- Бортник-то убит…
- Где погиб Бортник? - резко повернулся инспектор к Бештлицу.
Брови Бештлица поползли вверх.
- На острове Крам…
- Так что вы имели в виду под своими словами? - снова спросил Бабен Ковит Крона.
- Но ведь… - растерялся Крон. - Две декады назад я выкупил его на рынке рабов. Он потом еще разговаривал с Комитетом, - Крон повернулся к Штамму, словно ища поддержки, - и сказал, что теперь его направляют в Паралузию…
- Вот как… - Бабен Ковит закусил губу и задумчиво опустил голову. - Ну что ж, это даже лучше.
Он снова выпрямился.
- Так вот, последнее. Когда десантная группа высадилась на острове Крам, она обнаружила труп Бортника и переправила его на околопланетную станцию Проекта. Вскрытие трупа показало полное отсутствие внутренних органов. Строение тела вообще не имело ничего общего с человеческим, кроме оболочки. Впрочем, что оно собой представляет в действительности, выяснить не удалось, поскольку вскрытие было приостановлено, труп законсервирован и с Земли вызваны специалисты по ксенобио-логии. Однако когда они прибыли, труп исчез.
- Позвольте, - изумился Штамм, - но я же его прекрасно помню! Когда два года назад в составе группы коммуникаторов он прибыл с Земли… Да я сам готовил его к внедрению! Неужели его…
- Нет, - оборвал Бабен Ковит, - никакая группа коммуникаторов два года назад к вам не прибывала. Так что можете успокоиться. Никто вашего сотрудника на планете не устранял с целью подмены. Но настоящий Бортник, точнее, его прототип, Сер-джио Турелли, действительно существует, спокойно живет на Земле и практически никакого отношения к Проекту не имеет. За исключением того, что три года назад он побывал на станции Проекта в качестве сопровождающего заказанной вами аппаратуры и через день отбыл на Землю.
Крон вдруг похолодел.
- А вы знаете, что он цитировал мне Криспа о Древнем Риме?
Инспектор тяжело вздохнул.
- Мы не исключаем возможности, что они уже добрались и до Земли. Хотя об этом пока ничто не говорят. Что же касается цитирования, то будем надеяться, что эту информацию он почерпнул на станции Проекта. Здесь ее предостаточно.
- Так значит, вся та группа… - задумчиво протянул Штамм.
- Да, - утвердительно кивнул Бабен Ковит.
Штамм стал исподтишка оглядывать присутствующих. Инспектор заметил его взгляд и усмехнулся.
- Нет, - сказал он, - здесь все люди. Нами это установлено точно.
- Ну спасибо, - нервно хмыкнул Червински.
Крон откинулся в кресло. Сколько вариантов развития патского общества рассчитывали на вариаторах! Сколько вариантов внедрений просматривали! Учитывали, кажется, все - любую мелочь. Но такого варианта… Что в Пате все наши начинания будет загнаны в пат… Он закрыл глаза. Перед ним снова стояла бочка с водой, в которой спиной к нему плескался Бортник. И наконец Бортник медленно, очень медленно повернулся. Лица у него не было.
Крон тщательно убрал в молельне, - разблокировал дверь и еще раз внимательно осмотрел святилище. Все было в порядке. Он отодвинул засов, немного помедлил у двери. Просто нестерпимо захотелось зайти в кельницу к Ане, увидеть ее, но, как ни было ему больно, он пересилил себя. Оставил светильник на алтаре, положил рядом кошель со звондами и вышел.
Он уже подходил к выходу, как вдруг завесь ритуального зала внезапно распахнулась и прямо ему на грудь выпал претор Алоза. От неожиданности Крон остановился. Претор повис на нем, крепко вцепившись в тогу, и, шатаясь, заглядывал в лицо мутным взглядом. От него несло перегаром и густым чесночным духом.
- Ба, сенатор Крон! - наконец выдавил он из себя.
Крон молча кивнул. Затем оторвал от себя руки Алозы и пошел дальше.
- Шекро! - повернув голову в пустоту коридора, позвал он.
- Сенатор, часть перста! - крикнул вдогонку Алоза. Он споткнулся, пытаясь поймать Крона за тогу, и уцепился за завесь.
- Вот бастурнак! - громко выругался он.
Крон продолжал уходить, не обращая на него внимания.
- Сенатор! - снова закричал Алоза. - Ведь вы слывете покровителем муз, не так ли? У меня есть для вас бо-о-ольшой сюрприз!
Крон остановился. Держась за завесь, Алоза подобрался к нему поближе.
- Ведь вы любите стихи? Просто обожаете, я ведь знаю!
