Ясно?
— Ясно! — поспешил согласиться генерал.
— Закурить есть? — спросил Фухе.
— Так точно! «Синяя птица»!
— Ну давай! Да не сигарету, а пачку! Ну и жлобы у вас в военном министерстве! Что, еще пачка есть? Давай и ее! А ты и махрой обойдешься! Что значит «астма»? Выговор с занесением захотел? Ну то-то!
Оставив Вайнштейна в покое, Фухе забрался в свое убежище и мирно проспал всю ночь. Наутро самолет был уже у цели. Потеплело, сквозь окна лились лучи оранжевого неевропейского солнца. «Дорнье» покрутился над аэродромом и пошел на посадку.
Подождав, пока члены миссии покинут машину, Фухе незаметно выбрался вслед за ними. Аэродром находился посреди залитых водой рисовых полей недалеко от большой и грязной китайской деревни. Счастливо избежав японских патрулей, инспектор миновал границу базы и углубился в лабиринт узких улочек. Вскоре он понял, что заблудился.
— Эй ты! — обратился Фухе к первому же попавшемуся китайцу. — Где здесь у вас почта?
— Бутанбу! — ответил китаец, испуганно косясь на автоматы бравого инспектора.
— Дурак! — обозлился Фухе. — Почта, пост оффис, ля пост, понял?
— А-а-а, — сообразил азиат. — Пост? Ходи прямо, прямо!
Последовав его совету, инспектор вскоре уткнулся в небольшую развалюху, над которой красовалась надпись «Почта», сделанная на нескольких языках. Фухе уверенно вошел внутрь.
— Давай Лондон! — распорядился он, обращаясь к служащему-китайцу. Министерство авиации!
— Господина, господина! — забормотал китаец. — С Лондоной только с разрешения генерала Ямамото!
— Болван! — рыкнул Фухе, доставая пресс-папье и добавил: — Соединяй, мигом!
Китаец еще не встречался с пресс-папье, но по выражению глаз инспектора понял, что последствия этой встречи могут оказаться весьма плачевными, поэтому поспешил поколдовать у аппарата и протянул трубку Фухе.
— Алло? — спросил Фред. — Министерство? Мне майора Конга, представителя великой, хотя и нейтральной державы! Да, срочно!
— Конг! — раздалось через некоторое время в трубке.
— Добрый день, господин Конг! — поспешил поздороваться Фухе.
— День, день… У нас еще утро, болван! Откуда звонишь?
— Из К-китая! — виновато ответил Фред.
— Ты что, пьян? Как это тебя туда занесло?
— Да я… хотел налево, а получилось направо… А тут самолет французский с английскими номерами… А в нем немцы… И вот я в Китае у японцев…
— Идиот! Вернешься — отправлю к психиатру! А пока слушай: никуда не влезай и немедленно возвращайся! Срочно! Если надо, угони самолет!
— Да я не умею…
— Научишься! Да, к слову, твой Алекс опять три телеграммы прислал, что, мол, его в этом Белгороде обижают и пить даже не дают.
— В Белграде, господин Конг. Белгород — это, кажется, в России…
— Какая разница? В общем, жми обратно на полной, но никуда не вмешивайся! Ну, бывай, мне на совещание пора!
И Конг повесил трубку.
— Эй! — обратился Фухе к служащему. — У вас тут есть гражданский аэродром?
17. ПЕРЛ-ХАРБОР
Генерал Вайнштейн, пообедав кальмарами с креветочным соусом, неторопливо прогуливался, разглядывая достопримечательности — храм XII века, бордель начала XIX века, и свежеслепленные бетонные укрепления середины XX-го. Вдруг чья-то ладонь тяжело и неумолимо легла ему на плечо. Генерал, не раздумывая, поднял обе руки вверх.
— Вольно! — скомандовал Фухе. — Ну, что нового? Узнали, зачем вас пригласили?
— Так точно! — прошептал Вайнштейн. — Но, господин Фухе, это государственная тайна…
— Сам знаю! — оборвал его инспектор. — Кальдеру сообщили?
— Но я не уполномочен! У нас порядок или зачем?
— Вы что это, генерал, — зловеще проговорил Фухе, — забыли об интересах нашей великой, хотя и нейтральной державы? А может быть, вас перекупили?
— Но я… — начал было Вайнштейн.
— Я знаю все! — продолжал Фухе. — Вы, генерал, всегда саботировали наши планы. Я знаю, вы были против проведения операции «Поплавок»! Уже тогда вас завербовали!
— Это неправда! — начал юлить Вайнштейн. — Я был против этой операции, потому что…
— Объяснитесь перед трибуналом! А сейчас — отвечайте, как бы мне угнать самолет?
— Вам какой? — угодливо спросил Вайнштейн. — Военный или…
— Военный, естественно. Гражданский аэродром закрыли еще год назад.
