ПОСЛЕНИЙ ГЕРЦОГ


1. ГЕРЦОГИНЯ И ЕЕ ОТПРЫСК
- Мой сын! - внушительно произнесла герцогиня, обращаясь к
Фердинанду. - Обстоятельства вынуждают меня сообщить вам, что ваша мать
вами крайне недовольна!
- Увы, маман, - вздохнул тот, к кому были обращены эти упреки, - вы,
вероятно, правы, но давайте отложим разговор на потом. Я спешу, извините,
маман.
Этот вполне великосветский разговор происходил отнюдь не в дворцовых
покоях, как это можно было бы предположить, судя по титулам участников
беседы. И это был даже не номер более-менее приличного отеля. Увы,
герцогиня вынуждена делать выговор своему единственному сыну Фердинанду в
облезлой комнатенке дешевых меблирашек "Аретуза", расположенных на окраине
одного из городов великой, хотя и нейтральной державы.
- Нет, сын мой, - продолжала герцогиня, - я не имею возможности
откладывать этот печальный разговор. Ваши дела, Фердинанд, вполне могут
подождать. Итак, мой сын, я вами крайне, повторяю, крайне недовольна! Вы
позорите наш род!
- Увы, маман, - проговорил Фердинанд, с некоторым сарказмом
поглядывая на герцогиню, величественно расположившуюся на колченогом
стуле, - больше, чем опозорили наш славный род мои предки, я его
скомпрометировать не способен.
- Вы все шутите! - гневно произнесла герцогиня. - А между тем шутить
бы вам не следовало! Вы, Фердинанд Фуше, герцог Отрантский, последний
отпрыск великого рода, ведете жизнь бессмысленную и крайне рассеянную! Вы
не учитесь!
- Увы! - вновь вздохнул последний отпрыск великого рода.
- Да, вы совершенно не образованы, а вам уже семнадцать лет! Вы не
имеете профессии и не стремитесь ее иметь...
- Увы, маман, - понурил голову герцог Фердинанд и закурил окурок,
припрятанный в кармане. - Я действительно не имею профессии...
- Вы, сын мой, не знакомы с основами математики, философии и
литературы. Вы безграмотны в правовых вопросах! Вы невежа! Вы не умеете
держать себя в обществе! Вы курите в присутствии матери!
- Я не в затяжку, - пробормотал Фердинанд, но курить не прекратил.
- Вы позорите себя и меня, вашу родительницу! Не далее, как вчера, вы
вели себя крайне, я подчеркиваю, крайне невежливо в гостях у герцогини
Беневентской и грубо обошлись со своей невестой герцогиней Софи. Вы
несносны, сын мой, и я с ужасом думаю о вашем будущем. Да, о вашем и о
будущем нашего рода!
- Все, маман? - вежливо спросил Фердинанд, усаживаясь на потертое
одеяло, которым была застелена кровать с продавленной панцирной сеткой. -
Если все, то позвольте мне ответить.
- Будьте любезны, Фердинанд, - разрешила герцогиня, - и будьте
благоразумны.
- Вы правы, маман, - произнес юный герцог, - я весьма слабо знаком с
названными дисциплинами, да и признаться, не спешу знакомиться. Зато я
неплохо знаю историю нашего великого, как вы сказали, рода и позволю себе
напомнить кое-что из нее. Итак, после того, как основателя нашего рода
Жозефа Фуше, герцога Отрантского вышибли за государственную измену из
Франции и нашу семью приютила эта великая нейтральная держава, все четыре
поколения герцогов только и делали, что транжирили миллионы, похищенные
герцогом Жозефом у императора Наполеона. Кончилось это тем, что ваш
уважаемый супруг, а мой не менее уважаемый родитель герцог Жан прокутил и
продул в "фараон" остатки своих и все ваши деньги, маман, после чего имел,
увы, глупость записаться во французский иностранный легион и сгинуть без
вести где-то на Марне. И теперь мне, последнему герцогу Отрантскому,
приходится заниматься мелкой уголовщиной, чтобы прокормить себя, да и вас,
маман. По-моему, род, начавшийся со шпиона и закончившийся уголовником, не
так уж безнадежен. Моя рассеянная жизнь опять-таки, увы, это единственная
возможность заработать. А что касается герцогини Софи, то я лучше женюсь
на официантке Мари из ресторана "Козочка": она симпатичнее да и денег у
нее больше. Засим позвольте откланяться и расстаться с вами дней на пять,
поскольку мне предстоит поездка в Париж. Позвольте оставить вам триста
франков на текущие расходы. Это все, что у меня пока есть...