Алоза помахал перед лицом Крона скрюченным пальцем.
- А у меня сейчас появился молодой и оч-чень талантливый стихотворец… - Претор захихикал и снова погрозил Крону пальцем. - И не только стихотворец!
Он попытался сорвать завесь, но у него ничего не получилось, и тогда он приподнял ее и, согнувшись, заглянул в ритуальный зал.
- Золотце мое, - позвал он умильным голосом. - Палуций! Выгляни-ка к нам, здесь хотят послушать тебя!
Из конца коридора послышались торопливые шаги. Крон оглянулся. На его зов спешил Шекро, раскрасневшийся, поправляющий на себе тунику.
Алоза продолжал уговаривать кого-то за завесью, и, наконец из-за нее появился пухлый голый юноша с красивым, почти женским лицом.
- Палуций, радость моя, - обняв за плечи юношу, заворковал Алоза, - почитай что-нибудь сенатору. Он ужасно обожает стихи!
Юноша капризно повел плечами.
- Да ну… - протянул он.
- Ну почитай, золотце мое! Почитай вот то, о гетерах, помнишь?
И Алоза захихикал.
Крон брезгливо осматривал Палуция. Что это ему приготовил Алоза?
- Ну ладно… - наконец согласился юноша и, посмотрев на Крона пустым, пресыщенным взглядом, стал нехотя декламировать:
Словно мяч в игре, гетера отдается в руки всем:
Здесь кивнула, там мигнула, здесь любовник, там дружок;
Этого рукою держит, а того ногой толкнет;
Этому кольцо подарит, а тому шепнет привет;
Здесь поет с одним, другому письмецо перстом чертит .
Алоза отстранился от Палуция и оглушительно захохотал. И тут же, икнув, захлебнулся. Неуловимым движением Крон ткнул его распрямленной ладонью в кадык.
Ничего не понимающий Палуций забегал глазами между сенатором и Алозой. Крон резко повернулся и зашагал к выходу. Сзади послышался глухой стук упавшего тела и испуганный вскрик Палуция.
«Надеюсь, что он очнется не скоро», - подумал Крон.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Ловко орудуя деревянной черпалкой, Крон с удовольствием съел из глиняного горшочка жирную и густую мясную похлебку и запил обед несколькими глотками вина. И только затем посмотрел на молчавшего все это время Плуста.
Плуст боялся. Боялся отчаянно. Это было видно по его лицу, еще более вытянувшемуся, по нервно бегающим глазам, ловящим взгляд Крона с мольбой и надеждой. Привыкший к паразитическому образу жизни, когда за него все решали другие, в этот критический для себя момент Плуст просто не способен был предпринять что-либо сам. Даже для своего спасения. Вот уже второй день он постоянно таскался за Кроном, бормоча что-то бессвязное и надоедая ему стенаниями и жалобами. Известный всему Пату как бабник, сплетник, обжора и пьяница, Плуст резко изменился. Бросил всех своих содержанок, абсолютно перестал интересоваться частной и политической жизнью - его занимали только два вопроса: насколько близко взбунтовавшиеся рабы подошли к Пату и как уберечь свою жизнь. Он практически перестал есть и, странное дело, начал поправляться. Страх пропитал его до такой степени, что он, беспробудный пьяница, ни с одного застолья на вышедший своими ногами, даже не мог пить.
- Что нового в Пате? - спросил Крон. Хотел, посмеиваясь над Плустом, сыто рыгнуть, но побоялся, что получится ненатурально. Да Плуст сейчас и не понял бы издевки.
Плуст судорожно сглотнул слюну.
- Бунтовщики уже в двух переходах от Пата… - выдавил он. Суетливо схватил кубок с вином, поднял его, но тут же поставил.
- Как вы думаете, сенатор, Тагуле удастся разбить их?
Столько муки было в его вопросе, что, скажи Крон «да», лицо Плуста осветилось бы радостью. Крон не стал экспериментировать. Криво улыбнулся и покачал головой.
- Ну хоть задержать их до подхода легионов Лагана он сможет?
- Не строй иллюзий, - жестко сказал Крон. - Пату суждено пасть.
Плуст обмер.
- Что же мне делать? - слезливо спросил он.
- То, что положено делать каждому гражданину Пата. Взять в руки меч и с оружием в руках защищать отечество.
Плуст совсем сник. На это он был не способен. Не для него эта прописная истина. Ему нужен был совет, как спасти свою шкуру.
- Хочешь, я скажу тебе, как ты умрешь? - безразличным тоном проговорил Крон. - Ты не умрешь от меча. Ты умрешь от страха, обмаравшись за мгновение до того, как меч опустится на твою голову.
