел из дома. Они слышали, как под его ногами заскрипел гравий на дорожке во дворе, затем до них донесся звук захлопываемой дверцы машины, чуть позже – шум двигателя. Сай молча дожидался, пока машина не выехала со двора и пока шум мотора окончательно не затих на дороге.После этого он снова запер дверь на замок и ухмыльнулся, оборачиваясь к Кэти.– Так, так, – сказал он, – наконец-то мы одни. * * * У Стива Кареллы были воспоминания, которые он нес по жизни как мельничные жернова на шее. Были среди них и вещи, тесно связанные с работой в полиции. Он знал, что он никогда не сможет вычеркнуть их из памяти, что они всегда будут таиться где-то в закоулках его сознания, как бы поджидая момента, чтобы снова объявиться перед ним во всей своей откровенной наготе и неприглядности. Теперь он знал, что к этим химерам навечно присоединится и образ Чарлза Рейнольдса, разговаривающего с Дугласом Кингом. Как только он увидел этого человека, ему сразу же захотелось уйти куда-нибудь из комнаты, чтобы не стать свидетелем предстоящей сцены, которая, он это знал наверняка, присоединится к прочим мучающим его кошмарам.Так, он никогда не забудет запаха пролитого виски в винной лавке в ту ночь, когда он был занят расследованием убийства Анни Бун, – ряды разбитых бутылок на полках, тело девушки, беспомощно распластавшееся на полу, и гриву рыжих волос, плавающих в луже пролитого спиртного.Никогда он не забудет того полного остолбенения, что охватило его при виде мальчишки с револьвером в руке, мальчишки, который, по его расчетам, ни за что не должен был выстрелить, но в тот же момент мелькнул язычок пламени и раздался грохот выстрела и он ощутил мучительную боль в груди и только после этого понял, что мальчишка и в самом деле спустил курок, а потом помнит, как, будто сквозь туман, навстречу ему несется земля, а сам он все летит и летит к ней... Он никогда не забудет этого холодного дня в парке, хотя он уже давно успел забыть даже имя стрелявшего в него мальчишки.Никогда не забудет он, как он ворвался в квартиру Тедди в те далекие дни, когда та еще не стала его женой, и встретится там с убийцей, которого буквально подослал к ней газетный репортер, называвшийся Клиффом Сэведжем, и как он тогда стремительно бросился на пол и открыл убийственный огонь, не давая человеку с пистолетом сорок пятого калибра в руке прицелиться. Он никогда не забудет ощущение прижавшегося к нему тела Тедди, которую он сжимал в объятиях, когда весь этот ужас закончился. Да, он никогда не забудет всего этого.И сейчас, слушая Чарлза Рейнольдса, он испытывал почти непреодолимое желание заткнуть уши, зажмурить глаза и отключиться от того, что происходит прямо перед ним, потому что он совершенно точно знал, что сцена эта будет потом преследовать его всю жизнь.Человек этот вошел в гостиную через арку, которая вела в столовую, и робко остановился там, ожидая, пока Дуглас Кинг обратит на него внимание. Кинг был занят прикуриванием сигареты, и руки его чуть-чуть дрожали, а Карелла сидел в это время у параллельной трубки, подсоединенной к телефонному аппарату, и смотрел на Кинга, а потом как-то неожиданно для себя обнаружил, что помимо них в комнате находится также и Рейнольдс. На лице у Рейнольдса было написано выражение крайнего отчаяния, которое каким-то образом отражалось и во всей его фигуре. Плечи у него были какие-то сгорбленные, а руки безвольно болтались по сторонам тела. Терпеливо, не подавая ни малейших признаков жизни, он стоял там и ждал, когда Кинг обернется, наконец, в его сторону. Он не проронил ни звука, покорно ожидая, пока хозяин дома и его наниматель сам не обратит на него внимания.