- Мой сын! - проговорила герцогиня. - Вы говорите страшные вещи. Вы
оскорбили память герцога Жозефа. Вы неуважительно отозвались о вашем
дорогом отце и вы не смеете говорить так о герцогине Софи. Не забывайте,
что об этом браке договорились еще ваши отцы.
- Я уже об этом слышал, маман, - несколько рассеянно промолвил
Фердинанд. Поцеловав герцогине руку, он двинулся к выходу и, на ходу
бросив: "О ревуар, маман!", - исчез из комнаты.
- О, святой Дени! - прошептала герцогиня. - Не дай нашему роду
угаснуть столь бесславно!
Она несколько минут, сцепив руки, глядела в давно потрескавшийся
потолок, затем встала со стула, аккуратно пересчитала деньги, оставленные
сыном, и направилась на улицу, решив первым делом оплатить счет
бакалейщику и сходить в парикмахерскую, где ее светлость не была уже
полгода.

2. КОМПАНИЯ
Неподалеку от входа в "Аретузу" герцога Фердинанда уже давно и с
явным нетерпением ожидали двое молодых людей.
- Наконец-то, - буркнул первый, завидев строптивого сына герцогини. -
Где тебя черти носили, Фред?
Фред, ибо в этой компании титулов не признавали, а имя Фердинанд было
слишком уж громким и несовременным, вытащил из кармана своего изрядно
потрепанного пиджака пачку "Синей птицы", закурил и с достоинством пожал
плечами.
- Пришлось побеседовать с маман. Задержался. Сожалею, Аксель.
Собеседником Фреда был Аксель Кинг - мрачноватого вида верзила лет
двадцати пяти - лидер их небольшой компании.
- Что, опять пилили? - посочувствовал второй - весьма потертый и
непохмеленный парень лет двадцати с ранними морщинами на синюшного вида
физиономии. Это был потомок эмигранта из России Шура Гаврюшин, которого
все здесь звали Габриэлем Алексом.
- Немного, - чуть скривился Фред. - Так, позудела моя старуха про
честь нашу родовую. Да чего там, пошли!
Все трое направились к центру города.
- Честь рода! - хмыкнул Габриэль. - Мой папашка из купцов, но и он,
как чекалдыкнет по маленькой, начинает про лавки наши да про пароходы
вспоминать. Меня все хочет в коммерческий лицей пристроить, чтоб, когда мы
в Россию вернемся да манатки нам вернут, я мог бы дело продолжить.
- Как же, вернут, - хмыкнул Кинг. - Прямо вот сейчас большевики
декрет издадут!
- Это уж точно, - согласился Фред, - что тебе, Габриэль, в Россию,
что мне во Францию хода нет.
- Ну, положим, - не согласился Кинг, - через пару дней мы будем в
Париже, и ты, Фред, можешь побывать во дворце своего предка.
- Там, наверное, музей сыска, - предположил Алекс. - Дом Жозефа Фуше
все-таки!
- Увидим, - резюмировал Фред. - А что мы в Париже делать будем? Опять
чемоданчик-другой захватим для нашего Доброго Друга?
- Сам не знаю, - признался Кинг. - Сеичас у Друга спросим. Темнит он
что-то...
Беседуя, они постепенно приближались к центру города. Дойдя до
небольшого, но весьма уютного бара "Крот", все трое ощутили настоятельную
потребность нанести туда короткий рабочий визит.
- Ладно, - решил Кинг, - по одной и пойдем дальше.
В баре было немноголюдно и как всегда темно. Приятели взяли по паре
кружек баварского и поудобнее устроились за столиком. Но не успели они
осушить по первой емкости, как в бар неторопливо вошли двое крепких парней
весьма зловещего вида.
- Братья Риччи, - шепнул Габриэль, - гляди, Фред!
- Вижу, - небрежно бросил Фред. - Придется побеседовать чуток.
- Не время, - заявил Кинг, - нам к Другу надо.
Между тем братья Риччи также успели заметить сидевшую компанию. Они
взяли по кружке пива и направились к приятелям.
- Буэно джорно, - вежливо произнес первый изних, Луиджи, более
известный под кличкой Сипилло.
- Буэно джорно, - добавил Пьетро, которого все называли Блэджино.
- Привет, ребята! - ответил за всех Аксель Кинг. - Как поживаете?
- Грацио, грацио, - сверкнул железными зубами Сипилло, - живется нам
очень даже не плохо. Только вот брат мой малость приуныл.
- Что с тобой, Блэджино? - сочувственно спросил Кинг.
- Он обижен, синьор Кинг. Его обидел этот молодой человек, - и он
указал на Фреда.