Это не произвело впечатления. Плуст сидел все в том же каталептическом состоянии. Он уже умер.
Чувство гадливой жалости шевельнулось в сенаторе, чтобы хоть как-то заглушить его, он взял с блюда соленую сочну. И тут в зал вбежал Шекро.
- Господин! - крикнул он еще с порога. - Господин! К вам Кикена!
Крон не выразил удивления. Визит консула следовало ожидать. Он неторопливо прожевал сочну, выплюнул на ладонь косточку и аккуратно положил ее на край столика.
- Один? - спросил он.
- С ним десять стражников… «Начинается», - подумал Крон. Он встал с ковра.
- Консула положено встречать лично, - назидательно проговорил он и вздохнул. - Валург где?
- Ждет вас у выхода, мой господин.
Крон кивнул и пошел встречать Кикену. У выхода из зала он оглянулся - Плуст сидел в той же отрешенной позе. Похоже, он ничего не слышал.
В коридоре у парадного входа в виллу выстроилась шеренга стражников в полном боевом облачении. Перед ними прохаживался Валург и давал наставления. Увидев сенатора, он заспешил к нему, придерживая меч, бряцавший о накладные медные пластины на боевом панцире.
- Я думаю, что вы мне не понадобитесь, - предупреждая доклад начальника стражи, сказал Крон.
- Но…
- Знаю, - снова оборвал сенатор Валурга. - Если ты так уж хочешь, пусть сидят в людской и будут наготове. Чем бастурнак не шутит!
Валург кивнул, и стражники, сломав шеренгу, нестройной гурьбой, гремя латами, потянулись в людскую. Крон за локоть придержал Валурга.
- Пойдешь со мной. - Он оглянулся. - А где управитель?
Из-за завеси выглянуло испуганное лицо.
- Ты тоже пойдешь с нами, - бросил управителю Крон и, быстро прошагав по коридору, вышел на крыльцо.
Полуденный зной вязким плотным воздухом стекал по каменным ступеням виллы на посыпанный песком двор, расплавленной медью застывая на латах и шлемах консульского конвоя, полукругом стоявшего у входа в виллу. В центре полукруга, опершись правой ногой о нижнюю ступеньку, ждал Кч-кена. Как ферзь среди пешек. Что-что, а театральные эффекты консул обожал. Нашивки листового золота на кожаном панцире, на плечах и груди, на наколенниках и даже на сандалиях слепили глаза; плюмаж дымно-фиолетовых перьев колышущимся облаком повис над золоченым шлемом; а по спине спадал чуть ли не до земли кроваво-багряный плащ. Консулу в полуденную жару в полном боевом облачении было явно несладко.
- Приветствую консула на пороге моего дома! - сдержанно наклонил голову Крон.
- Приветствую и тебя, сенатор!
Кикена смотрел на сенатора снизу вверх, исподлобья, долгим, неподвижным, недобрым взглядом.
- Проходите в дом, консул. Я вижу, вас привели ко мне государственные дела. Их лучше решать в прохладе комнат, а не на жаре под открытым небом.
Кикена икнул и в нерешительности оглянулся на свой конвой. Случилась заминка. Конвой в дом не приглашали, и консул не знал, как ему поступить. То обстоятельство, что предводитель бунтовщиков в свое время был рабом в доме сенатора, не давало ему веского повода для вторжения в дом силой, поскольку Крон объявил на Атрана розыск как на сбежавшего раба.
Консул снова повернулся к сенатору, но тот молчал.
- Останьтесь здесь, - наконец решился Кикена и, махнув рукой конвою, стал подниматься по ступеням.
Крон указал глазами управителю в сторону консульского конвоя. Управитель сбежал вниз, перебросился несколькими фразами с десятником и повел легионеров в тень деревьев.
Кикена с явным облегчением снял шлем, обнажив редкие, коротко обрезанные волосы, слипшиеся от пота. В битве Кикена, конечно, участвовать не будет, войска поведет Тагула, но пускать зайчиков в глаза толпы блеском своего боевого облачения консул начал уже дня три назад.
- Трудная битва будет для нас по такой жаре, - проговорил Кикена, отдавая Крону шлем и проводя руками по волосам. Затем расстегнул застежку плаща.
Крон благоразумно промолчал. Он подхватил падающий плащ и передал его вместе со шлемом Валургу.
- Проходите, консул, - снова предложил сенатор, пропуская Кикену вперед. И уже за его спиной подозвал Шекро и шепотом приказал:
- Смени Калецию. Пусть к столу подает другая рабыня.
Кикена неторопливо шагал по вилле, хмуро осматриваясь. Больше всего его внимание привлекли настенные росписи: лаково-восковые фрески мифологических сюжетов.