— Тогда я вас проведу, — охотно проявил инициативу генерал. — Вам истребитель, бомбардировщик, штурмовик?
— А какой летит дальше?
— Бомбардировщик, господин комиссар!
— Тогда пусть будет бомбовоз, — решил Фухе. — И не забудьте позвонить Кальдеру и сообщить вашу тайну. Опять, небось, война на носу?
— Но откуда вы? — ахнул Вайнштейн.
— Откуда, откуда… Интуиция, вот откуда! Ну, пошли!
Вайнштейн провел Фухе на летное поле и помог забраться в один из дальних бомбардировщиков с красными кругами на крыльях. Фухе поудобнее устроился у пилоткой кабины и стал ждать. Наконец в кабину влез один из пилотов. Фухе подождал, пока летчик завел мотор, а потом слегка пощекотал воздушного аса стволом автомата.
— А, спиона? — добродушно осведомился пилот, продолжая ковыряться в зажигании.
— Шпион, шпион, — подтвердил Фухе. — Полетели!
— Куда спионе лететь? — спросил пилот, пристегивая ремни.
— Гм-м… — задумался Фред. — Летим в Америку.
— Америка большой, — решил уточнить летчик.
— Давай в Сан-Франциско.
— Бензина мало-мало, только до Гавайских островов. Мозет, спиона полетит туда?
— Хорошо, — решил Фухе. — Жми, джап, до Гавайев. А твои нас не собьют?
— Не собьют! — успокоил его пилот. — Мы все до Гавайев летим!
— Это еще зачем? — насторожился инспектор.
— Войну начинать мало-мало! Долетим, бомбы сбросим, а сами — бух!
— То есть как это — бух?
— Мы камикадзе. Камикадзе летит — шасси падает, камикадзе долетает, бомбы кидает, а сам на линкор — бум-бум!
— Тьфу! — обозлился Фухе. — Никуда мы пикировать не будем, а сядем на Гавайях, понял? Шпиона не хочет бум-бум!
— Холосо! Но бомбы все равно надо бум-бум! Иначе не сядем!
— Ладно, — разрешил Фухе. — Скинешь бомбы, но только в море, понял?
Бомбовоз дождался команды с земли, побежал по взлетной полосе и поднялся в небесный простор. Через несколько минут самолет тряхнуло, инспектор посмотрел вниз и увидел, что остатки шасси, кувыркаясь, мчатся к земле…
Под самолетом зеленел океан. Чуть заметные с большой высоты гигантские волны шли одна за другой в сторону покинутого берега. Рядом с машиной комиссара мчались в ровном строю несколько десятков бомбардировщиков с красными кругами на крыльях. Фухе с грустью думал о том, что вожделенная цель — пара особо ценных сапог — все еще так далека! А где-то там, в далеком Белграде, а может быть, и в Белгороде, мучается бедняга Алекс, оставленный им без помощи в трудный час…
Размышления Фухе были прерваны пилотом.
— Эй, спиона! — заявил он. — Прилетели!
— Что это? — спросил Фухе, глядя на огромный порт, раскинувшийся под крыльями самолета.
— Перл-Харбор, — сообщил пилот.
18. «ТОРРА, ТОРРА, ТОРРА!»
Самолет завис над гаванью и внезапно ринулся в пике.
— Эй, ты! — крикнул Фухе. — Куда? Мы же договаривались! Садись, чертова мартышка!
Но японец не слушал. Самолет мчался прямо на мирно дремавшие в бухте корабли. Внезапно радиоприемник в кабине захрипел, и оттуда донеслось:
— Торра! Торра! Торра!
— Торра! — взвизгнул летчик и рванул на себя рычаг бомболюка. Самолет тряхнуло.
— Ну ты! — крикнул Фухе, вырывая рычаг у пилота. — Они же на голову кому-нибудь упасть могут, желтая ты макака! А если, не дай бог, взорвутся…
Самолет мчался прямо на корабли, и Фухе зажмурил глаза, ожидая неминуемого столкновения. Но в последний момент пилот вывел машину из пике и начал заходить на новый вираж. Фухе взглянул вниз — еще мгновение тому назад спокойная бухта превратилась в кипящий ад…
Горели линкоры «Айова» и «Миссури», взрывы рвали на части авианосец «Энтерпрайз», вверх килем торчал посреди бухты крейсер «Миннесота», густо дымя и кренясь на левый борт, уходила в море «Саратога». Портовые сооружения покрылись кипящим пузырящимся пламенем…
— Торра! Торра! Торра! — продолжал хрипеть приемник, и самолеты с красными кругами вновь заходили на боевой курс.
— Сицяс, спиона, сицяс, — шипел пилот, нависая над одним из горящих линкоров. — Сицяс бомба бум и мы — бум! Хирохито банзай!