Предыстория этого элегического разговора была краткой, но достаточно
бурной. Вот уже около месяца Фред и Блэджино бесплодно добивались
взаимности у красавицы Мари из ресторана "Козочка". Безуспешная осада
прекрасной Мари породила жгучую взаимную неприязнь, которая только и ждала
повода выплеснуться. Пылкий Блэджино уже несколько раз клялся святым
Джованни отомстить "этому молокососу", а в устах неаполитанца эта клятва
что-нибудь да значила. Но каждый раз обстоятельства препятствовали этому.
Не повезло Блэджино и в этот раз.
- Нехорошо, нехорошо, - согласился Кинг, выслушав Сипилло, - и мой
друг Фред совсем непрочь побеседовать с твоим братом по этому вопросу. Но,
увы, эта беседа может состояться не раньше, чем через неделю, Мы спешым в
Париж, но я обещаю тебе, Сипилло, что сразу же по возвращении Фред будет к
услугам твоего брата.
На этом беседа, в которой, по сути, участвовали только Кинг и
Сипилло, завершилась при гробовом молчании Фреда и Блэджино,
обменивавшихся все это время очень выразительными взглядами. После этого
братья допили пиво и направились по своим делам, а трое приятелей получили
возможность мирно закончить беседу.
- У, макаронник чертов! - заметил Габриэль. - Так и хотелось ему в
рожу пива плеснуть!
- Зачем? - удивился Фред, ставя на стол пустую кружку. - Пиво лучше
выпить, а этого черномазого я и сам успокою.
- Ладно, - заявил Кинг, вставая, - пошли, ребята, а то наш Друг уже
поди заждался.
И все трое покинули гостеприимное заведение.

3. СЮРПРИЗЫ
Вскоре они добрались до небольшого, но весьма роскошного дома, где
обитал Добрый Друг. Кинг велел Фреду и Алексу ждать его на скамейке у
ворот, а сам направился к патрону. Так он поступал каждый раз, поскольку
Друг обычно беседовал только с ним и лишь иногда звал остальных для
инструктажа или нагоняя.
- Хорошо! - мечтательно произнес Габриэль, нежась на солнышке. - В
Париж прокатимся, а там винчишко классное!
- Да, - согласился Фред, - получше нашего.
- Ага! - вдруг услышали они. - Вот, это самое, где вы!
Весьма удивленные, Фред и Алекс обернулись и обнаружили незаметно
подошедшего сзади грузного мужика в измятой полицейской форме.
- Прячутся, это самое, от полиции! - недовольно вещал мужик. - Ходи,
это самое, ботинки стаптывай!
- Добрый день, господин Дюмон! - крайне вежливо поздоровался Фред,
узнавая своего участкового - сержанта Дюмона, недавно переведенного в их
город из деревенского участка за заслуги в борьбе с самогоноварением.
- Добрый день, господин сержант, - подхватил Алекс. - Как живете?
- Вопросы, это самое, задаю я! Отвечайте, это самое, почему не
работаете, почему, это самое, до сих пор не устроились? Два раза, это
самое, предупреждали вас!
- Так мы же ходили на биржу, - начал пояснять Алекс, - записались, но
ведь безработица, кризис, вы разве не слыхали, господин Дюмон?
- Вопросы, это самое, задаю я! Значит, это самое, не работаете, а
ведете аморальный образ жизни, чем нарушаете, это самое, закон нашей
великой, хотя и нейтральной державы об, это самое, кто не ест, тот
работает, то есть, кто ест...
- ...тот не работает, - самым вежливым тоном закончил Фред. - Вот мы
и не работаем, о чем, увы, крайне сожалеем.
- Вы это, шутите, - озлился Дюмон. - Я, это самое, закон, а с законом
шутить нельзя. Я, вот это самое, при исполнении!
- Ну и исполняйте! - в свою очередь окрысился Фред. - И раз вы, вот
это, закон, то и обращайтесь ко мне "ваша светлость", как закон и велит!
- Ага! - проскрипел Дюмон, и глаза его запылали служебным восторгом.
- Так, это самое, значит, ваша светлость? Так не угодно ли, это самое,
вашей светлости получить и расписаться? И заодно тебе, стрикулист? -
последнее относилось к Алексу.
Приятели получили, расписались и прочли полученное.
- Не понял, - удивился Фуше, - что за галиматья? Что значит:
"выселить как нежелательных иностранцев"? Наша семья живет здесь уже век с
лишним!