Постепенно созерцание их настолько увлекло его, что его лицо разгладилось и он даже завистливо прицокнул языком.
- Я вижу, сенатор, - наконец сказал он, - что вы ценитель не только поэтического слова, но и живописи. Очень сожалею, что ранее мне не приходилось бывать у вас. И если между нами частенько случались расхождения по политическим вопросам, то в живописи, надеюсь, мы бы нашли общий язык.
- Я прекрасно отношусь к живописи, - сказал Крон, - но это не мое увлечение. Стены расписаны еще при моем дяде, Аурелике.
- А кто художник? Крон пожал плечами.
- Жаль… Я бы заказал ему под роспись несколько комнат.
Крон снова промолчал.
«Неужели консул настолько туп, - подумал он, - что не предвидит своего конца и продолжает хвататься за ускользающее благополучие? Или привычка играть свою роль для толпы настолько укоренилась в нем, что он не может ее оставить даже в столь трагический для Пата момент? А может, он верит в победу? Тогда он еще более туп. Просто удивительно, как этот напыщенный ханжа мог занять консульское место».
Они вошли в гостиную, где все в той же позе, тупо уставившись в обеденный столик, сидел Плуст.
- Ба! - удивленно воскликнул Кикена. - Парламентарий Плуст! Давненько я вас не встречал, а вы вот где прячетесь!
При звуке голоса Кикены Плуст вскочил.
- П-приветствую консула… - промямлил он. Появление Кикелы в доме Крона оказалось для него полной неожиданностью.
Консул подошел к столику и опустился на подушку.
- Садись, - милостиво разрешил он Плусту.
Плуст рухнул на свое место. Глаза его наконец остановились - их намертво приковал к себе кулон Осики Асилонского, висевший на шее Кикены.
Крон сел слева от Кикены и хлопнул в ладоши. Из-за завеси быстро просеменила рабыня с большой глиняной чашей воды. Опустившись на колени перед столиком, она протянула чашу консулу. Кикена неторопливо омыл руки, внимательным взглядом осматривая рабыню. Затем, так ничего и не сказав, отвернулся.
- Картретское или иларнское? - спросил Крон.
- Что похолоднее.
- Картрет, - приказал Крон рабыне.
Она молча подхватила чашу с водой и исчезла за завесью. Вскоре появилась с подносом, на котором стояли кувшины с вином и кубки. Когда она наливала вино, низко нагнувшись над столиком, Кикена не преминул заглянуть ей за вырез хиторны.
- Н-да, у твоего раба вкус был ничего.
Крон молча усмехнулся. Шекро успел заменить Калецию другой рабыней.
- За благосостояние и процветание этого дома! - поднял кубок Кикена.
- За победу патского оружия! - спокойно возразил Крон.
Плуст вздрогнул, оторвал наконец взгляд от кулона на шее консула и схватился за свой кубок.
- Да, за победу! - судорожно выдохнул он. Кикена пристально посмотрел на Крона.
- Правильно, - констатировал он и выпил. Плуст громко выдохнул, обвел всех каким-то
странным, затравленным, ищущим поддержки взглядом и вдруг продекламировал:
- Как кровь, вина журчащие струи… - Он запнулся, очевидно, дальше не знал. - Струи журчащие…
Консул с немым удивлением уставился на него. Но Плуст уже молчал, снова погрузившись в отрешенность.
- Когда я слышу в стихах упоминание о журчащих струях, - пренебрежительно заметил Кикена, - мне хочется встать и помочиться.
Он отломил кусочек лепешки, обмакнул в соус и отправил в рот.
- Отличный соус! - похвалил он, дожевав. - Как-нибудь пришлю к вам своего повара, пусть возьмет рецепт.
Кикена неторопливо вытер руки, губы и повернулся к Крону всем телом. Взгляд его снова стал недобрым и тяжелым.
- Меня привели к вам, сенатор, государственные дела. Сенат требует от вас выдачи Кале-ции.
- Рабыни Калеции, - поправил его Крон.
- Да, вашей рабыни.
- Насколько мне известно, - спокойно заметил Крон, - согласно всем скрижалям, рабы являются собственностью господ, а собственность в империи неприкосновенна, если только человек, владеющий этой собственностью, не является врагом империи. Рабыня Калеция - моя собственность. Следует ли так понимать, что если Сенат требует конфискации моей собственности, то мое имя внесено в проскрипционные списки?
Что-то мигнуло в глазах консула.
- Никто не считает вас врагом империи. Сенат заплатит вам за рабыню.
Крон пожал плечами.