Кинг отошел наконец от кофейного столика и выпустил к потолку длинную струю дыма.– Очень может быть, что они теперь и вообще не позвонят... – начал было он, но тут же заметил Рейнольдса. Он резко обернулся в его сторону, сделал еще одну затяжку и наконец заговорил. – Вы испугали меня, Рейнольдс, – сказал он.– Простите, сэр, – сказал Рейнольдс и растерянно замолчал. – Сэр, я... – заговорил он снова. – Сэр, я хотел бы поговорить с вами. – Он снова сделал мучительную паузу. – Мистер Кинг, мне хотелось бы поговорить с вами... – И Карелла по этим первым же словам предугадал все последующее и ему сразу же захотелось выбежать из комнаты.– А не могли бы вы, Рейнольдс... – заговорил Кинг, но не стал продолжать, видимо передумав. – Хорошо, так в чем дело? Чего вы хотели, Рейнольдс?Рейнольдс сделал один-единственный шаг в его направлении, как бы определив ту границу, которую он мысленно решил не пересекать, ибо это было бы нарушением установленных им для себя правил. И так вот – со сгорбленными плечами и безвольно повисшими руками – он заговорил.– Я хотел бы попросить вас, мистер Кинг, чтобы вы уплатили выкуп за моего сына.– Не просите меня об этом, – сказал Кинг и отвернулся.– И все-таки я прошу вас, мистер Кинг, – сказал Рейнольдс и вытянул руку в направлении своего хозяина, как бы желая притянуть к себе отступающего от него Кинга. Но он так и не сдвинулся с отведенной для себя точки на полу у самого порога. Он так и стоял, умоляюще вытянув руку, пока Кинг снова не обернулся к нему. И тут эти два человека, разделенные сорока футами паркета гостиной, а на деле разделенные господь ведает сколькими милями, стали походить на двух рыцарей, которые с копьями наперевес должны броситься навстречу друг другу, а Карелла почувствовал себя в роли зрителя, который так и не определил для себя, кому из них он желает победы в этом фантасмагорическом турнире. – Я должен попросить вас об этом, мистер Кинг, – сказал Рейнольдс. – Вы же и сами это понимаете, правда?– Нет, Рейнольдс, нет. Ничего я не понимаю. И прошу вас, Рейнольдс... Я и в самом деле чувствую...– В жизни своей я еще никогда никого ни о чем не просил, – с усилием выговаривая слова, сказал Рейнольдс, – но сейчас я умоляю вас. Прошу вас, мистер Кинг. Пожалуйста, верните моего сына.– Я не желаю этого выслушивать, – сказал Кинг.– Вы должны меня выслушать, мистер Кинг. Я говорю сейчас с вами как с человеком. Как отец с отцом. И я умоляю вас спасти моего сына. Господи, Боже мой, помоги мне спасти моего сына.– Вы обращаетесь не по адресу, Рейнольдс! Я ничем не могу вам помочь. Я ничем не могу помочь Джеффу.– Я не верю вам, мистер Кинг.– Но это правда.– Я... я не имею никакого права. Я знаю, что я не имею права. Но куда еще я могу обратиться? Кого еще мне просить об этом?– Да понимаете ли вы, о чем вы меня просите? – спросил Кинг. – Вы просите меня о том, чтобы я окончательно разорил себя. И неужто я обязан сделать такое? Черт побери, Рейнольдс, неужто я когда-нибудь осмелился бы обратиться к вам с подобной просьбой?– Но я просто вынужден вас просить! – сказал Рейнольдс. – Разве у меня еще остается какой-то выбор, мистер Кинг? Где есть еще какое-то место, куда я мог бы обратиться, где я мог бы добыть пятьсот тысяч долларов? Где оно, это место? Где тот другой человек? Скажите мне, и я пойду туда. Но куда мне идти? Мне некуда больше идти. – Он в отчаянии покачал головой. – И вот я пришел к вам. И поэтому я прошу вас. Умоляю, умоляю вас...– Нет!– Ну что мне для этого сделать, мистер Кинг? Скажите. Я сделаю что угодно. Что бы вы ни сказали. Я буду работать всю свою жизнь...– Перестаньте болтать глупости. Да и что вы можете?..