Фухе понял, что проклятый смертник надул его. Еще немного, и они оба вместе с самолетом превратятся в прах и дым. Вокруг уже рвались бомбы: самолеты вновь вышли на прямое бомбометание. Редкий огонь американских зениток ничего не мог поделать со стаей самоубийц. А внизу горел, превращаясь в гарь и металлолом, Тихоокеанский флот самой могучей, демократичной и золотозапасной державы мира…
Фухе решил не терять ни мгновения. Понимая, что от автоматов сейчас толку мало, он выхватил из кармана пресс-папье и обрушил свое любимое оружие на голову япошки. Тот мгновенно упал лицом на штурвал. Инспектор тут же взял управление на себя и, как мог, попытался вывести машину из пике. Как ни странно, это ему удалось. Горящие корабли оказались далеко внизу, и машина быстро ушла под облака.
«А теперь что? — думал Фред, растерянно мечась по поднебесью. Горючее на исходе, шасси нет, а внизу янки — того и гляди не разберутся, примут за японца и шлепнут!»
И тут новая мысль, довольно ужасная, промелькнула в его сознании:
«Так я же опять начал войну! — дико озираясь по сторонам, убивался Фухе. — Говорил мне Конг, говорил: не влезай ни во что! Вот тебе и не влез! А если поймают меня здесь, кто сможет доказать, что наша великая, хотя и нейтральная держава не виновата? Не видать мне повышения во веки веков! А то еще выговор с занесением на надгробие влепят — навечно позор!»
От таких мыслей инспектору стало совсем плохо, и он рванул машину в обратную сторону от горящей гавани, но далеко улететь ему не удалось. Навстречу инспектору мчалась новая армада самолетов с красными кругами на крыльях. Фред не знал, что на смену первой волне бомбовозов идет вторая на этот раз с авианосной группы адмирала Нагумо, несколько дней подбиравшейся, соблюдая полное радиомолчание, к Гавайям. Инспектор тут же развернул машину, но лететь было некуда: навстречу японцам мчались несколько десятков американских «аэрокобр».
«Влип! — решил Фухе. — Сейчас собьют!»
Положение становилось отчаянным, и Фред решил немедленно выходить из боя. Не желая связываться с американцами, он снова развернулся навстречу самолетам адмирала Нагумо, пытаясь прорваться сквозь их строй. Но тщетно: прямо перед носом его машины оказался передовой самолет армады.
— У-у-у! Собака желтая! — взревел Фухе и от полного отчаяния нажал на все гашетки. Впереди что-то полыхнуло, и японский самолет пропал. Взглянув вниз, Фухе обнаружил, что его противник, превратившись в груду горящего лома, уже почти достиг воды.
— Ага! — крикнул комиссар. — Получил! Будет тебе «торра»!
Гибель ведущего мгновенно расстроила весь стройный порядок второй волны. Японцы начали веером расходиться в разные стороны, и к ним тут же ринулись «аэрокобры». То тут, то там запылали японские и американские машины.
— Вот вам, азиаты! — радовался Фухе, но, взглянув назад, понял, что радоваться ему еще рано — пара «аэрокобр» пристроилась как раз в хвост его машины. Что-то грохнуло, и в кабине сразу стало жарко. Самолет закачало и бросило вниз. Объятый пламенем, он помчался прямо на горящий Перл-Харбор, оставляя позади себя длинный черный шлейф.
19. В ВОЗДУХЕ И НА ЗЕМЛЕ
«Как же я теперь без шасси-то сяду?» — подумал было Фухе, но, взглянув на мчащуюся навстречу землю, тут же понял, что шасси ему уже, пожалуй, ни к чему.
«Зато выговора не получу, — успокоился Фухе, сжимая бесполезный штурвал, — и Конга, мерзавца, бояться уже не надо. Вот только Алекс…»
Но пожалеть о пропадающем в далеком Белграде приятеле не удалось: прямо по курсу падающего самолета какая-то шальная бомба угодила в склад боеприпасов. Перед бомбардировщиком взлетел гигантский столб огня, ударная волна подбросила машину вверх, развалила на куски и разбросала жалкие останки самолета в радиусе нескольких километров в округе.
«А я без парашюта», — успел подумать Фухе, но тут что-то шандарахнуло его по макушке, и бравый инспектор поголовной полиции получил вполне заслуженный тайм-аут в своей беспокойной карьере.
Перл-Харбор горел. Уцелевшие корабли Тихоокеанского флота США уходили под прикрытие зенитных батарей. Сопротивление американской авиации слабело — уже более двух с половиной сотен «аэрокобр» и «спитфайеров» было сбито или сгорело на аэродромах. Машины с авианосцев адмирала Нагумо продолжали бомбить город. Лишь к полудню японский адмирал отдал приказ уходить, и самолеты, сбросив последние бомбы на груду развалин, в которую превратился Перл-Харбор, улетели восвояси. Затем Нагумо приказал нескольким подводным лодкам скрытно подойти к берегу и с наступлением темноты высадить десант для захвата «языков» и сбора данных о последствиях нападения.