- Это что4то новое в решениях Сената.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
- Где погиб Бортник? - резко повернулся инспектор к Бештлицу.
Брови Бештлица поползли вверх.
- На острове Крам…
- Так что вы имели в виду под своими словами? - снова спросил Бабен Ковит Крона.
- Но ведь… - растерялся Крон. - Две декады назад я выкупил его на рынке рабов. Он потом еще разговаривал с Комитетом, - Крон повернулся к Штамму, словно ища поддержки, - и сказал, что теперь его направляют в Паралузию…
- Вот как… - Бабен Ковит закусил губу и задумчиво опустил голову. - Ну что ж, это даже лучше.
Он снова выпрямился.
- Так вот, последнее. Когда десантная группа высадилась на острове Крам, она обнаружила труп Бортника и переправила его на околопланетную станцию Проекта. Вскрытие трупа показало полное отсутствие внутренних органов. Строение тела вообще не имело ничего общего с человеческим, кроме оболочки. Впрочем, что оно собой представляет в действительности, выяснить не удалось, поскольку вскрытие было приостановлено, труп законсервирован и с Земли вызваны специалисты по ксенобио-логии. Однако когда они прибыли, труп исчез.
- Позвольте, - изумился Штамм, - но я же его прекрасно помню! Когда два года назад в составе группы коммуникаторов он прибыл с Земли… Да я сам готовил его к внедрению! Неужели его…
- Нет, - оборвал Бабен Ковит, - никакая группа коммуникаторов два года назад к вам не прибывала. Так что можете успокоиться. Никто вашего сотрудника на планете не устранял с целью подмены. Но настоящий Бортник, точнее, его прототип, Сер-джио Турелли, действительно существует, спокойно живет на Земле и практически никакого отношения к Проекту не имеет. За исключением того, что три года назад он побывал на станции Проекта в качестве сопровождающего заказанной вами аппаратуры и через день отбыл на Землю.
Крон вдруг похолодел.
- А вы знаете, что он цитировал мне Криспа о Древнем Риме?
Инспектор тяжело вздохнул.
- Мы не исключаем возможности, что они уже добрались и до Земли. Хотя об этом пока ничто не говорят. Что же касается цитирования, то будем надеяться, что эту информацию он почерпнул на станции Проекта. Здесь ее предостаточно.
- Так значит, вся та группа… - задумчиво протянул Штамм.
- Да, - утвердительно кивнул Бабен Ковит.
Штамм стал исподтишка оглядывать присутствующих. Инспектор заметил его взгляд и усмехнулся.
- Нет, - сказал он, - здесь все люди. Нами это установлено точно.
- Ну спасибо, - нервно хмыкнул Червински.
Крон откинулся в кресло. Сколько вариантов развития патского общества рассчитывали на вариаторах! Сколько вариантов внедрений просматривали! Учитывали, кажется, все - любую мелочь. Но такого варианта… Что в Пате все наши начинания будет загнаны в пат… Он закрыл глаза. Перед ним снова стояла бочка с водой, в которой спиной к нему плескался Бортник. И наконец Бортник медленно, очень медленно повернулся. Лица у него не было.
Крон тщательно убрал в молельне, - разблокировал дверь и еще раз внимательно осмотрел святилище. Все было в порядке. Он отодвинул засов, немного помедлил у двери. Просто нестерпимо захотелось зайти в кельницу к Ане, увидеть ее, но, как ни было ему больно, он пересилил себя. Оставил светильник на алтаре, положил рядом кошель со звондами и вышел.
Он уже подходил к выходу, как вдруг завесь ритуального зала внезапно распахнулась и прямо ему на грудь выпал претор Алоза. От неожиданности Крон остановился. Претор повис на нем, крепко вцепившись в тогу, и, шатаясь, заглядывал в лицо мутным взглядом. От него несло перегаром и густым чесночным духом.
- Ба, сенатор Крон! - наконец выдавил он из себя.
Крон молча кивнул. Затем оторвал от себя руки Алозы и пошел дальше.
- Шекро! - повернув голову в пустоту коридора, позвал он.
- Сенатор, часть перста! - крикнул вдогонку Алоза. Он споткнулся, пытаясь поймать Крона за тогу, и уцепился за завесь.
- Вот бастурнак! - громко выругался он.
Крон продолжал уходить, не обращая на него внимания.
- Сенатор! - снова закричал Алоза. - Ведь вы слывете покровителем муз, не так ли? У меня есть для вас бо-о-ольшой сюрприз!
Крон остановился. Держась за завесь, Алоза подобрался к нему поближе.
- Ведь вы любите стихи? Просто обожаете, я ведь знаю!