– Хотите, я встану перед вами на колени, мистер Кинг? Хотите, чтобы я на коленях молил вас об этом?И он опустился на колени, а Карелла отвернулся от этой сцены с перекошенной судорогой лицом. Разделенные сорока футами паркета, эти двое мужчин пожирали друг друга глазами, Рейнольдс – на коленях, с молитвенно сложенными руками, Кинг – с сигаретой в дрожащей руке, засунув другую руку в карман халата.– Да встаньте же вы, ради всего святого, – сказал Кинг.– Вот я стою перед вами на коленях, мистер Кинг, – сказал Рейнольдс. Я умоляю, я умоляю вас. Прошу вас, ради всего святого.– Встаньте! Встаньте! – выкрикнул Кинг срывающимся голосом – Господи, да будьте же вы мужчиной, неужто вы...– ...спасите моего сына.– Рейнольдс, прошу вас, – Кинг отвернулся. В последний момент Карелла заметил, что тот, отворачиваясь, плотно зажмурил глаза. – Прошу вас, Рейнольдс, встаньте. Прошу вас. Подымитесь же вы наконец. Неужто... неужто вы не можете оставить меня в покое? Сделайте это! Неужто вы не можете уйти? Прошу вас...Рейнольдс поднялся с колен. С величайшим достоинством он отряхнул на коленях брюки. Больше он не сказал ни слова. Он повернулся, выпрямился и, прямой и молчаливый, вышел из комнаты.Раздавленный произошедшим, Дуглас Кинг молча смотрел на закрывшуюся за Рейнольдсом дверь.– Ну, как – заставило вас все это почувствовать себя кучей дерьма, мистер Кинг? – спросил Карелла.– Заткнитесь!– А ведь должно было заставить. Потому что, честно говоря, ничем иным вы и быть не можете.– Послушайте, Карелла, я черт побери, не намерен выслушивать здесь...– А подите-ка вы к чертовой матери, мистер Кинг, – зло проговорил Карелла. – Валите вы!..– Что это с тобой, Стив? – проговорил спускающийся по ступенькам Бернс. – Ну-ка, кончай.– Прошу прощения, – сказал Карелла.– Я сидел сейчас там, наверху, на телефоне, – сказал Бернс. – Я перепроверил весь список украденных машин и совершенно уверен в том, что нашел нужную нам. Серый “Форд” модели 1949 года. Данные ее уже передаются по телетайпу. Но я не думаю, что на машине до сих пор остается старый номерной знак, как ты считаешь?– Я тоже не думаю этого, сэр.– Я же сказал тебе – кончай!– Что прикажете кончать, сэр?– Кончай это горение на медленном огне.– А я и не...– И, пожалуйста, не пытайся врать мне. Запомни, нам предстоит проделать здесь немалую работу, а как мы ее можем довести до конца, если каждый будет вести себя так, будто у него в заднице... – Он резко оборвал себя. По ступенькам спускалась Лиз Белью, неся в одной руке чемодан, а другой сжимая руку Бобби Кинга.– Доброе утро, – сказала она. – Ничего новенького?– Нет, мэм, – сказал Бернс. – Пока никаких новостей.– Папка? – окликнул Кинга Бобби.– Что тебе, сынок?– Джефф еще не вернулся?– Нет, сынок. Он еще не вернулся.– А я думал, что ты его уже привел обратно.В комнате воцарилась полная неловкая тишина. Карелла глядел на них и молил Бога, чтобы ему никогда во все последующие годы не пришлось увидеть на улице у своего сына Марка то выражение, которое было сейчас на лице Бобби Кинга.– Бобби, никогда не задавай трудных вопросов финансовым магнатам, да еще таким ранним утром, – игриво проговорила Лиз. – Он пока что будет у меня дома, Дуг, – и она многозначительно подмигнула. – Пока все не утрясется.– А где Диана?– Наверху, накладывает последние мазки.– А ты?..– Я поговорила с ней, – Лиз безнадежно покачала головой. – Ничего не получается. Но дай ей время. – Она повернулась к Бернсу. – Мне будет дан полицейский эскорт, лейтенант?– Можете не сомневаться, черт побери.– Тогда пусть это будет этот ваш рыжеволосый полицейский, – сказала Лиз. – Знаете, тот, у которого такая седая прядь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24