Фухе ничего этого не знал. Он лежал под кокосовой пальмой, которую несколько портила обгоревшая крона, и ни о чем не думал.
Очнулся инспектор уже под вечер. В голове звенело, руки-ноги были словно привязанные, вдобавок дико болел ушибленный позвоночник.
«Что теперь делать? — подумал Фухе, с трудом становясь на ноги. Пойти к нашему консулу? А если сцапают по дороге? Ведь и документов-то никаких нет! Как я им объясню свое появление на базе в момент налета? Меня сразу обвинят в антиамериканской деятельности!.. Что же подумают о нашей великой, хотя и нейтральной стране? Конг меня убьет!»
Взвесив все, Фред решил пока переждать, а затем уже думать о дальнейшем. Перекусив кокосовыми орехами, сбитыми взрывной волной, Фухе решил уже было лечь спать под пальмой, как вдруг совсем рядом послышались голоса.
— Здесь этот джап! — кричал кто-то. — Сюда упал! Ищите!
«Летчика ищут! — понял Фухе. — Надо делать ноги!»
Приняв это совершенно справедливое решение, он быстро — насколько позволял ноющий позвоночник — посеменил к берегу. Найдя какую-то старую лодку, он забился под нее и решил не вылезать до утра.
«Авось не найдут! — думал инспектор. — А утром пойду на почту, если, конечно, ее тоже не разбомбили, и позвоню Конгу. Пусть скажет, что делать дальше — ведь его приказ я в конце концов выполнил успешно — самолет угнал, из Китая долетел, до Америки, у которой прекрасные отношения с нами, добрался. А то, что я Перл-Харбор бомбил — так это еще доказать надо!»
Несколько успокоившись, Фред задремал. В полудреме перед ним замелькали грозные кулаки Акселя Конга, отвислое брюхо почти совсем забытого за эти годы Дюмона, грустная пропитая рожа Алекса. Затем, заслоняя все, перед ним заплавали два огромных свежесмазанных сапога, как бы укоряя за невыполненное задание. Инспектор застонал от отчаяния и забылся тревожным сном.
Фухе не повезло. Возможно, он мирно передремал бы под лодкой, а утром сумел выбраться из Харбора, но случилось нечто непредвиденное — десант с японской подлодки, высадившийся ночью для сбора разведданных, наткнулся, обшаривая берег, на его убежище.
Инспектор был разбужен ярким светом, внезапно ударившим ему в лицо.
— Черт вас! — пробормотал Фухе и проснулся.
Недовольно жмурясь, он вгляделся в окруживших его солдат и решил, что спятил — перед ним стояли невысокие крепкие парни с раскосыми глазами, державшие наперевес короткие карабины со штыками.
«Откуда тут япошки? — успел подумать Фухе, прежде чем его схватили чьи-то сильные руки, умело связали и потащили к морю. — Теперь уж все! решил Фухе. — Из Японии я точно с Конгом не созвонюсь. Объявят меня дезертиром, и Алекс, бедняга, пропадет без помощи! И что мне так не везет?!»
Японцы подвели Фреда к шлюпке, раскачали и швырнули через борт. Его тут же подхватили те, кто сидел в шлюпке, и прижали к днищу. Затем Фухе услышал плеск весел, и вскоре шлюпка ткнулась о что-то твердое. Инспектора приподняли и вытолкнули из посудины.
Фухе оказался на наружной палубе японской субмарины, но не толпа японцев, не огромные Аксельбанты капитана лодки поразили его. Фред увидел нечто более страшное — у раскрытого люка стоял, держа «шмайсер» наперевес, огромный и ужасный Отто Скорфани.
20. «31 АВГУСТА»
— Только не вздумай всего этого рассказывать репортерам, — заявил Фреду Конг. — А то еще поднимут шум вокруг нарушения нашей великой державой ее традиционного нейтралитета.
Аксель Конг, Фухе и Кальдер продолжали прерванный взрывом банкет, перейдя в номер комиссара. В номере же фельдмаршала в это время шли срочные ремонтно-восстановительные работы, а подразделения полиции обшаривали близлежащие кварталы в поисках террористов.
— Так что лучше помалкивай, — добавил Конг, выпивая очередной стакан простокваши и заедая ее куском торта. — Вот, погляди, чего о нас пишут! Ах да, ты же читать не умеешь!
— Rак-нибудь уж… — недовольно пробурчал комиссар, беря протянутые Конгом газеты и одевая свои старые очки в роговой оправе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
— Ясно! — поспешил согласиться генерал.