Алоза помахал перед лицом Крона скрюченным пальцем.
- А у меня сейчас появился молодой и оч-чень талантливый стихотворец… - Претор захихикал и снова погрозил Крону пальцем. - И не только стихотворец!
Он попытался сорвать завесь, но у него ничего не получилось, и тогда он приподнял ее и, согнувшись, заглянул в ритуальный зал.
- Золотце мое, - позвал он умильным голосом. - Палуций! Выгляни-ка к нам, здесь хотят послушать тебя!
Из конца коридора послышались торопливые шаги. Крон оглянулся. На его зов спешил Шекро, раскрасневшийся, поправляющий на себе тунику.
Алоза продолжал уговаривать кого-то за завесью, и, наконец из-за нее появился пухлый голый юноша с красивым, почти женским лицом.
- Палуций, радость моя, - обняв за плечи юношу, заворковал Алоза, - почитай что-нибудь сенатору. Он ужасно обожает стихи!
Юноша капризно повел плечами.
- Да ну… - протянул он.
- Ну почитай, золотце мое! Почитай вот то, о гетерах, помнишь?
И Алоза захихикал.
Крон брезгливо осматривал Палуция. Что это ему приготовил Алоза?
- Ну ладно… - наконец согласился юноша и, посмотрев на Крона пустым, пресыщенным взглядом, стал нехотя декламировать:
Словно мяч в игре, гетера отдается в руки всем:
Здесь кивнула, там мигнула, здесь любовник, там дружок;
Этого рукою держит, а того ногой толкнет;
Этому кольцо подарит, а тому шепнет привет;
Здесь поет с одним, другому письмецо перстом чертит .
Алоза отстранился от Палуция и оглушительно захохотал. И тут же, икнув, захлебнулся. Неуловимым движением Крон ткнул его распрямленной ладонью в кадык.
Ничего не понимающий Палуций забегал глазами между сенатором и Алозой. Крон резко повернулся и зашагал к выходу. Сзади послышался глухой стук упавшего тела и испуганный вскрик Палуция.
«Надеюсь, что он очнется не скоро», - подумал Крон.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Ловко орудуя деревянной черпалкой, Крон с удовольствием съел из глиняного горшочка жирную и густую мясную похлебку и запил обед несколькими глотками вина. И только затем посмотрел на молчавшего все это время Плуста.
Плуст боялся. Боялся отчаянно. Это было видно по его лицу, еще более вытянувшемуся, по нервно бегающим глазам, ловящим взгляд Крона с мольбой и надеждой. Привыкший к паразитическому образу жизни, когда за него все решали другие, в этот критический для себя момент Плуст просто не способен был предпринять что-либо сам. Даже для своего спасения. Вот уже второй день он постоянно таскался за Кроном, бормоча что-то бессвязное и надоедая ему стенаниями и жалобами. Известный всему Пату как бабник, сплетник, обжора и пьяница, Плуст резко изменился. Бросил всех своих содержанок, абсолютно перестал интересоваться частной и политической жизнью - его занимали только два вопроса: насколько близко взбунтовавшиеся рабы подошли к Пату и как уберечь свою жизнь. Он практически перестал есть и, странное дело, начал поправляться. Страх пропитал его до такой степени, что он, беспробудный пьяница, ни с одного застолья на вышедший своими ногами, даже не мог пить.
- Что нового в Пате? - спросил Крон. Хотел, посмеиваясь над Плустом, сыто рыгнуть, но побоялся, что получится ненатурально. Да Плуст сейчас и не понял бы издевки.
Плуст судорожно сглотнул слюну.
- Бунтовщики уже в двух переходах от Пата… - выдавил он. Суетливо схватил кубок с вином, поднял его, но тут же поставил.
- Как вы думаете, сенатор, Тагуле удастся разбить их?
Столько муки было в его вопросе, что, скажи Крон «да», лицо Плуста осветилось бы радостью. Крон не стал экспериментировать. Криво улыбнулся и покачал головой.
- Ну хоть задержать их до подхода легионов Лагана он сможет?
- Не строй иллюзий, - жестко сказал Крон. - Пату суждено пасть.
Плуст обмер.
- Что же мне делать? - слезливо спросил он.
- То, что положено делать каждому гражданину Пата. Взять в руки меч и с оружием в руках защищать отечество.
Плуст совсем сник. На это он был не способен. Не для него эта прописная истина. Ему нужен был совет, как спасти свою шкуру.
- Хочешь, я скажу тебе, как ты умрешь? - безразличным тоном проговорил Крон. - Ты не умрешь от меча. Ты умрешь от страха, обмаравшись за мгновение до того, как меч опустится на твою голову.