- Вопросы задаю я! - ответствовал весьма довольный эффектом Дюмон. -
Живете вы, вот это, здесь и вправду больше века, но гражданства, это
самое, не приняли, брезговали видать, ваша светлость! Ну, а теперь, вот
это, кризис, сами ваша светлость, только об этом толковать изволили. Вот
наша великая, хотя и нейтральная держава и избавляется от лишних бродяг и
прочих всяких герцогов, - и на лице участкового заиграла санкюлотская
улыбка.
- Я буду жаловаться президенту, - холодно заметил Фред и отвернулся.
Дюмон еще немного постоял, довольно покряхтывая, и удалился.
- Что, - спросил через некоторое время юный герцог у Габриэля, - тебя
тоже выселяют?
- В две недели, - вздохнул Алекс. - Мне-то крыть нечем, я и вправду
иностранец, да еще без документов...
Тем временем из особняка вышел Кинг и задумчиво направился к
скамейке. Приятели поспешили поделиться с ним печальными новостями.
- Так, - промолвил Кинг, - дело дрянь, но не будем горевать раньше
срока. За две недели что-нибудь придумаем. А пока даже лучше будет на
время отсюда уехать, чтобы глаза не мозолить.
- Значит, снова чемоданы через границу поволочем? - поинтересовался
Алекс.
Обычный промысел этой небольшой, но дружной компании состоял либо в
мелком рэкете районного масштаба, либо в контрабанде, которую они возили
из соседних государств, пронося ее туристскими тропами в обход таможни. Но
на этот раз дело предстояло необычное. Добрый Друг, по словам Кинга,
подробно расспрашивал об Алексе и Фреде, а затем, выдав небольшой аванс,
велел ехать в Париж, где всем троим надлежало явиться по адресу: улица Гош
Матье, 45, к господину де ля Року. Он-то и должен был объяснить суть дела.
- Может, Добрый Друг заинтересовался ввозом наркотиков? - предположил
Фред. - Сейчас, говорят, это очень прибыльно.
- Да, - согласился Алекс. - Гашиш - дело стоящее.
- Посмотрим, - с сомнением произнес Кинг, - хотя я не думаю... Темнит
наш босс, ох темнит!
Пора было двигаться на вокзал. Приятели были настолько озабочены
невеселой перспективой выселения из страны, а также непонятным поручением
Доброго Друга, что не заметили, что всю дорогу к дому их патрона и далее
до самого вокзала их заботливо сопровождали две чуть сгорбленные фигуры,
отчего-то в темных очках, хотя весеннее солнце светило еще совсем не ярко.

4. СТРАННЫЙ ПОПУТЧИК
Кинг, Фуше и Алекс заняли свое купе, где уже находился попутчик -
моложавый и весьма тощий капитан, который поспешил тут же представиться:
- Честь имею, хе-хе, отрекомендоваться: капитан Кальдер, хе-хе,
представитель доблестных, хе-хе, вооруженных сил нашей великой, хотя и,
хе-хе, как ни странно, нейтральной державы.
Приятели назвали себя.
- Очень, хе-хе, очень приятно, - продолжал капитан Кальдер в той же
странноватой манере, - в Париж, стало быть, хе-хе, вояжируете? Славно,
хе-хе, славно прокатимся вместе до первого, хе-хе, крушеньица!
Поезд тронулся. Кинг, сославшись на головную боль, залез на верхнюю
полку и отдал дань Морфею. Между тем Фуше, Алекс и словоохотливый капитан
продолжали беседу, которую очень скрашивала выставленная Кальдером на стол
бутылка "Камю".
- Да-с, хе-хе, - приговаривал Кальдер, - безработица, хе-хе, мерзость
страшная! А вы бы, молодые люди, шли бы ко мне в эскадрилью, Летать,
хе-хе, научу, мир повидаете.
- Мы эмигранты, - мрачно ответил Алекс и вкратце поведал о своих с
Фуше злоключениях.
- Не беда, не беда, - оптимистично заявил Кальдер. - Что-нибудь,
хе-хе, придумаем, не впервой!
Затем заговорили о Париже.
- Гулял там, гулял, хе-хе, по младости годов, сообщил Кальдер. - А
вот сейчас, хе-хе, не советовал бы.
- А что так? - насторожился Фред, чуя, что капитан затеял этот
разговор не зря.
- Да вот народ пошел, хе-хе, опасный. Все больше анархисты, фашисты
всякие. "Кресты огненные"...
- Какие? - не понял Алекс.
- Огненные, хе-хе, огненные кресты, молодой человек, - охотно
разъяснил Кальдер. - Есть там такие, хе-хе, головорезы. Оч-чень опасные,
хе-хе. Вот давеча - приехали двое молодых людей, хе-хе, в Париж.
Эмигранты, кстати.
1 2 3 4 5 6