— Закурить есть? — спросил Фухе.
— Так точно! «Синяя птица»!
— Ну давай! Да не сигарету, а пачку! Ну и жлобы у вас в военном министерстве! Что, еще пачка есть? Давай и ее! А ты и махрой обойдешься! Что значит «астма»? Выговор с занесением захотел? Ну то-то!
Оставив Вайнштейна в покое, Фухе забрался в свое убежище и мирно проспал всю ночь. Наутро самолет был уже у цели. Потеплело, сквозь окна лились лучи оранжевого неевропейского солнца. «Дорнье» покрутился над аэродромом и пошел на посадку.
Подождав, пока члены миссии покинут машину, Фухе незаметно выбрался вслед за ними. Аэродром находился посреди залитых водой рисовых полей недалеко от большой и грязной китайской деревни. Счастливо избежав японских патрулей, инспектор миновал границу базы и углубился в лабиринт узких улочек. Вскоре он понял, что заблудился.
— Эй ты! — обратился Фухе к первому же попавшемуся китайцу. — Где здесь у вас почта?
— Бутанбу! — ответил китаец, испуганно косясь на автоматы бравого инспектора.
— Дурак! — обозлился Фухе. — Почта, пост оффис, ля пост, понял?
— А-а-а, — сообразил азиат. — Пост? Ходи прямо, прямо!
Последовав его совету, инспектор вскоре уткнулся в небольшую развалюху, над которой красовалась надпись «Почта», сделанная на нескольких языках. Фухе уверенно вошел внутрь.
— Давай Лондон! — распорядился он, обращаясь к служащему-китайцу. Министерство авиации!
— Господина, господина! — забормотал китаец. — С Лондоной только с разрешения генерала Ямамото!
— Болван! — рыкнул Фухе, доставая пресс-папье и добавил: — Соединяй, мигом!
Китаец еще не встречался с пресс-папье, но по выражению глаз инспектора понял, что последствия этой встречи могут оказаться весьма плачевными, поэтому поспешил поколдовать у аппарата и протянул трубку Фухе.
— Алло? — спросил Фред. — Министерство? Мне майора Конга, представителя великой, хотя и нейтральной державы! Да, срочно!
— Конг! — раздалось через некоторое время в трубке.
— Добрый день, господин Конг! — поспешил поздороваться Фухе.
— День, день… У нас еще утро, болван! Откуда звонишь?
— Из К-китая! — виновато ответил Фред.
— Ты что, пьян? Как это тебя туда занесло?
— Да я… хотел налево, а получилось направо… А тут самолет французский с английскими номерами… А в нем немцы… И вот я в Китае у японцев…
— Идиот! Вернешься — отправлю к психиатру! А пока слушай: никуда не влезай и немедленно возвращайся! Срочно! Если надо, угони самолет!
— Да я не умею…
— Научишься! Да, к слову, твой Алекс опять три телеграммы прислал, что, мол, его в этом Белгороде обижают и пить даже не дают.
— В Белграде, господин Конг. Белгород — это, кажется, в России…
— Какая разница? В общем, жми обратно на полной, но никуда не вмешивайся! Ну, бывай, мне на совещание пора!
И Конг повесил трубку.
— Эй! — обратился Фухе к служащему. — У вас тут есть гражданский аэродром?
17. ПЕРЛ-ХАРБОР
Генерал Вайнштейн, пообедав кальмарами с креветочным соусом, неторопливо прогуливался, разглядывая достопримечательности — храм XII века, бордель начала XIX века, и свежеслепленные бетонные укрепления середины XX-го. Вдруг чья-то ладонь тяжело и неумолимо легла ему на плечо. Генерал, не раздумывая, поднял обе руки вверх.
— Вольно! — скомандовал Фухе. — Ну, что нового? Узнали, зачем вас пригласили?
— Так точно! — прошептал Вайнштейн. — Но, господин Фухе, это государственная тайна…
— Сам знаю! — оборвал его инспектор. — Кальдеру сообщили?
— Но я не уполномочен! У нас порядок или зачем?
— Вы что это, генерал, — зловеще проговорил Фухе, — забыли об интересах нашей великой, хотя и нейтральной державы? А может быть, вас перекупили?
— Но я… — начал было Вайнштейн.
— Я знаю все! — продолжал Фухе. — Вы, генерал, всегда саботировали наши планы. Я знаю, вы были против проведения операции «Поплавок»! Уже тогда вас завербовали!
— Это неправда! — начал юлить Вайнштейн. — Я был против этой операции, потому что…
— Объяснитесь перед трибуналом! А сейчас — отвечайте, как бы мне угнать самолет?
— Вам какой? — угодливо спросил Вайнштейн. — Военный или…
— Военный, естественно. Гражданский аэродром закрыли еще год назад.