Это не произвело впечатления. Плуст сидел все в том же каталептическом состоянии. Он уже умер.
Чувство гадливой жалости шевельнулось в сенаторе, чтобы хоть как-то заглушить его, он взял с блюда соленую сочну. И тут в зал вбежал Шекро.
- Господин! - крикнул он еще с порога. - Господин! К вам Кикена!
Крон не выразил удивления. Визит консула следовало ожидать. Он неторопливо прожевал сочну, выплюнул на ладонь косточку и аккуратно положил ее на край столика.
- Один? - спросил он.
- С ним десять стражников… «Начинается», - подумал Крон. Он встал с ковра.
- Консула положено встречать лично, - назидательно проговорил он и вздохнул. - Валург где?
- Ждет вас у выхода, мой господин.
Крон кивнул и пошел встречать Кикену. У выхода из зала он оглянулся - Плуст сидел в той же отрешенной позе. Похоже, он ничего не слышал.
В коридоре у парадного входа в виллу выстроилась шеренга стражников в полном боевом облачении. Перед ними прохаживался Валург и давал наставления. Увидев сенатора, он заспешил к нему, придерживая меч, бряцавший о накладные медные пластины на боевом панцире.
- Я думаю, что вы мне не понадобитесь, - предупреждая доклад начальника стражи, сказал Крон.
- Но…
- Знаю, - снова оборвал сенатор Валурга. - Если ты так уж хочешь, пусть сидят в людской и будут наготове. Чем бастурнак не шутит!
Валург кивнул, и стражники, сломав шеренгу, нестройной гурьбой, гремя латами, потянулись в людскую. Крон за локоть придержал Валурга.
- Пойдешь со мной. - Он оглянулся. - А где управитель?
Из-за завеси выглянуло испуганное лицо.
- Ты тоже пойдешь с нами, - бросил управителю Крон и, быстро прошагав по коридору, вышел на крыльцо.
Полуденный зной вязким плотным воздухом стекал по каменным ступеням виллы на посыпанный песком двор, расплавленной медью застывая на латах и шлемах консульского конвоя, полукругом стоявшего у входа в виллу. В центре полукруга, опершись правой ногой о нижнюю ступеньку, ждал Кч-кена. Как ферзь среди пешек. Что-что, а театральные эффекты консул обожал. Нашивки листового золота на кожаном панцире, на плечах и груди, на наколенниках и даже на сандалиях слепили глаза; плюмаж дымно-фиолетовых перьев колышущимся облаком повис над золоченым шлемом; а по спине спадал чуть ли не до земли кроваво-багряный плащ. Консулу в полуденную жару в полном боевом облачении было явно несладко.
- Приветствую консула на пороге моего дома! - сдержанно наклонил голову Крон.
- Приветствую и тебя, сенатор!
Кикена смотрел на сенатора снизу вверх, исподлобья, долгим, неподвижным, недобрым взглядом.
- Проходите в дом, консул. Я вижу, вас привели ко мне государственные дела. Их лучше решать в прохладе комнат, а не на жаре под открытым небом.
Кикена икнул и в нерешительности оглянулся на свой конвой. Случилась заминка. Конвой в дом не приглашали, и консул не знал, как ему поступить. То обстоятельство, что предводитель бунтовщиков в свое время был рабом в доме сенатора, не давало ему веского повода для вторжения в дом силой, поскольку Крон объявил на Атрана розыск как на сбежавшего раба.
Консул снова повернулся к сенатору, но тот молчал.
- Останьтесь здесь, - наконец решился Кикена и, махнув рукой конвою, стал подниматься по ступеням.
Крон указал глазами управителю в сторону консульского конвоя. Управитель сбежал вниз, перебросился несколькими фразами с десятником и повел легионеров в тень деревьев.
Кикена с явным облегчением снял шлем, обнажив редкие, коротко обрезанные волосы, слипшиеся от пота. В битве Кикена, конечно, участвовать не будет, войска поведет Тагула, но пускать зайчиков в глаза толпы блеском своего боевого облачения консул начал уже дня три назад.
- Трудная битва будет для нас по такой жаре, - проговорил Кикена, отдавая Крону шлем и проводя руками по волосам. Затем расстегнул застежку плаща.
Крон благоразумно промолчал. Он подхватил падающий плащ и передал его вместе со шлемом Валургу.
- Проходите, консул, - снова предложил сенатор, пропуская Кикену вперед. И уже за его спиной подозвал Шекро и шепотом приказал:
- Смени Калецию. Пусть к столу подает другая рабыня.
Кикена неторопливо шагал по вилле, хмуро осматриваясь. Больше всего его внимание привлекли настенные росписи: лаково-восковые фрески мифологических сюжетов.
Постепенно созерцание их настолько увлекло его, что его лицо разгладилось и он даже завистливо прицокнул языком.
- Я вижу, сенатор, - наконец сказал он, - что вы ценитель не только поэтического слова, но и живописи. Очень сожалею, что ранее мне не приходилось бывать у вас. И если между нами частенько случались расхождения по политическим вопросам, то в живописи, надеюсь, мы бы нашли общий язык.
- Я прекрасно отношусь к живописи, - сказал Крон, - но это не мое увлечение. Стены расписаны еще при моем дяде, Аурелике.
- А кто художник? Крон пожал плечами.
- Жаль… Я бы заказал ему под роспись несколько комнат.
Крон снова промолчал.
«Неужели консул настолько туп, - подумал он, - что не предвидит своего конца и продолжает хвататься за ускользающее благополучие? Или привычка играть свою роль для толпы настолько укоренилась в нем, что он не может ее оставить даже в столь трагический для Пата момент? А может, он верит в победу? Тогда он еще более туп. Просто удивительно, как этот напыщенный ханжа мог занять консульское место».
Они вошли в гостиную, где все в той же позе, тупо уставившись в обеденный столик, сидел Плуст.
- Ба! - удивленно воскликнул Кикена. - Парламентарий Плуст! Давненько я вас не встречал, а вы вот где прячетесь!
При звуке голоса Кикены Плуст вскочил.
- П-приветствую консула… - промямлил он. Появление Кикелы в доме Крона оказалось для него полной неожиданностью.
Консул подошел к столику и опустился на подушку.
- Садись, - милостиво разрешил он Плусту.
Плуст рухнул на свое место. Глаза его наконец остановились - их намертво приковал к себе кулон Осики Асилонского, висевший на шее Кикены.
Крон сел слева от Кикены и хлопнул в ладоши. Из-за завеси быстро просеменила рабыня с большой глиняной чашей воды. Опустившись на колени перед столиком, она протянула чашу консулу. Кикена неторопливо омыл руки, внимательным взглядом осматривая рабыню. Затем, так ничего и не сказав, отвернулся.
- Картретское или иларнское? - спросил Крон.
- Что похолоднее.
- Картрет, - приказал Крон рабыне.
Она молча подхватила чашу с водой и исчезла за завесью. Вскоре появилась с подносом, на котором стояли кувшины с вином и кубки. Когда она наливала вино, низко нагнувшись над столиком, Кикена не преминул заглянуть ей за вырез хиторны.
- Н-да, у твоего раба вкус был ничего.
Крон молча усмехнулся. Шекро успел заменить Калецию другой рабыней.
- За благосостояние и процветание этого дома! - поднял кубок Кикена.
- За победу патского оружия! - спокойно возразил Крон.
Плуст вздрогнул, оторвал наконец взгляд от кулона на шее консула и схватился за свой кубок.
- Да, за победу! - судорожно выдохнул он. Кикена пристально посмотрел на Крона.
- Правильно, - констатировал он и выпил. Плуст громко выдохнул, обвел всех каким-то
странным, затравленным, ищущим поддержки взглядом и вдруг продекламировал:
- Как кровь, вина журчащие струи… - Он запнулся, очевидно, дальше не знал. - Струи журчащие…
Консул с немым удивлением уставился на него. Но Плуст уже молчал, снова погрузившись в отрешенность.
- Когда я слышу в стихах упоминание о журчащих струях, - пренебрежительно заметил Кикена, - мне хочется встать и помочиться.
Он отломил кусочек лепешки, обмакнул в соус и отправил в рот.
- Отличный соус! - похвалил он, дожевав. - Как-нибудь пришлю к вам своего повара, пусть возьмет рецепт.
Кикена неторопливо вытер руки, губы и повернулся к Крону всем телом. Взгляд его снова стал недобрым и тяжелым.
- Меня привели к вам, сенатор, государственные дела. Сенат требует от вас выдачи Кале-ции.
- Рабыни Калеции, - поправил его Крон.
- Да, вашей рабыни.
- Насколько мне известно, - спокойно заметил Крон, - согласно всем скрижалям, рабы являются собственностью господ, а собственность в империи неприкосновенна, если только человек, владеющий этой собственностью, не является врагом империи. Рабыня Калеция - моя собственность. Следует ли так понимать, что если Сенат требует конфискации моей собственности, то мое имя внесено в проскрипционные списки?
Что-то мигнуло в глазах консула.
- Никто не считает вас врагом империи. Сенат заплатит вам за рабыню.
Крон пожал плечами.
- Это что4то новое в решениях Сената.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15