— Тогда я вас проведу, — охотно проявил инициативу генерал. — Вам истребитель, бомбардировщик, штурмовик?
— А какой летит дальше?
— Бомбардировщик, господин комиссар!
— Тогда пусть будет бомбовоз, — решил Фухе. — И не забудьте позвонить Кальдеру и сообщить вашу тайну. Опять, небось, война на носу?
— Но откуда вы? — ахнул Вайнштейн.
— Откуда, откуда… Интуиция, вот откуда! Ну, пошли!
Вайнштейн провел Фухе на летное поле и помог забраться в один из дальних бомбардировщиков с красными кругами на крыльях. Фухе поудобнее устроился у пилоткой кабины и стал ждать. Наконец в кабину влез один из пилотов. Фухе подождал, пока летчик завел мотор, а потом слегка пощекотал воздушного аса стволом автомата.
— А, спиона? — добродушно осведомился пилот, продолжая ковыряться в зажигании.
— Шпион, шпион, — подтвердил Фухе. — Полетели!
— Куда спионе лететь? — спросил пилот, пристегивая ремни.
— Гм-м… — задумался Фред. — Летим в Америку.
— Америка большой, — решил уточнить летчик.
— Давай в Сан-Франциско.
— Бензина мало-мало, только до Гавайских островов. Мозет, спиона полетит туда?
— Хорошо, — решил Фухе. — Жми, джап, до Гавайев. А твои нас не собьют?
— Не собьют! — успокоил его пилот. — Мы все до Гавайев летим!
— Это еще зачем? — насторожился инспектор.
— Войну начинать мало-мало! Долетим, бомбы сбросим, а сами — бух!
— То есть как это — бух?
— Мы камикадзе. Камикадзе летит — шасси падает, камикадзе долетает, бомбы кидает, а сам на линкор — бум-бум!
— Тьфу! — обозлился Фухе. — Никуда мы пикировать не будем, а сядем на Гавайях, понял? Шпиона не хочет бум-бум!
— Холосо! Но бомбы все равно надо бум-бум! Иначе не сядем!
— Ладно, — разрешил Фухе. — Скинешь бомбы, но только в море, понял?
Бомбовоз дождался команды с земли, побежал по взлетной полосе и поднялся в небесный простор. Через несколько минут самолет тряхнуло, инспектор посмотрел вниз и увидел, что остатки шасси, кувыркаясь, мчатся к земле…
Под самолетом зеленел океан. Чуть заметные с большой высоты гигантские волны шли одна за другой в сторону покинутого берега. Рядом с машиной комиссара мчались в ровном строю несколько десятков бомбардировщиков с красными кругами на крыльях. Фухе с грустью думал о том, что вожделенная цель — пара особо ценных сапог — все еще так далека! А где-то там, в далеком Белграде, а может быть, и в Белгороде, мучается бедняга Алекс, оставленный им без помощи в трудный час…
Размышления Фухе были прерваны пилотом.
— Эй, спиона! — заявил он. — Прилетели!
— Что это? — спросил Фухе, глядя на огромный порт, раскинувшийся под крыльями самолета.
— Перл-Харбор, — сообщил пилот.
18. «ТОРРА, ТОРРА, ТОРРА!»
Самолет завис над гаванью и внезапно ринулся в пике.
— Эй, ты! — крикнул Фухе. — Куда? Мы же договаривались! Садись, чертова мартышка!
Но японец не слушал. Самолет мчался прямо на мирно дремавшие в бухте корабли. Внезапно радиоприемник в кабине захрипел, и оттуда донеслось:
— Торра! Торра! Торра!
— Торра! — взвизгнул летчик и рванул на себя рычаг бомболюка. Самолет тряхнуло.
— Ну ты! — крикнул Фухе, вырывая рычаг у пилота. — Они же на голову кому-нибудь упасть могут, желтая ты макака! А если, не дай бог, взорвутся…
Самолет мчался прямо на корабли, и Фухе зажмурил глаза, ожидая неминуемого столкновения. Но в последний момент пилот вывел машину из пике и начал заходить на новый вираж. Фухе взглянул вниз — еще мгновение тому назад спокойная бухта превратилась в кипящий ад…
Горели линкоры «Айова» и «Миссури», взрывы рвали на части авианосец «Энтерпрайз», вверх килем торчал посреди бухты крейсер «Миннесота», густо дымя и кренясь на левый борт, уходила в море «Саратога». Портовые сооружения покрылись кипящим пузырящимся пламенем…
— Торра! Торра! Торра! — продолжал хрипеть приемник, и самолеты с красными кругами вновь заходили на боевой курс.
— Сицяс, спиона, сицяс, — шипел пилот, нависая над одним из горящих линкоров. — Сицяс бомба бум и мы — бум! Хирохито банзай!
Фухе понял, что проклятый смертник надул его. Еще немного, и они оба вместе с самолетом превратятся в прах и дым. Вокруг уже рвались бомбы: самолеты вновь вышли на прямое бомбометание. Редкий огонь американских зениток ничего не мог поделать со стаей самоубийц. А внизу горел, превращаясь в гарь и металлолом, Тихоокеанский флот самой могучей, демократичной и золотозапасной державы мира…
Фухе решил не терять ни мгновения. Понимая, что от автоматов сейчас толку мало, он выхватил из кармана пресс-папье и обрушил свое любимое оружие на голову япошки. Тот мгновенно упал лицом на штурвал. Инспектор тут же взял управление на себя и, как мог, попытался вывести машину из пике. Как ни странно, это ему удалось. Горящие корабли оказались далеко внизу, и машина быстро ушла под облака.
«А теперь что? — думал Фред, растерянно мечась по поднебесью. Горючее на исходе, шасси нет, а внизу янки — того и гляди не разберутся, примут за японца и шлепнут!»
И тут новая мысль, довольно ужасная, промелькнула в его сознании:
«Так я же опять начал войну! — дико озираясь по сторонам, убивался Фухе. — Говорил мне Конг, говорил: не влезай ни во что! Вот тебе и не влез! А если поймают меня здесь, кто сможет доказать, что наша великая, хотя и нейтральная держава не виновата? Не видать мне повышения во веки веков! А то еще выговор с занесением на надгробие влепят — навечно позор!»
От таких мыслей инспектору стало совсем плохо, и он рванул машину в обратную сторону от горящей гавани, но далеко улететь ему не удалось. Навстречу инспектору мчалась новая армада самолетов с красными кругами на крыльях. Фред не знал, что на смену первой волне бомбовозов идет вторая на этот раз с авианосной группы адмирала Нагумо, несколько дней подбиравшейся, соблюдая полное радиомолчание, к Гавайям. Инспектор тут же развернул машину, но лететь было некуда: навстречу японцам мчались несколько десятков американских «аэрокобр».
«Влип! — решил Фухе. — Сейчас собьют!»
Положение становилось отчаянным, и Фред решил немедленно выходить из боя. Не желая связываться с американцами, он снова развернулся навстречу самолетам адмирала Нагумо, пытаясь прорваться сквозь их строй. Но тщетно: прямо перед носом его машины оказался передовой самолет армады.
— У-у-у! Собака желтая! — взревел Фухе и от полного отчаяния нажал на все гашетки. Впереди что-то полыхнуло, и японский самолет пропал. Взглянув вниз, Фухе обнаружил, что его противник, превратившись в груду горящего лома, уже почти достиг воды.
— Ага! — крикнул комиссар. — Получил! Будет тебе «торра»!
Гибель ведущего мгновенно расстроила весь стройный порядок второй волны. Японцы начали веером расходиться в разные стороны, и к ним тут же ринулись «аэрокобры». То тут, то там запылали японские и американские машины.
— Вот вам, азиаты! — радовался Фухе, но, взглянув назад, понял, что радоваться ему еще рано — пара «аэрокобр» пристроилась как раз в хвост его машины. Что-то грохнуло, и в кабине сразу стало жарко. Самолет закачало и бросило вниз. Объятый пламенем, он помчался прямо на горящий Перл-Харбор, оставляя позади себя длинный черный шлейф.
19. В ВОЗДУХЕ И НА ЗЕМЛЕ
«Как же я теперь без шасси-то сяду?» — подумал было Фухе, но, взглянув на мчащуюся навстречу землю, тут же понял, что шасси ему уже, пожалуй, ни к чему.
«Зато выговора не получу, — успокоился Фухе, сжимая бесполезный штурвал, — и Конга, мерзавца, бояться уже не надо. Вот только Алекс…»
Но пожалеть о пропадающем в далеком Белграде приятеле не удалось: прямо по курсу падающего самолета какая-то шальная бомба угодила в склад боеприпасов. Перед бомбардировщиком взлетел гигантский столб огня, ударная волна подбросила машину вверх, развалила на куски и разбросала жалкие останки самолета в радиусе нескольких километров в округе.
«А я без парашюта», — успел подумать Фухе, но тут что-то шандарахнуло его по макушке, и бравый инспектор поголовной полиции получил вполне заслуженный тайм-аут в своей беспокойной карьере.
Перл-Харбор горел. Уцелевшие корабли Тихоокеанского флота США уходили под прикрытие зенитных батарей. Сопротивление американской авиации слабело — уже более двух с половиной сотен «аэрокобр» и «спитфайеров» было сбито или сгорело на аэродромах. Машины с авианосцев адмирала Нагумо продолжали бомбить город. Лишь к полудню японский адмирал отдал приказ уходить, и самолеты, сбросив последние бомбы на груду развалин, в которую превратился Перл-Харбор, улетели восвояси. Затем Нагумо приказал нескольким подводным лодкам скрытно подойти к берегу и с наступлением темноты высадить десант для захвата «языков» и сбора данных о последствиях нападения.
Фухе ничего этого не знал. Он лежал под кокосовой пальмой, которую несколько портила обгоревшая крона, и ни о чем не думал.
Очнулся инспектор уже под вечер. В голове звенело, руки-ноги были словно привязанные, вдобавок дико болел ушибленный позвоночник.
«Что теперь делать? — подумал Фухе, с трудом становясь на ноги. Пойти к нашему консулу? А если сцапают по дороге? Ведь и документов-то никаких нет! Как я им объясню свое появление на базе в момент налета? Меня сразу обвинят в антиамериканской деятельности!.. Что же подумают о нашей великой, хотя и нейтральной стране? Конг меня убьет!»
Взвесив все, Фред решил пока переждать, а затем уже думать о дальнейшем. Перекусив кокосовыми орехами, сбитыми взрывной волной, Фухе решил уже было лечь спать под пальмой, как вдруг совсем рядом послышались голоса.
— Здесь этот джап! — кричал кто-то. — Сюда упал! Ищите!
«Летчика ищут! — понял Фухе. — Надо делать ноги!»
Приняв это совершенно справедливое решение, он быстро — насколько позволял ноющий позвоночник — посеменил к берегу. Найдя какую-то старую лодку, он забился под нее и решил не вылезать до утра.
«Авось не найдут! — думал инспектор. — А утром пойду на почту, если, конечно, ее тоже не разбомбили, и позвоню Конгу. Пусть скажет, что делать дальше — ведь его приказ я в конце концов выполнил успешно — самолет угнал, из Китая долетел, до Америки, у которой прекрасные отношения с нами, добрался. А то, что я Перл-Харбор бомбил — так это еще доказать надо!»
Несколько успокоившись, Фред задремал. В полудреме перед ним замелькали грозные кулаки Акселя Конга, отвислое брюхо почти совсем забытого за эти годы Дюмона, грустная пропитая рожа Алекса. Затем, заслоняя все, перед ним заплавали два огромных свежесмазанных сапога, как бы укоряя за невыполненное задание. Инспектор застонал от отчаяния и забылся тревожным сном.
Фухе не повезло. Возможно, он мирно передремал бы под лодкой, а утром сумел выбраться из Харбора, но случилось нечто непредвиденное — десант с японской подлодки, высадившийся ночью для сбора разведданных, наткнулся, обшаривая берег, на его убежище.
Инспектор был разбужен ярким светом, внезапно ударившим ему в лицо.
— Черт вас! — пробормотал Фухе и проснулся.
Недовольно жмурясь, он вгляделся в окруживших его солдат и решил, что спятил — перед ним стояли невысокие крепкие парни с раскосыми глазами, державшие наперевес короткие карабины со штыками.
«Откуда тут япошки? — успел подумать Фухе, прежде чем его схватили чьи-то сильные руки, умело связали и потащили к морю. — Теперь уж все! решил Фухе. — Из Японии я точно с Конгом не созвонюсь. Объявят меня дезертиром, и Алекс, бедняга, пропадет без помощи! И что мне так не везет?!»
Японцы подвели Фреда к шлюпке, раскачали и швырнули через борт. Его тут же подхватили те, кто сидел в шлюпке, и прижали к днищу. Затем Фухе услышал плеск весел, и вскоре шлюпка ткнулась о что-то твердое. Инспектора приподняли и вытолкнули из посудины.
Фухе оказался на наружной палубе японской субмарины, но не толпа японцев, не огромные Аксельбанты капитана лодки поразили его. Фред увидел нечто более страшное — у раскрытого люка стоял, держа «шмайсер» наперевес, огромный и ужасный Отто Скорфани.
20. «31 АВГУСТА»
— Только не вздумай всего этого рассказывать репортерам, — заявил Фреду Конг. — А то еще поднимут шум вокруг нарушения нашей великой державой ее традиционного нейтралитета.
Аксель Конг, Фухе и Кальдер продолжали прерванный взрывом банкет, перейдя в номер комиссара. В номере же фельдмаршала в это время шли срочные ремонтно-восстановительные работы, а подразделения полиции обшаривали близлежащие кварталы в поисках террористов.
— Так что лучше помалкивай, — добавил Конг, выпивая очередной стакан простокваши и заедая ее куском торта. — Вот, погляди, чего о нас пишут! Ах да, ты же читать не умеешь!
— Rак-нибудь уж… — недовольно пробурчал комиссар, беря протянутые Конгом газеты и одевая свои старые очки в роговой оправе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19